Моя Элеутерия

Какое-то время я не могла открыть глаз, но это не мешало чувствовать, как здешний холод пробирается под кожу. Не знаю... точнее, не помню почему, но моя одежда была мокрой. Оттого каждая складка тонкой ткани прилипала к телу, усиливая пронизывающий мороз, обволакивая ледяной сетью.

Из-за повышенной влажности, казалось, что я не могла высохнуть. Воздух будто сам по себе тянул из меня влагу, оставляя на коже солёный пот, который, смешиваясь с грязью, забивался в поры, щипал в местах порезов и ссадин. От него кожа зудела, но как бы я не старалась освободить руки — тщетно. Они весели над головой, безнадёжно закованы в цепи. Будто прокаженного пса меня кинули подыхать в темницу. Без света, воды, еды и возможности двигаться.

Обоняние здесь стало более резким: шорохи в углах, капли воды, падающие с потолка, и стук собственного сердца в ушах. Я слышала каждый звук, ощущала множество запахов, что годами существовали в этом месте: гнилой, всепроникающий аромат сырости, смешанный с затхлым дыханием каменных стен, дурманил голову. Пахло смертью, старой кровью, потом, и чем-то, что вызывало приступы тошноты.

Уже скоро у меня появились силы открыть глаза, но я боялась. Боялась признать, что реальность загнала меня в это место, боялась увидеть то, что навсегда оставит отпечаток в моей памяти.

Находясь в сознании, моё тело начало неметь и коченеть, медленно приходя в чувство, ведь всё это время оно неподвижно находилось в одном единственном положении.

Пошевелив ногами, я поняла, что сижу на земле. С каждой новой секундой я всё больше ощущала, как грубая грязь прилипала к ногам и коленям, въедаясь в кожу всё глубже. Затвердевшая в некоторых местах, она превращала движения в борьбу, намереваясь стать второй омерзительной оболочкой.

Я провела языком по потрескавшимся губам, но рот был сух, как пустыня. Липкий воздух, словно сам по себе хотел удушить. Обезвоживание сжигало изнутри, когда я заметила железную миску с водой — точно собачью, что стояла у двери. Уверена, она служила напоминанием о моей ничтожности, ведь даже если бы я очень хотела, не смогла бы дотянуться к ней, барахтаясь в цепях и страдая от боли, что могла причинить сама себе, словно дикий зверь, попавший в капкан.

Не успела я опомниться, как тело стало дрожать то ли от холода, то ли от бессилия, а в голове стучала мысль:

— "Меня бросили здесь, словно я уже не человек... словно никогда им не стану вновь".

В темноте, без света, я даже не могла сказать, сколько прошло времени — час, день, вечность? Единственными напоминаниями о жизни, что здесь существовала, были гул боли в конечностях и слабый привкус отчаяния на языке.

Ещё какое-то время я просидела одна, размышляя над собственной жизнью и поступками. Говорят, перед смертью человек вспоминает всю свою жизнь. Кажется, этим я и занималась.

Скрип двери выдернул меня из мыслей. Я понимала, кто зашёл в мои "покои" и чего стоит ждать от этого... человека? Нет. Это не человек, а безжалостное животное, жажду издевательств которого, я могла теперь ощутить за километры.

Измождённая и уставшая, я не подняла даже глаз, а лишь хмыкнула, улыбаясь. Размышляя в одиночестве, мне хватило времени смириться со своей участью. Решила, что ещё в ту ночь должна была погибнуть, но сейчас смерть от меня никуда не убежит. Он ей попросту не даст просочиться сквозь пальцы. И я была ему благодарна за это.

Остановившись рядом, охотник достал нож и отодвинул им мои волосы от лица.

— Вижу мои игры тебе по душе, Э-да, — довольно обратился мужчина.

— Значит её я всё-таки Дьяволу не продала, Ваше Святейшество?

Теперь он присел и перенёс кончик ножа к подбородку, вынуждая меня поднять голову и заглянуть ему в глаза.

— Определённо я начинаю жалеть, что не занялся тобой раньше. Но лучше не старайся меня переиграть. Всё равно не получится, — шёпотом добавил охотник.

Самодовольно хмыкнув мне в лицо в последний раз, он встал.

— Готовь иглу, таз с водой, диски и мои любимые клещи, — обратился охотник к подчинённому, — продолжим в том же духе.

— Пригласить Рика, Ваше Святейшество?

— Не стоит. Хочу насладиться моментом, а не наблюдать её предсмертные конвульсии спустя пару минут.

Мужчина обошёл меня и встал сзади за спиной.

— Молчишь, будто ведьмину узду на тебе испытали.

У меня не было даже желания разомкнуть губы, чтобы ответить ему.

— Можешь задать любые вопросы, пока у нас с тобой есть время, дорогая Эда.

Тут же без заминки я устало спросила:

— Почему я вся мокрая?

— Ах это... Рик пытался узнать для чего тебе нужна была эта дурацкая книга и вовсе.

— "Топили... меня топили", — поняла я.

— Я как только освободился, сразу же примчал, поверь.

Как же тошно было сидеть и слушать этот издевательский тон. Только для чего всё это было? Неужели для того, чтобы просто растоптать моё моральное состояние в крошку. Ведь в каждой его фразе скрывался один единственный подтекст: "С этого момента я их игрушка".

— Что вы будете делать со мной дальше, Ваше Святейшество?

— Ох, как уважительно с твоей стороны так ко мне обращаться, но не стоит. Позволю тебе обращаться ко мне просто: "Господин".

Улыбка, что тянулась до ушей. Ничего другого нельзя было и ощутить, кроме неё. Я желала, чтобы она растянулась настолько сильно, что разорвала бы его самодовольную физиономию напополам.

Инквизитор встал передо мной. Он снял свой плащ, надел кожаные перчатки, расстегнул верхние пуговицы рубашки и взял хлыст.

Кошмар только начинался. Сейчас меня ждут только пытки. Долгие и мучительные. Он не даст мне умереть быстро и спокойно. Он не даст...

— Давай начнём с простого. Правила игры следующие: я задаю вопрос, ты отвечаешь. Если отвечаешь на всё правильно, я тебе даю возможность выпить этот отвар — что-то вроде обезболивающего. Есть только один побочный эффект — двигаться не сможешь, а в целом функцию свою исполняет отлично. Но если же допустишь ошибку, я буду вынужден нанести тебе два удара хлыстом.

— Что ж это за игры у вас такие? Без выигрыша.

— Пока ещё не слышал, чтобы кто-то жаловался.

— Просто никто видимо не доживал... — прошептала я.

Во всех его играх был лишь один победитель — он. Охотник прекрасно знал, что я кукла для него, и самое интересное, он понимал, что я тоже это осознаю.

Расхаживая взад и вперед, мой личный палач стал задавать вопросы:

— Итак, ответь мне, милая Эда, как же так получилось, что ты умеешь творить то, чего не могут другие люди?

— Если у вас есть подозрения, говорите прямо. Я не понимаю...

— Молчать! — крикнул инквизитор, ударив хлыстом о землю рядом со мной с такой силой, что заставило меня вздрогнуть.

Мужчина вновь подошёл ко мне вплотную и присел напротив. Он схватил меня за волосы на макушке и поднял голову так, чтобы я смотрела на него.

— Ты отвечаешь на мои вопросы. Чётко, ясно и без лишних разговоров.

Откинув мою голову, он отошел.

— Откуда у тебя знание трав и зелий? Кто тебя этому научил?

— Родители, — прошептала я.

— ГРОМЧЕ! — закричал охотник, вновь ударив хлыстом по земле рядом со мной.

С испуга я стала подчиняться, поэтому закричала громче:

— Это были мои родители!

— Они были колдунами? Их сожгли за то, что они были колдунами?

Перед глазами начали лететь воспоминания и наворачиваться слёзы. Затем удар хлыстом по спине и ещё один. Чувство, словно разряд молнии вновь попал в моё тело. Боль, вырвавшая меня из мыслей, заставила визжать.

— А-а-а-а...

— Отвечай!

— Да.

— Повтори. За что, их сожгли? ПОВТОРЯЙ!

— За то, что они были колдунами.

— Твоя мать была колдуньей?

— Да.

— Бабка твоя колдунья?

— Да.

— Ты тоже колдунья?!

— Нет! — прокричала я, поднимая заплаканные глаза на охотника.

— Неверно!

Ещё один удар по спине, а следом второй. Казалось, мои крики были слышны во всём королевстве, но это было не так.

— Ещё раз! Ты колдовала? Зачем тебе нужна та книга?

— Хоть забей меня до смерти этим хлыстом, мой ответ не изменится, — выпалила я, а затем под нос себе прошептала, — дьявольская марионетка.

— Что ещё раз?

Охотник отбросил хлыст в сторону и разъяренным шагом стал приближаться ко мне. От испуга я попыталась отползти назад, будто смогла бы сбежать от него, скрыться в тени темницы.

Он резко схватил меня за подбородок рукой и сжимая до боли мою челюсть повторил:

— Что. Ты. Сказала?

Он смотрел прямо в мои заплаканные глаза, а затем мягко улыбнулся, что, как мне показалось, ему было совсем несвойственно. Он встал без слов и начал стягивать перчатку, продолжая улыбаться всё шире своим мыслям, а затем замахнулся и со всей силы ударил ею по моей щеке с абсолютно холоднокровным лицом.

Я всем телом шатнулась в сторону, ударяясь головой о каменную стену. А затем попыталась сесть обратно, ощущая, как по виску потекло что-то теплое.

— Не обижайся, милая. Это всего лишь моя работа. Ведь у каждого в этом мире своя роль.

Тихо кряхча, я услышала, как кто-то отворил засов на двери. Голова кружилась, поэтому я не смогла рассмотреть, кто вошёл в темницу. Спустя несколько мгновений мы вновь остались наедине с моим всадником смерти.

— Так-так. Может хочешь выбрать сама? Не могу смотреть на страдания столь очаровательной синьорины, хоть и говорят, что ведьмы.

— Ха, интересно же, что это у вас, господин, за знакомые такие, которые ходят по святой земле и о ведьмах говорят на все стороны?

— Очень приближенные люди, дорогая.

Хмыкнув, я отвела голову в сторону.

— Я ведь и так стараюсь как могу. Запретил Рику тебя допрашивать, взялся сам. Если выживешь, поверь, тебя ждёт очень хорошая награда. А благодаря мне получить её намного легче, чем с кем-либо. Придется, конечно, помучаться, но всё же вряд ли умереть. Просто будь хорошей девочкой.

Пока он говорил, его голос отдалялся. Я подумала, что теряю сознание, но затем почувствовала, как мои руки непроизвольно поднимаются всё выше.

Вращая барабан, инквизитор накручивал на него цепи, подвешивая меня за руки в воздухе так, чтобы стопы не касались пола.

Он подошел ко мне и теперь наши глаза были на одном уровне. Обойдя со всех сторон, он вновь остановился за моей спиной, а затем я почувствовала прикосновение чего-то острого к телу.

Одно резкое движение и остатки платья стали потихоньку сползать с моего тела.

— Нет, не нужно, пожалуйста!

Подойдя к моему лицу, охотник прикрыл мне рот своей рукой, а я стала дальше мотать головой в разные стороны, умоляя не делать этого.

— Тише, тише. Помни, это всего лишь моя обязанность. Пока что это самое приятное, что может с тобой здесь произойти, — улыбнувшись, инквизитор другой рукой стал стягивать с меня платье, оголяя тело.

Униженная и беззащитная я весела в самом центре темницы, а слёзы беззвучно катились по щекам.

От прикосновений и холода моё тело подрагивало.

— Так-так. А вот здесь?

Кожу пронзило остриё, что заставило простонать в пустоту.

— Знаешь, Эда, предугадывая твои вопросы, я расскажу. Знаешь, что объединяет всех ведьм и колдунов? Все они так или иначе отступали от католической веры, тем самым губя свои души и нанося «урон и оскорбле­ние» нашей вере. Я говорю нашей, ведь надеюсь, что ты всё-таки не одна из этих ничтожных созданий.

Воткнув в мою кожу иглу ещё несколько раз, он продолжил:

— А знаешь, что ещё отличает обычных людей от ведьм? Дьявольская печать. Ещё её называют ведовская печать или стигмата Дьявола. Разделяют их на ведьмин знак и клеймо. Но будем честны, — уколов ещё несколько раз меня в различные части тела, — к счастью, ни единого знака у тебя нет.

После минутной паузы, он вновь заговорил:

— Тогда что же получается? Ответь мне! Откуда сговор против тебя? Откуда виденья, откуда ведьмы и такое везение?

Я молчала. Мне нечего было сказать. Действительно нечего.

— Тогда ты не оставляешь мне выбора. Тебе предстоит очень хорошо подумать. Эта игра, конечно, моя любимая, но она имеет свойство надоедать, как и десятки других.

— Почему ты просто не убьешь меня?

— Э-эда, милая, быстрая смерть — это не наказание, а поощрения ты пока не заслужила.

Инквизитор отошёл к двери и громко постучал в неё пару раз железным диском. Спустя насколько секунд дверь открылась и в его руках оказалась железная раскалённая палка.

— Видел твою спину. Природа решила разукрасить твоё тело, думаю, ты не будешь против, если я немного подправлю.

Мне стало страшно. Хоть я и была совсем обессилена и истощена, головой понимала, что он имеет ввиду.

Удар хлыстом, а затем жгучая боль на спине. Вновь хлыст и новый ожог. Я истошно кричала, выгибая тело от новой боли, но охотника это только раззадорило.

Каждый следующий раз был всё сильнее. Инквизитор будто решил отыграться на мне за всех и за всё. Он вошёл в азарт и даже не думал останавливаться, а я кричала так, что вскоре перестала издавать звуки, сорвав голос. Не знаю сколько ещё он меня мучал, но в какой-то момент я просто отключилась от боли.

Очнувшись, никого не было рядом. Я сидела на земле всё так же полуобнажённая.

Моё тело ужасно ныло. За этой болью, я даже не обращала внимания насколько была голодна и обезвожена.

Услышав шорох в углу, меня непроизвольно затрясло.

— Нет, нет, нет, пожалуйста, пожалуйста, — зашептала я.

— Эда, я рядом, слышишь. Я заберу тебя, только потерпи, — доносилось со стен. 

— Нет, нет, нет, не сходи с ума, я не сойду, не могу...

— Эда, пожалуйста, слышишь, пожалуйста, будь сильной. Знаю, что сможешь. 

— Не могу...

Я почувствовала чьё-то физическое присутствие. Мне не нужно было поднимать голову, чтобы понять, что за тварь стоит надо мной.

— Чего ты хочешь? Просто ответь, зачем преследуешь меня? Хочешь убить — давай! Сделай же это сейчас!

Тень. Та самая чёрная тень, что каждый раз тянется ко мне во сне своими когтистыми лапами.

— Этого ты хотела? Этого добивалась? Хотела моих страданий? Так вот, здесь я! — закричала я, проглатывая слезы и собственную ненависть.

Я резко подняла голову, чтобы взглянуть своему страху в глаза, но увидела себя в отражении окна, что находилось передо мной.

Другая я совсем от меня не отличалась. Она глянула в мою сторону, а затем стала медленно рассматривать себя. Подняв на меня округлившиеся от страха глаза, она закрыла ладонью рот, а пальцем другой указала мне за спину.

Резко развернувшись, я никого не увидела, а как обернулась обратно, другая я сидела и улыбалась мне с ножом в руках. Точно такая улыбка преследовала душевнобольных. Спустя секунду она полоснула себя по горлу.

Я закрыла глаза, а когда открыла их, ощутила боль и дискомфорт. Найдя точку опоры, я упёрлась руками и приложив усилия, хотела поднять голову, но меня крепко держали, а затем потащили вверх за волосы.

Кашляя, я не понимала, что происходит. Я вновь не могла издать малейшего звука.

— Водные процедуры творят чудеса, правда? Я уж думал, не очнешься, моя милая.

В голове роились десятки вопросов: я всё ещё жива? Это был сон или реальность? Кто со мной разговаривал и что за видение меня вновь окутало? Но понятно пока было лишь одно: меня вновь топили, пытаясь привести в чувства. А я не знала, сколько ещё смогут выдержать мои тело и разум подобные инквизиторские игры.