Глава 9.
— Ты же знаешь, что я достаточно взрослый, чтобы идти домой самостоятельно? Такое ощущение, будто я без тебя не выживу, хён!
— Хорошо, но если ставить вопрос так, то семейные посиделки могут подождать. Для начала я хочу проводить тебя до дома, — начал спорить Ёнджун, нахмурив брови. Они шли к выходу из парка как обычно препираясь из-за пустяков. Это уже вошло в привычку - пользоваться наименее людным выходом, наслаждаясь любым чувством уединения, которое они могли получить.
— Хён, — протянул он, агрессивно тряся их переплетённые руки, чтобы выразить своё недовольство. — Бомгю будет в порядке, — по-детски залепетал он, дополнив это умоляющим взглядом. И он мог сказать, что это сработало, потому что выражение лица Ёнджуна моментально смягчилось.
Но его челюсти до сих пор были крепко сжаты, поэтому он попытался снова.
— Что, если ты придёшь домой поздно, получишь нагоняй от мамы, а в следующий раз она больше не позволит тебе тусоваться со мной. Мы же не хотим, чтобы это произошло, да? — с нажимом говорил он, стараясь звучать убедительно. В итоге его слова заставили Ёнджуна вздрогнуть.
Они остановились перед выходом. Чтобы пойти домой, Ёнджуну надо было свернуть направо, а дом Бомгю находился слева. На этом их пути разойдутся.
— Хён, мне пятнадцать! Я могу перейти дорогу сам! Когда я буду дома, я напишу тебе. Я обещаю, — Бомгю ободряюще ему улыбнулся, выставляя мизинец. Потребовалось мгновение, прежде чем скептическое выражение пропало с лица Ёнджуна, и он поддался на уговоры, покорно переплетая их пальцы.
— Лучше бы так оно и было.
Бомгю хихикнул и расцепил их руки. Он даже слегка подпрыгнул от радости.
— А теперь иди и наслаждайся семейным ужином и помоги своей маме накрыть на стол, иначе она тебя выпорет.
— Ты не звучишь расстроенным по этому поводу, Чхве Бомгю, — Ёнджун закатил глаза, пряча теперь уже пустующие руки в карманы худи. Тротуары были свободны от пешеходов, а солнце уже начинало садиться.
— Поторопись, хён! Тик-так!
— Ах, этот подлец просто хочет избавиться от меня, — с рыком он взял Бомгю в захват за шею, на что тот начал неистово вопить. Ёнджун бы отпустил его и они бы разошлись каждый своей дорогой, если бы не неизвестно откуда взявшаяся храбрость, позволившая ему принять одно из самых глупых решений за всю его недолгую жизнь.
Взяв Бомгю за лицо обеими руками, он неожиданно притянул его к себе для поцелуя.
Не было фейерверков или чувства будто время остановилось, только лишь ощущение губ Бомгю на его, наслаждение всей его жизни.
Спустя секунды, казавшиеся минутами, Ёнджун отпустил его. Это мог быть золотой отблеск заката, обманывающий его зрение, или тот факт, что его лучший друг поцеловал его снова, во второй раз, когда никто из них даже не просил об этом, но он мог поклясться, что щёки Ёнджуна окрасились в алый.
— Напиши хёну, когда придешь домой, хорошо? — прошептал он, звуча так, будто у него перехватило дыхание.
Бомгю смог лишь кивнуть, слабо говоря:
— Хорошо.
Махнув рукой, Ёнджун посмотрел на свои часы. 5:53 после полудня.
— Ухожу, — он отступил на шаг назад с довольной улыбкой на лице. Бомгю махнул ему рукой пару раз, на что Ёнджун с энтузиазмом помахал в ответ. После чего, развернувшись, направился в противоположную от него сторону.
Бомгю пошёл своей дорогой. Казалось странным идти домой одному, не держа никого за руку и ни с кем не споря по пути, но он пытался приободрить себя: они взрослели, привычки менялись. Это должно было стать нормальным. Всё будет хорошо. Ты больше не ребёнок. Привыкай.
Вздохнув, он вытащил наушники из кармана и воткнул их в уши. Через пару нажатий на экран «Бумажные сердца» начала играть, пока он шёл по пустынной улице. Его любимая песня.
Он подошёл к перекрёстку, напевая себе под нос. Ощущение губ Ёнджуна на его всё ещё горело в его сознании как лесной пожар, чувство такое свежее, будто он до сих пор не отстранился.
Он правда сделал это. Он правда поцеловал меня снова. Улыбаясь, он дотронулся до своих губ и сделал шаг на дорогу.
Горел ли зелёный? Или это был красный? Это было не важно, потому что на улице даже ни одного мотоциклиста не было.
«Бумажные сердца, и я держу часть тебя»
Он легкомысленно улыбнулся про себя как влюблённая школьница, думающая о предмете своего обожания. Музыка была единственной вещью, которую он слышал, а горизонтальные полосы на пешеходном переходе единственной вещью, которую он видел. Он ничего не мог видеть или слышать или фокусироваться на чём-то ещё, когда единственным, что занимало его мысли, был Чхве Ёнджун.
Даже ни горящий красным сигнал светофора. Ни оглушительный гудок, мчащегося на него на полной скорости пикапа, не успевающего затормозить.
И к тому времени, когда Чхве Ёнджун не был единственной вещью в его мыслях, ко времени, когда Бомгю обратил внимание на источник шума, испуг на его лице дал ему знать, что уже слишком поздно.
«Не думай, что я так просто забуду об этом»
Не осознавая тогда, но Бомгю знал, что последним, что он увидит в своей жизни, будет пара ярко-горящих фар. Если он и кричал, он не слышал этого.
Это всё произошло слишком быстро, слишком неожиданно, чтобы осознать, насколько сильным был удар, пока он не произошёл. Малейшее изменение предотвратило бы всё это, и если бы Бомгю сделал хоть одну вещь по-другому, он не мог не подумать об этом; он мог бы до сих пор быть на другой стороне дороги. Если бы он только посмотрел на светофор, прежде чем начал переходить дорогу. Если бы он не надевал наушники. Если бы он только обращал внимание на происходящее вокруг. Если бы он только позволил Ёнджуну проводить его домой.
Ёнджун. Если бы только он не отпустил его.
Бомгю почувствовал огорчение лишь на долю секунды, на ту долю, где казалось, что вся вселенная оказалась в его руках, разрывая его на части, перетягивая его словно канат, пока он не разорвётся на части.
И он поддался. После этой мучительной доли секунды, он почувствовал резкое сочетание всего и ничего одновременно. Его жизнь даже не пронеслась у него перед глазами.
«Надеясь, что ты не забудешь»
На другой стороне квартала, Ёнджун с нетерпением ждал сообщения, без остановки бегая от кухни до обеденного стола, приветствуя всех своих двоюродных братьев и сестёр, попутно расставляя тарелки. Его телефон лежал в кармане джинсов, беззвучный; в ожидании сообщения.
Сообщения, которое уже никогда не придёт.
В пятнадцать, Бомгю должен был быть более опытен в том, как ходить домой в одиночку.