Опасное погружение

В чем старший брат был постоянен, так это в своих обещаниях. Как только их машина заехала в гараж, он показал Ши Цинсюаню свой телефон и прямо на его глазах поставил в режим самолета, чтобы никто не посмел им испортить вечер звонками. Тихо хихикнув, юноша хотел сделать то же самое, но только похлопав себя по карманам, вспомнил, что телефон он оставил дома, боясь слежки. Ши Цинсюань виновато улыбнулся, разведя руки в стороны под осуждающим взглядом Ши Уду, который уже не известно какой раз за сегодня покачал головой. Они вместе вышли из машины и направились в неприлично большой дом. Неприлично для обычных жителей небольшого города, который был ближайшим к ним. Порой для того, чтобы закупиться чем-то экзотическим, невиданным для данной местности, братьям приходилось выезжать далеко за город, тратя на дорогу только туда и обратно около четырех-пяти часов. Однако этот минус перекрывали довольно чувствительные плюсы: никакого шума за окном, пробок на дорогах, свежий морской воздух, не отравленный выхлопными газами и выбросами труб разных заводов.

Буквально днем позже Ши Цинсюань не понимал, как так вышло, что этот небольшой клочок прибрежной земли оставался не тронут грязью быстро растущей цивилизацией и ее непомерным аппетитом. Теперь, встретившись лично с Богом, он знал ответ. И это место ему казалось священным, защищенным. Неужели раньше то же существовали другие боги? Ведь, если эта легенда оказалась правдой, то почему другие не могли быть такими же? Древние боги Египта, Греции и других стран. Да в каждом уголке земли были свои легенды, боги, могущественные существа. Что, если они не просто существовали, но существуют и по сей день, живя среди обычных смертных? Эта мысль воодушевляла. Ши Цинсюань очень любил мистику, пусть и не погружался в нее с головой. Но такие идеи и мечты пробуждали в нем приятный трепет, заставляющий мысли улетать в такие мечты, которые среднестатистический взрослый человек назвал детскими. Но таков был Ши Цинсюань. Ребенок во взрослом теле.

Пока Ши Уду заказывал доставку из ближайшего ресторанчика с морепродуктами, Ши Цинсюань направился в душ. Ему хотелось смыть усталость тяжелого дня, а бьющие в лицо теплые струи воды как никто справлялись с этой задачей. Полностью раздевшись, он закинул свою одежду в корзину для грязного белья и на мгновение замер, смотря на свое запястье, которое украшал браслет, подаренный ему Повелителем Черных Вод. Мягко погладив его подушечками пальцев, Ши Цинсюань решил не снимать его. Он вошел к душевую кабинку и включил воду, подставляя под нее свое улыбающееся лицо. Хэ Сюань – существо вне времени, живущее в своем небольшом мирке, не знающий ничего о современном мире. Ни телефона, ни интернета, ни микроволновой печи, ни каких-либо других современных благ. Ох, как же их оказывается много. Родившись в прогрессивное время, окруженный техникой, облегчающей жизнь обычного смертного, Ши Цинсюань не мог представить насколько, наверно, должна была быть скучной и одинокой жизнь без всего этого. Когда не можешь в любой момент связаться с человеком, написать или позвонить ему. Но даже так... Рядом с ним всегда есть брат и другие люди, тогда как Бог не появлялся среди них уже давно. Как он не забыл речь смертных за это время? И почему показался ему? Почему та старушка так лукаво смотрела на него, пока рассказывала историю Повелителя Черных Вод? Кто был тот незнакомый парень?

К слову, о нем. Смуглая кожа, темно-карие глаза, черные длинные волосы – все это указывало на то, что тот парень был местным. Его выдавала их удивительная особенность. Пока все вокруг пытались сохранить аристократичную бледность кожи, скрываясь под зонтами или одеждами от прямых солнечных лучшей, местные наоборот наслаждались его теплом. Они, как и их Бог, отказывались от современных тенденций, веяний моды и взглядов. Пусть местные и носили современные одежды, но они были просты и удобны для этой местности. Если этот незнакомец действительно был кем-то среди них, то ему не составит труда его найти. Как никак в этом городе действительно было не так много людей. Проблема оставалась только недоверие местных жителей к приезжим.

– Но... Почему тогда они приняли родителей? – пробормотал себе под нос Ши Цинсюань, опуская задумчиво голову и позволяя струям воды тарабанить по его макушке. – Ещё одна загадка в мою копилку. Ох...

Стоило только юноше напрячь свою голову, попытаться найти среди мутных воспоминаний прошлого хоть какую-то подсказку, как душевая кабинка поплыла перед его глазами, а голова разболелась так сильно, словно в нее только что неожиданно вбивали гвозди. Решив больше не мучить себя сегодня, Ши Цинсюань выключил воду, быстро вытерся мягким банным полотенцем и просушил волосы феном. Только после этого он накинул приятный, шелковый халат брата и, выйдя из ванной комнаты, подошел к ближайшему большому зеркалу, отражающему его в полный рост. Разглядывая себя со всех сторон, Ши Цинсюань поймал себя на мысли, что его брат знал толк в вещах. Шелковый халат красиво облегал фигуру, очерчивая каждый изгиб тела и неприлично раскрываясь в области груди, как бы сильно ни пытался младший укутаться в него.

– Долго ещё будешь красоваться? – внезапно раздался голос старшего брата. – Хочешь, подарю, если так нравится?

– Брат, ты в курсе, что ты извращенец? – со смешком в голосе отозвался младший, оборачиваясь и лукаво стреляя взглядом. – Не удивлен, что кое-кто всегда задерживается у тебя в гостях.

Ши Уду закатил глаза и отмахнулся, словно Ши Цинсюань только что сморозил несусветную глупость. Вот только младший, прекрасно знающий своего брата, знал, что скрывается за этой реакцией. Ши Уду смутился и попытался ретироваться, ну а Ши Цинсюань не стал ему в этом мешать. Старший брат не умел признавать свои чувства открыто. Здесь, как бы он не скрипел зубами на Пэй Мина, юноша сочувствовал ему и удивлялся, как этот мужчина мог терпеть такой стервозный и капризный характер, который смягчался только тогда, когда дело касалось младшего брата.

Они разместились в центре большой гостиной на полу, застеленном ворсистым светлым ковром прямо напротив искусственного камина, в котором Ши Цинсюань души не чаял. Звук трескающихся поленьев и игра языков ненастоящего пламени в полутьме помещения вселяли чувство умиротворения, придавая некой сказочности окружающей их обстановке. Младший достал большие бокалы и бутылочку полусухого красного вина. Старший подготовил небольшую столешницу, на которой они расставили сырную тарелку, включающую в себя мягкие сыры, такие как моцарелла, фета, рикотта и камамбер, к которому не так давно пристрастился Ши Уду, а также мед и грецкие орехи. В аккуратных фарфоровых вазах лежали фрукты и конфеты, на которые был падок Ши Цинсюань. Сияя от счастья, младший выверенным движением руки легко открыл бутылку и разлил вино по бокалам. И пока рубинового цвета жидкость наполняла хрусталь, он невольно окунулся во воспоминания, когда согласился подрабатывать официантом во время своей учебы в большом городе, игнорируя ежедневный недовольные фырканья в телефон от Ши Уду. Честно говоря, именно в те дни Ши Цинсюань чувствовал себя свободным, независимым и зрелым человеком. У него появились свои собственные деньги. Пусть и небольшие, но зато свои. Правда, долго этим хобби заниматься ему не пришлось, ведь стоило только закончить университет, брат устроил к себе на работу, где он работал и по сей день.

Пока лилось вино, Ши Цинсюаня охватывало странное чувство воодушевления и детского счастья, словно это был предновогодний вечер, когда со следующего дня должен был начаться новый год обязательно лучше предыдущего. Они так долго не проводили время вместе, вот так вот просто сидя друг напротив друга, отдыхая от всего мира, который находился за стенами этого дома, что юноша успел соскучиться, путь они и виделись каждый день. Но тот брат был совсем другим: строгий, холодный, расчетливый, колючий. Ши Цинсюань понимал, что в их работе, когда вокруг так много конкурентов и тех, кто жаждал вставить им палки в колеса, иначе было нельзя. Но как же порой хотелось видеть эту добрую улыбку, эту заботу в глазах. В такие моменты юноша чувствовал, что не остался один в этом жестоком мире, где не осталось столь дорогих и значимых людей.

Время будто бы вновь застыло, в которых раз за этот странный, по-своему волшебный день, позволяя в полной мере насладиться атмосферой. После тихого звона соприкосновения двух бокалов, Ши Цинсюань пригубил вино с удовольствием прикрывая глаза и наслаждаясь легким, терпким вкусом и теплом, что разливалось по всему телу, заставляя его расслабиться.

– Ты помнишь, как мы с мамой готовили тебе обед, когда ты собирался на учебу, – не раскрывая глаз, тихо заговорил юноша. – Я тогда подкинул тебе острый перец, когда она отвернулась. Думал, ты не съешь, а ты съел.

– Такое трудно забыть, – хмыкнул Ши Уду, поигрывая вином в бокале. – Я потом весь день не отлипал от бутылки с водой, чтобы хоть как-то избавиться от изжоги.

– Но зачем ты тогда все это съел?

– Потому, что тогда ты впервые приготовил мне обед. Разве мог я так разочаровать своего младшего брата.

– Брат...

Ши Цинсюань медленно приподнял веки и посмотрел на Ши Уду взглядом, полным признательности и в какой-то степени обожания. С самого детства он оберегал его. Защищал в школе от нападок мальчишек, дразнящих его «девочкой» из-за любви к «девчачьим» мультикам и игрушкам, которые после набивались к нему в друзья, стоило только заметить щедрость его подарков. Встречал после поздних занятий каллиграфии и игры на фортепьяно. Поддерживал во многих начинаниях, какими бы глупыми и ветреными они не казались, выступая против лишь в том случае, когда это грозило его здоровью. А их родители... Они всегда считались с мнением своих детей, лишь иногда направляя или настаивая на чем-то, дарили им свою любовь и внимание. Они были идеальной семьей на зависть многим. А что, если именно эта зависть и привела к такой трагедии?

– Брат, я... – юноша смотрел в глаза Ши Уду, то поджимая, то раскрывая губы, но так и не решаясь задать не дающий покоя вопрос. – Знаешь, даже спустя время я все равно переиграю тебя в пьяную-башню. Где она? Доставай! – резко перевел тему юноша.

– А может лучше сыграем в какую-нибудь интеллектуальную игру, – Ши Уду сощурил глаза, скрывая под пышными черными ресницами внимательные, подозрительный взгляд.

– О не-е-ет, опять что-то нудное? Хватит мозги напрягать, а то потом вообще откажут, – капризно потянул младший и высунул язык, тем самым ставя точку в их споре, на что старшему оставалось лишь вновь картинно закатить глаза и отмахнуться.

Довольный своей очередной небольшой победой, Ши Цинсюань пару раз хлопнул в ладоши, после чего подскочил и побежал на второй этаж в комнату, которую для него выделил Ши Уду в те дни, когда он оставался здесь ночевать. Сюда юноша перенес многие свои игры на случай таких вот вечеров. Пусть они и были редкими, но все-таки были.

Стоило только Ши Цинсюаню скрыться из виду, как улыбка с лица Ши Уду тут же сползла. Он поднял левую руку, включил смарт-часы, быстро пролистывая поступившие сообщения, пока не нашел одно, из-за которого его лицо побледнело, принимая болезненно-мучительное выражение. Палец, нависший над небольшим экраном, едва заметно задрожал, а его хозяин в нерешительности замер, думая, стоит ли открыть сейчас или не портить хороший вечер. И только шум спускающихся по лестнице шагов заставил Ши Уду прийти в себя. Он быстро спрятал маленький девайс и натянул на лицо улыбку, мастерски скрывая волнение, охватившее его душу. Старший был отличным актером, способным обмануть даже своего родного брата.

– Вух, ты точно не залезал в мои личные вещи? – наигранно недовольно нахмурился Ши Цинсюань и, опустившись на свое место, принялся раскладывать маленькие деревянные брусочки с заданиями, нацеленными как можно скорее напоить игроков. – Едва нашел их. Помню же, что оставлял в другом месте.

– Ага, конечно. Вот только твои игры я и искал. Давай уже быстрее раскладывай. А то я сейчас спать пойду.

– Что? Пол бокала и уже готов?

– Отстань. В отличие от тебя, я не прохлаждался.

– Что? А я что, прохлаж... Ну, короче. Все-все, уже разложил. Только давай на фоне что-нибудь включим. А то так точно уснешь.

– Делай что хочешь. Лишь бы только твоя моська была довольной.

– Люблю тебя, брат. Ты у меня самый лучший, – с теплой улыбкой на губах прошептал Ши Цинсюань, словно их мог кто-то услышать.

– И я тебя, – в ответ прошептал Ши Уду, добавив после короткого вздоха. – Пусть ты у меня и дурной.