Глава 11.
— Он слышит нас, да?
Субин кивнул и открыл дверь пропуская его внутрь. По неизвестной причине сердце Ёнджуна бешено билось, отдавая стуком в его ушах, пока его нервы скручивались в один большой узел.
Как только дверь открылась, первое, что сделал Ёнджун, это вздрогнул.
Палата была слишком яркой, слишком белой и слишком простой для мальчика, который когда-то был настолько цветным. И всё же он был там, лежал в кровати вдвое больше него, одетый в белую сорочку, почти полностью поглощенный простынями.
И вот он — Чхве Бомгю, его лучший друг.
Его лучший друг, сейчас лежавший без сознания, стянутый бесконечными капельницами и кардиомониторами, с кислородной маской, всё ещё скрывающей половину его лица.
Вид такого Бомгю навсегда сломал что-то внутри Ёнджуна, хоть он пока и не понимал, что конкретно это было. А может и понимал, но предпочёл не зацикливаться на этом, потому что единственное, о чём он мог думать сейчас это то, как жутко Бомгю выглядел, словно навечно прикованный к больничной койке.
Видя, что Ёнджун не сделал больше и шага, Субин кивком головы пригласил его внутрь. Время тянулось мучительно медленно, когда он, наконец, подошел к Бомгю и рухнул в кресло около кровати.
Когда Субин закрыл дверь, тишина оглушила его до головокружения.
— Привет, Гю. Это хён, — заговорил он спустя пару мгновений, но хрипота в его голосе ясно указывала на то, как много он плакал. Он понял, что не хочет, чтобы Бомгю это заметил, поэтому прочистил горло и попытался снова. — Я здесь, — он резко замолчал, не будучи уверенным, в том, что стены, которые он выстроил вокруг себя, не дадут трещину, если он скажет что-то ещё.
Ёнджун не знал, почему он ждал ответа, точно зная, что его не последует. Возможно, он ещё не привык к тому факту, что каждое его язвительное замечание не будет встречено остроумным ответом со стороны Бомгю.
В его груди снова завязался узел, а слова застряли в глотке. Было ли это из-за боли? Сожаления? Вины? Он не хотел знать.
Но почему, когда у него наконец появилась возможность поговорить с ним, он не мог вымолвить и слова? Так много мыслей и вопросов пролетали в его голове словно метеоритный дождь, и всё же Ёнджун не знал, с чего начать.
Рассматривая Бомгю, он заметил, что тот выглядит ужасно серьёзным без своей яркой улыбки на лице. Его лицо было бесстрастным и бесцветным, более бледным, чем Ёнджун когда-либо видел его. Его глаза были закрыты, и Ёнджун мог детально разглядеть его изогнутые длинные ресницы, маленькими веерами отбрасывающие тень на его скулы. Он видел, как Бомгю спит лишь раз и это было слишком давно.
Его сердце болело. Сейчас не было ничего, чего он желал бы больше, чем, чтобы эти глаза снова открылись, зная, что теперь у него есть неопределённое количество времени, что смотреть на то, как он спит. Он не привык видеть Бомгю без легкомысленной улыбки или нахмуренного выражения на лице. Так он выглядит рядом с другими людьми, когда он не со мной? Задался он вопросом.
После очередной затянувшейся тишины, он, наконец, решил, что хочет сказать в первую очередь.
— Прости меня, — прошептал он тихим голосом. — Если бы я только не отпустил тебя, ты бы не был сейчас здесь. Если бы я только проводил тебя домой. Это моя вина. Если бы я только… — он замолчал, замечая, как дрогнул его голос, и то, как жалко звучал этот монолог. Хотел бы Бомгю, чтобы Ёнджун винил себя, когда он сам был тем, кто настаивал на том, чтобы пойти домой одному?
Хоть он и знал, что Бомгю не посмотрит на него в ответ, Ёнджун всё равно не мог смотреть на него. Поэтому отвернувшись, он пытался успокоить свои беспокойные мысли.
Субин стоял на деликатном расстоянии от них около двери. Хоть он и был юным, он выглядел ужасно зрелым для своего возраста в этом белом халате, что Ёнджун никогда бы не подумал, что он обычный девятиклассник. Субин заметил его взгляд, и вспышка жалости промелькнула на его лице. Ёнджун смог только изобразить полуулыбку в ответ.
— По крайней мере, я рад, что ты всё ещё тут, — снова заговорил Ёнджун, беря безжизненно лежащую руку Бомгю на кровати в свою. Привычное тепло покинуло её, и его сердце болело, когда он говорил себе не обращать на это внимание. — Я так рад, что всё-таки не потерял тебя, — шептал он ему в руку. — Мне достаточно того, что ты меня слышишь. Я благодарен за это.
И снова в ответ тишина.
Ёнджуну пришлось мысленно отругать себя во второй раз за день за то, что он ждал ответа Бомгю. Он знал, что надежды мало, но насколько тщеславным надо быть, чтобы осмелиться надеяться на невозможное, наименьшую переменную от общего знаменателя, даже в ситуации, когда уже всё решено?
Тем не менее, Ёнджун позволил себе цепляться за эту мимолетную искру надежды.
— Я всегда с тобой, и в этот раз по-настоящему. Я больше никогда не уйду. Никогда, до конца моей жизни. Ты говорил, что до тех пор, пока у тебя есть я, всё остальное не важно, — пробормотал он, нахмурившись. — Ведь так, Чхве Бомгю? Будь человеком слова. Ты уже нарушил своё обещание, но я припомню тебе об этом позже, раз уж я такой добрый, — смешок, который он издал был пустым и полным жалости к себе, но всё же он боялся, что если он осознает это его маска треснет. Бомгю бы это не понравилось. Он всегда говорил Ёнджуну какая у него красивая улыбка и как хорошо звучит его смех.
Поэтому Ёнджун решил, что с этого момента именно это он и будет делать.
Может быть однажды, когда он уже будет по горло сыт этими монологами, Бомгю, наконец, решит встать с этой проклятой кровати, чтобы язвительно ответить ему. Это срабатывало множество раз до этого, может быть сработает и в этот?
Терпение Бомгю было толщиной с нитку, естественно он не сможет сдерживать себя долго, и всё, что Ёнджуну остаётся делать, это приходить к нему каждый день и действовать на нервы, ведь так? Словно ничего и не изменилось, и Бомгю просто уснул.
Однажды, его глаза откроются снова, и его первыми словами окажутся язвительные комментарии Ёнджуну о том, какой он ужасный хён, за то, что приставал к нему, когда он не мог ответить…
Верно?
Мерцающая искра надежды в глазах Ёнджуна была такой мимолётной, что если бы кто-то моргнул в этот момент, он бы её не заметил. Но он лишь сжал руку Бомгю в своей, проглатывая слёзы и оставляя поцелуй на тыльной стороне его ладони.
Искра — это всё, что ему надо.
Никто не предупреждал Ёнджуна, что быть пятнадцатилетним будет так трудно.