глава 4.2
Даже самые лучшие планы не могут победить судьбу
Пока Цинге была глубоко погружена в раздумья, Ло Момо помогала ей подготовиться к ночи. Когда момо осторожно помогла «Сяхоу Цзяньсюэ» лечь на кровать с балдахином, она слегка согнула талию и тихо спросила: «Юная госпожа, вам еще что-нибудь нужно?»
Цинге посмотрела на напряженное лицо Ло Момо. У этой женщины лицо всегда было натянуто неестественно красным и тонким, как хрупкий листок бумаги, который может порваться, если его потянуть.
Это чрезмерно напряженное лицо всегда заставляло ее подозревать, что момо также использует технику маскировки. Однако после тщательного наблюдения она исключила эту возможность - этот человек был просто наделен таким напряженным лицом.
Это напомнило Цинге о Цуй Гугу¹ в поместье Нин Ван; они были довольно похожи.
Столкнувшись со взглядом Ло Момо, Цинге молча покачала головой и жестом попросила ее уйти.
Когда занавески вокруг кровати были задернуты, Цинге наконец осмелилась без сил рухнуть на кровать. Ее первоначальный план состоял в том, чтобы заработать немного денег, а затем, воспользовавшись чувством вины Е Миня, покинуть павильон Цяньин, чтобы жить беззаботной жизнью.
Но теперь она непреднамеренно бросилась в ситуацию, похожую на канат. Воистину, даже самые продуманные планы не могут победить судьбу. Была ли у нее хоть какая-то надежда выбраться из этого затруднительного положения?
Ее прекрасная мечта выйти замуж за представителя клана Нан, чтобы получить множество редких пилюль, разбилась вдребезги, и вместо этого она оказалась под постоянной угрозой разоблачения.
Но теперь она уже была здесь, у нее не было пути назад. Ее единственным вариантом было продолжать действовать.
По крайней мере, она не зашла в абсолютный тупик: будь то Вэнь Чжэнцин, тайные стражи или даже надвигающаяся встреча с Нин Ван и Е Минем, они не были для нее чужими.
Даже поместье Нин Ван было для нее знакомой территорией - она точно знала, сколько балок в каждом зале и на каких балках удобнее всего спать.
Как только она немного успокоится и все ослабят бдительность, возможно, она сможет попытаться встретиться с Е Мином в ее собственной личности, чтобы узнать, какие договоренности для нее сделал Павильон Цяньин. Может быть, просто может быть, она даже сможет придумать план, как безопасно выбраться из этой ситуации.
Думая об этом, Цинге наконец почувствовал себя немного спокойнее.
...
Под защитой элитных охранников поместья Нин Ван и трех тайных охранников свадебная процессия плавно двигалась по официальным дорогам. Через пять или шесть дней они были почти на границе Юньина.
В это время Цингэ внимательно наблюдал за тремя тайными стражами, пытаясь вычислить их личности. Хотя все они принадлежали к павильону Цяньин, служили под началом Нин Вана и тренировались вместе в течение многих лет, строгие правила павильона подразумевали, что их истинные личности никогда не раскрывались друг другу.
Поэтому даже Цинге, коллеге по секретной охране, пришлось выяснять их личности, внимательно наблюдая за их навыками передвижения, методами дыхания, охранными процедурами, а также за случайными секретными сигналами руками и закодированными жестами, которые они использовали для общения друг с другом.
После нескольких дней тщательного наблюдения она наконец идентифицировала их: один был Читин, другой Ваньчжун, а последний... Байчжи.
Цинге не ожидал увидеть здесь Байчжи. Ее привел в Павильон в возрасте четырех лет бывший Мастер Павильона вместе с тридцатью двумя другими порабощенными детьми и сиротами, все из которых прошли ряд испытаний.
Из них после многочисленных исключений осталось только двое: одна была она, а другая была Байчжи. Тогда их не знали под этими именами; ее все еще называли Номером 37, а Байчжи была Номером 38.
В течение следующих десяти лет Номер 37 и Номер 38 тренировались вместе, преодолевая множество испытаний, и, наконец, в возрасте четырнадцати лет Мастер павильона представил их Нин Вану, чтобы дать им новые имена.
В это время Нин Ван играл в шахматы. Когда их привели, он небрежно взглянул на медицинскую книгу, а затем бросил два имени: Цинге и Байчжи.
Таким образом, номер 37 стал Цингэ, а номер 38 стал Байчжи.
Позже обычно немногословный Байчжи небрежно заметил, что, по его мнению, имя Байчжи предназначалось Цинге, и что его имя должно было быть ее именем.
Цингэ был весьма удивлен, услышав от Байчжи такие слова; казалось, его это глубоко волновало.
Но... Цинге, Байчжи, какое значение имели эти имена?
В это время Байчжи посмотрел на Цинге и подчеркнул: «Но я очень смуглый, как меня можно называть Байчжи?»²
При этом замечании Цингэ молча вспомнила сцену. Тогда, хотя она и Байчжи оба стояли на коленях, она почувствовала, что Нин Ван отвлекся и просто указал на них, не задумываясь.
«Может быть, действительно произошла ошибка?»
Но подтвердить этот факт было невозможно. В любом случае, Нин Ван никогда не задавался вопросом об их именах впоследствии, а Цинге даже полагал, что он вообще не помнил, как именно он их назвал.
Вспоминая те дни, Цингэ потерла виски. Когда они начали тренироваться в возрасте пяти или шести лет, ни она, ни Байчжи больше никогда не показывали своих истинных лиц. Даже во время суровых тренировок обе всегда были замаскированы пеньковой тканью, поэтому, хотя они и росли вместе, на самом деле они не знали, как выглядят друг друга.
Однако, как она была знакома с Байчжи, так и Байчжи был знаком с ней. После четырнадцати лет вместе они знали движения и дыхание друг друга как свои пять пальцев.
Поэтому Цинге знала, что ей следует быть особенно осторожной и ни в коем случае не терять бдительности.
...
На следующий день процессия вступила на гору Хуайюй. Перейдя ее, они наконец достигли территории Юньин, находящейся под юрисдикцией Нин Вана.
Поместье Нин Вана уже отправило третью группу людей в сопровождении чиновников из Министерства обрядов, ответственных за надзор за свадебными церемониями. Развевались флаги, и барабаны эхом отдавались в ликовании. Под руководством комиссара по церемониальным правилам невесту переместили в специально подготовленную красную лакированную разноцветную карету, щедро украшенную и обслуживаемую множеством сопровождающих.
Цингэ осторожно выглянул в окно кареты, заметив ряды войск впереди, каждый из которых держал несколько ярко-красных флагов, а сопровождающие в пурпурных туниках несли медные гонги и барабаны, размахивая флагами и ударяя в барабаны.
Были также императорские стражники, каждый из которых был вооружен серебряным кинжалом с короткой рукоятью, их вид был одновременно величественным и внушительным.
Однако среди этого торжественного величия Цингэ почувствовал намек на опасность.
Ее взгляд скользнул вдаль, к большому знамени, вышитому золотым шелком. Под ним сидел Вэнь Чжэнцин, одетый в темно-голубой церемониальный халат, восседая на высоком коне. Его осанка была прямой, а выражение лица серьезным, явно настороженным.
Тем временем в тени около дюжины тайных охранников уже установили уровни защиты, бдительно следя за порядком.
Понаблюдав некоторое время, Цинге отвела взгляд. Она нашла это интересным; усердно прослужив в качестве тайного охранника четыре года, для нее было довольно необычно, что другие люди беспокоятся о ее безопасности.
Вечером, когда процессия достигла почтовой станции, прибыл еще один чиновник из Министерства обрядов, который принес свадебное платье, расшитую золотом фату и другие свадебные принадлежности.
«Госпожа, господин Мо пришел обсудить возвратные подарки», - приблизился Ло Момо.
«Вернуть подарки?» - спросила Цинге. Хотя она и обучалась различным предметам, она никогда не была на свадьбе и не была знакома с этими обычаями.
Ло Момо объяснил: «Теперь, когда поместье Ван прислало свадебные украшения, согласно традиции, мы должны вернуть подарки в виде пар золотых и серебряных изделий, украшенного колпака, зеленого халата и пары сапог, среди прочего».
Цинге просто ответил: «О».
Видя, что она не отреагировала, Ло Момо продолжил: «Согласно традиции, эти вопросы обычно не касаются невесты, но...»
Конечно, текущая ситуация была далека от нормальной. Однако в таких обстоятельствах у них просто не было другого выбора.
«Тогда, пожалуйста, позовите господина Мо», - сказал Цинге.
Через мгновение в комнату вошел Мо Цзинси, почтительно поклонившись.
Цингэ равнодушно отпила чай, даже не поднимая век: «Господин Мо, спасибо за ваши усилия». Ее голос был легким и слабым, что действительно соответствовало поведению гордой молодой леди из престижного клана Сяхоу.
Мо Цзинси слегка прищурилась, а затем сказала: «Госпожа, поместье Ван прислало различные свадебные подарки; пожалуйста, ознакомьтесь с ними».
Цинге взял их в руки, небрежно взглянув на пункты, перечисленные густыми красными чернилами.
«Вот что мы отправим в качестве ответных подарков завтра рано утром», - добавил Мо Цзинси. Пока он говорил, его тон был чрезвычайно уважительным, но его взгляд на Цинге нес в себе намек на предложение.
Цингэ знала, что он должен был что-то ей сказать, но он помнил о трех тайных стражах. Тайные стражи павильона Цяньин были неуловимы - даже если их не было видно, они все равно могли прятаться где-то поблизости. Если ее разговор с Мо Цзинси вызовет подозрения, все ее усилия будут напрасны.
Она сосредоточила свои чувства и вскоре заметила тайного стражника, сидящего на балках помещения для слуг.
В конце концов, Сяхоу Цзяньсюэ была будущей Нин Ванфэй. Ее статус был чрезвычайно благородным, и тайные стражи не смели шпионить за ней, поэтому они сохраняли почтительную дистанцию. Если бы она и Мо Цзинси сейчас заговорили тихими голосами, тайный страж их не услышал бы.
Цинге сделал вид, что просматривает список, отмечая такие предметы, как украшения из жемчуга и нефрита, яркие атласные изделия, изысканные кисти для письма, чернильницы и другие научные предметы, а также традиционные предметы, упомянутые Ло Момо. «Я слышал, что Нин Ван исключительно разборчив и использует только лучшее; откуда эти чернильницы?»
Сердце Мо Цзинси дрогнуло: «Какой предмет вы упомянули, мисс? Позвольте мне проверить». Он встал, подошел ближе и наклонился так близко, что его дыхание нежно коснулось ее уха.
Цинге подняла глаза, чтобы встретиться взглядом с Мо Цзинси. Ее ясный, прямой взгляд, казалось, говорил: «А теперь говори».
Сноски
1.Gugu - это обращение к придворной даме дворца (女官 nuguan, также переводится как «женщина-чиновница»). В отличие от обычных дворцовых служанок, придворные дамы, как правило, образованы и выполняют некоторые управленческие или секретарские обязанности.
2.Оба растения, Qingge и Baizhi, используются в традиционной китайской медицине. Qingge (Sabia japonica) имеет темно-синие плоды, а Baizhi (Gardenia jasminoides/Cape Jasmine) - белые цветы.