Глава 11. Духи
— Да как смеет этот Рафаэль говорить, что Шон меня не любит! Что он вообще знает! — Изабелла разговаривала сама с собой и ходила по гостиной, словно разъяренный лев в клетке. Она нахмурила брови, отчего на лбу образовалась глубокая складка, плотно сжала губы. Казалось, что она лопнет от возмущения, как перекаченный воздушный шар.
Ей срочно нужна была еще бутылка вина, чтобы успокоить расшатанные нервы. Она бросила беглый взгляд на часы, которые стояли на верхней полке книжного стеллажа. Ближайший винный магазин в соседнем здании закроется через пятнадцать минут. Изабелла подсчитала, что успеет, если лифт придет быстро, и она ускорит шаги.
Девушка наспех накинула на плечи черный пиджак и первые попавшиеся кожаные туфли, которые уже ждали ее в коридоре. Всю дорогу до магазина она отбивала каблуками теплый асфальт и прокручивала слова итальянца в голове:
— Если бы он захотел приехать, то приехал ...бла...бла...бла...Нашелся мне тут, специалист по отношениям, — тихо бубнила себе под нос Изабелла, словно уборщица супермаркета в дождливый и пасмурный день, на долю которой выпало смывать грязные следы посетителей.
— Эй, красотка, куда спешишь? — у входа в магазин стояли два парня и хотели познакомиться.
Изабелла вспомнила, что все еще была в красном платье с разрезом. Она промолчала, прошла мимо и застегнула пуговицы на пиджаке, чтобы прикрыться. И почему ей в голову не пришло переодеться?
Рыжеволосая безуспешно блуждала среди полок с вином в поисках любимой марки. Она решила обратиться к консультанту, который увлеченно пялился в телефон. Молодой человек мысленно уже закончил рабочий день и сидел в баре с друзьями, хотя до закрытия магазина оставалось пять минут. По ее просьбе парень отвлекся от гаджета, пропал среди стеллажей в дальнем зале и вернулся с бутылкой вина. Девушка попросила принести еще одну, так как решила, что вторую оставить про запас.
Изабелла подошла к стойке, кассир отсканировал бутылки и озвучил цену. Он широко улыбался и не сводил взгляд с ее груди, которая слегка виднелась из-под лацканов пиджака. Девушка окунула пальцы в карманы и нащупала пустоту.
— Вот черт!— рыжеволосая оцепенела, по спине пробежал холодок.
Изабелла осознала, что кошелёк и ключи от квартиры благополучно лежали на дне ее повседневной сумки, которая стояла на тумбочке в прихожей.
Точно! Она оставила не только кошелёк, но и ключи от квартиры! Последняя деталь волновала ее намного больше. Как же теперь она попадёт домой?
— Только этого мне не хватало!
По дороге обратно набойки на каблуках стучали громче и быстрее. Изабелла прокручивала варианты, как могла попасть в квартиру.
Вариант номер один. Она могла вызвать слесаря, чтобы он вскрыл дверь. Но какова вероятность, что он приедет в пятницу вечером? И сколько времени это займет?
Вариант номер два. Изабелла оставила балконную дверь открытой, чтобы проветрить комнату. Она могла легко перелезть через балкон из квартиры соседей, ведь расстояния между перилами было всего сантиметров тридцать.
Соседи слева уехали в круиз по Карибскому морю. Миссис Джонс говорила о поездке, каждый раз, когда они встречались в лифте. Соседка была воодушевлена и расписывала путешествие в мельчайших подробностях. Изабелла успела выучить все детали. Она даже знала, что они поедут в каюте, где будет унитаз с автоматическим сливом. Почему-то именно эта мелочь радовала Миссис Джонс больше всего. Может, ее муж был забывчивым?
Соседа справа девушка назвала хамом. Оставалась надежда, что итальянец не обиделся. Потому что именно благодаря ему она могла быстро оказаться дома.
Изабелла подошла к соседней двери и робко постучалась, словно опоздавшая ученица на первый урок. Ответа не последовало. Может, он уже ушел? Теперь ей придется сидеть под дверью и ждать его возвращения.
Рыжеволосая решила попытать счастье во второй раз и постучала снова. Она услышала — «Un secundo» — сквозь плотно закрытую дверь.
«Наверное, это означает «одну секунду» — девушка выдохнула с облегчением, что сосед дома.
С трепетом она услышала звук открывания замка, и в проеме показался полуобнаженный Рафаэль, бедра которого были обтянуты полотенцем. С черных волос стекали капли воды на татуировки. Казалось, что они сейчас расплывутся по загорелой коже, как смоченный рисунок по белой бумаге.
Изабелла потеряла дар речи от представшего перед ней торса итальянца с идеальными кубиками. Девушка забыла, зачем пришла. Она пыталась что-то произнести, но язык не слушался. Рыжеволосая стояла и глазела на его тело.
— Белла, ты уже успела соскучиться по мне? Как приятно! Я только что тебя вспоминал, — он прервал молчание своим нежным баритоном.
Эротическая фантазия итальянца стояла перед ним. Если бы Белла только знала, что он с ней вытворял в мыслях, когда стоял под струями душа.
— Я...это... — Изабелла пыталась собраться с мыслями, — я пошла в магазин, захлопнула дверь, а ключи остались в квартире... — вымолвила девушка, интенсивно жестикулируя, как сурдопереводчик, — можно я ...это... перелезу через твой балкон к себе...
— Ты полезешь через балкон? Это очень рискованно! А если упадешь, чулки порвешь или платье. Давай лучше я сам перелезу и открою тебе дверь изнутри.
— Хорошо, — девушка пожала плечами. Она не стала спорить. Вообще, она не очень хотела подвергать свою жизнь хоть и маленькой, но все равно опасности.
— Я сейчас, жди меня здесь в коридоре.
Рафаэль надел шорты, белую майку и вышел на балкон. Он с легкостью перелез через металлические перила. Дверь на балконе Беллы была открыта. Мужчина зашел внутрь и попал в спальню.
Итальянец заметил, что кровать находилась там же, где и его постель. Их кровати разделяла только кирпичная стена. Она была заправлена свежим бельем, которое еще пахло кондиционером. Кажется, это был аромат лаванды.
Ему стало любопытно, чем пахнет ее одежда. Рафаэль подошел к комоду, открыл первый ящик с бельем. Он провел рукой по аккуратно сложенным вещам, достал белье, поднес к носу — «Тоже лаванда» — и положил обратно.
Затем мужчина прошел в гостиную и увидел красиво засервированный обеденный стол. Итальянец направился на кухню, откуда доносился приятный запах. На столешнице стоял противень с горячим блюдом. Живот предательски заурчал. Рафаэль взял с закусочной тарелки ломтик сыра и направил в рот.
«Что он так долго возится?» — Белла стояла под дверью и с нетерпением ждала, когда итальянец откроет.
Сосед обратил внимание на большой стеллаж с книгами в гостиной. Взял одну, которая лежала на столике у дивана, открыл страницу, где была закладка, и прочитал подчеркнутый серым карандашом абзац:
«Он никогда не искал эрогенных зон на моем теле. Он считал, что женщина является эрогенной зоной вся в целостности, а в этой целостности самый эрогенный участок – мозг. Элджот слышал о пресловутой G-точке в женском влагалище, но он ее искал в моем мозгу. И практически всегда находил.»
Рафаэль закрыл книгу и посмотрел на обложку.
«Одиночество в сети, Януш Вишневский, а этот чувак разбирается...» — утвердительно закивал итальянец.
— Рафаэль, ты там?— мужчина услышал из коридора.
— Да! Сейчас открою, — он положил книгу, подошел к двери и открыл ее.
— Слава богу, наконец-то, ты чего так долго?
— Извини, я заблудился. У тебя здесь так вкусно пахнет.
— Да, я готовила рыбу к приезду Шона. Может, ты хочешь? Я так много наготовила.
— Я бы не отказался, если ты составишь мне компанию.
— Почему бы и нет, — раз уж ее свидание провалилось, зачем пропадать еде.
— Тогда приходи ко мне с едой, а с меня отличное вино и десерт.
— К тебе? — девушка задумалась, — хорошо, договорились.
Изабелла собрала горячее и закуски в контейнеры и направилась к итальянцу.
Рафаэль поставил тарелки на стол и разложил в них блюда. Он достал вино из холодильника и разлил в бокалы:
— За твоё спасение, Белла, — произнёс он и поднял бокал вверх.
— Спасибо, что выручил меня. Ты извини, что хамом тебя назвала, — Изабелла теребила бокал в руках.
— Да все нормально, — Рафаэль сделал глоток.
— Вообще-то, я была расстроена не из-за Шона, просто все навалилось, работа, квартальный отчет. Еще и редактор сказал, что книга, над которой я работала год, никуда не годится.
— Ты пишешь? — брови мужчины поползли вверх.
— Да, с детства увлекаюсь писательством. Я всегда сочиняла истории и записывала в тетрадь, вела дневник. Это мое хобби.
— Хотела бы этим заниматься профессионально?
— Конечно, это моя мечта. Было бы здорово писать целыми днями, сочинять. Но Шон считает, что творчество не может стать профессией. Это просто хобби.
— Ты думаешь, он прав?
— Я не знаю, моя мама также считает, поэтому я пошла учиться на бухгалтера и работаю в издательстве.
— Должно быть, сложно творческому человеку заниматься бумажной рутиной.
Изабелла подняла голову. Сосед озвучил то, с чем рыжеволосая жила каждый день и то, к чему она уже привыкла, словно расковырял старую затянувшуюся рану.
— Откуда ты знаешь?
— Так, предположил, — итальянец направил кусочек рыбы в рот, — Ммм, как вкусно!
Изабелла уже давно смотрела на накрытый полотном мольберт у панорамного окна и, наконец, решилась спросить, чтобы сменить тему.
— Что это? — она указала рукой на мольберт.
— Это моя картина.
— Ты рисуешь? — девушка округлила глаза от удивления, словно не верила своим ушам.
— Да! — спокойно ответил итальянец.
— А можно посмотреть?
Изабелла обожала живопись. Они с Самантой не пропускали ни одной выставки. Шона она никогда не брала с собой, потому что он ничего не понимал в картинах и считал такое времяпрепровождение пустой тратой времени.
Кстати, только вчера звонила Саманта и сказала, что сумела достать приглашения, на открытие выставки эпатажного художника. Она охотилась за ними несколько месяцев и подключила к операции всех знакомых. «Это сенсация» — радостно кричала подруга в телефон. К сожалению, рыжеволосая не успела спросить имя художника, связь оборвалась.
— Конечно!— Рафаэль подошел к мольберту и снял черное полотно.
Изабелла застыла с открытым ртом от изумления. На холсте была изображена обнаженная женщина.
Фигуру натурщицы сложно было назвать идеальной, какую мы привыкли видеть на фотографиях в инстаграмм. У женщины не было кубиков пресса, а слегка округлый животик. Ее грудь была натуральной, среднего размера без имплантов. Зато были очень чувственные розовые соски. У девушки были красивые бедра и ноги. Она была настоящей без масок, фильтров и фотошопа.
Натурщица лежала на софе. Одну руку она положила на грудь и сжимала сосок. Другая лежала на промежности между складок. Она выгибалась от удовольствия, закатывала глаза, чувственный рот был приоткрыт от стона наслаждения.
— Она что, мастурбирует? — Изабелла не верила своим глазам.
— Да! — спокойно ответил Рафаэль и трепетно провел рукой по мазкам, словно она была живая, и он гладил ее тело, как влюбленный мужчина.
— Как она решилась на это? — спросила девушка.
— Ну а что тут такого? Это естественно знать свое тело и уметь доставить себе удовольствие, — Рафаэль повернул голову и пристально посмотрел на Изабеллу, — ты так не считаешь, Белла?
Рыжеволосая растерялась от такого откровенного вопроса и нервно улыбнулась. Его слова вызвали ноющую боль в сердце, словно она сама себя уколола острой металлической иголкой за то, что не позволяла себе быть свободной и раскованной. Она завидовала смелости натурщицы. Тело девушки было неидеально, но она была прекрасна на полотне. От нее шла сексуальная энергия, которая делала ее желанной. Никакой скованности и зажатость. На нее хотелось смотреть, хотелось быть ею, такой же страстной, чувственной и женственной.
— Что ты видишь, Белла, когда смотришь на картину? — Рафаэль не отрывал глаз от рыжеволосой. Он знал, что человек видит на полотнах то, чем заполнена его душа. Каждый смотрит на мир через призму своего опыта.
— Я вижу очень сексуальную и чувственную женщину, — ответила правду девушка.
— Что ты чувствуешь, глядя на нее? — неожиданно спросил художник.
— Я завидую ее смелости и раскрепощенности. Хочется быть ею. Она прекрасна, — голос девушки звучал искренне.
Изабелла погладила мазки, пытаясь через кончики пальцев наполниться этой энергетикой. Она хотела оказаться на месте женщины на полотне.
— Она так не считает.
— Что ты имеешь ввиду? — Изабелла удивилась.
— Она стеснялась поначалу, — пояснил художник.
— Но ты смог ее раскрепостить, — улыбнулась девушка.
— Многие женщины не умеют себя ценить. Они считают, что их красота — это тело. Но это не так. Каждая женщина прекрасна по-своему. У любой есть уникальная аура, харизма и шарм. Это невозможно увидеть, только почувствовать, как парфюм, который заполняют пространство, когда женщина входит в помещение, и оставляет неповторимый шлейф после ее ухода. Есть нежные и легкие ароматы, а есть глубокие и чувственные. Есть такие духи, которые заставляют обернуться. А есть такие, что невозможно забыть, они манят пойти за женщиной. Я вижу эти духи и пытаюсь перенести на бумагу.
— Ты как Грену из романа Патрика Зюскинда «Парфюмер». Он убивал женщин, чтобы украсть их запах и навсегда запечатать во флаконе. Ты рисуешь женщин, чтобы украсть их чувственность и шарм и навсегда запечатлеть на холсте.
— Да, именно так, — Рафаэль удивился ее словам. Он не ожидал услышать такую интерпретацию своего творчества. Еще никто не сравнивал его с сумасшедшим убийцей, парфюмером. Но Белле удалось так точно передать суть его работ, что итальянцу безумно понравилось. Казалось, что она понимала его.
— Я ничего эротичнее не видела. Ты умеешь показать суть женщины, ее душу.
— Потому что я ее вижу, — произнес пробирающим до мурашек голосом художник и пристально посмотрел на Беллу.
Изабелла не могла оторвать изумленных глаз от полотна, словно ее приклеили к картине. В голове промелькнула безумная мысль. Как бы было чудесно, если бы Рафаэль написал ее портрет! Жаль, что она не такая храбрая, как натурщица на холсте, и никогда не решится на безрассудную авантюру.