10. Зов Долга и Отзвуки Разлуки
Солнечные лучи пробивались сквозь шторы, освещая уютную спальню. Астория проснулась от ощущения пустоты рядом. Лео уже был на ногах. Она нашла его на кухне, он сидел за столом, держа в руках газету. Его лицо было бледным, а взгляд — серьёзным.
- Доброе утро, милый. Что-то случилось? Ты такой...
Лео медленно поднял голову, передавая ей газету. Заголовок крупными буквами кричал: "Кризис в Америке Обостряется: Новая Волна Призыва!"
Сердце Астории сжалось. Она вспомнила рассказы Джеймса, письма, которые она получала, ожидая его возвращения. Война. Страх. Разлука.
- Я получил повестку. Сегодня утром.
Астория почувствовала, как земля уходит из-под ног. Армия. Корея. Это было то, от чего они оба так старались убежать, то, что разрушило жизнь его дяди и столько других семей.
- Нет... Нет, Лео. Это не может быть.
- Это правда, Астория. Я всегда знал, что это возможно. Мой отец... его связи в полиции, вероятно, замедлили это, но теперь...
Он был полицейским под прикрытием, его опыт и навыки сделали его ценным кадром. Отказ означал бы позор и, возможно, тюрьму, что разрушило бы всё, чего они добились.Спустя несколько дней, наполненных горестными приготовлениями, Астория стояла на перроне вокзала Пенн-Стейшн. Тот самый вокзал, куда она прибыла много месяцев назад, полная надежд. Теперь она провожала самую важную часть своей новой жизни.
Вокруг царил хаос: мужчины в военной форме, прощающиеся с семьями, плачущие женщины, дети, цепляющиеся за ноги отцов. Это была боль 1950-х, боль разлуки, боль войны, которая казалась такой далёкой, пока не постучала в каждую дверь.
Лиззи стояла рядом с Асторией, пытаясь её поддержать, но слова казались бессмысленными.
Лео обнял Асторию, его объятия были крепкими и отчаянными. Он смотрел в её глаза, пытаясь запечатлеть каждый момент.
-Я вернусь, Астория. Клянусь. Я вернусь к тебе. К нашей музыке. К нашему клубу.
- Я буду ждать тебя, Лео. Всегда. Просто... будь осторожен.
Он нежно поцеловал её. В этом поцелуе была вся их любовь, вся их боль и вся их надежда.
Прозвучал гудок поезда. Лео в последний раз сжал её руку и шагнул в вагон. Астория смотрела ему вслед, пока поезд не скрылся из виду. Она стояла там, одна, в толпе таких же разбитых сердец, чувствуя, как часть её самой уезжает вместе с ним.
Жизнь Астории изменилась. Клуб продолжал работать, и она вкладывала в него всю свою энергию. Каждое выступление было для неё способом выразить свою боль, свою надежду и свою любовь. Её голос стал ещё глубже, ещё проникновеннее, наполненный новым слоем эмоций.
Она писала Лео письма, рассказывая о клубе, о Лиззи, о джазе, о своих мыслях. И ждала его писем в ответ. Каждое письмо, приходящее от него, было глотком свежего воздуха, доказательством того, что он жив и помнит о ней.
Иногда, по вечерам, она сидела в их квартире, обнимая подушку, пахнущую Лео, и слушала старые джазовые пластинки. Она знала, что ожидание будет долгим и мучительным, но её любовь к Лео, её вера в него и в их будущее были сильнее всего. Она выстояла против Николаса, она выстоит и против этого испытания. Нью-Йорк 1950-х был полон женщин, которые ждали своих мужчин с войны. И Астория была одной из них, но с особенным огнём в сердце – огнём джаза и непоколебимой любви.
Это создаёт основу для следующего этапа её истории, наполненного вызовами и глубокими эмоциями.