Опасное погружение

За разговором, пусть он больше походил на монолог, юноша не заметил, как лодка подплыла к чему-то странному. Прозрачная тонкая пелена, выглядевшая будто стена, которую никак нельзя было разглядеть издалека, словно бы отделяла его от мира по ту сторону. Мира живых. Ши Цинсюань замолчал, заворожено разглядывая, как волны преломляются, касаясь этой призрачной преграды, слегка сбиваются и продолжают свой путь дальше к берегу, на котором виднелись припаркованные автомобили с сиренами и прожекторами. Обычно в это время, когда солнце безжалостно разогревает землю, нагревает воду и опаляет нежную человеческую кожу, люди стремятся скрыться в тени своих домов или в комфортной температуре, создаваемой в комнате кондиционером. Но сейчас там было непривычно оживленно. Люди в полицейской форме сновали туда-сюда, в водах плавали поисковые лодки, в небе кружил вертолет. Там – за этой полупрозрачной стеной – творилась суматоха и хаос, в то время как здесь царил покой и тишина.

– Они нас не видят? – повернув голову, тихо спросил Цинсюань, словно бы боясь привлечь внимание поисковых групп.

Хэ Сюань молчаливо покачал головой. Он вновь стал хмурым, ещё более замкнутым, стоило только им подплыть чуть ближе к цивилизации. Ему не нравился шум, создаваемый людьми, так бесцеремонно вторгающихся на своих железных «лодках» в мирные воды. Они загрязняли ее, распугивали и уничтожали морских созданий. Сеяли за собой разрушение и смерть. Большую смерть, чем сам Повелитель Черных Вод. Люди нарушали баланс, ловя больше морских созданий, чем могли съесть, а после выкидывали их трупы обратно в море, вместе с остальным мусором, отходами, словно бы таким образом избавлялись от грязи, в которую они сами себя погружают.

Нет, они не избавились, а лишь сильнее начали травить себя. Все в мире взаимодействует. Все связано. Вода, даже морская, под палящими лучами солнца испаряется, а вместе с ней и та отрава, которую скидывают люди. Все это поднимается вверх, формируясь в дождевые облака, а после низвергается на их дома и посевы, которыми питаются как сами люди, так и их скот. Все взаимосвязано и, к сожалению или счастью, возвращается.

И только этот небольшой, по сравнению с целым миром, клочок земли и вод был защищен Богом. Он очищал море, спасал его созданий, отпугивал смертных, если они слишком близко приближались к границам безопасной для них зоны. В дни, когда люди пытались перебороть инстинктивный страх, который просыпался в их сердцах, стоило только приблизиться к барьеру, Хэ Сюань поднимал яростный шторм, вновь отгоняющий их дальше от своих владений. Именно поэтому данное место и прославилось своим буйством и непостоянством. Но вот чудеса, за последние несколько лет подобных явлений здесь стало гораздо меньше. А если шторма и поднимались, то не несли столь серьезных разрушений, не обрушивались на берега, грозясь снести в открытое море все прибрежные дома.

– Тебе пора, – внезапно прервал тишину Бог.

Он смотрел своим пронзительным взглядом неестественно ярких янтарных глаз на юношу, который едва заметно вздрогнул, стоило только услышать голос Хэ Сюаня. Ши Цинсюань не заметил, как погрузился в задумчивость, ловя в своей душе довольно непривычные для него эмоцию и желание. А точнее, не желание. Юноша, так любящий находиться в обществе, не пропускающий не одну вечеринку, являющийся на них практически звездой и центром внимания, внезапно ощутил слишком явное нежелание возвращаться. Ему нравилась та тишина, в которой он находился сейчас. Это неестественное умиротворение, которое разливалось теплом по телу, заставляло чувствовать себя здесь нужным. Там он был одним из тысяч людей, населявших прибрежную зону. Здесь он был кем-то...

– Хэ-сюн, я могу...?

Тихий плес воды прервал Цинсюаня. Бог соскользнул с лодки в воду, и она поплыла за барьер. Сердце юноши на мгновение замерло от того, как легкий страх сжал его в своих холодных руках. Странный, глупый. Ведь Хэ-сюн не причинит ему вреда, а значит, лодка спокойно пройдет сквозь барьер. Не ударится, не перевернется, не скинет его в воду. И все же юноша зажмурился, когда нос лодки коснулся барьера, затаил дыхание, когда та часть, на которой он сидел, проходила через него. Преграда, что отделяла мир Бога и мир людей огладила его щеки легкой, свежей прохладой, и более ничего. Не было ни боли, ни даже какого-то потряхивания.

Стоило юноше выплыть в мир смертных, как шум вертолета безжалостно атаковал его слух. Громкие моторы приближающихся катеров присоединились к этой неприятной какофонии звуков. Цинсюань неловко улыбнулся, только сейчас понимая, кто поднял этот шум и хаос. Осознал, кого они так отчаянно искали. В скором времени его лодку окружили со всех сторон. Крепкие мужские руки перетащили его на катер, который тут же с оглушающим ревом сорвался в сторону берега. На плечи юноши накинули мягкий плед и что-то постоянно повторяли, пытались успокоить. Но Цинсюаню все это было не интересно. Он обернулся назад туда, где скрывался тот самый спасительный барьер. Туда, где остался этот странный, молчаливый и совсем не страшный Повелитель Черных Вод. Только теперь ни того, ни другого видно не было. Словно их не существовало вовсе, а все, что произошло ранее, было просто бредом потерявшего сознание в лодке Цинсюаня, охмелевшего от чрезмерного употребления алкоголя. Вот только юноша знал правду и не собирался отступать. Он обещал принести Богу что-то вкусное, объяснить, что такое герметичный контейнер. Да много чего рассказать, ведь... Он должен был скрасить его одинокую жизнь.

***

– У меня просто нет слов! – в ярости набросился на своего брата Ши Уду, на прекрасном лице которого образовались синяки под глазами, белки глаз которых покрылись красными капиллярами. – Да в мире просто не существует тех слов, которые будут способны выразить всю мою ярость! Как ты мог отправиться пьяным в открытое море один! О чем ты думал?! Цинсюань, ты все это время меня убеждал в том, что ответственный и понимаешь риск. Теперь ты думаешь, я поверю хоть одному твоему слову?

Под натиском брата Ши Цинсюань виновато втянул голову, но на его губах все равно играла теплая улыбка. Он не злился на старшего брата, прекрасно понимая все его негодование. Юноша даже был готов к тому, что его посадят под домашний арест с учетом того, что он уже давно не маленький. Ему было стыдно видеть, как покраснели глаза от бессонной ночи Ши Уду, на это раз не из-за его гуляний в постели с Пэй Мином, а потому, что он волновался о нем. Тихо вздохнув, Цинсюань внезапно сделал пару шагов вперед и заключил своего обрата в крепкие объятия, заставив его войти в ступор и замолчать.

– Прости, – тихо прошептал Цинсюань. – На этот раз я и правда был очень беспечен. И даже не буду против твоего наказания. Но давай не больше, чем на неделю. Иначе я от скуки умру, и тогда винить будешь уже сам себя.

Ши Уду молчал. Он тяжело вдохнул, опуская ладонь на спину младшего брата, а после, откинув излюбленную маску равнодушного, циничного человека, крепко обнял его. В это действие мужчина вложил все тепло и искренность своих чувств. Ши Цинсюань – его младший брат – был самым дорогим в этом мире человеком. Ради него он был готов на все, даже пойти против самих Небес, против всех существующих богов. Пойти на любые преступления, рискуя даже собственной свободой и жизнью, лишь бы только защитить этот единственный луч света.

– Хорошо. Целую неделю ты даже на берег не выходишь. Понял меня? У тебя принудительный отпуск. Узнаю, что все равно выходил в море, тогда закрою тебя в своем доме и приставлю охрану. Даже в туалет с тобой будут ходить, чтобы не сбежал. И не жди от меня пощады. Понял?

– Конечно, понял, – со смешинкой в голосе прошептал Цинсюань, нехотя выскальзывая из объятий брата. – Я проголодался. Может закажем что-нибудь перекусить и...

Юношу прервал раздавшийся телефонный звонок. Подняв руку, чтобы Цинсюань помолчал, Ши Уду поднял трубку. И стоило только голосу на том конце телефона раздаться, как лицо старшего брата помрачнело, а глаза хищно сощурились. Такие резкие перемены в Ши Уду младший очень не любил. Они всегда означали одно: он скоро надолго пропадет, и все хлопоты рухнут на его плечи. Но как тогда исполнить его запрет? Или это сама судьба благоволит ему? Радоваться или огорчаться Цинсюань не спешил, внимательно глядя на своего брата, речь которого только и состояла из «угу», «хорошо», «скоро выеду».

Тяжелый вздох сорвался с губ Цинсюаня, радость которого продлилась недолго. Они с братом так давно не проводили время только вдвоем. Им постоянно кто-то мешал, когда хотелось просто провести время вместе. Посмотреть фильм на его огромном плазменном телевизоре, который можно было не без зависти назвать домашним кинотеатром. Какой-нибудь фильм ужасом или наоборот комедию. Накупить разных вкусностей, закупиться вином и быть рядом. Порой Цинсюаню казалось, что только он скучает по тем временам, когда были живы родители, а они с братом могли вести обычную жизнь детей-подростков, не беспокоящихся о будущем, о бизнесе. Просто жить, наслаждаясь своей юностью.

Родители. Мама и папа. Стоило только мысли о них пролететь в голове юноши, как в только что блестящих от радости глазах промелькнула глубокая горечь. Он смотрел на своего брата и не хотел верить, что единственный дорогой ему член семьи мог быть причастен к их гибели. Ши Уду тоже любил их, а они любили его. Цинсюань хорошо помнил, как мама учила его писать и порой так по-доброму смеялась над «забором», который получался из-под его руки. Как вечерами приходила к ним в комнату и читала на ночь книгу, порой давая какие-то свои комментарии и наставления, спрашивала о мнении и взглядах на ту или иную историю. Помнил, ее смех, когда они вместе готовили. Цинсюань всегда умудрялся где-нибудь вымазаться, особенно если среди ингредиентов была мука. Вот уж с чем ребенком он не мог сдружиться. Брат всегда оставался в стороне от этого веселья, но был рядом, читая очередную книгу, направленную на развитие бизнеса или что-то ещё серьезное, что Цинсюань не понимал и считал очень скучным чтивом. Разве там могло быть хоть что-то интересное? Куда веселее было читать маньхуа или новеллы, наполненные сказочными историями, героями, совершавшими подвигами, мифическими существами или чем-то другим интересным. А ведь он до сих пор коллекционирует эти книги, отведя целую комнату в своем доме, сделав из нее личную библиотеку.

Помнил, как они все ждали отца с работы, который очень часто задерживался допоздна из-за проблемных клиентов. Но даже тогда он приходил домой с улыбкой, обнимая каждого из них, а порой принося какие-нибудь подарки, невзирая на то, что в этот день не было никаких праздников. Их семья была лучшей, самой счастливой. Раз мог его родной брат, которому Цинсюань доверял как себе, любил больше всех на свете, собственными руками разрушить это счастье? Заставить его так страдать и плакать? Ведь Цинсюань до сих пор в день смерти родителей напивался до беспамятства, раз за разом возвращаясь к берегу и ругаясь на море, забравшее их жизни.

Их яхта попала в шторм и разбилась о рифы, которые скрывались под водой к западу от родного берега. Но разве могли столько опытные люди не рассчитать погодные условия? Разве мог допустить Повелитель Черных Вод такую гибель? Глаза Цинсюаня внезапно распахнулись, а сердце пропустило удар. Неожиданная догадка выбила из его груди дух, заставляя мир на несколько мгновений поплыть перед глазами. А что, если в этой внезапной буре был виноват сам Бог? Родители могли пересечь его границы, сами того не ведая, и...

Нет. Пусть в этом и была разумная доля, все-таки, если верить словам той старушки, родители не просто знали о существовании Бога. Они помогали местным устраивать ежегодное пиршество на берегу, а значит, отчасти, были его последователями, людьми, которых Повелитель Черных Вод оберегал. Он не дал бы им погибнуть в шторме. В этом Ши Цинсюань был уверен. Но тогда почему Бог не хотел раскрывать ему тайну, рассказать о смерти родителей, ведь старушка сказала, что он знает. Как много вопросов и тайн стало окружать его во взрослой жизни. Стоило копнуть глубже, найти хотя бы одну разгадку, взамен ей прилетало ещё больше новых.

Поджав губы так сильно, что от них на лице осталась лишь тоненькая полоска, Цинсюань всеми силами держался, чтобы не расплакаться. И это не укрылось от внимательных глаз Ши Уду, который уже несколько минут пристально наблюдал за ним. Закончив разговор, он подошел к брату, чтобы осведомиться о том, что его расстроило. Но Цинсюань просто покачал головой и сказал, что устал. Что хочет домой, принять душ и лечь нормально поспать. Ши Уду укоризненно покачал головой и велел младшему идти в машину, пока он решил вопрос со спасательными службами. Вяло кивнув головой, юноша поплелся к указанному месту, сел на переднее пассажирское сиденье и устало уставился в боковое окно, внезапно встречая очень подозрительно смотрящего на него юношу, который Ши Цинсюаню показался смутно знакомым. Задумчиво нахмурив брови и насупив нос, он уже хотел выйти из машины и спросить, что не так, но стоило ему только зашевелиться, незнакомец сел на велосипед и поехал прочь от него. Мир вокруг него становился все страннее и страннее.

Путь обратно не занял много времени. Пока старший вел машину, младший молчал, словно в рот воды набрал, что было слишком ему несвойственно. Ши Уду старался не отвлекаться от дороги, но то и дело мрачно посматривал на Ши Цинсюаня. Неприятная, подъедающая тревога прокралась в его душу, а подобных ощущений старший очень не любил.

– Слушай, Ши Цинсюань, если ты так злишься на то, что я с Пэй Мином...

– Да при чем тут он, – фыркнул юноша, недовольно скрестив руки на груди и демонстративно продолжая смотреть в боковое окно. – Какая мне разница, с кем ты спишь, пока твои любовники не лезут ко мне.

– Тогда в чем дело? Ты сам не свой.

– Ни в чем.

Машина с неприятным скрипом скользящих по асфальту шин резко затормозила и остановилась. Тяжело вздохнув, Ши Уду с силой сдавил руль, что костяшки его тонких, изящных пальцев побелели. Старший брат злился. Очень злился, но слишком любил своего брата, чтобы вымещать на нем свои эмоции, поэтому он молча смотрел в лобовое стекло, словно одним взглядом пытался разнести в мелкие осколки. Заметив такую реакцию брата, Ши Цинсюань виновато втянул голову в плечи и поджал губы. Бегая взглядом по салону, он искал повод, как начать разговор, перевести все в другое русло, чувствуя, как вина все больше разливалась в его душе, внезапно выплеснувшись большими слезами, срывающимися с его глаз вниз по щекам, оставляя влажные дорожки.

– Ши Циснюань... – тихо ахнул Ши Уду, тут же отстегивая ремень безопасности и подползая к своему брату, чтобы попытаться заключить его в свои объятия. – Прости меня, я не должен...

– Н-нет... Это... Это ты прости... Я не знаю, что на меня нашло, – утопая в теплых объятиях Ши Уду, юноша все сильнее стискивал его в своих руках. – Я так... так соскучился по родителям. Там... в море... Я внезапно вспомнил про них. Про то, как было хорошо... как... как...

Душа разрывалась на тысячу осколков. Ши Цинсюань не хотел верить всем противным мыслям, что теперь нагло врывались в его голову. Не хотел думать о том, что родители могли погибнуть от рук Повелителя Черных Вод или от рук брата, который всегда защищал его, прощал все выходки. Даже сейчас, когда он ослушался и подверг себя опасности, Ши Уду успокаивал его, не бросаясь с осуждениями и угрозами. Разве мог его такой хороший, такой понимающий старший брат так жестоко расправиться с родителями. Пусть не своими руками. Пусть косвенно.

Ещё больше давило и то, что он не мог взять и просто спросить. Знал, что если до сих пор брат ничего не рассказал, то и не расскажет. Хуже, может вмешаться в его встречи с Богом, не подпустит к воде, а то и вовсе отправит учиться на другой континент подальше от воды в целом. Ведь так много было стран, которых не омывали моря и океаны. Он должен был сам решить проблему, сам найти вопросы. Если не через брата, то Повелителя Черных Вод он обязан разговорить. Зачем. Зачем эта старушка внесла смуту в его покой? Но... Хотел ли он обманываться? Если да, то почему сейчас так жаждал узнать правду? Жаждал... и боялся. Кто говорит, что горькая правда лучше сладкой лжи? Скорее всего те, к кому эта горькая правда не имеет никакого отношения.

– Знаешь, – тихо, осторожно заговорил Ши Уду, нарушая повисшую в салоне тишину, – а пошло оно все. Сегодня мы проведем вечер вместе. Как в детстве, помнишь? Достанем наши настольные игры или поиграем в пьяную башню. Только тогда ты останешься ночевать у меня, чтобы я потом опять не ловил тебя в пьяном угаре где-то в море. Хорошо?

– А как же работа? – по-детски наивно спросил Ши Цинсюань, отстраняясь от брата и устремляя в него взгляд опухших, покрасневших от слез глаз.

– Не убежит. Если клиенты заинтересованы в нас, то один день их не убьет.

– Барт... Я люблю тебя, – тихо прошептал Ши Цинсюань, чувствуя, как от охвативших его теплых чувств слезы вновь стали подкатывать в глазам.

– Так, ну все, – фыркнул Ши Уду, возвращая свой ворчащий, классический настрой и протягивая платок младшему. – Хватит распускать сопли. А то весь салон мне запачкаешь. Оплачу с твоих чаевых.

Показав язык, Ши Цинсюань наигранно надул губы, но, не удержавшись, тут же залился заражающим, искренним смехом, забирая платок из рук брата и замечая, как на его губы тоже поползли вверх в улыбке. Тучи разошлись. Буря миновала. Усевшись удобнее, юноша протяжно вздохнул, собираясь с силами. Чтобы ни было, какая бы правда не скрывалась от него, он найдет ее и примет, разберется. Ведь мама учила его не сдаваться, какие бы трудности ни вставали на пути, верить в себя, кто бы ни сомневался и не говорил что про него.