Том 1. Глава 12. Человек с темным мечом и алебардой.
В названии употреблена китайская идиома: 剑戟森森 — человек с темным мечом и алебардой, в зн. расчетливый и суровый человек, но скрывающий это.
Мо Дайяо посмотрел на солнце, которое уже освободилось от утренней дымки и уверенно стремилось к зениту. Он так и не успел сообщить Су Чжунцину об отъезде! В спешке учитель направился к старейшинам, надеясь убедить их разрешить ему сопровождать своего воспитанника.
В это время Су Чжунцин, охваченный тревогой, бродил по территории школы в поисках если не Е Чаншэна, то хотя бы своего учителя. Время неумолимо приближалось к началу первых уроков, а юноша не знал, что ему делать.
Он вышел на дорогу, ведущую к учебным залам, и увидел Е Чуньлин, сидящую на скамье.
— Шицзе, тебе что-нибудь известно о братце Шэне? — спросил Су Чжунцин, подойдя ближе.
Е Чуньлин не шелохнулась. Её глаза были словно стеклянные, создавая впечатление, что она превратилась в живую статую. Юноша помахал рукой перед ней, но не получил никакой реакции. Только Су Чжунцин собрался схватить Е Чуньлин за плечи, как кто-то легонько постучал по его спине чем-то деревянным.
— Тебя ожидают в главном зале, — раздался знакомый голос.
Ученик обернулся и увидел невысокого мужчину в белоснежных одеждах, держащего веер, которым он, по-видимому, и постучал.
— Наставник Фу, — вздрогнул юноша и тут же поклонился.
— Пойдём, — мужчина взял Су Чжунцина под руку и повёл его за собой.
— Куда? А как же шицзе?
— Медитирует, — отмахнулся наставник Фу. — Тебя пригласил на обучение господин Мо Шидун, а ты занят девушками.
Молодой человек поморщился, но ничего не ответил. Пригласил на обучение? Значит, те двое были правы.
Для Су Чжунцина школа Мяохуа стала не просто учебным заведением, а настоящим домом. Его учитель и двое соучеников — семьей. Он не мог до конца понять чувства Мо Ланьлина, который в сердцах ругал своего безучастного отца и жаловался на назойливую мать. Когда Мо Би только появился в школе, мальчик был очень капризным, такое поведение было непозволительным для Су Хэ, который рос в послушании и уважении к старшим. Новенький не только постоянно вешался на Мо Дайяо, но и не слушался никого из взрослых. В одну из истерик мальчика Су Хэ подошёл к нему и обнял, вспомнив, что видел в городе, куда его водил учитель на праздники. Там женщины успокаивали своих плачущих детей объятиями. Он не знал, каково это — ощущать любовь матери, полную искренности и трепета. Возможно, и его настоящая мать обнимала его именно так. Мо Би, конечно, опешил от такого проявления нежности, но брошенному ребёнку не хватало тепла, а Су Хэ, казалось, это чувствовал. В нужные моменты он был рядом, утешал и внимательно слушал жалобные речи.
По мере взросления Мо Ланьлин отказался от такой поддержки, а под конец делал вид, что ничего и не было. Но Су Чжунцин всё прекрасно помнил и не обижался на него за это.
Е Чаншэн же был ребёнком, который потерял родителей в осознанном возрасте. Он прекрасно помнил их и без утайки скучал, рассказывая товарищу истории из детства и утирая временами выступившие слёзы. Он говорил, что Су Чжунцину в некоторой степени повезло, ведь его не съедает боль утраты изнутри, которая со временем становится слабее, но всё равно вызывает привкус горечи при каждом тёплом моменте, всплывшем в памяти. Молодой человек одновременно понимал Мо Ланьлина и Е Чаншэна, но в то же время хотел ощутить хотя бы частичку той любви, которую подарили двоим их родители.
Су Чжунцин, выросший в стенах школы, не хотел верить, что это место может таить в себе ужасы прошлого и настоящего. Он разрывался между решением отбросить все сомнения и просто учиться в своё удовольствие, радоваться возможности, дарованной главой школы, и стремиться к счастливому будущему, или же довериться Лэн Фэнъюю, который скрывался в тени Мяохуа, и демону Цзэ Ху, который знал о школе гораздо больше, чем сам Су Чжунцин. Однако его учитель, сам того не подозревая, склонял юношу ко второму. По поведению и словам Мо Дайяо ученик чувствовал, что он знает о том, что скрывается за пугающей завесой школы, и понимает опасения Кровавого Лотоса. Если на незнакомцев Су Чжунцин не мог слепо полагаться, то учитель, который всегда желал только лучшего, вселял в него уверенность даже перед лицом ужасающей правды, у подножия которой они только стояли.
Когда Су Чжунцин и наставник Фу вошли в зал, старейшина Мэй уже беседовал с двумя молодыми людьми.
— К сожалению, господин Мо Шидун не сможет лично присутствовать, а после недавних событий отправлять нашего ученика в путь одного будет небезопасно, — сказал старейшина, обращаясь к господину Фу, и тот кивнул в знак согласия. — Поэтому, — он перевел взгляд на юношу, — тебя будут сопровождать два шисюна.
Су Чжунцин с любопытством посмотрел на молодых людей, стоявших перед ним. Они были ничем не примечательны: оба носили синие школьные одеяния, и, несмотря на то, что их отправляли в опасное путешествие, ни у одного из них не было оружия. Хотя он и не знал всех учеников по именам, он был уверен, что видит этих двоих впервые за всё время своего обучения.
Внезапно в зал ворвался запыхавшийся Мо Дайяо.
— Старейшина Мэй! Я желаю сопровождать Су Чжунцина! — воскликнул он.
Старец улыбнулся в ответ:
— Господин Мо, кажется, Вы сильно утомились за эти дни. Я настоятельно рекомендую Вам остаться в школе.
Су Чжунцин решил поддержать своего наставника:
— Прошу Вас, позвольте учителю Мо отправиться со мной. Для него будет большой честью сопровождать своего ученика в этот знаменательный день!
Старейшина посмотрел на двоих шисюнов, и тот, что был выше ростом, одобрительно кивнул.
— Так уж и быть, — с облегчением вздохнул наставник Мэй.
Сидя в просторной крытой повозке, Су Чжунцин, погруженный в свои мысли, украдкой поглядывал на учителя, но не решался заговорить с ним. От недосыпа в его глазах будто был песок, и всё вокруг казалось расплывчатым. Он забыл попросить у учителя Мицзю, и отсутствие меча не вселяло в него уверенности в предстоящей поездке.
К тому же два безоружных шисюна не производили впечатления тех, кто может попасть в беду по своей оплошности. Скорее, они казались теми, кто может эту беду устроить. По крайней мере, у Мо Дайяо был его Тайян — тяжелый и острый меч, способный нанести неизлечимые раны, заговоренный своим хозяином. С учителем, в принципе, было спокойнее, и Су Чжунцин в глубине души радовался, что старейшина разрешил ему поехать с ними.
Мо Дайяо пристально изучал молодых людей, сидящих напротив него.
— Кто ваш наставник?
— Учитель Фу, — усмехнулся один из учеников, что был выше ростом и с суетливым взглядом. В его глазах читалось безумие, словно некая недосказанность, которая в любой момент могла перерасти в безрассудство.
Он слегка наклонил голову, и из-под непослушных прядей, выбившихся из длинного хвоста, показались серьги. Эти искусно выполненные украшения, несомненно, стоили немалых денег: вырезанные из яшмы треугольники, скреплённые золотой цепочкой, больше напоминали женские, нежели мужские.
— Вам нравится? — с улыбкой спросил ученик, заметив, как Мо Дайяо рассматривает серьги.
— Изящная работа, — кивнул мужчина с притворным восхищением.
— Видишь, даже господин Мо оценил, — ученик бросил довольный взгляд на своего товарища.
Тот был невысокого роста и производил впечатление человека замкнутого, напоминая дикого зверька. Его одежда и волосы выглядели неопрятно: юноша был в веточках и листочках, как будто перед тем, как сесть в повозку, с удовольствием повалялся в ближайшем овраге. Он посмотрел на своего спутника усталыми глазами и, не сказав ни слова, отвернулся.
— Цзяо Хуа у нас не очень разговорчив, — подметил молодой человек с легкой иронией. — Ему больше по душе выть с волками в лесу.
— Необычное имя, — задумчиво протянул Су Чжунцин, пытаясь вспомнить, были ли среди малолетних воспитанников наставника Фу двое зрелых юношей.
Цзяо Хуа — 狡猾 [jiǎohuá] раздельно можно прочесть как имя и фамилия, однако в сочетании имеет значение хитрый/лукавый.
— Воля родителей — закон, — назидательно произнёс ученик, погрозив пальцем. — Твои мать и отец также приложили немало усилий, чтобы выбрать тебе имя, Су Чжунцин.
Мо Дайяо нервно кашлянул.
— Я доволен им, — ответил тот. — А как твоё имя? Мы раньше не встречались в школе.
— Ты меня не замечал, но я всегда был рядом, — улыбнулся молодой человек, обнажив зубы. — Меня зовут Сюй Лин.
— Я наставник Су Чжунцина, Мо Дайяо, — представился мужчина, хотя в школе все и так знали именитого учителя.
— Кто ж не слышал о Вас? — Сюй Лин указал рукой на него. — Огромная честь лично познакомиться с одним из Великой Троицы Мяохуа.
Мужчина с усилием выдавил из себя улыбку и посмотрел в окно. На одной из ветвей клёна, росшего у дороги, трепетала на ветру странная печать от духов. Обычно они представляли собой папирус с заклинаниями, начертанными тушью, но эта печать была словно из золота, а надпись на ней была выполнена то ли киноварью, то ли кровью.
Заметив смятение учителя, Су Чжунцин выглянул в окно и, бросив беглый взгляд на иероглифы, произнёс:
— Воскрешение?
Цзяо Хуа невзначай извлёк из рукава флейту.
Только Мо Дайяо коснулся рукой ножен, как на крышу повозки обрушилось нечто тяжёлое. Та загорелась, наполняясь едким дымом. Испуганные лошади помчались вперёд по ухабистой дороге.
Внезапно что-то острое пронзило поводья, разорвав их, и пара рысаков с оглушительным ржанием метнулись в разные стороны. Путники выбрались наружу и увидели, как в небе кружит огромная огненная птица, с каждым взмахом её крыльев на землю падали тысячи искр.
— Феникс? — изумлённо произнёс Мо Дайяо.
Вокруг них начал сгущаться туман, сквозь который пробивались лишь языки пламени.
Цзяо Хуа приложил флейту к губам и заиграл странную, замысловатую мелодию, которая разливалась по округе. Она звучала так, словно звери исполняли свою унылую песнь.
В этот момент Сюй Лин соединил пальцы и согнул указательный на правой руке, произнеся:
— Холод Алой горы.
Мо Дайяо сделал шаг назад: где-то он уже слышал эту технику!
Птица, которая пыталась взлететь выше, внезапно оказалась прикована к земле девятью ледяными клинками высотой около чжана. Её огненное оперение начало угасать, и она издала истошный крик, постепенно превращаясь в пепел.
Су Чжунцин, чувствуя, как усталость овладевает его телом, прислонился к повозке и медленно опустился на землю. Мелодия флейты нежно ласкала слух, погружая в забытье.
Мо Дайяо взглянул на своего воспитанника, который в этот момент упал на колени и, казалось, потерял сознание. Он бросился к юноше с флейтой, намереваясь выбить её из его рук.
Внезапно из тумана появилась чёрная фигура в соломенной шляпе с мерцающим луком в руках, направляя стрелу на Цзяо Хуа. Их разделяла всего пара шагов, но каждый из них, казалось, длился целую вечность. Мо Дайяо посмотрел на Лэн Фэнъюя и...
Учитель пришёл в себя в повозке, пропитанной запахом дыма. Рядом с ним сидели Сюй Лин и Цзяо Хуа.
— Где Су Чжунцин? — спросил он.
— Его забрал феникс, — сухо ответил Сюй Лин, постукивая пальцами по прогоревшей крыше.
— Почему мы не ищем его? — Мо Дайяо посмотрел в окно. — Почему мы едем в Шанцзюй?
— Главе школы следует сообщить о случившемся, а затем мы отправимся на поиски, — сказал молодой человек, слегка улыбаясь. — Вдруг это опасно, господин Четвёртый?
— Но может оказаться слишком поздно, — пробормотал Мо Дайяо, чувствуя, как внутри всё сжимается.
Он старался изобразить удивление, словно не знал, что произошло с Су Чжунцином. Однако, что бы ни случилось, если ученика и появившегося на мгновение Лэн Фэнъюя нет, значит, тот в безопасности, по крайней мере сейчас.
— Почему вы не потеряли сознание? — едва слышно спросил Мо Дайяо.
— Мы потеряли, — Сюй Лин наклонился к учителю, — только позже.
— Откуда лошади? — он не мог успокоиться, хотя и испытывал необъяснимый страх перед учениками.
— Отыскали, — Сюй Лин удобно устроился на двух сиденьях, закинув ноги на пустующее место рядом с учителем.
Бессмертному захотелось убежать от этих двоих: они вызывали у него больше вопросов, чем могли дать ответов.
Троица прибыла в Шанцзюй, в поместье старшего брата Мо Дайяо.
Резиденция Мо Шидуна располагалась за пределами города, так как для обучения талантливых юношей требовалась обширная территория, которую столица не могла предоставить. Именно поэтому по всем служебным делам Мо Шидун останавливался у своего любимого племянника.
Они направились в сад, где, как сообщили слуги, их ожидал старший господин Мо. В небольшой резной беседке, с крыши которой к земле спускался плющ, сидел мужчина в белом одеянии и играл на баньху. Время от времени он ненадолго останавливался, вероятно, подбирая ноты.
— Здравствуйте, господин Мо Шидун! — с широкой улыбкой в беседку вошёл Сюй Лин и, звякнув серьгами, опустился на скамью.
— Приветствую Вас, уважаемый дядя, — поклонился Мо Дайяо.
За ними молча последовал Цзяо Хуа и остановился у входа.
— Су Чжунцина похитили, — расстроенно произнёс Сюй Лин. — Но я, — он внезапно рассмеялся, — догадываюсь, кто к этому причастен.
Мо Шидун нахмурился.
— Самое неожиданное, — глаза молодого человека заискрились, — одного из похитителей мы уже поймали!
Глава школы не переставал играть на баньху.
— Ну-ну?
Мо Дайяо стоял в замешательстве. Эти двое не могли быть учениками Мяохуа!
— Только между нами, — Сюй Лин наклонился к Мо Шидуну и продолжил шёпотом, — похищение произошло при крайне знакомых мне техниках, а инициировал всё не кто иной, как господин Мо Дайяо! — крикнул он и указал пальцем на испуганного учителя.
— Как? Я потерял сознание! — начал оправдываться учитель.
— Участие бесполезного выродка и не требовалось, — Сюй Лин хлопнул в ладоши. — Рыбий господин позвал своих друзей. Ты им не нужен, в отличие от драгоценного дитя, — с иронией произнёс молодой человек, пожимая плечами.
— Мо Ян, — вздохнул Мо Шидун. — Великая Троица даже после смерти не даёт покоя, — он провёл смычком по баньху. — Сначала бездумный Лэн Цзяньин лез повсюду, вскоре Хун Сяосюнь продолжил его дело, а теперь и ты занимаешься далеко не своими прямыми обязанностями?
Мо Дайяо стоял в оцепенении.
— Хуцзи, — обратился глава к Цзяо Хуа, — сыграй ему, что ли.
Молодой человек достал флейту, и в тот же миг Мо Дайяо понял, что пора отступать. Он оттолкнул Цзяо Хуа и бросился к воротам. — Линцзюй, — прозвучало из-за спины мужчины.
Из земли выросли ледяные иглы, пронзив грудь беглеца насквозь. Жгучий холод обжёг всё тело, а горячая кровь хлынула на морозные шипы. До ушей донеслась знакомая мелодия, перед глазами всё поплыло.
Он вспомнил. Это была техника, которую он видел у Алой горы давным-давно, и владел ею... Яшмовый демон!
Мо Дайяо впал в болезненный сон.
Баньху — китайский струнный смычковый инструмент.