/1/
Гермиона пересилив себя всё же вышла в столовую где родители принимали маркиза. Натянув лицемерную улыбку она произнесла. - Добрый вечер маркиз Северус де Лайнорт.
Мужчина тут же отвлекся от беседы с отцом девушки и улыбнулся. - Мисс Гермиона. Рад видеть вас. О прошу отбросьте эту официальность. Для вас просто Северус. - улыбка маркиза была слишком приторной. Он мог улыбаться во все тридцать два зуба, но это не могло бы скрыть этот странный липкий блеск его черных глаз. Его взгляд медленно оголял её снимая одежду с нежного тела. Гермиона могла поклясться, что видела и знала какие мысли у него. Какой бесстыдник! Только увидел её, а уже такие пошлые виды на неё.
Девушка села за стол и ответила. - Позвольте, но мы с вами не знакомы толком. И я не считаю корректным звать вас просто по имени. - обезоруживающая улыбка чтобы сбить с толку. Это всегда помогало Гермионе в отношениях с родителями. Если мать была более холодной, то отец таял от просьб своей милой дочки.
Тихий смешок похожий на рык зверя вырвался из уст Северуса. А он не так прост. Это уж точно. Пусть и своей любезностью он замылил глаза Марии и Люку, но Гермиона видит его насквозь.
Мужчина взял в руку чашку с чаем изящно оттопырив мизинец. - Надеюсь после нашего знакомства более близкого вы сможете меня звать по имени.
Мария де Дорси пнула дочку под столом по ноге. - Прошу прошения Северус. У Гермионы в последнее время испортился характер. Я думаю это всё смена климата. Не обижайся на её дерзость.
Девушка возмущенно посмотрела на мать, а затем перевела холодный взгляд на мужчину. - Прошу прощения маркиз если я вас оскорбила. Думаю, мои перепады настроения действительно связаны с переездом.
Ложь. Это чистая ложь. Переезд не связан естественно с поведением. Это связано с опасностью которую источает Северус де Лайнорт. Но из-за дружбы Люка с ним из-за Марии которая лишь думает о том, как стать богаче с помощью брака Гермионы они не видят этого.
Она сидела за длинным дубовым столом столовой, словно приговоренная к казни. Блеск серебряных приборов и хрустальных бокалов казался издевательским на фоне ее внутреннего смятения. Отец, с гордостью выпрямив спину, что-то оживленно рассказывал Северусу, изредка бросая на Гермиону ободряющие взгляды. Мать, облаченная в шелковое платье цвета морской волны, томно улыбалась маркизу, стараясь казаться идеальной хозяйкой.
– Гермиона, дорогая, скажи Северусу, как тебе нравится наш новый сад, – пропела мать, словно желая убедить саму себя в счастье дочери.
Гермиона подняла глаза на Северуса. Его взгляд, холодный и пронзительный, будто проникал в самую душу.
– Сад прекрасен, маркиз, – прошептала она, стараясь не выдать дрожь в голосе.
– Надеюсь, он станет прекрасным местом для наших прогулок, после свадьбы, – ответил Северус, и в его голосе прозвучала угроза, скрытая за маской учтивости.
Гермиона похолодела. Она знала, что должна что-то предпринять, чтобы избежать этой участи. Но что? Как противостоять воле родителей и влиянию этого зловещего человека?
- Что? - прошептала девушка смотря на отца. - Отец, но вы обещали, что я выйду по любви. Я не люблю маркиза я его совсем не знаю.
Отчаяние сдавливало горло, лишая возможности дышать полной грудью. Гермиона украдкой оглядела присутствующих.
Отец, казался непробиваемым бастионом власти и амбиций. - Дорогая тебе уже двадцать лет. Пора и семьёй обзавестись.
Мать, с приклеенной улыбкой на лице, скорее напоминала марионетку, чем союзника. - Северус прекрасный человек. Ты будешь счастлива с ним.
Надежда на их понимание таяла с каждой минутой.
Но в глубине души, где еще тлел огонек непокорности, Гермиона понимала, что не может сдаться без боя. Она должна найти способ вырваться из этой золотой клетки, даже если это будет стоить ей всего. В голове заметались обрывки легенд, которые она слышала от старой нянюшки о женщинах, бросавших вызов судьбе и находивших свою свободу.
В её сознании внезапно сформировался план, представляющий собой конгломерат риска и безумия, но при этом дающий пусть и минимальный, но всё же ощутимый шанс на спасение. Она вспомнила старинную легенду о девушке по имени Катарина, которая, воспользовавшись возможностью, сбежала из-под венца и обрела контроль над собственной судьбой.
Катарина, следуя примеру многих других женщин, находившихся в сходных обстоятельствах, выбрала путь побега на торговом судне. Этот исторический прецедент вдохновил её на решительные действия.
Гермиона, проявив решимость и непреклонность, подняла голову и встретилась взглядом с Северусом. В его глазах, помимо холода и угрозы, она заметила нечто, что можно было бы охарактеризовать как тёмную заинтересованность. Она осознала, что он видит её страх и получает от этого своеобразное удовольствие. Однако она не собиралась позволить ему увидеть её отчаяние. Собрав всю свою волю в кулак, она приготовилась сыграть свою роль до конца. А в ночное время, когда темнота окутала остров, она планировала осуществить свой побег.
Ночь, подобно густым теням, окутала остров, создавая атмосферу таинственности и неопределённости. Гермиона, действуя с осторожностью, покинула свою комнату. Её сердце билось учащённо, отражая внутреннюю борьбу и напряжение. В руке она бережно сжимала небольшой мешочек с драгоценностями, собранными в спешке. На столе она оставила записку для служанки, которая, по её мнению, могла быть единственным человеком, которому она могла бы довериться.
Достигнув бухты, Гермиона замерла, оценивая два корабля, качающихся на тёмных волнах. Один из них, изящный и стремительный, казался манящим, но другой, массивный и надёжный, внушал больше доверия. Интуитивно она выбрала второй корабль, полагая, что команда на нём будет менее бдительной.
Тихо, подобно тени, Гермиона проникла на борт корабля. Палуба была погружена в полумрак, лишь редкие фонари рассеивали тьму. Она прижалась к стене, стараясь не издавать ни звука, и начала осторожно продвигаться вглубь судна, в поисках укромного места, где можно было бы спрятаться.
Внезапно из-за угла появилась фигура. Гермиона замерла, приготовившись к худшему. Однако в полумраке она разглядела молодого матроса, который, судя по всему, был так же напуган, как и она. Его глаза расширились от удивления, и прежде чем он успел что-либо произнести, Гермиона приложила палец к губам, призывая его к молчанию.
Высокий юноша с веснушчатым лицом и рыжими волосами нахмурился и прошептал, словно опасаясь быть услышанным:
— Что вы здесь делаете, леди?
Гермиона, озираясь по сторонам, сделала небольшой шаг навстречу.
— Прошу вас, помогите мне. Мне необходимо покинуть остров. Я готова предложить вам драгоценности, — изящным движением она развязала мешочек и слегка приоткрыла его, демонстрируя содержимое молодому матросу. — Я отдам вам всё, что у меня есть. Они очень дорогие.
Матрос, нахмурившись, сжал кулаки. Соблазн был велик: эти драгоценности могли обеспечить его на долгое время. Однако он понимал, что его положение не позволяет ему принять такое решение.
— Прошу вас, уходите, вам здесь не место. Этот корабль не сможет помочь вам в вашем побеге, — юноша попытался убедить её уйти.
Позади него послышались шаги, и он испуганно обернулся, увидев своего друга.
— Чёрт, Гарри, ты меня напугал.
Темноволосый юноша с зелёными глазами, напоминающими кошачьи, хохотнул, уперев руки в бока.
— Рон, неужели ты привёл к нам блудницу?
Гермиона, услышав столь грубое обращение, почувствовала, как её щёки покрылись румянцем. Она не могла поверить, что этот юноша позволяет себе такие вольности.
— Как вы смеете? Я не блудница. Я... — её голос оборвался, поскольку она поняла, что не может раскрыть свою истинную личность. Она не могла позволить им узнать, что она дочь маркиза и губернатора острова. Это могло бы привести к ещё большим проблемам.
Гарри, склонив голову набок, осмотрел её наряд.
— Действительно, на блудницу вы не похожи. Скорее, на дочь купца или судьи. Но вы явно не из низших слоёв общества.
— Она хочет уплыть с острова на нашем корабле, — пояснил Рон, — и предлагает драгоценности в качестве платы.
Шатен подошёл к другу и, остановившись рядом, заглянул в мешочек, который всё ещё протягивала Гермиона. Присвистнув, он произнёс:
— Да тут целое состояние. Где вы это взяли? — Гарри не мог поверить, что все эти украшения принадлежат Гермионе. Они были слишком дорогими.
Насупившись, девушка ответила:
— Я не крала их. Это мои. И какая вам разница? Я всего лишь предлагаю плату за то, чтобы уплыть из этого места.
Гермиона старалась сохранять спокойствие, хотя тревога всё больше охватывала её. Она никогда прежде не оказывалась в подобной ситуации — наедине с мужчинами, да ещё и ночью, в месте, где её никто не мог услышать.
Гарри обратил свой взор на друга, чье желание получить вознаграждение было очевидным по выражению его глаз. Однако, как быть с капитаном? Несмотря на то, что за две недели, прошедшие с момента их поступления на борт, они не имели возможности лично познакомиться, слухи, циркулирующие в среде экипажа, были настолько устрашающими, что вызывали беспокойство и сомнения.