Дружба как приговор
Сердце девушки вздрогнуло и, будто споткнувшись, замерло. Один его взгляд оказался сильнее любого удара — пронзил её, лишил воздуха, стер всё вокруг. В эту секунду она поняла: ничего больше не будет как прежде. Грань, за которой жила её прежняя жизнь, рухнула. Остался только он.
Что-то новое и необузданное прорвалось в её душе. Это чувство не походило ни на одно, испытанное прежде — оно было живым, диким, опасным. Будто тысячи электрических разрядов прошли по её телу, обжигая кожу, срывая дыхание, заставляя сердце биться чаще, сильнее, почти болезненно.
Она чувствовала его — каждой клеткой, каждой жилкой. Притяжение, необъяснимое и неотвратимое, тянуло её к нему, ломая волю, разрывая изнутри. Казалось, между ними натянута невидимая струна, и любое движение — шаг, вдох, даже взгляд — отзывалось в ней дрожью.
Волчица внутри завыла, не в силах сдержать восторга. Её вой был полон радости и жажды, дикого желания вырваться наружу и соединиться с ним. Она рвалась к нему, к парню, чьи глаза были глубиной, где можно было и утонуть, и найти спасение. В этих глазах было всё: холод, сила, тайна, и нестерпимое обещание — то, от чего кровь закипала и хотелось шагнуть навстречу, даже если впереди ждёт гибель.
Лионель не знала, что сказать. Каждое слово застревало в горле, и молчание тянулось между ними, словно тяжёлое, невидимое полотно. Она чувствовала его дыхание, тепло его руки — и не могла решиться разрушить эту тишину.
Но думать оказалось некогда. Спустя всего миг Дейрон разжал пальцы и сделал шаг назад. Словно оборвалась нить, связывавшая их, и мир вокруг сразу стал другим — холодным, пустым, чужим. Воздух показался ледяным, и Лионель невольно вздрогнула, будто потеряла что-то бесконечно важное.
Она всматривалась в его глаза, пытаясь уловить хоть намёк на мысль, на чувство, спрятанное в глубине. Но чем дольше смотрела, тем яснее понимала: разгадать его невозможно. Там был лишь холод — колючий, отталкивающий, и ещё что-то, скрытое во мраке, не поддающееся определению. Что-то, от чего сердце Лионель сжалось и болезненно забилось, словно предчувствуя что-то плохое.
— Прости за это молчание, — первым нарушил тишину Дейрон. Его голос прозвучал глухо, чуть ниже обычного. — Я думал, что знаю, что сказать... А потом увидел тебя — и все мысли просто исчезли.
— Ничего... я... я всё понимаю, — запинаясь, прошептала Лионель, чувствуя, как щеки заливает жар.
Он выдержал короткую паузу, словно собираясь с силами, и посмотрел прямо в её глаза.
— Я хотел поговорить с тобой. Это важно. Очень важно. Прошу... просто выслушай и не перебивай.
Лионель молча кивнула, чувствуя, как сердце сбилось с ритма. Она совсем не понимала, что именно он хочет ей сказать, но его серьёзность тревожила. Непонятное предчувствие холодом скользнуло по коже.
— Тогда... в тот вечер, — начал он медленно, словно каждое слово давалось с трудом. — Когда мы разговаривали здесь... Я сказал тебе правду. Слишком откровенно, наверное. Я не знаю, почему ты не поверила... Может, дело во мне. Может, я просто не умею говорить так, чтобы это звучало искренне.
Он на секунду замолчал, будто борясь с собой, и кашлянул, чтобы скрыть неловкость.
— Я понимаю, что между нами ничего не может быть. Что это не взаимно. И я... даже не должен был надеяться. Но... — его голос предательски дрогнул, и он резко отвёл взгляд, — Давай хотя бы будем друзьями? Мы ведь можем быть друзьями... правда?
Слова отозвались в груди Лионель острым уколом. Сердце сделало сальто, а потом застыло, словно от удара. Она смотрела на него, не веря своим ушам, и не знала — то ли закричать, то ли рассмеяться, то ли просто исчезнуть, лишь бы не чувствовать этой боли.
Его слова больно ударили в самую глубину. «Друзья»... всего лишь друзья. Лионель не сразу поняла, что именно он сказал, но сердце уже отозвалось остро, будто кто-то сжал его ладонью и не отпускал.
Она ведь ждала другого. Не знала чего именно, но точно не этого холодного приговора. Всё внутри опустело, и только гулкий стук крови в ушах напоминал, что она жива.
Он говорил о правде, о взаимности, о том, что не смел надеяться. А она... она так отчаянно искала в его глазах хоть малейший намёк на то, что он чувствует то же самое. Но всё, что она увидела, — стена. Холодная, непроницаемая, непробиваемая.
Слово «друзья» звучало как насмешка. Как цепи, что он сам надевает на них обоих. И хуже всего было то, что Лионель не могла возразить. Губы будто приросли, а внутри — вой, надрывный, волчий. Её волчица металась будто в клетке, не понимая, почему её рвут на части.
Лионель чувствовала: стоит ей вдохнуть глубже — и слёзы предательски хлынут. Но она не имела права. Не сейчас. Он не должен увидеть, как легко разрушил её.
Она хотела закричать.
«Почему? Почему ты отталкиваешь меня, когда я только начинаю чувствовать?»
Но губы не слушались. Осталась лишь пустота, в которой её сердце билось гулко, надрывно, не находя выхода.
Его холод резал сильнее, чем удар. Он даже не подозревал, что одним словом разрушил то хрупкое, что едва зародилось в ней. И именно это было самым страшным — он не знал, а она не могла признаться.
— Да... можем, — коротко ответила она, закусив нижнюю губу так сильно, что почувствовала вкус крови. Всё, лишь бы не заплакать у него на глазах.
— Я рад, — тихо сказал Дейрон. Его губ коснулась лёгкая улыбка, но в ней было больше напряжения, чем радости. Он сделал шаг ближе, протянул руки, словно желая обнять, но Лионель резко отстранилась.
— Мне пора, — её голос дрогнул, но она изо всех сил старалась звучать твёрдо.
— Я провожу тебя. Уже поздно... вдруг этот урод снова где-то рядом? — попытался он смягчить её холодность, улыбнувшись вновь, но теперь эта улыбка выглядела неуверенно, надломленно.
— Не стоит. Думаю... он больше не тронет меня. Пока, — поспешно выпалила она, избегая его взгляда.
Не дожидаясь ответа, Лионель рванулась с места, почти бегом скрываясь прочь. Внутри бушевала буря. Слёзы душили, но она не позволяла им вырваться наружу. Мысли, как острые камни, били её изнутри.
«Боже, какая же я глупая... глупая, глупая!» — звучало в голове, пока ноги несли её вперёд, прочь от него, от этого взгляда, от собственных надежд, которые он только что разрушил.
С каждым шагом сердце сжималось всё сильнее, и казалось, что пустота внутри разрастается, грозя разорвать её изнутри.
Оказавшись дома, Лионель окончательно позволила себе рухнуть. Дверь за спиной закрылась, и она скатилась на пол, обхватив колени руками, позволяя слезам течь без остановки. Каждая капля будто выжигала её изнутри, оставляя пустоту, холодную и давящую.
Мысли бились в голове беспорядочным потоком.
«Почему он так? Почему я только теперь... только теперь начала что-то чувствовать к нему?»
Всё это время сердце дрожало, а она даже не осознавала, что внутри зародилось настоящее чувство, тихое, но неукротимое. И теперь оно сталкивалось с его холодом, с тем резким «мы можем быть друзьями», которое обрубило всё, что едва начало зарождаться.
Боль сжимала сердце так, что дыхание становилось тяжёлым, каждый вдох отдавался внутренней дрожью.
Сколько она так сидела, не понимала. Время растекалось растянутыми каплями, и всё вокруг казалось пустым и чужим.
На часах было уже глубоко за полночь. Вздохнув, Лионель поднялась на ноги, направилась в ванную. В отражении зеркала она увидела себя другой — усталой, измученной, с макияжем, смытым слезами, и с глазами, где осталась лишь пустота, разбавленная крошечной искрой того чувства, которое уже невозможно было вернуть.
Она включила воду и позволила горячей струе омыть плечи, грудь, руки. Но ни струи, ни тепло не смывали того, что горело внутри: воспоминания, надежды, боль, тихий, почти незаметный крик сердца. Всё оставалось — острое, живое, неумолимое.
На кровати телефон мигнул двумя сообщениями. Подруга с восторгом интересовалась, как все прошло, а от Дейрона — тихий вопрос: «Ты нормально добралась?» Ответить не хотелось. Не потому, что не заботилась, а потому, что сердце болело слишком сильно, и каждое слово казалось лишним.
Лионель откинула телефон, закрыла глаза и снова оказалась перед внутренним экраном памяти: его взгляд, его слова, его шаги назад... и своё сердце, которое впервые осмелилось биться только для него, и теперь осталась пустота, холодная и непреодолимая.
Лионель проснулась в холодном поту, сердце колотилось так, что казалось, вот-вот выскочит наружу. Каждый вдох давался с трудом, грудь поднималась и падала, будто пыталась освободиться из невидимых оков. Руки судорожно обхватили подушку, пальцы вонзились в ткань, пытаясь зафиксировать себя, хоть на мгновение остановить дрожь всего тела.
Сон снова вернулся. Внутри вспыхнула паника — холодный, острый ком сжимал горло и грудь. В голове мелькали обрывки — не просто картинки, а ощущения: лёгкость, страх, сердечный удар при взгляде, прикосновение безопасности. Всё это вдруг нахлынуло одновременно, сдавливая ребра, тряся руки и ноги, заставляя дрожать подбородок и плечи.
И тут же — вчерашний вечер. Холодные слова, пустота взгляда, тяжесть в груди, которую невозможно ни отпустить, ни смягчить. Лицо искривилось, всхлип вырвался сам собой, тело содрогалось, словно от внутреннего шока.
Вставать совсем не хотелось. Каждое движение давалось с усилием, мышцы были как свинцовые. Она попыталась отогнать мысли, снова упала на подушку и укуталась одеялом с головой, но сердце всё ещё билось слишком быстро, каждая клетка тела дрожала, а внутри бушевала буря, от которой невозможно было спрятаться.
Но покой Лионель был не сужден. Уже через несколько минут резкий звонок телефона разрезал тишину, заставив её вздрогнуть. На экране высветилось имя Эллы. Девушка устало выдохнула, пальцы неохотно скользнули по экрану. Отвечать не хотелось. Но воспоминание о вчерашнем непрочитанном сообщении и осознание, что подруга не отстанет, заставило всё-таки взять трубку.
— Алло... — хрипло произнесла она, прижимая телефон к уху. Голос дрогнул, будто говорил не она, а эхо её усталости.
— Лионель! Совести у тебя нет! — в трубке раздался возмущённый голос Эллы, полный обиды и тревоги. — Я тут весь вечер и всё утро места себе не нахожу! Думаю, как ты, как все прошло... А ты спишь и даже не удосужилась мне ответить!
Лионель закатила глаза и тяжело выдохнула. Её виски ломило, а слушать нравоучения было последним, чего она сейчас хотела.
— Успокойся, — тихо сказала она, натянув на голос фальшивое спокойствие. — Я вчера просто была уставшая и сразу завалилась спать.
На мгновение она замолчала. Воспоминание о вчерашнем вечере вспыхнуло, как нож, и боль снова пронзила сердце. Губы дрогнули.
— Да и рассказывать особо нечего... Ничего не произошло.
В трубке воцарилась тишина, а затем Элла заговорила уже совсем другим, мягким тоном:
— Ли... У тебя такой голос, будто кто-то умер. Он снова тебя обидел?
Лионель зажмурилась, пальцы сильнее сжали телефон.
— Через час жду тебя в нашем кафе, — выдохнула она, почти шёпотом. — Там и поговорим.
Ей всё равно пришлось бы рассказать — рано или поздно. А сейчас хотелось выговориться. Хоть немного облегчить эту тяжесть внутри.
— Хорошо, — коротко ответила Элла. В её голосе уже слышалась настороженность: она явно поняла, что случилось что-то серьёзное.
Лионель с усилием поднялась с кровати и поплелась в ванную. Зеркало встретило её правдой, от которой хотелось отвернуться: опухшее лицо, покрасневшие глаза, следы бессонной ночи и слёз.
Она зажмурилась и стиснула зубы. Потом включила воду и начала приводить себя в порядок, тщательно стирая каждую линию боли с лица. Как будто макияж мог скрыть истину, заклеить трещины в сердце и заставить выглядеть так, словно всё в порядке.
Ровно через час Лионель сидела в их любимом кафе, машинально помешивая ложечкой уже остывший капучино и уставившись в одну точку. В голове снова и снова прокручивался вчерашний вечер, и чем больше она вспоминала, тем тяжелее становилось дышать.
Резкое прикосновение к плечу заставило её вздрогнуть. Девушка обернулась и встретилась с встревоженным взглядом Эллы, которая уже усаживалась рядом.
— Ли... Ты что, плакала всю ночь? — осторожно спросила подруга.
Значит, скрыть всё макияжем так и не получилось. Лионель тяжело вздохнула и, вместо объяснений, вдруг выпалила всё почти на одном дыхании. Голос её дрожал, она старалась говорить тише, чтобы никто вокруг не услышал.
Элла слушала молча, не перебивая. Когда Лионель закончила, та только тяжело выдохнула.
— Подожди... — подруга нахмурилась. — Он предложил остаться друзьями. При этом сказал, что всё, что говорил тебе в первый раз — правда. Это странно... но ладно, допустим. — Она замялась, потом с недоумением добавила: — Но ты-то чего так убиваешься? Ты же сама уверяла меня, что он тебе неприятен.
— Я не знаю, Элла... — голос Лионель едва слышно дрогнул. — Когда он взял меня за руку и повернул к себе... Его взгляд...
— О боже... — подруга откинулась на спинку стула, округлив глаза. — Ты что, влюбилась в него?
Лионель отвела взгляд, и уголки её губ дрогнули в печальной улыбке.
— Это странно. Я не могу объяснить... Но когда мы стояли вот так, просто смотрели друг на друга, внутри всё перевернулось. Словно буря — эмоции одна за другой. Меня тянуло к нему... и я ничего не могла с этим поделать.
Элла долго молчала, затем вздохнула.
— Ну тогда всё понятно. Вот почему тебя так задело его предложение. Но, Ли... — она отпила глоток латте и посмотрела на подругу внимательнее. — Тебе стоило сказать ему о своих чувствах. Может, он бы изменил решение.
— Я не знаю, почему промолчала, — прошептала Лионель, пряча глаза. — Может, так будет лучше.
— Лучше? Для кого? — мягко спросила Элла.
— Я... не знаю, — выдохнула девушка, и в следующий миг слёзы вновь подступили к глазам. Она закрыла лицо руками и разрыдалась, уже не в силах сдерживать эмоции.
Элла подсела ближе и обняла её за плечи. Слова здесь были лишними. Они просто сидели так, в тишине, под тихие всхлипы Лионель.
Но внезапно за спиной раздался глубокий голос, от которого у девушки словно всё внутри оборвалось.
— Лионель. Привет.
Она замерла. Это был Дейрон.
С лёгкой улыбкой он приближался к столику. Катастрофа... Только не сейчас... Лионель судорожно схватила салфетку, торопливо вытирая щеки. Затем бросила взгляд на подругу в надежде, что макияж не потёк. Элла кивнула: всё в порядке.
И в эту же секунду на её плечо легла большая, теплая ладонь. По телу пробежал холодок, девушка вздрогнула.
— Как ты? — тихо спросил он, обходя столик и садясь напротив.
— Всё нормально, — выдавила улыбку Лионель, но получилось слишком натянуто.
— Точно? — в его голосе послышалось беспокойство. — Ты плакала? — но через миг интонации снова стали холодными. — Неужели этот урод снова приходил к тебе?
— Нет, — поспешно произнесла она. — Просто... видео в интернете посмотрела. Очень трогательное. Вот и расплакалась.
Звучало нелепо даже для неё самой. Дейрон приподнял бровь, явно не поверив, но промолчал.
И тут Элла вдруг резко вскочила, схватив Лионель за руку:
— Ты обещала пойти со мной в магазин! Быстрее, а то всё раскупят! — проговорила она нарочито возмущённым тоном.
— Что?.. — растерялась Лионель.
— Господи, Ли! — подруга закатила глаза. — Я же говорила тебе минут десять назад! А ты опять забыла из-за этих своих видео.
— Ах да... — сообразила девушка, подыгрывая. — Точно. Прости, Дейрон, нам нужно идти.
— Всё нормально, — коротко ответил он, провожая их взглядом.
Лишь оказавшись на улице, Лионель выдохнула и крепко обняла подругу за руку.
— Спасибо...
— Я просто подумала, что сейчас не лучшее время для ваших "дружеских бесед" за чашкой кофе, — с мягкой улыбкой сказала Элла.
— Ты самая лучшая подруга на свете.
— Я знаю, — подмигнула та.
Дни тянулись один за другим — однообразные, безликие, словно выцвели вместе с её мыслями. Лионель отчаянно пыталась выбросить всё из головы, заглушить голос сердца, но оно упорно напоминало о себе. Она убеждала себя, что справится, что нужно лишь время. Но время не лечило.
Иногда они пересекались с Дейроном. Улыбки, лёгкие фразы, почти безобидные разговоры — для всех вокруг это выглядело естественно, будто они и правда стали просто друзьями. Даже несколько раз он предлагал прогуляться, и она соглашалась... Сама не понимая зачем. Может, из страха потерять его окончательно. Может, потому что рядом с ним её сердце оживало — и тут же разрывалось.
После таких встреч Лионель часами плакала в подушку, вырывая из себя боль, а потом снова собирала себя по осколкам. Но с каждым разом это становилось тяжелее, почти невыносимо.
Она больше не могла обманывать себя.
И пусть она боялась признаться даже самой себе — Лионель знала: от Дейрона ей не сбежать.
И в тот самый момент, когда она пыталась убедить себя, что всё под контролем, телефон завибрировал. На экране высветилось его имя.
Сердце Лионель пропустило удар. Она не была готова к этому.
Что он собирается написать..?