Молочный фонтан жизни (Шадоуваниллы)

Примечания:
Вчера и немного сегодня мне устроили мини "взбучку", из-за чего глава выходит только сейчас. Эх.

Так же мне впервые было сложно подбирать слова, пока я писала, поэтому редактирование заняло тоже прилично времени.

!Соц.опрос!: Как вам Мильфей Фелиция?

Ну, а теперь приятного прочтения.

___________________________________

Шедоу Милк шёл величественно, неся себя словно звезда вечера, несмотря на то, что всё было маскарадом.

Он остановился прямо у входа в уже украшенный цветами храм, рядом с Ваниллой и тихо спросил, не меняя выражения лица:

— Всё помните?

— Да, — ответил Пьюр Ванилла коротко, стоя прямо, с невозмутимым видом.

— Конечно, — шепнула Мильфей Фелиция еле слышно из-под капюшона, прячась в складках ткани.

Шедоу Милк расправил плечи, взмахнул воображаемым плащом, картинно поднял руку и театрально произнёс с лукавым блеском в глазах:

— Начинаем.

И в тот же миг, действуя как по отработанному сигналу, Мильфей Фелиция ловко выскользнула из капюшона в образе птички. Маленькое, но ловкое пернатое тельце скользнуло вниз и почти незаметно мелькнуло между ног печенек, входящих в храм. Её движения были быстры и точны — одно мгновение, и она уже исчезла в толпе, юркнув в одну из ниш здания, прямо под развевающимися лентами.

Пока народ заходил внутрь, Фелиция уже пряталась в тени колонны, прямо у потолка, ища глазами старейшин, что должны были уже прийти.

Шедоу Милк и Пьюр Ванилла вошли в храм чуть позже, гордо, как подобает «особым гостям».

Войдя в зал, всё сияло; от хрустальных подвесок на потолке, до улыбок печенек Брауни. Зал был залит мягким и ярким светом свечей, а в середине, на потолке, висела люстра, в которой ярко сиял большой, круглый лунный камень и всё вокруг дышало торжеством. Музыка едва слышно струилась где-то сбоку, напоминая поющих птиц. Гости кружились в парах, смеялись, беседовали, а запах шоколада и какао витал в воздухе.

Шедоу Милк и Пьюр Ванилла шагали уверенно и неспеша. Их образы — грациозный силуэт беловолосой дамы в лазурно-чёрном и светлый принц в бело-золотом, сливались с общей пестротой зала. Здесь были печеньки в самых вычурных нарядах: пурпурные манто, лимонные платья, головные уборы, усыпанные жемчугом.

Они не особо выделялись. И это было идеально.

— Ну и балаган, — тихо пробормотал Шедоу с приподнятой бровью, не теряя царственной осанки.

Пока они разглядывали зал, к ним подошёл один из старейшин, статная печенька с густыми седыми бровями и тёмно-бордовым одеянием. На его груди сверкал камень в форме полнолуния — один из четырёх.

— Добро пожаловать, уважаемые гости, — произнёс старейшина с явным безразличием на лице, скользнув взглядом по нарядам. — Рад, что вы всё же прибыли.

— Большая честь быть здесь, — мягко отозвался Пьюр Ванилла, слегка склонив голову, проявляя привычное уважение.

Шедоу просто закатил глаза, удерживая на лице маску холода. Ни капли уважения.

В это время Ванилла краем глаза заметил: за главным столом сидят трое других старейшин. Один украшен камнем в форме новолуния, второй с растущим серпом, переливающимся в первую четверть, а третий — с последней четвертью, что переливается в убывающий серп. Все четыре украшения были при них.

Пока старейшина продолжал разговор, ведя гостей к главному столу, Шедоу еле заметно скользнул взглядом вверх — к лепным потолкам, за которыми прятались балки. Где-то там уже затаилась Мильфей Фелиция.

Старейшина приблизился к Пьюр Ванилле почти вплотную, словно желая, чтобы их диалог остался исключительно между ними. Его голос стал низким и серьёзным:

— Почему ваш спутник выглядит как… женщина?

Пьюр Ванилла моргнул один раз, потом другой.

Он слегка неловко улыбнулся, явно не зная, что сказать. Но затем, напрягшись и натянуто улыбаясь шире, мягко ответил:

— Он… не хотел выделяться из толпы. Всё-таки на свадьбу приглашают парочек… как мне говорили.

Старейшина недоверчиво хмыкнул, почесал подбородок, будто оценивая, насколько серьёзно стоит к этому отнестись. Затем махнул рукой, как бы отгоняя мысли, и буркнул:

— Что ж… Наслаждайтесь праздником. Но приглашали мы сюда не только парочек.

Он повернулся и пошёл дальше, медленно растворяясь в толпе гостей. Пьюр Ванилле стало неловко после слов старейшины.

Шедоу Милк, стоя чуть в стороне, всё слышал.

Он театрально закатил глаза, фыркнул раздражённо и сложил руки на груди.

— Не хотел выделяться, — ехидно прошептал он себе под нос. — Интересно, кто тут единственный в этом зале с чёрно-синим, длинным платьем и взглядом, от которого леденцы тают?

Пьюр Ванилла бросил на него виноватый и одновременно тёплый взгляд. Шедоу в ответ вскинул бровь и отвернулся, делая вид, что ему всё равно, хотя, по тому как его рука напряглась на поясе — было видно: укол гордости был нанесён точно в цель.

За столиком заметно стояла знакомая печенька, что общалась со всеми подряд. Ванилла рассмотрел её и с улыбкой пошёл к ней.

Шедоу Милк, оставшись на месте, заметил внезапную пустоту рядом с собой и слегка нахмурился.

Он оглянулся, не сразу найдя глазами Пьюр Ваниллу в толпе пёстрых гостей. Его брови дёрнулись вверх. Но прежде чем он начал поиски, заметил золотой силуэт у дальнего стола, рядом с чрезмерно оживлённой фигурой.

Тем временем Пьюр Ванилла уже стоял перед Селеной Брауни, которая, завидев его, вскочила со своего места так, будто её подкинуло пружиной.

— Пьюр Ванилла! Как же я рада вас видеть! Как вам праздник? Правда, чудесно? Посмотрите, как всё блестит! — воскликнула она с неподдельным восторгом и, прежде чем он успел что-либо ответить, схватила его за руку и начала энергично трясти её вверх-вниз.

— Ох… приятно видеть вас, Селена, — выдавил Ванилла, пытаясь не потерять равновесие под напором её энтузиазма.

Селена не унималась:

— А музыка! А еда! О, и декорации — это же настоящее чудо! Я просто мечтала о такой свадьбе! Жаль, не моей, но всё же!

Ванилла продолжал неловко улыбаться, пытаясь сохранить вежливость, в то время как его рука уже начинала откровенно ныть от излишнего внимания.

Он с тревогой подумал, что если ещё минута, и пальцы, возможно, навсегда останутся в форме "рукопожатия".

Где-то в толпе Шедоу Милк заметил это общение, закатил глаза и прошептал:

— Этот наивный Нилли... даже здесь нашёл кого-то, кто вытрясет из него душу.

Шедоу Милк сел, слегка наклонившись к столу, как если бы тот что-то нашёптывал ему сквозь серебристый ободок бокала. Его взгляд был затуманен — не вином, а мыслями. Словно буря клубилась внутри, он то злился, то пытался это скрыть.

Он с раздражённой грацией провёл пальцем по стеклу ещё раз, словно желая стереть нарастающее беспокойство.

— Чёрт бы побрал эту свадьбу, — пробормотал он почти беззвучно и резко выпил вино до дна.

Ярко-рубиновая жидкость скользнула по его горлу, но не принесла ни утешения, ни тепла.

Музыка внезапно сменилась — в зале заиграла весёлая танцевальная мелодия. Прозрачные звуки флейты переплелись с дерзкими струнными, а освещение стало чуть приглушённым. Гости начали подниматься, парочками направляясь к середине зала, где уже начался первый танец.

Шедоу оторвал взгляд от стола и перевёл его на Ваниллу.

Пьюр Ванилла по-прежнему стоял рядом с Селеной Брауни, и, хоть та продолжала говорить с той же бешеной энергией, на лице Ваниллы сияла тёплая, искренняя улыбка.

Шедоу Милк почувствовал укол. Может, что-то хуже — тоску. Стоило заняться чем-то. Ему становилось скучно без Пьюр Ваниллы.

Он сжал бокал крепче, пока пальцы не побелели.

«Побыстрее бы покончить с этим путешествием».

Так он подумал, убедительно соврав себе. А потом — он встал. Медленно, с внутренней тяжестью, но изящно, взмахнув платьем, изображая на лице полную гордость и контроль над эмоциями.

Он прошёлся по залу, не спеша. Танцевальная площадка заполнялась, но его глаза были прикованы к одной печеньке.

К Ванилле.

И пусть всё нутро сопротивлялось, он не мог не подойти ближе.

Внезапно крепкий брауни с красноватым оттенком глаз и перегаром от вина встал на его пути, преграждая дорогу к Ванилле. Тот чуть покачивался на ногах, но держался уверенно, глядя на Шедоу с самодовольной ухмылкой:

— Прекрасная леди, разрешите пригласить вас на танец. Такие, как вы, не должны стоять в одиночестве.

Шедоу в своей женской форме скрестил руки, изящно вскинув бровь, при этом явно не желая устраивать сцену... пока что. В голове лихорадочно пронеслись варианты: от замотать в коконе из змей до изменить анатомию тела этого брауни в геометрические фигуры. Но затем — идея.

Он наклонил голову, как будто стесняясь, и приложил руку к груди:

— Ах… сэр… — голос его дрожал театрально. — Это… это слишком… Вы пугаете меня.

И, не теряя ни капли лицедейства, он сделал невинное лицо с глазами, полными притворного ужаса. В зале кто-то даже мельком взглянул на них. Однако брауни этого будто не замечал.

Он шагнул ближе и аккуратно на сколько мог схватил Шедоу Милка за запястье.

— Не бойся, красотка. Один танец, и ты забудешь про всех остальных.

Глаза Шедоу прищурились. В этом моменте его лицо едва заметно дёрнулось. Игра закончилась.

— Последний шанс, — прошептал он холодно, и в этот миг его голос уже звучал совсем не как у женщины, а зрачки сузились.

Брауни, пьяно усмехаясь, не отступал, пальцы крепче сомкнулись на запястье. Ошибка.

Шедоу Милк, с поразительной для "дамы" ловкостью, освободился и, сделав шаг назад, поднял руку в театральном жесте, будто зовя кого-то на помощь, но в глазах уже плескался гнев.

— Ах… помогите! — прозвучало сладко и громко, привлекая взгляды. — Ко мне пристаёт этот мужчина!

Несколько гостей обернулись. Среди них оказался страж из охраны храма, который уже направлялся в их сторону. А брауни, заметив это, резко отшатнулся, потеряв свою уверенность.

— Да я… я не… — он начал оправдываться, но взгляд Шедоу, теперь холодный и колючий, загонял его в угол.

— Вы в порядке, мадам? — спросил страж, подходя ближе.

Шедоу Милк сделался паинькой: мило кивнул и потупил взгляд, как добродетельная героиня древней пьесы.

— Благодарю вас… всё хорошо. Думаю, этот джентльмен понял, что был не прав.

Брауни тут же начал удаляться, бормоча ругательства себе под нос.

Страж недоверчиво посмотрел ему вслед, но больше не вмешивался.

Шедоу же, выпрямившись и гордо вскинув голову, наконец-то освобождал путь к Ванилле.

Он хмыкнул себе под нос:

— «Прекрасная леди», значит?..

Пьюр Ванилла услышал всё что происходило.

— Я на секунду, — уверял он Селену Брауни, а затем вполне так спешно пошёл в сторону Шедоу Милка.

Шедоу Милк уже хотел театрально ответить на обеспокоенный взгляд Пьюр Ваниллы, как тот задал вопрос:

— Всё хорошо?

Шедоу на секунду застыл, взгляд его стал чуть стеклянным, а внутри пронеслось:

«Он что, думает, что я бы не справился?»

— Со мной всегда всё хорошо в таких ситуациях, — начал Шедоу привычно надменно.

Но Ванилла неумолимо добавил:

— Я про того брауни.

Уголок губ Шедоу подёрнулся, глаз дёрнулся чуть заметно.

Он театрально прижал ладонь к груди, будто пережил смертельную обиду:

— Ах, вот как... Ты заботишься не обо мне, а о нём?.. — прошипел он с притворным страданием, затем резко выпрямился и ехидным голосом добавил: — Ну не волнуйся. Я оставил ему... маленький подарок.

В тот же миг из соседнего зала раздался истеричный крик, и тот самый брауни выскочил, визжа как чайник, с черной змеёй на голове. Змея, конечно, была иллюзией, но очень, очень реалистичной.

Она шипела, извивалась и слегка светилась голубыми узорами.

Все печеньки шарахнулись в сторону, пока бедный брауни, сбрасывая с себя змею, а по пути со стола фрукты, цветы и напитки, катился прямиком на выход.

Пьюр Ванилла скрестил руки и строго посмотрел на Шедоу, в глазах читалась смесь недоумения.

Он явно не одобрил этот поступок.

Шедоу лишь пожал плечами с невинной улыбкой:

— Ну, по крайней мере, он теперь точно не подойдёт к прекрасным леди. Жизни его ничего не угрожает… — он сделал паузу, а затем злобно хмыкнул. — Наверное.

— Шедоу... — строго, но тихо сказал Ванилла, глядя прямо в глаза.

— Что? — вскинулся тот. — Я ведь контролировал ситуацию. Он хотел неприятностей — он их получил. Разве не честно?

Пьюр Ванилла хотел что-то ответить, но вместо этого лишь устало выдохнул, потерев переносицу. На секунду между ними повисла тишина, но затем в зале снова заиграла музыка. В этот раз медленная, для вальса.

Шедоу резко сменил выражение лица, подался чуть вперёд и с самодовольной улыбкой произнёс:

— Может, ты всё-таки станцуешь со мной, пока я ещё в образе леди?

Он изящно поклонился, протягивая руку с видом, словно всё происходящее театральная сцена, а не реальный праздник.

Пьюр Ванилла застыл.

Он растерянно смотрел на Шедоу Милка, и сам не знал, что именно в этот момент заставляло сердце биться быстрее: близость или же страх, что сейчас он всё узнает.

Шедоу Милк, заметив его замешательство, сощурился и с ленивой усмешкой произнёс:

— Ты... не умеешь танцевать?

Ванилла вздрогнул, его щёки моментально окрасились лёгким румянцем.

Он опустил взгляд и с неловкой улыбкой выдохнул:

— Да… Всё из-за зрения. Я не вижу, что нужно делать во время танца, — он немного задумался. — Даже в моём Королевстве, я держался подальше, чтобы меня не утащили в танец.

Шедоу Милк оценивающе приподнял бровь, будто уже планировал что-то. Затем, не говоря ни слова, он быстро выхватил у Ваниллы жезл и положил его на ближайший столик. Пьюр Ванилла ахнул, чуть подался вперёд:

— Подожди, что ты...

Но не успел договорить, как Шедоу уже взял его за обе руки и аккуратно расставил их, словно расставлял фигуры на шахматной доске. Одной рукой взял за талию, другой за ладонь, и встал напротив, принимая классическую танцевальную позицию.

Они замерли.

Никакого движения. Только дыхание, чуть слышное в шумном зале, и расстояние между ними на один вздох.

Пьюр Ванилла, ошарашенный, только моргнул.

Он не знал, что делать и не мог рассмотреть взгляда от глаз Шедоу. Размытые сине-голубые пятна лишь сияли, кажется от любопытства. А может и чего-то опаснее...

— Видишь, — тихо сказал Шедоу, слегка склонив голову набок. — Уже танцуем.

— Но мы стоим…

— Главное не шаги, Нилли. Главное — чувствовать, — его голос стал ниже, с сарказмом и насмешкой. — Доверие...

Пьюр Ванилла стоял, как во сне. Всё плыло перед глазами, будто сквозь пелену тумана. Огни зала размывались, лица печенек — неузнаваемые силуэты, музыка казалась отдалённым эхом. Единственное, что он чувствовал ясно — это прикосновения Шедоу Милка и тепло его руки на своей талии.

Шедоу, в отличие от него, наслаждался моментом. Наслаждался тем, как король, который был спокойным и уравновешенным, теперь весь у него во власти — беспомощный, потерянный, слепо будет следовать за каждым движением.

Он не сразу начал танец. Немного подождал. Почувствовал дыхание Ваниллы, его волнение. А затем, когда заиграла музыка, резко повёл.

Ванилла дёрнулся, чуть не оступившись, но Шедоу крепко удержал его.

Пьюр Ванилла старался изо всех сил повторить шаги, двигаться так, как ведут… но выходило неуклюже.

Он спотыкался, сбивался с ритма, и вся его грациозность, будто стёрлась.

Шедоу Милк закатил глаза, раздражённо вздохнул и, чуть сжав его ладонь, с нажимом прошептал:

— Я думал ты хоть немного умеешь... — затем заговорил чуть грубее. — Перестань думать о шагах. Сосредоточься. На мне. Только на мне.

Голос был твёрдый, почти приказывающий.

Пьюр Ванилла вскинул на него взгляд — затуманенный, растерянный. И всё же кивнул.

Он перестал считывать окружающее, не старался запомнить движения. Вместо этого, просто слушал дыхание Шедоу, следовал за его телом, доверял нажимам руки, интонации в движении плеча, углу разворота.

Он не видел, но чувствовал.

И с каждым поворотом, шагом, плавным прокрутом, танец становился легче. Шедоу чуть приподнял подбородок Ваниллы, когда тот наклонился слишком низко. Пьюр Ванилла улыбнулся.

Шедоу всё ещё вёл, уверенно, сдерживая улыбку от удовольствия, которое получал, держа Пьюр Ваниллу в своих руках. Его взгляд скользил по лицу короля, ловя каждую эмоцию, каждое смущение и попытку сосредоточиться. Ему льстило, что такой чистый, возвышенный Ванилла теперь полностью зависим от него, и при этом не сопротивляется.

Но вдруг… Ванилла слегка изменил шаг. Его ладонь чуть сильнее сжала руку Шедоу, а в следующем повороте он мягко, но уверенно забрал у него инициативу.

Шедоу Милк моргнул.

Он не ожидал. Попытался удержать контроль, но Ванилла уже двигался вперёд, ведя. В следующем повороте Шедоу оступился, и не успел ничего сказать, как оказался крепко подхвачен Ваниллой за талию.

— Можно… я попробую вести? — с едва слышной робкой, но твёрдой ноткой проговорил он, взгляд его был мягким и уверенным.

Шедоу чувствовал, как в груди учащённо бьётся его сердце. Странное, неуютное чувство поднялось, но не неприятное.

Он фыркнул и поднял подбородок, чтобы скрыть своё замешательство:

— Только не опозорь нас, Нилли. — Голос его был колючим, только уже без насмешки. В нём была… настороженность?

Теперь вёл Ванилла.

Он осторожно, почти благоговейно, двигал Шедоу, будто боясь задеть что-то хрупкое, уверенно, с каждым шагом набирая ритм.

Шедоу сначала было сопротивлялся, но затем... расслабился. И внезапно понял, что Ванилла ведёт хорошо. Очень хорошо.

Танец сменил тон: теперь он был не игрой над беззащитностью. В этой гармонии Шедоу почувствовал тревожную вещь — ему нравилось.

Мильфей Фелиция с ухмылкой наблюдала за танцем Ваниллы и Шедоу.

Она про себя фыркнула.

«Вот уж эти двое.»

Весь зал был увлечён в танец, что играло ей на руку. С колоны, скрытая в виде крошечной птички, она разглядела всех четырёх старейшин. Каждый из них сидел во главе своего места.

Фелиция осторожно осмотрела закреплённую катушку с Нитью Жадности. Этот материал, созданный Шедоу Милком, пульсировал в её лапках как живой.

Он был тоньше паутины, но не поддавался ни ножам, ни магии. Единожды обмотав предмет, нить не отпускала. Лишь воля хозяина могла её снять.

Она резко, бесшумно превратилась в микроскопического жука — невидимого даже для зорких брауни. Падение с колоны заняло всего пару секунд.

Она приземлилась на край длинного банкетного стола. Сразу начала движение, как на военной операции. В одной лапке тянулась почти невидимая нить от катушки.

Первый старейшина. Камень в форме новолуния.

Она увернулась от летящей крошки торта, прыгнула на край подола одежды, взобралась по ней вверх и в один ловкий прыжок оказалась возле камня. Нить быстро обвилась вокруг украшения. Раздался тонкий, едва уловимый звук завязанного узла.

Фелиция замерла на секунду, оглянулась. Никто не заметил. Переход ко второму старейшине, и снова тот же процесс.

Она двигалась быстро, будто была тенью сквозь ткань и узоры. Шедоу был прав; такой размер и форма идеальны для скрытности.

Второй камень — готов.

Третий — упрямый старейшина с суровым взглядом. Его украшение оказалось менее доступным — он опирался на него рукой. Фелиция подползла снизу, затаив дыхание, и, дождавшись момента, когда тот поднял руку за бокалом, провела нить и обмотала.

Фелиция почувствовала: зал становился громче, танец набирал темп.

«Сейчас.»

Её тело напряглось, она побежала вперёд, затаив дыхание.

Ей пришлось слезть на стол.

Фелиция затаила дыхание, когда огромная по сравнению с ней ладонь старейшины с хлопком обрушилась в сантиметре от её крошечного тела. Воздух сжал её со всех сторон, и на секунду в голове вспыхнула паника — но инстинкты спасли.

Она успела юркнуть под складку скатерти, где и спряталась, пока старейшина недовольно бормотал:

— Эти мошки и на свадьбе не дают покоя…

Сердце Фелиции колотилось в груди. Ещё секунда и всё могло закончиться. Но, сжавшись, она отползла в сторону, взобралась обратно по ножке стула и наконец добралась до колонны. Лапками нащупав нить, она начала быстро ползти вверх, возвращаясь к катушке, которая мягко покачивалась от слабых дуновений воздуха под потолком.

Тем временем, за столом, старейшины начали обсуждать её:

— Я слышал, она всё ещё прячется где-то за пределами города, — сказал один с ноткой презрения.

— И правильно делает, — поддержал другой. — После её коварных желаний, я бы её и близко к храму не подпустил.

— Духу бы ей хватило прийти, — усмехнулся третий, наливая себе напиток. — Она ведь и раньше только строила из себя героиню, а на деле — трусиха. Ещё и намеревалась уничтожить город.

Фелиция на колонне, уже почти достигшая верха, тяжело выдохнула, наконец вернув себе нормальную форму. Её лицо было холодным, губы сжаты.

Она села у самой катушки, держа конец нити в руках. Услышанное оставило неприятный след, но не поколебало её решимость.

— Ну-ну, трусиха, — прошептала она едва слышно. — Посмотрим, кто кого…

Остался последний камень. Самый заметный.

Фелиция снова превратилась в маленького жучка, взяв отдельную нить. В этот раз она действовала быстрее. В мгновение она облетела пару раз возле украшения и закрепила его узлом. Нить натянулась и Фелиция ринулась обратно на колону. Никто и не заметил. Наконец-то можно просто ждать.

Шедоу Милк и Пьюр Ванилла, завершив танец, сели за один из дальних столиков. Ванилла немного тяжело дышал, у него всё ещё кружилась голова от напряжения и шума вокруг, но на лице сияла редкая, по-настоящему весёлая улыбка.

Он даже не заметил, как крепко сжимал край скатерти от возбуждения и лёгкой тревоги.

Шедоу Милк же, напротив, внешне выглядел так, будто ему было всё равно — на этот праздник, на музыку, на всю атмосферу вокруг.

Он развалился на стуле, небрежно откинувшись назад, одним пальцем кружа по ободку очередного бокала.

Но внутри... внутри всё гудело. Всё ещё сохранявшееся ощущение прикосновений во время танца, дерзкий взгляд Ваниллы, его улыбка во время танца, его неожиданное лидерство… Всё это пугало и раздражало Шедоу одновременно, как будто кто-то без спроса ворвался в хорошо охраняемую зону.

Но тут взгляд его скользнул вверх.

Он заметил тончайшие нити — почти невидимые, но для его глаз они были как на ладони. Две нити ровно натянуты. Шедоу Милка волновало лишь почему их две, а не четыре. Мельчайшее движение на колоне и Шедоу понял, что это был сигнал: Мильфей Фелиция завершила своё задание.

И в ту же секунду к арке вышел жених — нарядный, сияющий, в сопровождении торжественной мелодии. Толпа в ответ загудела и зааплодировала.

Шедоу Милк усмехнулся, предвкушая развязку.

— Готовься, — тихо сказал он Пьюр Ванилле, не глядя на того, будто бы это была просто очередная лёгкая игра. — Начинается.

Один из старейшин, встав за своим местом, на радостях, произнёс громко:

— Дорогие гости, прошу вас занять места. Церемония вот-вот начнётся.

Гул голосов затих. Печеньки Брауни рассаживались за длинными нарядными столами, обтянутыми золотистой тканью. Шедоу Милк и Пьюр Ванилла переглянулись.

Они молча сели поудобней. Сверху, с колонны, в тени, затаилась Фелиция в виде птицы, не выдавая ни звука.

Прошло всего пару минут, когда массивные резные двери храма медленно распахнулись. Пространство залил мягкий лунный свет, словно сама луна решила благословить это действо. Из глубины коридора, медленно, с грацией и под утончённую лиричную мелодию вышла невеста.

Она шла по ковру, украшенному лунными символами, её наряд переливался серебром и бледно-синим оттенком. В её волосах мерцали маленькие камни, напоминающие звёзды. Жених ждал её у арки, сияя от волнения.

Они встретились взглядами, слегка кивнули друг другу, и подошли ближе.

Старейшина с полнолунием, стоявший у центра арки, мягко спросил:

— Готовы ли вы соединить ваши судьбы и сердца в едином ритме Луны?

— Готовы, — ответили они в унисон.

Церемония началась. Старейшины зачитывали древние клятвы на языке Оберега, их голоса звучали как песня ветра. Жених и невеста произнесли друг другу слова верности, после чего обменялись кольцами — тонкими серебристыми обручами, украшенными символами лун.

— С этого момента вы — единое целое с нашей луной, — произнёс старейшина. — Муж и жена.

Как по команде, весь зал взорвался аплодисментами. Музыка зазвучала живее, столы заполнились яствами, начался ещё более активный праздник. Печеньки Брауни наполнили зал весельем, смехом, танцами, играми и тостами. Словно напряжение ушло… но только не у троих гостей с особой целью

Шедоу Милк чуть наклонился к Пьюр Ванилле и, не отрывая взгляда от старейшин, вполголоса проговорил:

— Надо подойти ближе и убедиться, что все камни привязаны…

Они плавно двинулись сквозь толпу. Пьюр Ванилла старался идти спокойно, а Шедоу — непринуждённо, но глаза его постоянно скользили по нитям, которые сливались с воздухом, будучи почти невидимыми. Из-за толпы не было видно, до конца ли идут нити.

И тут, как из ниоткуда, рядом с ними появилась Селена Брауни. С сияющей улыбкой, она радостно замахала рукой.

— О, привет-привет! Вы снова вместе! — она обратилась к Ванилле, а затем с неподдельным интересом повернулась к Шедоу Милку. — А вы… вы такая красивая! Подождите… не та ли вы таинственная подруга, которая пришла с Ваниллой?

Селена Брауни присмотрелась получше и узнала Шедоу.

— Ш-Шедоу?! — на секунду застыла она. — Как ты так изменился?!

Шедоу Милк, гордо вскинув подбородок, сделал шаг вперёд.

Он словно ждал этой сцены всю свою жизнь. С пафосом и уверенностью, присущими лишь самым театральным злодеям, он заложил руки за спину и с почти фальшивой скромностью начал:

— Ах, ты заметила. Что ж, мое мастерство — это не проклятье, а благословение. Мне лишь понадобилось немного силы, чтобы перевоплотиться, и... — он сделал грациозный оборот на месте, взмахнув подолом платья, — немного вкуса, разумеется.

Селена ахнула, искренне впечатлённая:

— Это восхитительно! А ты сам себе всё сшил? Или это магия? О, расскажи всё-всё!

Шедоу, почувствовав вкус славы, начал ещё более увлечённо:

— Ну конечно, я сам подбирал ткани, и конечно я их сам создал! Каждый стежок здесь — проявление моей безграничной силы и таланта!

Пьюр Ванилла слушал, чуть приподняв бровь, но с тёплой улыбкой.

Он знал: Шедоу сейчас в своей стихии. И пусть это всё прикрытие для дела, но видеть, как он живёт этим образом, показывая искреннее увлечение своим талантом, было почти... умилительно.

Тем временем, Селена буквально впитывала каждое слово, и кажется, Шедоу мог бы продать ей даже пустую банку, сказав, что внутри крем-невидимка, но внезапно замолчал, слегка нахмурившись.

Он прищурился, взглянув поверх толпы.

— Где… старейшины? — выдохнул он еле слышно, прерывая повествование.

Сквозь плотную толпу девушек в ярких нарядах действительно не было видно ни арки, ни стола, за которыми сидели старейшины.

Шедоу изящно вытянул шею, продолжая на автомате ехидно кивать на вопрос Селены — что-то про магическую нить на шлейфе платья, но взгляд оставался напряжённым, будто он считывал тревогу из воздуха.

И вдруг…

Шмяк!

Что-то неожиданно врезалось прямо ему в лицо. Затем мягко шлёпнулось в руки.

Шедоу застыл с раскрытыми глазами. Это был букет. Свадебный букет. Увесистый, состоящий из светлых лунных цветков.

На секунду наступила гробовая тишина среди ближайших печенек, и даже Селена зажала рот ладонями. Кто-то из девушек пискнул:

— Она поймала букет!

— Поймала! — уточнила другая, восхищённо хлопая в ладоши. — Такая утончённая! Значит, следующая — ты!

Лицо Шедоу Милка дернулось.

Он застыл, глядя на букет в своих руках. Цветы словно горели в ладонях. В голове эхом пронеслось, почти неслышно для окружающих, но достаточно ясно для самого себя:

— …невеста?.. — прошептал он едва различимо, будто слово обожгло язык.

Он перевёл взгляд с букета на Селену Брауни, потом на Пьюр Ваниллу, стоявшего в нескольких шагах, и, наконец, снова на цветы в своих руках. На долю секунды он явно задумался: можно ли сжечь это прямо сейчас взглядом?

— Ну что ж… Прекрасно. Теперь моя очередь быть невестой.

Он стиснул зубы. Бровь дёрнулась, рука чуть сжала стебли букета сильнее, чем нужно. Плечи поднялись в знакомом раздражении. Но всё стало только хуже, когда Селена Брауни, сияя от счастья, хлопнула в ладоши и, ни секунды не сомневаясь, воскликнула:

— Поздравляю! Ну всё, теперь ты точно следующая!

Пьюр Ванилла еле сдерживал улыбку, прикрыв губы рукой. Только Фелиция с колонны, в виде крошечной птицы, сдавленно хихикнула про себя, следя одновременно за нитью и комедией внизу.

Шедоу издал тихое проклятие сквозь зубы, короткое, но очень выразительное. Губы скривились в нервной улыбке.

Он резко развернулся, собираясь скрыться за первой попавшейся колонной и сжечь букет, храм и вообще все свадебные традиции вместе одной силой мысли.

Но тут перед ним встал Пьюр Ванилла.

Мягко, но твёрдо, он положил руки Шедоу на плечи, преграждая путь. Его взгляд был серьёзен, но с заметной тенью сочувственной улыбки.

Он слегка наклонил голову вбок и кивнул в сторону арки.

— Мы ещё не закончили, — тихо напомнил он, пытаясь сдержать смешок за улыбкой.

Шедоу Милк вздохнул, не отводя взгляда от Ваниллы. Именно от этого ему стало ещё хуже — не от ситуации, а от того, как быстро этот проклятый Ванилла умел разоружать его не только одними словами. Казалось, даже ситуации всегда на его стороне в такие моменты.

Шедоу опустил взгляд на букет, сжал его в кулаке, а затем медленно выдохнул.

— Ладно... — процедил он сквозь зубы. — Но если кто-то ещё назовёт меня невестой..!

— Ладно, ладно, — поддакивал Ванилла, прищурившись, словно сейчас его ударят, но не смотря на это всё ещё улыбался.

Ванилла взглядом словно подталкивал: «Пошли. Пора».

И Шедоу, фыркнув, последовал и как можно сильнее кинул букет в пол.

Наконец-то толпа девушек начала рассеиваться, давая Шедоу и Ванилле хоть какой-то обзор на нужную часть зала.

Старейшины, окружённые скромной свитой, уже поднимались из-за стола, спешно уходя в сторону выхода.

Они не имели права долго находиться на публике, особенно в таком уязвимом виде. Их присутствие было почти священным, и каждая лишняя секунда на виду — риск.

Пьюр Ванилла незаметно скользнул взглядом по ним, чуть выше держа жезл в руке. Его верхушка вспыхнула мягким светом и мигнула трижды. Это был сигнал.

Мильфей Фелиция, всё ещё в образе птички, мгновенно среагировала, превратившись в свою форму. Её руки судорожно натянули тончайшие, почти невидимые нити жадности, и резкий дёрг сделал своё дело: с едва различимым звуком все четыре камня с фазами луны вырвались из своих гнёзд на одежде старейшин и полетели связанные прямо к ней.

Однако в ту же секунду Шедоу Милк должен был наложить иллюзию, чтобы замаскировать исчезновение камней.

Он вытянул руку, но что-то пошло не так. Его тело дёрнуло, сердце сжалось изнутри. Проклятие. Оно вдруг дало о себе знать пульсирующей болью, вспышкой в голове и рассыпавшейся магией. Так не вовремя.

На мгновение иллюзия не сработала. Это мгновение и стало провалом.

— Эй! — раздался крик одного из старейшин. — Камни!

Головы печенек повернулись. Старейшины остановились, схватившись за грудь в поисках амулетов. Паника начала зарождаться в воздухе.

Фелиция, сжала все четыре камня в руках. Тонкий свет прошёлся по её телу, и в следующее мгновение, вместо печеньки, в воздухе летел крупный силуэт с крыльями, переливающимися, как ночное небо, — та самая грифонья форма.

— Фелиция! — рявкнул Шедоу, сжав зубы. — Беги!

В зале раздались возгласы, кто-то в панике закричал:

— Э-это же... г... грифон!

Фелиция, ныряя между колонн, прижимала камни к груди, сверкая звёздами. У неё не было времени на раздумья.

Она знала, куда лететь. Знала, как важно теперь не допустить ошибки.

К счастью, никто не распознал голос, который приказал Фелиции бежать. Все взгляды были прикованы к происходящему, исчезновению камней и внезапному появлению монстра — грифона, который раньше обычно появлялся только ночью. На Пьюр Ваниллу и Шедоу Милка никто не обратил особого внимания.

Ванилла быстро подхватил Шедоу под руку и аккуратно посадил его за стол. Его лицо было напряжённым, он сразу спросил:

— Это проклятие?

Шедоу попытался ответить, но внезапно прикрыл рот рукой, чтобы Ванилла не заметил остатки джема, которые то и дело появлялись у него на губах. Ему нельзя было показывать слабость, иначе ситуация могла только усугубиться.

Понимая это, Шедоу быстро вернулся в свою обычную форму, хотя его тело казалось измотанным, и сознание слегка покидало его.

Из огромного окна он наблюдал, как Мильфей Фелиция с резким порывом взмыла вверх, выносясь к разбитому городу сверху. Позади неё сразу последовали стражи — быстрые и очень шумные благодаря доспехам, готовые преследовать.

Ванилла сжал кулаки и взглянул на Шедоу, понимая, что впереди их ждёт самое сложное — спасение Фелиции, чего не было предвидено в плане.

Старейшины громко приказали всем сохранять спокойствие и разойтись по домам, ведь, это единственное место, где обычно ночной монстр не притрагивался к печенькам брауни. Толпа постепенно начала расходиться, и Шедоу с Ваниллой оказались одними из первых, кто покинул храм. Дом находился недалеко, поэтому они быстро добрались.

Пьюр Ванилла аккуратно усадил Шедоу Милка на диван, сам же сел рядом, напряжённо волнуясь и за него, и за Мильфей Фелицию. В воздухе висла тревога, но важно было сохранять спокойствие. План ещё в силе.

Шедоу слегка пнул Ваниллу рукой и, с странной заботой и одновременно презрением над бессмысленной паникой, сказал:

— Мы знаем, где сейчас Мильфей Фелиция. Там её никто не найдёт.

Он сделал паузу, затем добавил:

— А у нас с тобой теперь есть время, чтобы подготовиться и настроиться на продолжение плана. Ничего не нужно менять. Она и сама справится с этими слабаками, — хмыкнул он, закрывая глаза.

Ванилла кивнул, ощущая пока что слабую решимость, и оба погрузились в молчание, готовясь к предстоящим испытаниям.

Отсутствие Мильфей Фелиции ощущалось почти физически. Её смех, её ехидные замечания, даже злость на лице, когда Шедоу Милк говорил глупости — всё это наполняло их маленькую «команду» жизнью. И хотя она была с ними совсем недолго, Пьюр Ванилла не мог не чувствовать пустоту в доме без неё.

Следующим шагом плана было найти ту самую дверь — древний проход, о котором ходило столько плохих слухов, что даже старейшины боялись его. Именно туда нужно было вставить украденные Мильфей Фелицией камни с фазами луны. Им всем теперь нужно было собраться у той двери.

Однако стоило Ванилле перевести взгляд на Шедоу Милка, как решимость в его сердце ослабевала. Тот сидел на диване, опершись локтем о подлокотник и глядя в одну точку, будто застыв в собственных мыслях.

За последние дни Шедоу использовал слишком много сил: смены форм, иллюзии, да ещё и проклятие, которое явно усилилось. Его реакция на него стала куда тяжелее, чем обычно.

Пьюр Ванилла не мог оставить его в таком состоянии. Поэтому он оставался рядом. Всегда, на сколько это было возможно.

Он понимал: как бы ни был важен план, сначала нужно быть уверенным, что Шедоу Милк сможет «встать на ноги». И только тогда они придут к двери.

***

Наступил вечер. Он казался темне чем обычно, слишком мрачно.

Шедоу Милк медленно встал с дивана, бросив последний взгляд на Пьюр Ваниллу.

Тот спал, уронив книгу на грудь, с чуть приоткрытым ртом и лёгкой складкой между бровей, будто даже во сне продолжал о чём-то размышлять. Эта картина показалась Шедоу одновременно забавной, раздражительной и... странно трогательной.

Он уже приподнял бровь, готовясь с ехидцей что-нибудь прошептать тому на ухо или нарисовать кремом с торта, оставленного Фелицией, узор на лбу, но рука застыла в воздухе.

«Что со мной?»

Думал он, отдёргивая руку. Тело словно не позволяло сделать такое.

Тихо, стараясь не шуметь, он развернулся и пошёл в сторону своей комнаты. Шаги были медленные, будто в голове он ещё колебался.

Шедоу Милк уже почти шагнул в свою комнату, как вдруг позади прозвучало приглушённое:

— ...Шедоу...

Он вздрогнул, не от страха, а от неожиданности. Голос был сонный, но в нём звучало что-то тревожное.

Он обернулся.

Пьюр Ванилла лежал, как и прежде, с книгой на груди, но теперь его брови были ещё сильнее сведены, а губы сомкнулись. Что-то тихо шептал во сне. Его пальцы немного сжались, будто он пытался удержать кого-то за руку.

Шедоу нахмурился, но потом на губах его появилась ехидная ухмылка.

Он тихо подошёл, опустился на диване рядом и наклонился ближе, чтобы расслышать:

— Не... не оставляй... не так... прости...

Шедоу Милк резко замолк. Веселье в его глазах угасло, сменяясь странным, тяжёлым выражением. В голове всплывали разные варианты, за что Ванилла мог бы извиняться, но самое первое было видение. То самое видение в молоке.

Тот продолжал ворочаться, что-то невнятно шепча, а из уголка глаза скатилась первая слеза, оставив тонкий блеск на щеке.

— Ну уж нет, — нахмурившись сказал Шедоу, глядя на это. — Не в моём присутствии.

Он щёлкнул пальцами — над пальцами замелькала синяя искра, будто готовая сотворить какую-то иллюзию, но тут же погасла. Нет, не сейчас.

Он не стал будить Ваниллу, вместо этого осторожно коснулся его виска пальцем и тихо прошептал заклинание, позволяющее заглянуть в поверхностный сон.

Шедоу Милк сжал челюсть. Пальцы, которыми он дотронулся до Ваниллы, непроизвольно вздрогнули.

Он убрал руку, выдохнул и тихо, с усмешкой, уже себе:

— Не бойся, уж сейчас от тебя сбежать не получится, — с сарказмом проговаривал Шедоу.

Он накинул плед, аккуратно убрал выбившуюся прядь волос со лба Ваниллы. Его голос стал почти не слышным:

— Теперь, лучше думай о себе, Нилли...

Шедоу Милк остался сидеть рядом.

Он опёрся локтем на подлокотник дивана, положил подбородок на ладонь и просто смотрел на Пьюр Ваниллу, не решаясь уйти.

Так и прошёл остаток ночи — в тишине, на грани сна и бдительности.