11. Слова Сквозь Огонь и Неожиданное Возвращение
Дни тянулись медленно, ночи были полны тревожных снов. Единственной связующей нитью между Асторией и Лео были его письма. Они приходили нерегулярно, иногда по несколько сразу, иногда с долгими перерывами, заставлявшими Асторию изводить себя волнением.
Его почерк был аккуратным, но на бумаге часто проступали пятна от грязи или влаги. Лео описывал реалии войны: холодные окопы, лязг оружия, лица товарищей, пыль и истощение. Он не приукрашивал, но и не вдавался в ужасающие детали, стараясь оградить её от полной картины происходящего.
"...Холодно здесь, Астория. Холоднее, чем когда-либо в Нью-Йорке. Но мысли о твоём голосе, о тепле нашего клуба, греют лучше любого костра. Помню, как ты пела ту балладу о звёздах... она звучит в моей голове, когда становится совсем тоскливо. Держись там, милая. Держи наш джаз живым. Я скучаю по твоему смеху, по нашим прогулкам, даже по спорам о том, кто готовит лучше. Знаю, сейчас это кажется далёким, но оно ждёт нас..."
В каждом письме были вопросы о клубе, о Лиззи, о её пении. И в каждом – неизменное обещание вернуться. Он описывал свои надежды на будущее, их общие планы, словно эти мечты были его единственным спасением от ужасов войны.
"...Иногда я закрываю глаза и представляю наш клуб. Слышу твой голос, вижу, как ты стоишь на сцене. Знаю, что это глупо, но это помогает мне продержаться. Мы построим там всё, о чем мечтали, Астория. Наш дом. Наш мир. Просто жди меня. Я скоро вернусь. С любовью, твой Лео."
Астория хранила каждое письмо, перечитывая их ночами, обнимая их, словно они были самим Лео. Эти слова давали ей силы продолжать, петь ещё лучше, развивать клуб, ожидая его возвращения.
Астория пела на сцене, её голос был глубоким и эмоциональным. Она вкладывала в каждую ноту свою тоску, свою надежду и свою любовь к Лео. Лиззи наблюдала за ней, видя, как война, хоть и не коснулась Астории напрямую, оставила свой отпечаток в её музыке, сделав её ещё более пронзительной.
Публика была очарована. Никто из них не знал, какая личная драма стоит за этим голосом, за этой музыкой.
Прошёл год. Астория только что вернулась из клуба, где провела напряжённый день, планируя новое меню и репертуар. Она была уставшей, но довольной. Жизнь клуба налаживалась, и это было для Лео.
Она поставила сумки на кухонный стол. В голове прокручивала мелодию новой песни.
- Надо бы приготовить что-нибудь простое... Лео так любит мой яблочный пирог. Если бы он только...
Она повернулась к плите, чтобы поставить чайник. И тут её взгляд упал на что-то необычное. На кухонном столе, рядом с её сумками, лежала потрёпанная военная шинель. А рядом с ней – труба Лео.
Астория замерла. Её сердце пропустило удар, а затем забилось так сильно, что, казалось, выпрыгнет из груди. Это не могло быть...
Она медленно повернулась. В дверном проёме, с легкой, усталой улыбкой, стоял Лео. Он был худее, чем она помнила, его лицо было загорелым и изрезанным морщинами от напряжения, но в его глазах горел тот же самый, любимый ею огонёк. Он был дома.
- Сюрприз, милая. Я дома.
Астория не могла произнести ни слова. Слёзы навернулись на глаза, и она бросилась к нему. Он поймал её в объятия, крепко прижимая к себе. Это был не сон. Он был здесь. Настоящий.
- Лео! Ты... ты вернулся! Я не верила...
Он поцеловал её в волосы, в лоб, в губы. Долгий, нежный, полный тоски и облегчения поцелуй. Вся боль разлуки, все страхи, все переживания – всё это растворилось в этом моменте.
- Я обещал, помнишь? Я же говорил, что вернусь. К нашему джазу. К нашему дому. К тебе.
Он прижал её к себе ещё крепче. Астория почувствовала, как тепло разливается по её телу, вытесняя холод долгого ожидания. Он был дома. И теперь их новая жизнь могла по-настоящему начаться.