№2 Сердце плохого парня [Russian Translation]

Может, на улице и идёт снег, но в тренажерном зале мне кажется, что языки пламени лижут каждую клеточку моей кожи. Как только тренировка заканчивается, я опускаюсь на колени и очень привлекательно пыхчу, как собака, которой у меня никогда не было.

Передо мной появляется пара загорелых ног, и я практически слышу самодовольство на её лице.

— Я думала, ты в форме, — говорит Линдси Оуэнс, звезда танцевальной команды университета и девушка, которую я умоляла, чтобы она позволила мне пройти прослушивание в команду.

— Я тоже так думала, моему тренеру нужно многое объяснить, — бормочу я себе под нос, но она всё равно ухитряется услышать меня и протягивает руку, чтобы я могла встать.

— Ты к этому привыкнешь. Я должна была предупредить тебя, что мы делаем несколько интенсивных кардиотренировок, чтобы набрать форму к сезону. Эта тренировка была разработана специально для того, чтобы отличить показушников от профессионалов.

Я морщу нос и удивляюсь, как, чёрт возьми, я оказалась показушницей в такой ситуации.

Она замечает моё удрученное выражение лица и одаривает меня сочувственной улыбкой. 

— Но ты молодец. Ты определенно лучше их всех. — Она презрительно смотрит на всех остальных новобранцев-первокурсников, которые выглядят ничуть не лучше меня, одна из них на самом деле выглядит совсем зеленой, и как раз в тот момент, когда я делаю это замечание, она пробегает мимо нас в соседнюю раздевалку, где мы слышим ее рвотные позывы.

— Очаровательно, — фыркает Линдси, а затем лучезарно улыбается мне. — Они занимались спортом ещё до начала занятий в школе, и всё же не могут продержаться и десяти минут. — Она качает головой. — У тебя хорошая форма, и ты справилась. Нам это нравится, и я знаю, что если ты будешь продолжать усердно работать, то справишься с любой рутиной.

С этими словами она взмахивает своими всё ещё идеальными волосами и уходит. Поскольку во время нашего разговора моим конечностям потребовалось немало усилий, чтобы продолжать работать, я даю им передышку и валюсь на пол.

Во что я вляпалась?

***

Следующий день после тренировки - вторник, день, который никто по-настоящему не ценит и о котором никто не говорит, и это правильно, потому что он жестокий. В понедельник у меня был очень напряженный день: я встала в 6 часов на свою первую официальную репетицию с командой, а потом была в библиотеке, доделывая работу перед экзаменационной неделей. После этого я просидела на занятиях до самого вечера, а потом отправилась в свою комнату и провалялась там добрых пару часов. Я проснулась и ещё немного почитала, сделав это в перерывах между разговорами с Коулом и попытками убедиться, что его привычка делать что-то для меня, даже не спрашивая, подошла к концу.

Я поехала с ним домой после недолгого пребывания в клубе. Кажется, у него нет четкого плана действий по поводу того, что мы могли бы или не могли делать, если бы другие больше не считали нас парой. Фу, мне ещё слишком рано думать о запутанном лабиринте, который представляет собой эта новая стратегия, особенно учитывая, что я ещё не пила кофе. Я стою в очереди в кофейне, пытаясь спланировать свой день, когда кто-то натыкается на меня, и сотовый телефон, который я держу в руке, падает на землю. Ворча, я поднимаю его, надеясь, что мне не придётся покупать новый, когда человек позади меня наклоняется, как будто хочет помочь мне поднять трубку.

— Я знала, что когда-нибудь он от тебя избавится.

Я замираю, потому что, к сожалению, слишком привыкла слышать её голос. Приятно думать, насколько невосприимчивой я стала к её мнению, хотя пару месяцев назад это заставило бы меня замкнуться в себе и сбежать прямиком в горы.

Выпрямив спину, я поворачиваюсь к ней и улыбаюсь. Возможно, она уронила мой телефон, но не видела последнего сообщения. Глядя ей в глаза и одаривая Эллисон слащавой улыбкой, я разговариваю с человеком на другом конце провода, когда он, наконец, берет трубку.

— Привет, я только выпью кофе. Не хочешь встретиться здесь вместо этого?

Эллисон хмурится, глядя на меня, как будто думает, что я глупая из-за того, что никак не отреагировала.

Он говорит, что будет через две минуты, и, пока выстраивается длинная очередь, я отворачиваюсь от Эллисон, но чувствую, как её взгляд сверлит мою спину. Я всё ещё не обращаю на неё внимания, когда вокруг меня начинаются перешептывания. С тех пор как Коул вернулся из тренировочного лагеря, он стал кем-то вроде местной знаменитости. Все хотят побольше узнать о парне, который собирается добиться успеха в НФЛ. Люди предполагают, что он хочет стать профессионалом.

Я думаю, они ожидают выяснения отношений, те, кто был в курсе наших отношений. Как бы мне ни хотелось думать, что мир не вращается вокруг нас, и здесь есть люди, которые просто хотят чертову чашку кофе.

— Привет, — выдыхает он мне в ухо, обрывая фразу. Я бы хотела быть той, кто скажет ему, что теперь у нас должны быть границы, но это его игра, и ему лучше знать, как в неё играть.

Я поворачиваюсь так, чтобы видеть потрясённое выражение лица Эллисон.

— Хочешь, я тебе что-нибудь принесу?

Он качает головой, хватает меня за запястье и оттаскивает от очереди. Кивнув в сторону зоны отдыха, он ласково улыбается мне.

— Иди, присаживайся, я сейчас принесу наши заказы.

Я начинаю протестовать, но это бессмысленно, мы и так привлекли достаточно внимания. Коул посылает противоречивые сообщения всем, включая меня. Это часть плана? Чтобы они не догадывались?

Покачав головой, я улыбаюсь Эллисон и слегка машу ей на прощание. Я люблю Коула за то, что он даже не замечает её присутствия и даже не обращает на неё внимания. Вскоре он возвращается с нашим заказом, и когда мы начинаем потягивать кофе, я наконец спрашиваю его.

— А чем это отличается от того, что было, когда мы встречались?

Он морщится.

— Ну, во-первых, я бы не смог контролировать каждый свой порыв поцеловать тебя.

Я краснею.

— Да, это...это, должно быть, отстойно.

Он смеётся, но на его лице нет выражения веселья.

— Сегодня мне позвонили ещё несколько репортеров, которые хотят превратить меня в суперзвезду за одну ночь. Один из них...чёрт возьми, один из них упомянул о смерти моей мамы, потому что все любят слезливые истории, верно?

Мое сердце болезненно сжимается из-за него, и, не задумываясь, я ставлю свою кружку и накрываю его руку своей. Только потому, что он редко вспоминает о ней, это не значит, что его мама никогда ничего для него не значила. Да, она умерла, когда ему было четыре года, и я точно знаю, что у него всё ещё сохранились какие-то воспоминания о ней, и, что ещё хуже, он всегда будет скучать по тому факту, что у него не могло быть большего.

— Как они вообще об этом узнали?

— Они репортеры, очевидно, вторжение в частную жизнь входит в их должностные обязанности.

— Мне жаль. Просто постарайся отнестись ко всему этому спокойно, хорошо? Возможно, они просто ищут что-то, что могло бы тебя расстроить, и тогда у них на руках был бы заголовок.

Он пристально смотрит на меня некоторое время и сжимает челюсти. У меня такое чувство, что он пытается мне что-то сказать, но у него ничего не выходит. Я знаю его так же хорошо, как саму себя, но даже я не могу читать его мысли.

— Знаю, — выдыхает он, — я не позволю им узнать ничего такого, из-за чего я мог бы взорваться.

Мрачное настроение нарушается тем, что один из товарищей Коула по команде подходит и хлопает его по плечу. Я наклоняю голову и поглощаю свою гигантскую кружку кофе, пока они обмениваются любезностями, но моя попытка остаться незаметной проваливается, когда глаза парня пристально смотрят на меня и расширяются от удивления.

— Блондиночка и ты всё ещё тусуетесь? Я как раз собирался сказать тебе, что у нас есть целое сестринство, готовое стать твоим личным болельщиком до следующего сезона. Предложение довольно заманчивое, если тебе интересно.

Он обвиняюще смотрит на меня, как будто я единственная причина, по которой Коул отказался от такого великодушного подарка.

Но мы ведь играем в игру, правильно, разыгрываем спектакль? Что ж, тогда сейчас самое подходящее время показать людям, что мы "друзья", и как его подруга я не могу позволить ему упустить такую невероятную возможность.

Я расправляю плечи и смотрю парню в глаза.

— Что за сестринство?

— Каппа Дельта, — произносит он мне благоговейно, как будто это своего рода пророчество.

— Хм, милые девушки. Большинство из них были королевами выпускного бала, а в будущем, вероятно, станут сенаторами, врачами, учеными и так далее. — Я поворачиваюсь к Коулу. — Тебе стоит принять предложение, представь, какой резонанс это вызовет в СМИ.

Коул сердито смотрит на меня, а затем на своего тупоголового товарища по команде.

— Увидимся на тренировке, Дональдсон.

— Но, чувак, — жалобно скулит он, — мне нужно как можно скорее связаться с ними, или почему бы тебе не сделать это напрямую? Они хотят сделать фотосессию перед следующей большой игрой.

— Я сказал, что поговорю с тобой на тренировке.

— Но твоя девушка не против! Я в восторге от ваших новых открытых отношений, так почему бы не воспользоваться этим, пока есть возможность?

Коул в нескольких секундах от того, чтобы впечатать парня лицом в наш стол, поэтому я пытаюсь исправить ситуацию.

— Я больше не его девушка. Разве ты не слышал? Мы расстались на хорошей ноте. Так что теперь мы два друга, которые просто хотят спокойно позавтракать вместе, прежде чем такие люди, как ты, начнут публиковать сообщения об этом в Твиттере. Он увидит тебя на тренировке и будет готов принять любые услуги, которые захочет предложить Каппа Дельта, а теперь иди.

У него хватает порядочности выглядеть немного смущённым, и то, как быстро он уходит, выглядит почти комично. Коул молчит, опустив голову, и я как раз собираюсь попросить его сбавить тон, когда на столе звенит мой телефон.

Коул: Это было очень горячо, Пирожок. Из-за твоего комментария он чуть не наложил в штаны, а ты вдвое меньше его. Мысленно я целую тебя очень, очень грязно.

У меня начинается настоящий приступ кашля, и я стучу себя по груди, чтобы унять его. Коул обходит стол и склоняется надо мной. Его горячее дыхание обдает мое ухо.

— С тобой всё в порядке?

— Ты ведёшь нечестную игру! — Шиплю я на него и достаю бутылку воды из своего рюкзака.

Его рука ложится мне на поясницу, когда он делает вид, что помогает мне справиться с приступом кашля. Но его медленные круговые движения по моей пояснице такие обдуманные и чувственные, что сводят меня с ума. Как бы сильно мне ни хотелось затащить его в ближайшую пустую комнату с замком, я также хочу облить это самодовольное лицо обжигающе горячим кофе. И учитывая, что кофе более доступен, чем комната для перепихона, ему лучше перестать давить на меня.

— Я просто пытаюсь сделать то, о чём ты просил.

— Ты не должна всё так чертовски усложнять.

— Как ещё мы собираемся убедить людей, что мы больше не вместе? Я уверена, что твой план ничего не даст. Ты в курсе, что твоя рука сейчас на полпути к моему лифчику? — Я вырываюсь из его объятий, чувствуя себя в равной степени раздраженной и возбуждённой. Подхватив с пола рюкзак, я быстро допиваю остатки капучино, обжигая при этом язык, и совершенно платонически целую Коула в щёку.

— Я весь день буду на занятиях, но, пожалуйста, дай мне знать, если Каппа предложит тебе что-нибудь, я тоже включусь в это дело.

Когда я ухожу, его глаза превращаются в щёлочки, а на лице нет выражения веселья. У меня такое чувство, что из-за моей сегодняшней наглости у меня будут большие неприятности.

***

— Итак, по последним слухам, вы с Коулом вступили на территорию дружеских отношений с привилегиями. — Кровать подпрыгивает, когда Кэми врывается в комнату и плюхается на неё. Я закрываю учебники, зная, что нет смысла пытаться учиться, когда моя подруга планирует убить ещё больше моих мозговых клеток бессмысленными сплетнями, которые она с удовольствием слушала весь день.

— Мы "разорвали" совершенно хорошие отношения только для того, чтобы стать друзьями с привилегиями? Это похоже на изменение естественного порядка вещей и, на мой взгляд, чертовски извращенное.

— Что ж, сегодня утром в кафе вы устроили настоящее шоу. Люди умирают от сексуального напряжения между вами, и что ещё более возбуждает, так это то, что вы бывшие.

— Я серьёзно не понимаю людей. Почему они находят счастье в чьих-то страданиях? Никто не хотел, чтобы я была с Коулом, но теперь, когда мы не вместе, они ожидают, что мы будем срывать друг с друга одежду на публике? Это ужасно!

Она печально смотрит на меня.

— Я думаю, мне потребуется гораздо больше времени, чтобы стать психологом, способным ответить на твой вопрос. Но если это поможет, не думаешь ли ты, что тот, кто живёт за счёт чужой боли - самый презренный тип людей?

— Да, — говорю я ей, думая о репортёре, который рассказал о маме Коула. С тех пор я просмотрела несколько статей о моём парне и нашла именно ту, которая мне была нужна. Сюжет был настолько заумным, что мне захотелось дотянуться до экрана, разобрать слова и выровнять их по тексту. Забавно, что некоторые прилагательные, если их правильно расставить, могут кардинально изменить ситуацию. Затем я подумала о Кассандре и о том, как она будет убита горем, когда прочтет, что "Отец Стоуна заменил свою умершую мать после развода, страстно желая продвинуться в мире корпоративной медицины", и то, как " врач отчаянно хотела иметь идеальную семью, чтобы поддержать свои амбиции". Они всё говорили и говорили о том, что Коул всегда был аутсайдером, что его отправили в военное училище, и что Стоуны не хотели, чтобы он запятнал имя семьи.

Статья вызвала у меня отвращение, и я, наконец, поняла, почему Коул испытывал отчаянную потребность защитить меня.

— Мои подруги, вернее, бывшие подруги, ставшие просто знакомыми, были слишком счастливы встретиться со мной теперь, когда я стала частью команды Коула Стоуна.

— У него есть команда?

— Конечно, и я в ней состою! Ты можешь в это поверить? Кто же знал, что в этом будет столько преимуществ, — визжит она. — В любом случае, они были готовы ему помочь. Я сказала им, что он не хочет связываться с какой-нибудь приставучей сестрой-каппа, потому что сейчас он хочет сосредоточиться на футболе и ему не до интрижек. Я также, возможно, сказала, что ты только что разбила его сердце вдребезги и что он сильно зациклился на идее снова быть вместе, как только всё в НФЛ уляжется. Если эти девушки будут распространять слухи именно так, то никто и близко не подойдёт к твоему мужчине.

— Ты уверена, что это сработает?

— Пусть только попробует не сработать! Никто не посмеет помешать моей команде Колесса.

— Тебе действительно нужно перестать разговаривать с Бет, я тебя умоляю.

Она отмахивается от этой идеи, как будто это самая абсурдная вещь, которую она когда-либо слышала, и указывает на мои книги. 

— Как продвигается переделка статьи?

Меня передёргивает, потому что, честно говоря, двойка, которую я получила за одну из самых важных работ, которые мне приходилось писать в этом семестре, была результатом моей собственной глупости, а не оценки преподавателя. Теперь, когда я переписываю её и исправляю все свои ошибки, я понимаю, что моя статья читается так, как будто человек, написавший её, чувствует необходимость просто изложить на бумаге все свои знания, даже не осознавая их смысла. Она холодна, скрупулезна и лишена каких-либо эмоций, что было бы замечательно, если бы я специализировалась на естественных науках, но, увы, это не так. Хорошо, что теперь у меня достаточно вдохновения, чтобы взяться за работу по литературе, главным образом потому, что во мне бурлит целый коктейль эмоций.

— Я смогу её исправить, если, — я многозначительно смотрю на неё, — моя подруга перестанет перебивать меня ежеминутными новостями о том, что, по мнению людей, происходит в моей жизни.

— Эй!

***

На следующее утро я сижу в столовой и ем свой йогурт, когда несколько человек усаживаются вокруг меня. Поскольку Сара на занятиях, а Кэми в этот день должна поспать, я никак не могу понять, у кого хватает смелости помешать мне провести время за едой. Я вытираю подбородок краем рукава и нерешительно отвожу взгляд от чаши добра, стоящей передо мной.

И я окружена...своими товарищами по команде, как бы странно это ни звучало. Ух ты, у меня есть товарищи по команде, и они завтракают со мной! Если бы они только могли понять, как сильно я сейчас переживаю, они бы сразу же встрепенулись.

Я лучезарно улыбаюсь им, надеясь, что не забрела на территорию серийных убийц. 

— Привет, девочки!

Они откликаются, но не с таким энтузиазмом, учитывая, что ещё достаточно рано, чтобы не проклинать само своё существование.

После того, как они выпили свои первые чашки кофе, шесть девушек, которые сели вокруг меня, включая Линдси, начали смотреть на меня с любопытством.

— Итак, мы кое-что слышали, — в её голосе нет злобы, выражение её лица ничего не выражает. — Ты определенно привлекаешь к себе изрядную долю внимания, не так ли, О'Коннелл?

Я краснею, чувствуя, как знакомый румянец смущения разливается по моей шее. 

— Ты говоришь о том, что произошло в кафе?

— Ага, — некоторое время она пристально смотрит на меня, — я хочу знать, будет ли это постоянно, когда люди будут говорить о тебе и парне, который может быть твой парень, а может и нет.

— Будет ли это проблемой?

— Незначительной, но я не хочу, чтобы в моей команде была такая драма, и я не хочу, чтобы одна из моих танцовщиц постоянно отвлекалась из-за драмы в своей жизни. Каждый член команды должен выкладываться на сто десять процентов. Понятно?

Она не злая и не ехидничает, просто защищает то, над чем, очевидно, очень усердно работала.

— Я понимаю, больше никаких драм.

Затем она улыбается.

— Ну, я не совсем ожидала этого, учитывая, что ты вроде как привязана к Коулу Стоуну, но давай просто попробуем ограничивать это?

Я отдаю ей честь.

— Есть, капитан, я буду как часы.

Она замолкает, отправляя в рот ложку овсянки. 

— Нам придется немного поработать над твоими социальными навыками.

И я вжимаюсь в свое кресло.

***

В тот день у меня выдался редкий свободный вечер, и я пошла в книжный магазин, где работала летом до поступления в университет. Я иногда помогаю там, когда мой график позволяет мне работать в обычные часы, только тогда я позволяю им платить мне, но поскольку в эти дни я могу приходить только раз в неделю, я работаю волонтером. Поскольку это детский книжный магазин, я с удовольствием провела день, работая с детьми и помогая им найти следующую лучшую книгу в их жизни. Это отличное занятие, и когда они возвращаются, желая получить остальные книги из серии, которую я им тоже представила, моё сердце просто разрывается от радости. События прошлой недели отодвинулись на задний план, и в течение пяти часов, которые я работаю за прилавком, я концентрируюсь только на том, чтобы попытаться сделать чью-то жизнь хоть немного лучше и не думать о постоянном беспокойстве в своей собственной.

Как только я заканчиваю работу и прощаюсь со своей коллегой Дианой, я готовлюсь вернуться домой. На улице стало намного холоднее. Я плотнее закутываюсь в пальто и почти закрываю лицо шарфом, пытаясь ускорить шаг по пути к общежитию. Квартира Коула была бы ближе, и я легко могла бы переночевать там, но...

Это просто смешно!

Я фыркаю и продолжаю идти, прокручивая в голове слова Линдси. Что еще хуже, так это электронное письмо, которое я получила на работе, с просьбой от редактора студенческой газеты. Ну, это была не просьба, а скорее взятка, чтобы получить постоянную должность в газете. Он хочет, чтобы я написала статью о Коуле, будущей суперзвезде, но эта статья не будет старым добрым интервью с несколькими захватывающими дух фотографиями Коула в военной форме, о нет. Мне сказали, чтобы это было что-то очень глубокое и личное.

Я не стала отказываться, так как я не сторонница жестких формулировок в электронном письме. Я сдержалась и сосчитала до десяти, как иногда рекомендует мой психотерапевт Кэми.

Если им нужна статья о Коуле Стоуне, они ее получат, и это будет лучшая, чёрт возьми, статья, которая когда-либо будет о нём написана. Я начинаю планировать её в голове, уже предвкушая, насколько хорошей она может получиться. Я так погружена в свои мысли, что не узнаю знакомый звук шагов, бегущих позади меня.

— Черт возьми, Тесси, я выкрикивал твоё имя последние пять минут.— Коул подходит ко мне и притягивает к своей груди, крепко прижимая к себе.

— О, привет, — я застигнута врасплох, слишком удивлённая его внезапным появлением, чтобы сказать что-нибудь ещё.

Он берёт моё лицо в ладони.

— Ты в порядке? Почему ты мне не отвечала?

— Извини, я просто погрузилась в свои мысли. — Я смущённо улыбаюсь.

— Ты пытаешься убить меня, не так ли? Это твой пассивно-агрессивный способ свести меня в могилу? Сначала Каппа, а теперь ты позволяешь мне думать, что намеренно игнорируешь меня?

Я игриво пихаю его кулаком в плечо.

— Я не пассивно-агрессивная, придурок!

Он хватает мой кулак и подносит к губам, целуя каждую ямочку на костяшках пальцев по отдельности, отчего я теряю сознание.

— Это спорный вопрос, но прямо сейчас мы можем уехать с холода, и ты, черт возьми, позвонишь мне в следующий раз, когда тебя нужно будет подвезти.

Даже не спрашивая, он снимает с моего плеча рюкзак. Затем он хватает меня за руку и тащит к своей машине.

— Ты же знаешь, я вполне способна ходить.

— Мы уже говорили об этом раньше. Когда стемнеет или станет холодно, мне всё равно, даже если ты Пейтон Мэннинг, звони мне, ладно?

Я киваю, сдерживая улыбку.

***

Я удовлетворенно вздыхаю, когда оказываюсь в обогреваемом салоне его машины, и он хватает меня за руку поверх консоли.

— Мне обязательно подбрасывать тебя до общежития? — Спрашивает он сквозь стиснутые зубы, явно недовольный такой перспективой.

— Ты же знаешь, что да. Бывшие, которые стали друзьями, не остаются ночевать.

— Не говори таких вещей, когда мы вместе. — Его рука слегка дрожит в моей. — Чем больше я слышу эти слова, исходящие от тебя, тем более реальными они кажутся, и я не могу с этим смириться.

— Хорошо, — тихо говорю я, -—просто, чтобы ты знал, я ненавижу это повторять.

Он смотрит на меня одновременно с беспомощностью и решимостью в глазах.

— Мы выйдем из этого с честью, просто оставайся со мной.

— Ты же знаешь, что останусь.

Он пытается ободряюще улыбнуться мне, но, как я уже сказала, я знаю его так, словно он часть меня, и, поскольку он такой, я знаю, что на этот раз именно его неуверенность и страхи будут испытывать нас до предела.