Глава 14 На распутье
− Яри, олух несчастный! Ты погляди на себя – живого места не осталось! Бледный, что Мрачный жнец. Как так можно было себя не беречь, скажи на милость?
Улыбка слегка тронула обветренные посиневшие губы Яри. Протянув слабую руку, он вытер слезу со щеки сестры:
− Довольно причитать, глупышка. Живой ведь. Руки-ноги на месте. Чего горевать-то?
Лекарь - высокий улыбчивый мужчина средних лет, разминая в ступке травы, поддержал раненого:
− Верно говорит, госпожа. Это только с виду страшно, но серьезных ранений нет. Так, порезов и ушибов немного − с полсотни, три глубоких рассечения и две стрелы. Обе навылет и ничего важного не задели. Везучий! Скоро станет на ноги и бегать будет.
Аи, зажав рот кулаком, чтобы заглушить рыдания, спряталась в уголке комнаты. Она отчаянно хотела подойти к Яри, но не осмеливалась этого сделать: мужская одежда грудой рваного окровавленного тряпья лежала в стороне, а он был прикрыт лишь повязками и сбившейся простыней. Лин же подобные мелочи не волновали. Ей приходилось ранее не только десятки раз выхаживать Яри после побоев и увечий, но также мыть и переодевать, когда он сам из-за травм делать этого не мог.
− До вечера найдем носильщиков, и я заберу тебя домой. Теперь глаз с тебя, балбеса, не спущу!
Он хмыкнул и покосился на Аи:
− И вы прекращайте рыдать, Ваше Высочество. А то я понять не могу: радуетесь вы тому, что я выживу, или горюете.
Девушка не выдержала и подошла к его постели:
− Меня лишили титула, Яри. Потому обращайтесь как к своей сестре, по имени. А плачу я от облегчения и волнения – всегда глаза на мокром месте были, и поделать с этим ничего не могу.
Она силилась еще что-то сказать, но так и не решилась. Лишь нашла его ладонь и крепко сжала. В ответ Яри как-то странно посмотрел на нее и прикрыл веки. Лекарь тем временем закончил готовить снадобья и принялся отгонять девушек от своего подопечного:
− Госпожа, и вы тоже, госпожа, дайте мне делать свою работу. Вашему брату покой нужен – ишь, разволновался как: аж пятнами пошел! Вечером приходите – тогда и заберете, а сейчас пускай отдохнет хорошенько!
К вечеру Лин действительно сговорилась с носильщиками, которые перенесли полуживого Шута из дворца в его лачугу. От слабости и боли он периодически забывался, а когда Лин начала роптать, пытаясь привести его жилище в более-менее сносное состояние, лишь молча ухмылялся, словно со всем соглашаясь.
− Вот же развел пауков! Аи в гости зайдет – ужаснется. Из удобств – две циновки и косой стол! Даже чайного сервиза нет! Не дом – склеп какой-то. Как жить можно так было, а? И не говори ничего, даже не думай - не стоит со мной пререкаться. А то я сейчас так зла – еще не сдержусь и стукну тебя, паршивца!
− Лин.
− Что? Попить дать? Подожди немного – сейчас отвар приготовлю.
− Лин.
− Да говори уже!
− Я так рад тебе... Думал, не услышу уже никогда твоего ворчания.
Сестра склонилась над ним, поправила разметавшиеся взмокшие волосы, поцеловала в горячий лоб - жар, начавшийся у брата к вечеру, очень ее беспокоил:
− Почему ты такой? Глядишь на тебя – и плакать хочется, а не видишь – от тревоги млеешь.
− Зато при взгляде на тебя всегда на сердце тепло становиться.
− Ой, каков подхалим! Прям твои слова примочками на твои же раны класть!
− Лин, в углу, за сундуком тайник есть. Там серебро. Не помню, сколько – плата моя за года службы... Ключ к ножнам привязан – возьми. Купи сервиз и еще, что сама пожелаешь. Я бестолков в этом совершенно, − сказал и вновь пал в забытье.
Вместе с Лин в его доме поселились уютное тепло и запах цветов. А еще каждый день к нему приходила Аи. Пока ее служанка помогала Лин по хозяйству, девушка молча садилась рядом, сжимала своими прохладными пальчиками его широкую ладонь и оставляла ее лишь для того, чтобы подать лекарство или поправить сбившуюся повязку.
− Аи.
− Да, Яри.
− Что же ты тратишь столько времени возле меня? На дворе – весна, вишни в цвету. А я даже прогуляться с тобой не могу.
Она грустно улыбнулась:
− На вишни в цвету я еще насмотрюсь и следующей весной. А возле тебя побыть сколько еще получится? Вот родные пришлют за мной – и не увидимся больше. Даже голубей послать не выйдет – мой дороги не к тебе не найдет, а твой – ко мне...
− Аи.
− Да, Яри.
− Жаль, что мы сами – словно те голуби.
И вновь слезы на ее глазах. Отчего он постоянно заставляет ее плакать, хотя всем сердцем желает обратного? Ей ведь так идет улыбка.