Том 1. Глава 16. Кошмар в двух мирах наяву.
Внезапно вокруг воцарилась тьма, спустя мгновение перед глазами Мо Дайяо и Мо Ланьлина предстал мрачный пейзаж. Ноги увязли в рыхлой золе, и пепелище начало засасывать их в свои глубины. Небо было затянуто тучами, из которых падали серые хлопья снега.
Мо Дайяо протянул руку и подставил ладонь.
— Где мы? — спросил он, растирая между пальцами приземлившуюся снежинку, которая окрасила его кожу.
— Дядя! — крикнул юноша, придерживая своё красное платье. С каждым мгновением он всё глубже погружался в пепел и золу, которые заполняли всё пространство вокруг.
Мужчина схватил за руку своего племянника и притянул его к себе. Пепелище жадно поглощало двоих, не оставляя возможности выбраться. Да и выбираться было некуда: частицы огня сыпались с неба, затянутого темнеющими облаками. Вокруг был серый простор, изредка поблескивающий искрами угасающего пламени.
Когда они оказались по пояс в пепле, поднялся сильный вихрь и накрыл их с головой горячим, обжигающим одеялом.
Если бы Мо Дайяо знал, с чем ему предстоит столкнуться, он бы выбрал опасный и долгий путь через мост Найхэ, а не прыжок в свой кошмар.
Он открыл глаза... И снова оказался здесь.
Трёхэтажный дом, охваченный пламенем, словно ожил, треща и осыпая искрами.
Мо Дайяо вбежал в одну из комнат, где виднелось окно. Метнувшись к распахнутой раме, он взглянул вниз и увидел под собой бездну, устланную пеплом и золой. Под ногами затрещал пол, и даос полетел вниз, прорываясь сквозь проломившиеся доски. Но, коснувшись обугленного пола второго этажа, он устремился ещё ниже, осыпаемый щепками и искрами.
Приземлившись на колени, Мо Дайяо поднял голову и встретился с белыми глазами, смотрящими на него сверху.
Это был Лэн Цзяньин!
Всё его тело было испачкано в пепле, а в некоторых местах одежда полностью прогорела, обнажая обуглившуюся плоть. Волосы мертвеца, собранные в хвост, словно были окутаны пламенем. Бусины, вплетённые в косу сбоку, почернели, как и нефритовая серьга в левом ухе. Тело его сковывали цепи, а на руках болтались кандалы с порванными железными звеньями.
У Мо Дайяо засвербило в горле от гари, и он хриплым голосом произнёс:
— Дагэ?
Дагэ — уважительное обращение к старшему названному брату, отличается от «шисюна» тем, что является обращением в более взрослом возрасте, не имея отношения к учёбе. Буквальный перевод: «большой брат».
Лэн Цзяньин резко наклонил голову, и в комнате раздался хруст костей. Он протянул руку в сторону мужчины, и между его омертвевшими пальцами заиграли огоньки, собравшись в подобие фонаря. Среди изогнутых металлических прутьев сиял огненный шар, вокруг которого носились неразборчивые тени. Всё погрузилось в тишину, как будто время остановилось, и лишь некий шёпот касался ушей Мо Дайяо.
Даос пристально смотрел на полыхающий шар, который словно звал его и манил к себе. Таинственные голоса сложились в унисон, будто десятки, нет, сотни людей одновременно твердили древнее заклинание.
Голова начала болеть от образовавшегося гула, но яркий свет не отпускал. Рука сама собой потянулась к фонарю, а острые скулы мертвеца дрогнули, выдавая несбыточное желание улыбнуться.
В мгновение ока мир вокруг изменился: пожар, горящие балки, мрак и невыносимый жар исчезли. Мо Дайяо оказался в семейном поместье, разбирая документы в кабинете брата.
***
— Господин! — в комнату вбежал взволнованный слуга. — Лэн Цзяньин устроил пожар! Там, на левом берегу!
Не дожидаясь, пока слуга закончит говорить, Мо Дайяо выскочил на улицу. Столб чёрного дыма поднимался в небо, за крышами домов виднелось пламя, озаряя всё вокруг зловещим светом. Он бросился к мосту, перебежал его и помчался дальше по улице. В глазах господина читался ужас, а сердце билось как бешеное, то ли от бега, то ли от нарастающей тревоги внутри.
Горел публичный дом, в который в последнее время часто захаживал Лэн Цзяньин. Хотя он и был загадочным человеком, но не до такой степени, чтобы поджигать что-либо. Но даже если так, Мо Дайяо был готов выслушать оправдание и поверить, лишь бы с дагэ всё было в порядке.
Хватая воздух ртом, господин не переставал бежать, хотя здание находилось на другом конце города. Вдалеке уже виднелась толпа людей, окруживших горящий дом. Одни носили вёдра и корыта с водой, другие стояли с лопатами, закидывая песком бушующее пламя. Но было понятно, что здание не спасти. Языки пламени вырывались наружу, отовсюду валил густой дым, а крыша уже начинала обрушиваться. Из распахнутых дверей выбегали люди, кто-то лез через окна, даже со вторых и третьих этажей прыгали испуганные девушки, которых пытались ловить жители, растянув одеяла и ковры.
Одна женщина выкидывала с верхнего этажа разные вещи: вниз летели платья, шляпы, шёлковые накидки. Страницы от книг плавно опускались на землю, где их подхватывало прожорливое пламя. Люди кричали ей, чтобы она сама прыгала, но женщина ещё не понимала, что дом превратился в огненную ловушку. Вместо того, чтобы спасать свою жизнь, несчастная отдавала предпочтение вещам.
Молодой человек бросился к зданию, не обращая внимания на жар и дым.
— Где Лэн Цзяньин? — крикнул он в толпу.
К нему подбежала стройная девушка, облачённая в лёгкое нижнее платье. Утирая слёзы, она произнесла:
— Господин спас кого мог и вернулся внутрь! Но те сестрички уже погибли!
Мо Дайяо, не раздумывая о собственной жизни, бросился в самое пекло. Внутри царил хаос: мебель была перевернута, вещи разбросаны. Молодой человек начал поиски Лэн Цзяньина, прислушиваясь к каждому шороху среди треска прожжённой древесины и женских криков.
Наконец, он заметил знакомую фигуру на втором этаже в конце коридора.
— Дагэ! — воскликнул Мо Дайяо. — Нам нужно выбираться, скорее!
Он пытался пробраться сквозь горящую мебель, продолжая звать своего товарища, но тот стоял неподвижно, словно не слыша его.
Когда господин, испачканный в золе и с трудом дыша, добрался до Лэн Цзяньина и дёрнул его за плечо, то встретился с его помутневшим взглядом. Мо Дайяо отскочил назад, споткнулся о стул и упал на пол.
Лэн Цзяньин продолжал смотреть на него, не двигаясь, руки его дрожали, а на середине груди расплывалась загадочная метка. Казалось, кожу охватил иней, не боящийся огня.
— Мо Ян, — прорычал мужчина, ударяя кулаком в дверь, — уходи, уходи, уходи!
Мо Дайяо с трудом поднялся на ноги и, шатаясь от дыма и нехватки воздуха, потянулся к мужчине. Он вцепился в Лэн Цзяньина, стараясь увести его с собой.
— Я умираю, уходи! — на щеках мужчины появились слезы. — Мо Ян, умоляю...
— Дагэ, главное — выбраться! Пошли! — закашлялся Мо Дайяо, прикрывая нос рукавом.
Внезапно Лэн Цзяньин вытащил из-за спины свои магические клинки.
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а, — с обезумевшим видом он напал на своего друга.
Молодой человек отразил атаку Тайяном, и меч сверкнул в пламени, словно продолжение его руки. Лэн Цзяньин бросился на него, но его конечности словно одеревенели, и он утратил прежнюю манёвренность. Каждая атака, отражённая мечом, уходила в стену или в мебель, оставляя дыры, а щепки от разрубленных столов и шкафов летели в стороны, вызывая искры.
Вести бой в пожаре было проигрышным для обоих, и следовало искать выход. Мо Дайяо заметил окно около лестницы и начал отступать к нему. Но как же Лэн Цзяньин? Мужчина решил, что если его одержимый друг последует за ним, он сможет вытолкнуть его наружу.
Было неясно, что произошло с Лэн Цзяньином, но Мо Дайяо был готов использовать все свои знания, чтобы усмирить его хотя бы на время. Он найдёт Хун Сяосюня, тот точно поймёт, что делать, лишь бы быстрее выбраться отсюда!
Надежда ещё теплилась в Мо Дайяо, но нельзя было сказать того же о его дагэ. Тот не пытался обойти огонь, проходя сквозь него, и пламя охватывало его одежду. Длинные волосы в хвосте загорелись, придавая зловещий вид. Прядь, в которую были вплетены бусины, вспыхнула, и драгоценные шарики свалились на пол, провалившись сквозь щели. Кожа покраснела, прогорев настолько, что обуглилась. Лэн Цзяньин содрогался всем своим существом, неуклюже ступая в проваливавшийся под ним пол.
Мо Дайяо не мог смотреть, как его друг заживо сгорает, но клинки Хохуаэр в руках Властелина Пламени несли погибель. Одна оплошность — и сам Мо Дайяо будет похоронен под обломками, порезанный на множество кусков.
Когда до окна оставалось совсем немного, Лэн Цзяньин свалился на колени, сопротивляясь охватившему его безумию.
Равновесие ци было нарушено, и кровь хлынула из ушей, носа, рта и глаз.
— Мо Ян, — прошептал мужчина, издавая булькающие звуки, — помни меня.
Лэн Цзяньин посмотрел на друга глазами, из которых текли алые слезы, и вонзил клинки в пол.
— Заточение!
Пол проломился, и Властелин Пламени, объятый чёрным огнём, полетел вниз.
— Дагэ! — крикнул Мо Дайяо, бросившись к образовавшейся дыре, но там никого не было.
Лишь первый этаж с догорающим ковром.
Дым и пламя окончательно поглотили здание, готовое в любой момент сложиться, как карточный домик. Собрав все силы, Мо Дайяо выпрыгнул в окно и упал на сырой песок, истошно закричав. К нему подбежали жители, тормоша его и обливая водой, но мужчина их не замечал. Он лишь заливался слезами и хватался за землю руками.
— Нет! Только не он! — Мо Дайяо всё ещё не мог поверить в происходящее. Он поднял глаза на то, что осталось от публичного дома.
— Возьмите, их оставил тот мужчина, — к господину подошла женщина и протянула наручи.
Мо Дайяо взял подарок, который сам дарил другу, и прижал его к груди.
Лэн Цзяньин ушёл без того, что считал самой дорогой вещью. Или он так лишь говорил?
Со временем господин осознал, что дагэ снял наручи, чтобы не обжечь кожу раскалённым металлом. Таким образом, он оставил в памяти Мо Дайяо след, бесконечно кричащий: «Помни меня».
***
— Мо Ян!
Мир вокруг снова изменился, и перед Мо Дайяо предстал высокий и пышущий энергией молодой человек, который, улыбаясь, протянул руку к его лицу. Грубые пальцы нежно коснулись щеки даоса, слегка погладив её.
— Ты не видел мои наручи? — прошептал ласково Лэн Цзяньин, глядя на Мо Дайяо своими карими глазами льва.
— Дагэ, — произнёс бессмертный и прижал руку молодого человека ближе к своей щеке.
Вдруг тишину разорвал душераздирающий крик:
— Дядя! Дядя! Помоги!
Мо Дайяо оглянулся. Свет, который озарял комнату своей согревающей аурой, исчез. Вокруг снова бушевал пожар, искры метались из стороны в сторону, кружась в загадочном танце, а едкий дым не давал вдохнуть.
Всё это время щеки даоса касались холодные пальцы, обожжённые в некоторых местах до костей, так что кожа свисала лоскутами и пузырилась. Перед глазами Мо Дайяо болтался в погнутой металлической оплётке фонарь, так близко, что в тенях, мелькающих вокруг огненного шара, можно было разглядеть искажённые гримасы. Фонарь был источником таинственного шёпота. Шёпота мёртвых.
Мо Дайяо резко вскочил и оттолкнул мертвеца. Тот, сделав пару шагов назад, рухнул на пол, звякнув цепями. Глаза его всё так же холодно глядели то ли на мужчину, то ли куда-то далеко за него.
— Дядя! Где ты? — снова раздался душещипательный вопль.
Бессмертный стремительно покинул комнату и побежал по коридору, ориентируясь на голос своего племянника. Вскоре он оказался в одной из спален и увидел Мо Ланьлина, который стоял на столе в углу комнаты. Юноша отчаянно пытался защититься от десятка покойниц, приближавшихся к нему. Он использовал печать изгнания и отбивался ногами в туфлях.
Эти покойницы были работницами публичного дома, но теперь их некогда прекрасные лица были обезображены пожаром. Роскошные платья превратились в лохмотья, а редкие пряди волос, которые прикрывали лица с впалыми глазницами и носами, свисали вниз, словно кисточки для туши. У некоторых девушек виднелись голые черепа с мясистым содержимым. «Как укушенный вонтон», — подумал Мо Дайяо, с трудом подавляя рвотный рефлекс.
Мертвые девушки тянули к Мо Ланьлину свои руки, и в их скрюченных пальцах были различные тряпки и прочий мусор, валявшийся на полу. Однако они настойчиво предлагали это юноше, словно приглашая примерить.
Бессмертный ворвался в толпу мертвецов и, схватив племянника за руку, побежал с ним прочь.
— Мы всё ещё в этом доме! — воскликнул молодой человек, придерживая другой рукой платье, которое цеплялось за колодки на туфлях.
— Получается, — Мо Дайяо кивнул на лестницу, — нам нужно наверх, обратно к разрыву.
Лестница, ведущая на второй этаж, была объята пламенем. Большинство ступеней уже успели сгореть, и лишь перила покачивались и скрипели. Мужчина подсадил племянника, и тот с трудом поднялся. Когда Мо Ланьлин протянул руку дяде, из соседней комнаты появилась высокая фигура, звеня волочащимися за ней цепями.
Это был дагэ, или, точнее, то, что с ним произошло. В руке он держал загадочный фонарь, излучавший манящее свечение.
— Мо Ян! — раздался голос, который, казалось, звучал лишь в голове Мо Дайяо.
Он взглянул в безжизненные белые глаза и снова увидел перед собой прежнего, живого, с лучезарной улыбкой и светящимися глазами Лэн Цзяньина.
— Почему ты уходишь? Я тебе неприятен?
— Нет! — воскликнул Мо Дайяо.
— Дядя! — закричал Мо Ланьлин, но тот не слышал его.
— Скажи, твой шисюн тебя чем-то обидел?
Юноша наблюдал, как мужчина взволнованно смотрел на мертвеца, который медленно приближался к ним.
— Дядя, пошли! Очнись! — Молодой человек махал руками, тщетно пытаясь привлечь внимание.
Гуй уже успел поднести фонарь к его лицу.
— Дядя!
— Дагэ, я не держу на тебя зла! — клялся Мо Дайяо.
Мо Ланьлин попытался рукой дотянуться до мужчины, но ему не хватало всего пары чи, чтобы остановить его.
Вдруг Мо Дайяо потянулся к демонической реликвии, утопая в лучах таинственного света.
Юноша не мог понять, что происходит, но он чувствовал, что это не к добру. Сняв с руки браслет, он прицелился и бросил его прямо в фонарь. Тот мгновенно исчез.
Сквозь окаменевшие костяные пальцы потекла светящаяся жидкость, похожая на расплавленное золото. Капли, ударяясь о пол, разлетались на десятки чёрных частиц. Они собирались в водоворот и начинали кружиться по огненному коридору, издавая нечеловеческий крик. Мертвец опустился на пол и попытался собрать золотые капли своими окоченевшими руками.
Мо Дайяо пришел в себя и закричал:
— Бежим отсюда!
Он протянул руку юноше. Мо Ланьлин с облегчением вздохнул и помог дяде подняться.
Частицы собирались в длинные тени, продолжая кружиться вокруг мертвеца, который покачивался, устремив свой взгляд белых глаз на беглецов.
Когда двое оказались у нужной двери, снизу послышался разъярённый вопль. Тяжёлые цепи зазвенели, предупреждая о приближении свирепого мертвеца. Оставшиеся ступени с треском проваливались под каждым его шагом, и зловещее нечто никак не могло забраться на второй этаж.
— Дядя, открывай, — прошептал дрожащим голосом Мо Ланьлин, увидев, как когтистые пальцы вцепились в дощатый пол, отделяющий второй этаж от первого, словно обрывистый берег реки.
— Я не могу, что-то мешает изнутри, — судорожно дёргал ручку Мо Дайяо.
В конце коридора показалось лицо мертвеца, выглядывающее из-за проломанных досок. Белые глаза его налились кровью, а зубы злобно скрежетали.
Мо Ланьлин больше не мог терпеть.
Он разбежался и, сконцентрировав энергию ци, влетел в дверь, пробив в ней внушительную дыру, от чего Мо Дайяо даже ахнул.
— Полезай, — приказал мужчина, оглядываясь в конец коридора.
— Нет уж, ты, — возразил Мо Ланьлин, словно не он только что мечтал поскорее убраться отсюда. — Он явно заинтересован в тебе.
Бессмертный не стал спорить и, отломив кусок двери, сделал дыру больше. Оказалось, что вход заблокирован шкафом, который свалился из-за сгоревших ножек прямо на дверь. Мо Дайяо забрался на него и спустился вниз.
— Дядя! — воскликнул Мо Ланьлин. — Он здесь!
Бессмертный вцепился в племянника, когда гуй, лязгнув металлом, схватил его за ногу и потянул к себе.
— Верни души! — проревел мертвец.
— Я ещё молод! — запротестовал Мо Ланьлин, тряся ногой.
Мо Дайяо глубоко вздохнул и, выпрямив указательный и средний пальцы, вскарабкался по шкафу и ударил в костлявую руку, демонстрируя мастерство акупунктуры.
Однако... ничего не произошло.
Мо Ланьлин на мгновение забыл о том, что в его ногу вцепился мертвец, и с недоумением посмотрел на дядю. Дагэ, казалось, тоже был в замешательстве. Мо Дайяо не растерялся и с силой дёрнул племянника на себя, так что они кубарем покатились со шкафа на пол.
— Обойдёшься! — подскочив, Мо Ланьлин высунул язык и насмешливо заявил обидчику, который выглядывал сквозь дыру.
В тлеющей стене находился разрыв, совсем такой же, как в Диюэ. Двое беглецов отважно прыгнули в неизвестность, пока свирепый мертвец с треском ломал дверь.
Лэн Цзяньин, умирая, заключил свою душу в этом месте, сознательно отказавшись от возможности перерождения. По какой-то неизвестной причине он предпочёл остаться в этом пространстве, блуждая между гранями двух миров и завладев демонической реликвией. Мо Дайяо ранее бывал на месте пожара, пытаясь воззвать к душе дагэ, но не получил ни малейшего отклика. Однако Три мира всё ещё хранили память о Лэн Цзяньине, значит, исполнив его последнюю волю, можно было наконец отправить забытого героя на мост Найхэ.
Но как узнать причину техники заточения?
Мо Дайяо был ослеплён ярким солнечным светом, и, прищурившись, он увидел толпу людей: кто-то смеялся, кто-то показывал пальцем, но большинство было крайне удивлено. Осмотревшись, бессмертный осознал, что они находятся на деревянной сцене с простыми декорациями, расположенной на одной из городских площадей столицы, как раз на том месте, где когда-то сгорел публичный дом.
По бокам от них стояли высокий мужчина в расшитом халате с накладным животом и худощавый загорелый парень в соломенной шляпе. Тот, что изображал земледельца, ткнул тяпкой в мужчину и воскликнул:
— Видали, чиновник Сюй ещё и нечистые дела творит! — запрыгал он на месте.
Другой актёр не заставил себя долго ждать:
— Да что ты знаешь, невежа? Кроме своей земли ничего не видел, вот и приписываешь чудеса проделкам демонов, — возмутился он, уперев руки в бока.
Мо Ланьлин, изменившись в лице, обратился к мужчине:
— Господин Сюй, этой молодой особе следует вернуться к работе, — и, отвесив поклон, стремительно спустился со сцены.
— Что за чудеса? — рассмеялся человек в шляпе. — Поди, на собрания в публичные дома ходишь?
Мо Дайяо стоял на сцене, словно поражённый громом, и смотрел на развесёлую толпу. В этот момент к нему подошёл «чиновник Сюй» и прошептал:
— Господин Мо, не сочтите за грубость, но не могли бы Вы спуститься?
Бессмертный медленно кивнул и, под всеобщее улюлюканье, сошёл со сцены. Из толпы его вытащил племянник, придерживая перепачканное в золе платье.
В мгновение ока весь Шанцзюй пришёл в движение, ведь в уличном цаньцзюньси принял участие сам господин Мо Дайяо, да ещё и в компании чумазой незнакомки. Эта новость мгновенно дошла и до высокопоставленных родственников упомянутого «актёра».
Цаньцзюньси — одна из форм древнего китайского театра. Между двумя актерами строится сатирический диалог на злободневные темы, высмеивая события и человеческие пороки, всё это обычно сопровождается танцами. Выступления чаще всего носят импровизационный характер, где актеры лишь выбирают тему постановки.