часть 2
77
Не ускользнула улыбка эта от шута,
Что пристально за всеми наблюдал.
Он мага знал и понял, все это неспроста,
Маг что – то каверзное затевал.
Мне нужно бдительнее быть и осторожней
И слову, жесту каждому внимать.
Бедою обернется все, возможно,
Мне замысел злодея нужно распознать.
Что говорить, жилось шуту здесь хорошо,
Никто его не унижал, не издевался.
И с мнением его считались, и коль на то уже пошло.
Все больше угодить Зарастро он старался.
Он даже тайно был влюблен,
Взаимности совсем не ожидая,
Боготворил, любил Памину он,
Дни ночи длинные он проводил вздыхая.
Теперь все может рухнуть вмиг
Безоблачная жизнь его и счастье,
Все, к чему он так стремился и достиг,
Все потерять он может в одночасье.
Прервал раздумье его Зарасто, что к магу обратился:
«Нет злого умысла в делах моих.
Надеюсь, ты теперь понял и убедился,
Что разделить никто не сможет нас двоих.
Ты можешь в царство возвращаться
И обо всем царице доложить,
А коль желание есть, позволю здесь остаться,
Со спутницами все можешь обсудить.
Продолжим же теперь наш ужин,
Я думаю, вопрос исчерпан и ясно всем,
Что лучше в мире жить и ссориться не нужно,
Не создавать ненужных нам проблем.
Пусть воцарятся мир, любовь,
Пусть ярче солнце светит, озаряя лица,
Душа наполнится теплом и вновь, и вновь
Улыбка на устах искрится.
Сегодня за любовь мы кубок поднимаем,
За свет божественный, что нам даёт.
Пусть каждый помнит и не забывает,
Счастье и мир любовь на крыльях нам несет!»
78
И после этих теплых, мудрых слов,
Тотчас и оживленье в зале началось.
Чувствуют все, что больше нет оков,
Что им досель нести пришлось.
Все весело о чем- то говорили,
Юноши жадный взгляд на девушек бросали,
Тамина и Памина и вовсе обо всех забыли
И нежно, как голубки, ворковали.
Зарастро в воспоминаньях пребывал,
Шут ко всему прислушаться стремился,
Забытый всеми, маг покинул зал,
Никто и не заметил, как он удалился.
От злобы черная душа его кипела,
С негодованьем он вспомнил разговор,
Зарастро речь его задела,
В ней был ему прямой укор.
«Еще не вечер, - себя маг успокоить норовит,–
Еще черёд мой не пришел,
Посмотрим, из нас двоих кто победит».
И быстрыми шагами в ночь ушел.
А в зале веселье продолжалось,
Шли разговоры, и текло вино.
Ни тени робости и недомолвок не осталось,
Словно знакомы были все давно.
Памина с девушками щебетала,
Да и они секретами делились.
Многое о жизни их былой узнала,
Да и том, как в услужение царицы очутились.
А четверо друзей совет держали,
Как дальше всем им быть.
Маг не отступит, они прекрасно это понимали.
И в состоянье здорово всем навредить.
Зарастро с незнакомцем, сидя рядом,
Сосредоточенно о чем-то разговор вели,
Затем, словно опомнившись, и обменявшись взглядом,
Поспешно встали и ушли.
Один лишь шут наш прозорливый,
Что так внимательно за всеми наблюдал,
Узрел во всем случай счастливый,
Тихо к двери прокрался и покинул зал.
79
Был чудный летний вечер,
Луны шар яркий по небу катился,
А в темноте мерцали звезды, словно свечи.
Как завороженный, шут остановился.
Восторгом, но и болью наполнилась его душа.
Вновь не удел он, как ни старался.
Но кто поймет и пожалеет кто шута,
Был одиноким, одиноким и остался.
Никто не знает, как умеет он любить,
В нем видят лишь лгунишку, скомороха.
Как надоело с маской этой жить,
Как тяжело ему сейчас и плохо!
Он смотрит на луну, пусть даст ему ответ.
Он в мудрости её, влиянии не сомневался,
Вдруг впереди увидел темный силуэт,
Что, бормоча, взад и вперед метался.
Прячась в тени высоких стен и башен
Он к силуэту осторожненько подкрался.
Кто ж это, что так зол и страшен?
Вглядевшись, он узнал, маг тем силуэтом оказался.
Прячась в тени, решил шут подождать
И проследить, что ж дальше будет.
Ведь интересно, да и не хотелось спать,
А ожидание немного боль его остудит.
За магом, затаив дыханье шут следил,
Как тот взад и вперед шагал,
И что – то гневно говорил,
Порою пред собою руки простирал.
Шут чуточку поближе подобрался,
Чтобы расслышать то, что маг произносил,
Прислушавшись, он догадался –
Тот заклинания колдовские говорил.
Страшно ему стало, похолодело все внутри.
«Накличет он на всех беду, - подумал он,-
Маг злобен и силен, с ним не шути,
И в правоте своей он убежден.
Нужно скорей назад спешить,
Пока веселие еще в разгаре
И обо всем Зарастро и Тамино известить,
Чтоб мага намеренья знали».
80
И так же незаметно, как пришел,
Шут восвояси удалился,
Без всяких приключений дверь нужную нашел
И снова в зале очутился.
Застал он здесь лишь молодых людей.
Они задорно, весело смеялись
И не до шута им было, что топтался у дверей,
Они беспечной молодостью наслаждались.
Чтобы привлечь к себе вниманье,
Шут громко кашлянул два раза.
И тотчас воцарилось неловкое молчанье,
Никто и не заметил его сразу.
Он пальцем к себе Тамино поманил
И что–то оживленно ему стал говорить,
Тот лишь кивал и ничего в ответ не говорил,
И не пытался даже возразить.
Велев шуту здесь подождать,
К друзьям своим Тамино подошел,
Стал с ними говорить, их в чем-то убеждать,
Затем их к девушкам подвел.
«Я сожалею, но вечер нам прервать придется,-
Вдруг появились неотложные дела,
Уже и поздно, и ночка темная крадется,-
Сказал он, - а завтра встретимся с утра.
Вам, девушки, друзья мои укажут путь,
Чтоб ненароком вам не заблудиться.
Желаю крепко вам уснуть
И пусть хороший сон приснится».
Зардевшись, девицы мило улыбнулись,
Что ж, они совсем не прочь,
Уж больно им друзья Тамино приглянулись,
И страшно им одним идти в такую ночь.
Все попрощались, доброй ночи пожелав,
Шут и Тамино с царевною остались.
Ушли девицы, истиной причины не узнав,
И ни к чему им, они общеньем наслаждались.
Внезапно в зале Зарастро появился,
Он был взволнован, утомлен,
Царевну в покои проводить распорядился,
Глаз не смыкая сторожить её покой и сон.
81
Шут и Тамино веленью подчинились
И тайным ходом с царевною ушли,
И вскоре в её покоях очутились,
Тамино проводил, а шут остался у двери.
«Ты, может быть, мне скажешь, что все- таки произошло,
И почему внезапно вечер наш прервали?
И что вдруг на тебя нашло,
Мы все в неведенье остались?» -
С упреком царевна к Тамино обратилась.
Он, губами рук её, коснувшись, сказал:
«Прости, что все так получилось,
Но шут на время позднее нам указал.
Спокойной ночи желаю я тебе,
Радужных, приятных сновидений.
Я завтра утром вновь приду к тебе
И в новой встрече найдем мы утешенье».
Как не хотелось ему с любимой расставаться,
Но благополучие её ему всего дороже.
Вдвоем с шутом решили здесь остаться,
Один чтоб отдыхал, другой всегда был настороже.
Вступила ночь в свои права
И в сон все в замке погрузились,
Лишь двое не сомкнули глаз до самого утра.
Зарастро и маг-чародей ночь напролет трудились.
Зарастро за магом неотступно наблюдал,
Заветный камень был ему подмогой,
О каждом жесте, шаге мага волшебник знал
И это вызывало в нем тревогу.
А маг тем временем так изощрялся
И силы темные на помощь призывал.
И чтоб ни делал, как бы ни старался,
Он чувствовал, что мощь свою он потерял.
Шептал он заклинанья колдовские,
Даже стихию на помощь призывал:
«Где вы, где вы все силы злые»?
И, обессиленный вконец, упал.
Видя все это, Зарастро рассмеялся,
Свободно можно и ему вздохнуть.
Не страшен маг теперь. И, потянувшись, он поднялся.
Еще есть время и нужно немного отдохнуть.
82
Шут и Тамино всю ночь глаз не сомкнули.
Царевны сладкий сон оберегали,
К утру же немного прикорнули,
И не заметили, как в сон глубокий впали.
Прежде чем отдыху предаться,
Решил Зарастро царевну навестить,
Он был уверен, ему не нужно опасаться,
Свою любовь Тамино сторожит.
Придя в покои, он очень удивился,
Шут и Тамино спали крепким сном.
Зарастро не на шутку рассердился,
Глаза его сверкнули гневным огоньком.
«Так, значит, вы царевну стережете,-
Подумал он и горько усмехнулся,-
Как недостойны вы себя ведете,
Что ж, проучу вас!»- и, над спящими, нагнулся.
Те даже не заметили ничто,
Тамино во сне блаженно улыбался.
Была ль усталость то, иль выпитое им вино,
Спал безмятежным сном он и не просыпался.
Шут, подле него, калачиком свернувшись,
Своим снам, грезам предавался.
И он, чему-то улыбнувшись,
Спал дальше, лишь храп его тихонько раздавался.
«Мне очень жаль, Тамино,- сказал Зарастро строже,-
Тебе, как самому себе, я верил,
И ту, что мне всего дороже,
Не сомневаясь, я тебе доверил.
Видно, ошибся я в тебе
И дочери моей еще ты недостоин,
Коль послан ты ей и угодно будет так судьбе,
Придется доказать, какой ты воин».
Он со словами этими в покои дочери вошел,
Медленно нагнулся к изголовью,
По шелковистым волосам рукой провел
И посмотрел на дочь свою с любовью.
Все еще сонную он бережно её поднял,
В легкую укутал пелерину,
В лоб нежно по-отцовски ее поцеловал
И осторожными шагами комнату покинул.