№2 Сердце плохого парня [Russian Translation]

Когда я была моложе, у меня было несколько моментов, когда взрослые преподносили жизненные уроки. Мои родители, даже когда они были слепы к краху, в который превратился их брак, были не из тех людей, которые усаживают своих детей после того, как те сделали что-то не так, и объясняют им, почему это было неправильно с самого начала. Нас с Трэвисом отчитывали, Трэвиса больше, чем меня, и довольно долго к нам относились как к ужасным людям, пока в конце концов мы не поняли, что не должны пробираться на кухню соседей и воровать из их баночек с печеньем.

Мои бабушка и дедушка, благослови их Господь, были противоположностью. Всякий раз, когда нас навещали матриарх и патриарх О'Коннелл, они старались восполнить недостаток воспитания наших родителей. Я помню время, когда мне было около шести или семи лет, и Коул был необычно угрюм по отношению ко мне в школе. Я пришла домой и сказала всем в округе, что хотела бы, чтобы он умер. К этому моменту я уже хорошо знала, что такое смерть и что люди, ушедшие из жизни, никогда не возвращаются. Бабушка услышала меня и бросила на меня взгляд, полный такого разочарования, что я сразу поняла, что сказала что-то ужасное. Она отвела меня в сторонку, усадила к себе на колени и преподала урок, который я запомнила до сих пор.

— Милая, ты помнишь те пистолеты, которые висели в кабинете твоего дедушки дома? 

Я кивнула, не понимая, какое это имеет отношение к моему наказанию.

— А ты знаешь, что, выпустив из него пулю, ты уже никогда не сможешь забрать её обратно? Так что, если твой дедушка неправильно прицелится или пожалеет, что вообще выстрелил, он ничего не сможет с этим поделать? — Она подняла карие глаза и выжидающе посмотрела на меня.

— Это звучит плохо...Ты хотел бы что-то вернуть, но просто не можешь. 

— Это плохо, а знаешь, что ещё хуже? Слова, милая, слова. Ты можешь сильно ранить кого-то своими словами, и как только эти слова слетят с твоих губ, ты не сможешь забрать их обратно, как и пулю.

— Но мама сказала, что можно извиниться, и это всё исправит.

Она вздыхает.

— Извинения ничего не исправят, милая, я бы хотела, чтобы они могли. Слова, которые по-настоящему ранят человека, остаются в его сердце надолго. Хуже всего то, что, в отличие от пули, эти слова находят способ вернуться и заставить тебя чувствовать себя ещё хуже. Говоря о мальчике Стоуне, который услышал тебя сегодня, ты знаешь, что его мама умерла? Что он чувствует? 

Тогда я поняла, что ему плохо, ему по-настоящему плохо, и что я не хотела, чтобы кто-то когда-нибудь испытывал такие чувства. Может быть, в какой-то момент я забыла урок своей бабушки, но есть что-то такое, от чего по спине пробегают мурашки, когда понимаешь, что твои действия нельзя отменить, ты не можешь нажать кнопку сброса, ты не можешь нажать паузу или удалить. Это делает тебя осторожным.

Но то, что мы должны делать, и то, что мы на самом деле делаем в жизни - это две совершенно разные истории.

***

Рождественские каникулы начались неплохо, несмотря на меланхоличное настроение Коула. Он вернулся домой и решил не рассказывать семье о своих сомнениях относительно дальнейшей карьеры футболиста в университете, но я знаю, что они могли бы сказать, что с ним что-то не так. Даже Джей подошёл ко мне, обеспокоенный тем, каким необычно тихим был его сводный брат. Я никому ничего не рассказываю, то, что происходит в университете, должно оставаться в университете, а здесь, дома, мы свободнее, чем когда-либо. Большую часть времени мы проводили, отдыхая с друзьями и семьями, делая рождественские покупки и съедая больше еды, чем это в человеческих силах.

Наш ужин с новой подружкой папы, Даниэль, ко всеобщему удивлению, прошел очень хорошо. К нам присоединились Коул, Трэвис и Бет, и всем нам удалось провести приятный вечер вместе, без лишних колкостей. Я чуть не прослезилась, глядя на то, как изменились отношения моего брата и отца, а потом увидела, что мой отец счастлив с по-настоящему милой, зрелой женщиной, и это было вершиной всего. По крайней мере, он воздержался от публикации новостей о своих совершенно неподобающих отношениях в социальных сетях, в отличие от одного моего родителя.

Но из-за того, как всё складывается, на мой взгляд, слишком гладко и мирно, всегда возникает дурное предчувствие. До Рождества осталось пара дней, и мой дом выглядит праздничнее, чем когда-либо прежде. Но, в отличие от предыдущих рождественских праздников, на этот раз мы отмечаем настоящую любовь и тепло. В предыдущие годы празднования были холодными и бесплодными, этот день начинался с того, что мы четверо ссорились между собой, и заканчивался примерно так же. Гигантская ёлка или украшенный наградами газон - это не то, что нужно для создания праздничного настроения, особенно когда люди, живущие в доме, не могут находиться в одном и том же месте больше пары часов. В этот раз всё и вся меняется. Бет и Трэвис остаются у нас на те дни, что я здесь, мы навёрстываем упущенное, и это чудесно. Бет, Меган и я постоянно ночуем вместе. Чаще всего Коул бывает у нас в гостях, или я бываю у него дома. Наши родители часто встречаются, чтобы выпить, и жизнь кажется приятной, но в то же время мне кажется, что я живу внутри пузыря, который может лопнуть в любую секунду.

— Пирожок, твой стресс заразителен, он заставляет меня чувствовать, что у меня должна начаться паническая атака, которой я на самом деле не хочу.

Он растянулся на моей кровати, а я сижу за туалетным столиком, беспокойно постукивая пальцами по столу. Я не такой уж пессимистичный человек, по крайней мере, мне нравится так думать, но вот уже пару дней меня одолевает ноющее чувство, которое нужно отбросить в сторону и запереть в коробке. Я не хочу быть человеком, из-за которого у всех день идет наперекосяк, вот почему я пытаюсь скрыть эту растущую внутреннюю панику. Но как скрыть это от того, кто проводит с тобой всё своё время?

Эта паника усиливается, когда я открываю свой почтовый ящик и вижу пару первых писем, которые наливаются свинцом у меня в желудке. Все они содержат просьбы об очень содержательном интервью о ком-то, кого люди считают моим бывшим. Они уважают мою частную жизнь, как McDonalds уважает артерии. По мере того, как растут шансы на то, что Коула задрафтуют раньше, и притом большой командой, растёт любопытство людей и желание раскопать о нём побольше грязи. Сумма денег, которую мне предлагают, непристойна, а от некоторых вопросов меня тошнит. Я не говорила ему об этом, но я не хочу давать Коулу ещё одну причину отказаться от своей карьеры.

Вздохнув, я выключаю ноутбук и встаю лицом к Коулу.

— Мы должны сделать что-нибудь весёлое, чего никогда раньше не делали.

Он приподнимает брови, глядя на меня.

— Звучит авантюрно, — и приподнимается на локтях. — Что у тебя на уме?

— Я даже не собираюсь подтверждать это ответом. — Говорю я ему с невозмутимым видом и начинаю собирать свои вещи. Я кутаюсь в несколько слоев свитеров, шарфов и пальто до тех пор, пока не перестаю выглядеть сексуально, и смотрю на своего парня, который всё ещё не собирается выходить из комнаты.

— Пошли! Я хочу бургер, и, по-моему, Бет решила подменить меня в "Расти", чтобы вспомнить старые добрые времена.

Застонав, он устраивает грандиозный спектакль, поднимаясь с кровати и натягивая пальто. Мне удается изобразить на лице нечто похожее на радость, и я буквально выталкиваю его из комнаты. Как только мы благополучно выберемся из дома, я смогу выбросить из головы этих интервьюеров и их вопросы.

***

— Итак...— Бет бросает на Коула не то сердитый, не то неодобрительный взгляд, ставя перед ним кофе слишком резко. — Вы фейково расстались или нет?

В ответ он перекидывает руку через спинку нашего кресла и бросает на неё взгляд, который напугал бы меня.

Но, по-видимому, Бет ничто не пугает.

— Мне не нужно отвечать на этот вопрос, но поскольку ты выглядишь так, словно в двух секундах от того, чтобы разорвать меня в клочья, я бы сказал, что всё сложно.

— Что, чёрт возьми, ты имеешь в виду, говоря, что это сложно? Вы либо вместе, либо нет, этот фальшивый разрыв - чушь собачья, и ты это знаешь. Тесса не слабачка, она сталкивалась с хулиганами и похуже, чем те, с кем она имеет дело сейчас, и это было до того, как появилась твоя супергеройская задница. Не смей так унижать её, — рычит она, и Трэвису приходится встать, чтобы удержать её от физического нападения на Коула. Я застываю на месте, не ожидая такой вспышки.

— Бет, — начинаю я, но она отказывается успокаиваться. К счастью, сейчас в закусочной только мы четверо, Меган и Алекс, так что я не чувствую себя оскорблённой из-за того, что оказалась в таком положении.

— Ты что, не понимаешь? Что за пренебрежение к человеку? Ты делаешь с ней то, что уже сделали с ней все в её жизни! Заставляешь её чувствовать, что она недостаточно хороша для тебя. Судя по тому, как ты за ней ухаживал, можно было подумать, что ты ценишь её больше, чем кого-либо другого, особенно учитывая твои прошлые ошибки.

И это всё. Возможно, я должна ценить тот факт, что моя лучшая подруга заступается за меня, что она заботится только о моих интересах, но я не могу позволить ей продолжать ругать Коула, который, как мертвый, всё ещё сидит рядом со мной, я даже не уверена, дышит ли он.

— Ладно, хватит, тебе нужно остановиться.

Меган всегда была голосом разума, может быть, она удержит меня от того, чтобы сказать что-то, о чем я потом пожалею.

— Бет, может, тебе стоит позволить им разобраться с этим самостоятельно? Сейчас не лучшее время поднимать этот вопрос.

Она пристально смотрит на всех нас, на моего брата, который держит её, а затем на меня. Она выдыхает, как будто разочарована, и уходит на кухню. Вскоре после этого Коул следует её примеру и выходит из закусочной.

Перед нами стоит еда, она остывает с каждой секундой, но, похоже, ни у кого нет настроения есть. Я начинаю вставать и идти за Коулом, но Алекс уже там, за дверью, и, возможно, это лучшая идея. Может быть, ему нужно какое-то время побыть вдали от меня, и я постоянно напоминаю ему о постоянном чувстве вины, которое он испытывает из-за своего решения.

Трэвис, похоже, разрывается между желанием пойти за своей девушкой или остаться здесь ради меня, но я кивком головы показываю ему, чтобы он шёл к ней. Бет нужно остыть, я знаю, что она хорошая, но она перешла все границы.

Меган придвигается ближе ко мне и кладёт голову мне на плечо, вздыхая так, словно знает, что мне не понравится то, что она собирается мне сказать.

— Я знаю, ты можешь меня ненавидеть, но...Бет права. Возможно, она выразилась не лучшим образом, но я знаю, что ты понимаешь, что она права.

Она не довела до конца свой тщательно продуманный план, и я рада этому. Мне не нужно, чтобы другие люди рассказывали мне то, что я и так знаю. Но мне просто надоело думать об этом, постоянно переусердствовать и убеждать себя, что у нас с Коулом всё в порядке, так и есть на самом деле, но я слишком устала, чтобы пытаться доказать свою точку зрения.

Я встаю, чтобы пойти за Коулом, и бросаю взгляд на кухню.

— Ты будешь с ней?

Меган кивает.

— Она любит тебя.

— И я люблю её, но есть вещи, которых она просто не поймёт.

***

Я нахожу Коула в нашем парке, в том самом парке, где мы впервые танцевали, и он возвращается на то самое место, потому что именно там я попросила его встретиться после того, как он немного остынет. Я не уверена, какое волшебство сотворил Алекс, но настроение у Коула явно улучшилось, потому что, как только он увидел меня, он схватил меня за руку и поцеловал как сумасшедший. Прижавшись своим лбом к моему, он выдохнул.

— Прости, мне не следовало вот так просто уходить.

Я пожимаю плечами, всё ещё чувствуя легкое головокружение после поцелуя. 

— Ей не следовало так на тебя нападать.

— Но она не сказала ничего такого, о чём мы не думали раньше.

— Есть нечто, называемое тактом, и очевидно, что моя лучшая подруга забыла, как этим пользоваться.

Он хихикает, касаясь моей кожи, и это в сочетании с холодом заставляет меня дрожать. 

— Тебе холодно?

Я снова пожимаю плечами, и он обнимает меня. В его голосе звучит решимость, когда он говорит.

— Я собираюсь найти способ всё исправить. 

У меня не хватает духу сказать ему, что, возможно, всё уже вышло из-под контроля.

Мы покупаем по горячему шоколаду на обратном пути ко мне домой, и события прошедшего дня давно забыты. К несчастью для нас, Бет и Трэвис, похоже, спланировали свой день подобным образом, поскольку они оба направлялись прямо к нам, Бет наклонила голову, а мой брат что-то шептал ей на ухо. Должно быть, они почувствовали наше присутствие, потому что Бет вскидывает голову и смотрит на меня глазами, полными раскаяния.

Она отскакивает от моего брата и бросается ко мне, хватая за руки. 

— Прости, — её глаза слегка припухли. — У меня был плохой день, и я отыгралась на тебе. — Она смотрит на Коула. — Что бы я ни думала о ваших отношениях, это моя проблема, а не ваша. Вы можете разобраться во всем сами, я просто...Я хотела помочь, но, похоже, я здорово напортачила.

И моё сердце разрывается из-за неё, потому что это беспокойство, очевидно, проистекает из чего-то в её прошлом, из того, о чём она отказывается говорить, но я не позволяю ей зацикливаться на этом слишком долго. Крепко прижимаю её к себе. — У нас всё хорошо.

 Она отстраняется и смотрит на Коула.

— Давай обнимемся, идиот, или я подумаю, что ты всё ещё меня ненавидишь. 

Он улыбается и обнимает нас обоих, 

— Подумать только, я связан с кем-то, у кого,  возможно, есть связи с мафией.

Неловкие групповые объятия прерываются, и Бет подмигивает нам.

— Я бы показала вам свою татуировку, но Трэвис может убить вас позже.

— Эй, никаких татуировок. — Трэвис обнимает Бет за плечи, выглядя довольным тем, что наша драма позади.

— Так ты не отрицаешь моих связей с мафией? — Она игриво щиплет его за бок.

— Всё, что я знаю, это то, что в тот день, когда мы начали серьёзно встречаться, мне позвонил парень, который, предположительно, знает парня, который засунет меня в мешок для трупов, если я когда-нибудь причиню тебе боль.

Мы оставляем их в покое и уходим. Но мы едва успеваем дойти до входной двери, как мой папа открывает её сам, выглядя более напряженным и измотанным, чем я когда-либо видела. Он сжимает в руке телефон и нервно переводит взгляд на нас с Коулом.

— Папа, всё в порядке? 

Он выглядит явно потрясённым, что Трэвис, должно быть, тоже заметил, поскольку направляется к нам, держа Бет за руку.

— Что не так?

— Мне только что позвонили с моего мобильного телефона в офисе. — Он проводит дрожащей рукой по волосам. — Я...я должен был сказать об этом раньше, но я планировал баллотироваться на должность побольше, чем та, которую я занимаю сейчас, а мой оппонент ведёт нечестную игру. — Он выдыхает, но мы всё ещё в замешательстве. На улице холодно, и беспокойство леденеет в наших жилах. Политические амбиции отца не всегда были лучшими для моей семьи, но и прямого негативного влияния они никогда не оказывали, так что странно, что он сейчас так паникует.

— Папа, — тихо говорю я, — давай зайдём в дом, здесь холодно. — Я осторожно беру его за локоть и веду внутрь, все остальные следуют моему примеру. Мы сидим в гостиной, и я наливаю ему стакан воды, который дрожит в папиной руке.

— Итак, этот звонок...он был плохим?

Он ставит стакан с водой на стол и опускает голову.

— Они настроены серьёзно. Они...они многое знают о твоей маме и обо мне, о Трэвисе и его пьянстве, о тебе...Тесс, они сочиняют о тебе ужасную ложь. Я убью этих ублюдков голыми руками.

Я начинаю дрожать, и все зловещие предчувствия, которые копились во мне последние пару дней, похоже, достигают кульминации в этот момент.

— Что вы имеете в виду? Что, чёрт возьми, они могли написать о ней? — Рычит Коул рядом со мной.

— Булимия, — выдыхает папа, — депрессия, селфхарм.

— Что за хрень. — Я не знаю, кто сказал это первым, Трэвис или Коул, но они оба вскочили на ноги.

— Папа, ты должен помешать этому попасть в печать. Мне насрать, что они обо мне напишут, нет ничего такого, чего бы люди уже не знали, но ты не можешь позволить им так поступить с ней.

— Вы думаете, я хочу, чтобы это произошло? — Он тоже стреляет. — Вы думаете, я хочу, чтобы они втоптали моих детей в грязь? Никакая политическая карьера этого не стоит. Я заберу свои документы, я сказал это, но они уже обнародовали информацию. Сейчас мы пытаемся справиться с этим, уменьшить ущерб. Мои люди попали в засаду, они этого не ожидали, но все работают так усердно и быстро, как только могут.

— Тесс, эй, ты в порядке? — Бет стоит передо мной на коленях, сжимая мои руки в своих. — Это ничего не меняет, никто не поверит в бульварную чушь, и никому не будет до этого дела. Ты же знаешь, что в этом нет ничего особенного, правда?

Я желаю...Я бы хотела, чтобы это было не так, но на ум приходят прожорливые, падкие на сплетни репортеры, чьи электронные письма заполняют мой почтовый ящик, и я знаю, что людям будет небезразлично.