Том 1. Глава 11.Туман прошлого.
Мо Дайяо, спустившись по лестнице, ведущей к подножию пика Линьшань, свернул в чащу, где его ждала узкая тропинка. Вскоре он оказался у бурного ручья, вдоль которого выстроились огромные валуны. Сняв сапоги, мужчина вошел в воду и внимательно осмотрел дно сквозь прозрачную толщу. Пройдя несколько раз туда и обратно, но не обнаружив искомого, мужчина присел на один из камней, где оставил свою обувь, и начал сушить ноги.
Это место почти не изменилось, хотя здесь побывало множество поколений учеников, скрывающихся от докучливых учителей. Мо Дайяо и двое его шисюнов тоже приходили сюда, чтобы порыбачить в ручье, который тогда был похож на небольшую речку, или устроить дружеские поединки на мечах.
Господин Мо всегда чувствовал себя чужим в школе Мяохуа, как и везде. Сейчас же ему казалось, что все вокруг настроены против него. Нигде не было правды, каждый пытался что-то утаить и обмануть.
В молодые годы рядом с ним были те, кто искренне заботился и переживал за него. Великая Троица, обманувшая сечжи: Хун Сяосюнь, прослывший убийцей, Лэн Цзяньин, погибший при пожаре в публичном доме, и Мо Дайяо, чей след все еще держался в кратковременной памяти Мяохуа. Но сколько лет потребуется, чтобы и его имя стерлось с пылью, оседающей на порогах школы?
Отец Мо Дайяо и Мо Вэйго был легендарным военачальником, и за свои заслуги перед страной Небеса даровали ему вознесение. Если старший брат ещё помнил его лицо, то новорождённый мальчик сохранил в памяти лишь солнечную улыбку и нежный, смеющийся голос отца. Их мать не смогла пережить разлуку с мужем и покончила с собой, оставив двоих детей на попечение их дяди.
Мо Вэйго был способным ребёнком и не доставлял хлопот. Он остался при дворце, где обучался у лучших учителей, и с юных лет заводил полезные знакомства. Мо Дайяо же оказался тихим и замкнутым, и никто не ждал от него больших успехов. Хотя оба ребёнка потеряли родителей в один момент, старший сын смог быстро справиться с горем и сосредоточиться на учёбе. Младший же постоянно плакал и искал утешения у равнодушных родственников.
Семья Мо считала ещё маленького ребёнка неспособным и безнадёжным, и чтобы он не мешался под ногами, отправила его в Мяохуа по предложению Мо Шидуна. В то время школа только начинала свой путь к величию, и учителей, обучающих малышей, не было. Так пятилетний Мо Ян попал к господину Мэю, который тогда ещё не входил в совет пяти старейшин, а был обычным наставником. Уклон в травничество не привлекал большинство учеников, и его воспитанником был только Хун Цзяо, который был старше нового ученика на четыре года. Он заменил мальчику старшего брата, по-своему заботясь о нём и обучая многому. А главное, он пробудил в нём страсть к акупунктуре, в чём тот действительно преуспел, оставаясь лучшим и по сей день.
Прошло чуть больше трёх лет обучения в Мяохуа, когда на пороге появился юноша, который в будущем прошёл тернистый путь вместе с Мо Дайяо рука об руку.
***
— Учитель! — шисюн Хун ворвался в библиотеку, где Мо Ян под руководством господина Мэя упражнялся в каллиграфии.
— Что случилось? — спросил удивленный наставник.
— Там у ворот стоит мальчишка моего возраста, который хочет учиться у нас, — в нефритовых глазах Хун Цзяо светился восторг. — Правда, он ничего не умеет и ничего не знает, ха-ха-ха! Я не стал отвлекать господина Мяо от работы, посмотрите для начала Вы на него.
Учитель подал знак Мо Яну, и они втроём направились к подножию горы. У ворот их ожидал юноша лет двенадцати, облачённый в одеяния, явно ему не по размеру. На поясе у него висели два изогнутых клинка со сточенными лезвиями. Его волосы были собраны в тугой хвост, но завязан он был столь небрежно, что на лицо спадала часть прядей. На одну из них были нанизаны бусины, которые при каждом движении юноши вращались, подобно маятнику, перед его сверкающими от радости глазами. Пока учитель и ученики спускались по ступеням, он успел повиснуть на перилах, взобраться на ближайшее дерево, а теперь с особым рвением забрасывал камни в раскрытую пасть льва, который величественно восседал на воротах.
— Приветствую, молодой человек, — господин Мэй оглядел гостя. — Школа Мяохуа не обучает кого попало, здесь только талантливые дети.
— Так я и есть талантливый! — юноша подошел к учителю, разглядывая его в ответ. — У меня этих талантов, как листьев на ясене!
— Продемонстрируй, что умеешь, — попросил учитель с недоверием.
— Техника боя: отчаявшийся богомол, — мальчишка вытащил клинки и с серьезным видом уточнил: — Название еще не утверждено.
Он начал махать клинками во все стороны, яростно кромсая воздух. Хун Цзяо заливался смехом, а учитель Мэй с ужасом глядел на происходящее. Лишь маленький Мо Ян был очарован смелым и задорным незнакомцем.
— Достаточно, — жестом остановил его мужчина, — я этого не выдержу. Иди куда шел.
— Я сюда и шел, — юноша убрал клинки. — Я спас одну госпожу, и она сказала, что мне, как будущему герою, следует формировать это... как его... чугунное ядро!
— Вы слышали? — шисюн Хун Цзяо вытирал выступившие слезы. — Берите его, учитель, не пожалеете! Ой, ха-ха, всегда будете в хорошем настроении!
Господин Мэй, не проронив ни слова, развернулся и начал подниматься по лестнице. Рядом с Мо Яном остался Хун Цзяо, который сегодня дежурил у ворот.
— Приходи завтра с чугунным ядром, — с улыбкой бросил шисюн незнакомцу и подмигнул Мо Яну.
— Понял, — кивнул юноша.
На следующий день ученик, охранявший ворота, позвал шисюна Хуна спуститься. Вместе с ними побежал и маленький Мо Ян, надеясь встретить вчерашнего нарушителя спокойствия.
— Точно, это он вчера здесь караулил, — юноша подошёл к Хун Цзяо и протянул руку. На ладони лежало чугунное ядро, используемое для помола зерна. Шисюн Хун уже не смеялся — он выл зверем, обхватив живот и еле держась на ногах.
Незнакомец ежедневно представал перед воротами и развлекал дежурных. Он исполнял песни, показывал трюки и делился историями из своей жизни, которые ученики слушали с восхищением. Вскоре с ним познакомился господин Мяо, которого поразило упорство юноши и его уникальный взгляд на вещи. В конечном итоге, победа была за незнакомцем, и его приняли в число учеников.
Он напросился к учителю, где был тот хохочущий шисюн и крутящийся у ворот малыш. Лэн Цзяньин, так звали чудака, считал, что они явно хотели с ним подружиться. И не прогадал. Со временем троица сплотилась так, что Мо Дайяо считал их своей семьёй, настоящей, а не той, что просто носила с ним одну фамилию.
С взрослением привязанность Мо Дайяо сместилась с доброго братца Хуна на яркого и пылкого Лэн Цзяньина. Молодой человек, пользуясь положением своей семьи, подарил ему сделанные на заказ серебряные наручи. В ответ на дорогостоящий подарок шисюн преподнёс ему лишь один бронзовый цянь.
«Пока ты колеблешься, другие уже вкушают плоды своего выбора, — произнёс Лэн Цзяньин, подбрасывая монетку. — Так предоставь судьбе сделать его за тебя».
***
С тех пор минуло немало времени, а Мо Дайяо по-прежнему доверял бронзовому цяню. Тот давал ему ответы, не всегда верные или действенные, но помогавшие неуверенному молодому человеку двигаться вперёд и учиться на своих ошибках.
Но кто же совершал эти ошибки: судьба или сам Мо Дайяо? Одной из таких ошибок стало решение оставить в лесу на пике Линьшань наручи, которые были удушающим напоминанием о Властелине Пламени. Как иронично, что человек, сделавший себе имя благодаря стихии огня, погиб в пожаре.
Однажды, в лунном свете, Мо Дайяо оказался в этом месте. Многолетняя душевная боль, не дававшая ему покоя, особенно в эти ночные часы, когда разум кажется особенно уязвимым, привела его к ручью. В руках он держал подарок, оставленный его хозяином, и задумчиво смотрел на него. Затем мужчина со всей яростью бросил наручи в ледяную воду, надеясь, что она унесёт туда, где он никогда их больше не увидит. Но, казалось, сами Небеса смеялись над ним, и из всех возможных учеников, которые лазают по пику Линьшань, направили именно Е Чаншэна к этому злополучному ручью.
Мо Дайяо ещё некоторое время смотрел на стремительный горный поток, словно пытаясь что-то разглядеть в нём, затем повернулся и исчез в густой листве. Спустя некоторое время он вернулся в свою фанзу. Учитель тихо подошёл к спящему юноше, который облокотился на простой деревянный столик, заваленный множеством свитков, магических печатей и амулетов.
— Су Чжунцин? — тихо позвал Мо Дайяо, присев рядом с учеником и слегка коснувшись его плеча.
— М? — юноша сонно открыл глаза и посмотрел на учителя.
— Я намеревался поговорить с тобой, но если ты хотел отдохнуть, то мог бы остаться у себя, — Мо Дайяо встал и скрестил руки на груди.
— О чём? — Су Чжунцин протёр глаза.
Внезапно юноша воскликнул так громко, что Мо Дайяо вздрогнул:
— Учитель, Е Чаншэн пропал!
— Как пропал? — лицо бессмертного мгновенно изменилось.
Су Чжунцин развёл руками:
— Когда я вернулся, его не было в фанзе, поэтому я побежал к Вам, но Вас тоже не было. Я решил подождать.
Они вдвоём отправились к домику учеников, но Е Чаншэн так и не появился. Хотя для него было обычным делом куда-то уходить, Мо Дайяо решил обратиться к старейшинам, так как ситуация требовала особого внимания.
Выслушав обеспокоенного учителя, старейшина Мэй произнес невозмутимым голосом:
— Вашему ученику стало плохо, и сейчас он отдыхает в комнате лекаря под присмотром моих учениц.
— Но почему мне об этом не сообщили? — Мо Дайяо был в недоумении.
Старейшина с удивлением поднял седую бровь:
— Вас бы предупредили позже, к чему такая спешка?
— Вы ещё спрашиваете? В Мяохуа ученики пропадают, а Вы оставляете меня в неведении о том, что моему воспитаннику плохо! — возмутился Мо Дайяо. — Что с ним? Я должен его проведать.
Однако старейшина Мэй оставался невозмутимым:
— Ученики пропадают только у Вас, господин Мо. Не стоит беспокоить мальчика. Он мог простыть во время вашего изнурительного путешествия.
Мо Дайяо потребовал:
— Пустите меня к моему ученику! Я имею право его увидеть!
— Господин Мо, разговаривайте подобающе. Вам следует заняться медитацией. Энергия ци взыграла так, что до искажения остались считанные дни. Отдохните, а то Ваше поведение как у юнца!
Мо Дайяо прикусил губу и, выйдя из главного здания, направился в беседку. Его мысли были в смятении. Он понимал, что должен защитить Су Чжунцина, и ему необходимо любыми способами сопроводить юношу до столицы. Однако нельзя было упускать из виду и Е Чаншэна, страдающего от таинственного недуга. Размышляя о возможных вариантах, не спавший сутки Мо Дайяо прямо на лавочке в беседке провалился в тревожный и чуткий сон.
***
В самый разгар дня огромный трёхэтажный дом был охвачен пламенем. Огонь взмывал вверх, рассыпая искры, а чёрный дым застилал голубое небо. Вокруг царила суматоха: одни пытались помочь, другие просто стояли и смотрели, тыкая пальцем и восклицая от удивления.
Мо Дайяо стоял среди толпы, сжимая в руках серебряные наручи, которые блестели в свете пламени. От невыносимой жары у него, казалось, поднялась температура, и всё вокруг расплывалось перед глазами. Он бросил наручи на землю и кинулся в горящий дом, из которого выбегали полуобнаженные красивые девушки. Ноги не слушались, и Мо Дайяо с трудом передвигался, то и дело падая на бок и пытаясь за что-нибудь ухватиться.
Наконец он оказался внутри. Пламя, охватившее деревянные балки, жгло потолок, стремительно прокладывая себе путь выше. Мебель темнела и трещала, как дрова, а на полу огонь пожирал женские наряды. Дым заполнял помещение едким запахом гари. Мо Дайяо пытался бежать по коридору, хотя его шатало из стороны в сторону. Вдруг в одной из комнат он увидел тело, лежащее на тлеющем ковре среди почерневших платяных шкафов. Он подбежал к нему, поднял за плечи потерявшего сознание человека, и тот медленно открыл глаза.
— Учитель? — прошептал юноша, протягивая к его лицу испачканную сажей руку.
— Е Чаншэн? — удивленно произнес мужчина.
— Почему Вы меня так ненавидите? — спросил обессиленный ученик, с трудом сдерживая кашель.
— Нам нужно выбраться отсюда, — пробормотал Мо Дайяо, пытаясь поднять молодого человека. Однако силы покинули и его, и он с трудом мог пошевелиться, чтобы помочь задыхающемуся юноше. Мужчина продолжал тянуть за воротник Е Чаншэна, но ноги подкосились, и он рухнул на пол.
— Учитель, почему Вы меня так ненавидите? Я Вас чем-то обидел?
— Нет-нет, — дрожащим голосом произнес Мо Дайяо. — Я ценю тебя, — он поднялся и вновь сжал в кулаке воротник синих одежд.
— Это потому, что я похож на него? — Е Чаншэн указал за спину Мо Дайяо.
Господин Мо обернулся и увидел перед собой высокого мужчину, облаченного в одежду, опаленную пламенем. Его длинные волосы были собраны в хвост, а по левую сторону висела косичка, украшенная почерневшими от огня бусинами. Поверх синего одеяния была белая накидка до пола, лишенная рукавов, которая также потемнела от дыма. Взгляд незнакомца был направлен прямо в душу, и в его глазах читалась ярость.
Таким Мо Дайяо запомнил Лэн Цзяньина в последний раз, когда видел его живым.
Учитель, охваченный страхом, вскрикнул и рухнул на пол, но Е Чаншэна рядом уже не было. В тот же миг под ним затрещали доски, и он провалился вниз, в темноту. Шисюн провожал его презрительным взглядом сквозь пламя.
***
Мо Дайяо резко проснулся, сел на скамью и попытался восстановить дыхание. Снова этот кошмар! Он снится ему уже более десяти лет, всегда оставаясь неизменным. Однако сегодня в нем появился его ученик.
Яркое солнце нещадно слепило глаза, и Мо Дайяо, прикрыв лицо ладонями, пытался прийти в себя. После разговора в темнице его мысли были заняты Е Чаншэном, и он словно увидел в своём ученике новые грани, которые раньше не замечал или не хотел замечать.
Е Чаншэн, этот забавный ребёнок, который постоянно что-то мастерил, напоминал ему Лэн Цзяньиня — человека, который должен был вызывать у него ненависть, но был так внимателен и добр, что стал для Мо Дайяо драгоценным, хотя и болезненным воспоминанием. Вероятно, именно поэтому преподаватель испытывал сложные и противоречивые чувства по отношению к своему ученику. Он стремился к тому, чтобы Е Чаншэн развивался и совершенствовался, и старался представить его в выгодном свете перед окружающими. Однако своим поведением показывал мальчику, что в любой момент готов отречься от него.
С течением времени Мо Дайяо сильнее отдалялся от своего ученика, становясь всё более холодным и требовательным. В действительности, наставник винил себя за подобное поведение, но не в силах был что-либо изменить. Е Чаншэн же, не подозревая о причинах такого отношения, лишь стремился угодить своему учителю. Он усердно выполнял все задания и старался не отставать от других учеников, но каждый раз оказывался позади. Мо Дайяо проявлял благосклонность к юноше, по крайней мере, пытался. Было бы тщетно убеждать себя в том, что его отношение ко всем ученикам было одинаковым, как у истинного наставника. Особенно когда один из них — твой племянник, а другой — возможно, будущий Мяо Хаоюй!
Су Чжунцин — чудо наяву! Младенец, найденный среди бескрайних полей.
К западу от пика Линьшань простирается живописная равнина Байхэ, которая снискала себе славу как пристанище для журавлей. Местные жители верят, что среди этих длинноногих птиц с алыми головами обитает сам небожитель Байхэ — белый журавль. Ежегодно сотни паломников устремляются в эту долину, чтобы совершить обряды, вознести молитвы к Небесам и обрести духовное очищение.
Над равниной возвышаются горы Истины, и чтобы добраться до них, нужно пройти через лес, который известен своими опасными обитателями — сяньли. Демонические кошки часто совершают набеги в долину, нападая на местных жителей. В связи с этим школа Мяохуа приняла решение направлять своих воспитанников и наставников на защиту верующих во время проведения церемонии поклонения божеству.
Чуть меньше двадцати лет тому назад, во время одного из своих обходов, Мо Дайяо, погружённый в свои мысли, осматривал болотистые поля. Внезапно среди камышей он услышал детский плач. Направившись на звук, он увидел журавлей, которые окружали нечто, завёрнутое в ткань, усыпанную янтарными осколками. Когда птицы заметили приближающегося человека, они расправили свои крылья и разлетелись в разные стороны. Мо Дайяо был поражён, увидев в свёртке крошечные ручки, сжимающие белую ленту и словно тянущиеся к небу. В свитом птицами гнезде лежал укрытый парчой младенец, которому едва исполнилось несколько месяцев. Рядом с ним он заметил и в самом деле застывшие куски янтаря, что казалось странным для этой равнинной местности.
Взволнованный совершенствующийся поспешил к своим товарищам, схватив ребёнка на руки.
Поиски родителей не увенчались успехом, и местные жители не смогли ничем помочь. Никто не знал, чей это ребёнок. Да и какая мать в здравом уме оставит своего малыша одного, особенно в месте, где полно опасных животных? К вечеру того же дня бессмертные решили взять ребёнка в школу, и после долгих споров старейшины согласились принять его под крыло Мяохуа.
Имя малышу было решено выбрать Мо Дайяо — его спасителю. Недолго думая, он с улыбкой сказал: «Его оберегали журавли, а он же на них жаловался, так пусть будет Су Хэ». Впоследствии учитель дал повзрослевшему мальчику и другое, более привычное имя — Су Чжунцин.
Мо Дайяо тяжело вздохнул. Ему нужно было увидеть Е Чаншэна, хотя бы мельком, и извиниться. Он должен был наконец признать, что ученик не был виноват в его переживаниях прошлого. Решено! Он всё расскажет Е Чаншэну. Он поведает о Лэн Цзяньине, о том, как юноша похож на героя Мяохуа, чьё имя сейчас пытаются втоптать в грязь, и о том, каким Е Чаншэн предстаёт в его глазах. Молодой человек был честен с учителем и открыл ему страшную тайну. Мо Дайяо обязан был ответить тем же. Он должен был заслужить доверие Е Чаншэна — доверие, которого он никогда не требовал, но которое сам по себе получил от него. Он твёрдо намерен при первой же возможности поговорить с учеником, и это решение не зависит от того, как упадёт подброшенный цянь!
Вот только сейчас следовало бы незамедлительно направиться к Су Чжунцину.
Су Хэ — перевод: жаловаться на журавлей.