Пробуди меня!

После длительного отсутствия его собственный дом показался чужим. Словно древний старик вдруг помолодел и принарядился для сватовства. Кругом цветы. Ароматный запах съестного. Постиранное белье на веревке.

Шут зашел во двор, остановился возле порога, улыбнулся.

- Яри! Брат! Да как же это! Неужели сплю? − похорошевшая, по-женски округлившаяся Лин, держа одной рукой сверток небеленого полотна, другой рукой обхватила его за шею, прижалась щекой к щеке: - Ох, радость-то!

- Как ты, Лин?

- Хорошо, брат. Лучше, чем когда либо. А теперь, когда ты вернулся, я вообще самая счастливая! - она весело рассмеялась, отстранилась, покосилась на свою ношу:- К тому же я тебя дожидалась не одна. Гляди, какая теперь у меня забота! - сказала и развернула сверток, внутри которого сердито запыхтел розовощёкий пухлый младенец.

- Нам уже три месяца! Правда, он чудесный?

От неожиданности Шут не знал, что сказать. Открыл и закрыл рот. Выдохнул:

- Твой?

- Мой, а чей же еще? Его тоже Яри зовут − в честь тебя. Вот!

- Ладно. Вырастим... - еще не успел договорить, как получил от сестры ощутимую затрещину:

- Чего это ты собрался чужого ребенка растить, а? Думаешь, нагуляла, да? У Яри, между прочим, отец есть! Муж мой, к твоему сведенью, сам рассчитывает воспитывать собственного сына! Еще и дочку клянчит!

- Муж?

- Муж!

- Кто?

- Джан Ук. Придворный лекарь. Помнишь, он тебя лечил после ранений? Я к нему часто за снадобьями для тебя бегала и вот... добегалась. Все! Хватит у порога стоять - пошли, накормлю тебя с дороги. Расскажешь, каким чудом домой воротился. Кстати, что это за девушка возле ворот стоит?

- Изра. Служанкой ее взял на севере. Так что тебе теперь два рта кормить придется.

Внутри дом тоже стал иным. Словно посветлел от чистоты и заботы. Положа ребенка в колыбель, Лин принялась с помощью Изры хлопотать над обедом, но Шуту не было охоты трапезничать: его грыз единственный вопрос, утолить который ему хотелось бесконечно долго и невыносимо сильно. Собравшись с духом, он отстранил сестру от приготовлений, взял ее ладонь в свои ладони, провел большим пальцем по ее запястью:

− Лин, что стало с Аи?

Та вздохнула, сжала его руку:

− Яри...

− Что? Ее отослали домой, да? Почему молчишь?.. Скажи, она хоть жива?!

− Жива. Не кричи... Яри, Аи не отправили к семье. Ее вообще не собирались никуда отдавать. Когда принц после захвата дворца и коронации нового императора направил к ее родне гонца, в послании было одно-единственное предложение... Ее сосватали за его старшего сына, который лишь на три года старше самой Аи. К свадьбе начали подготовку, едва ты покинул с отрядом дворец. Яри, она уже более двух лет замужем. Эй, погляди на меня. Тебе плохо, да?! Яри!

Он даже подумать не мог, что будет так больно. Словно кто-то невидимыми клещами вырвал все его нутро, оставив сердце исступленно колотиться в пустоте. Наверное, хуже могло быть только от известия о ее смерти. Тогда и сердца бы не осталось.

− Лин, я пойду.

− Куда? Побудь возле меня − столько не виделись. Отобедаешь, отдохнешь хоть чуток, с Уком поговоришь.

− Лин, правда, мне нужно... Я позже зайду. С мужем твоим свидимся тоже позже... Прости, Лин.

Изра бросилась следом за понурым хозяином, но резкий возбраняющий приказ остановил ее бег:

- Здесь оставайся. Я скоро вернусь.

Как в бреду, Шут покинул дом сестры, добрел до Центрального дворца, дождался аудиенции нововозведенного в чин Великого Князя крови неофициального правителя всей их империи.

Увидев вошедшего, принц не стал ничего расспрашивать. Без обоюдных приветствий: одного почтительного, а второго снисходительного, они некоторое время простояли молча, глядя прямо в лицо друг другу. Наконец господин прищурился, обошел Шута по кругу, остановился совсем близко:

− Я удивлен твоим скорым возвращением, Шут. Это ж как было нужно выслужиться перед пограничным князьком, чтоб тот не смог с тобой расплатиться, иначе как отпустив на все четыре стороны да еще снабдив при этом хвалебным посланием?

−...

− Молчишь? Небось, из-за нее злишься, да?

Тот вновь не ответил. Сжал челюсти и кулаки так, что побелели суставы.

− Злишься, я же вижу. Не стоит. Глупо неистовствовать, когда от тебя ничего не зависит. Пойми, я должен был оставить подле себя живой залог преданности семьи Чанг. Или в качестве собственной жены, или в качестве невестки. Подумал, что первое тебя ранит больше. Разве нет?

Глаза цвета зимнего льда, казалось, проморозят принца до кости, но тот лишь слабо усмехнулся:

− Она исполнила свой долг, а мой сын исполнил свой, хотя ему пришлось приказать это сделать. Мальчишка совершенно не увидел в Аи то, ради чего ты готов перегрызть глотку любому. Честно говоря, я тоже не увидел − девушка после твоего отъезда совсем впала в уныние и походила скорее на призрак, чем на юную женщину. Ни глазу радости, ни сердцу.

Шут, пересилив себя, едва выдавил:

− Почему... Зачем было неволить?

− Ох, не разочаровывай меня, Шут! Неужели ты во время своих северных странствий и бесконечных сражений растерял весь разум, и до тебя стало плохо доходить то, что говорю? Этот брак был необходим стране. Он укрепил ее и защитил от возможных волнений на пограничье. А что до чувств... Подобную роскошь могут себе позволить лишь простолюдины и слабоумные правители-однодневки.

− Я могу увидеть?..

− Нет. Не можешь − это лишнее. Поверь, она в полном порядке. Жаль, ребенка до сих пор не понесла. Думаю, это вина моего сына − тот мало уделяет жене внимания, коротая досуг в обществе девиц, милых его прихотливому вкусу. Но придет время, и он поймет если не радость супружеского долга, то хотя бы необходимость законного наследника. Я сам был таким повесой до поры до времени, пока не увидел свою дорогу и свое предназначение.

− И в чем же ваше предназначение, Ваша Светлость? Идти к власти по головам и сердцам других?

Принц захохотал, щелкнул веером, исподлобья посмотрел на строптивца:

− Когда генерал выигрывает значительную битву, его имя вносится в свитки истории. Его! А не тех, кто остался лежать на поле брани кормом для воронов. Моя битва и мое предназначение − укрепить эту империю и стать ее опорой! Поверь, Шут, меня, в отличие от тебя, потомки запомнят − не смогут забыть даже через века! Потому какая разница, сколько для этого придется снести голов и растоптать сердец?

− ...

− Молчишь? Хорошо. Значит, начал соображать. Если же будешь продолжать стенать, пусть даже немо, как сейчас, − отправлю опять на край света ловить ветер или искать смерть. Ты понял меня, Шут? Молчишь? Правильно, молчи и делай то, что велят. Иначе будешь смешить не меня, а демонов в преисподней.