Эпизод 10 «Планы на свадьбу»
Примечания:
Пожалуй буду писать примечания вначале, а не в конце, а то потом спрашивают где я пропадаю, хах.
И так, у меня ещё 2-3 недели учебы, а это значит, что главы будут выходить на протяжении этого времени рандомно. Не волнуйтесь, я не заброшу фанфик, разве что случится непредвиденная ситуация о которой я обязательно сообщу
А ещё незначительный факт: почти каждая глава начинается утром и заканчивается ночью :ь
Приятного прочтения!
***
На следующее утро первым очнулся Пьюр Ванилла.
Он не сразу открыл глаза — сначала просто лежал, улавливая ощущения.
Было тепло. Очень тепло. Воздух
казался густым, немного душным, как будто кто-то прижимался к нему слишком близко. Где-то в глубине сознания медленно всплывало осознание, что он кого-то обнимает.
Мягкая ткань одежды под пальцами. Чужое ровное дыхание, касающееся макушки. И знакомый запах... тот, который он уже выучил наизусть. С каждым вдохом разум яснел, и Ванилла осознал, чьё это тело так плотно прижато к нему.
Он вздрогнул.
Тепло, тяжесть, близость — всё это теперь обретало конкретную форму: Шедоу Милк.
Ванилла чувствовал его руки, что крепко обнимали и даже во сне не желали отпускать.
И всё же он не смог отпрянуть.
Сердце билось часто, но он просто остался лежать так же, как был, не открывая глаз. Было страшно, неловко, но ещё — спокойно. Пугающе спокойно.
Он едва слышно выдохнул, прижимаясь щекой к груди напротив.
Шедоу Милк, ощутив лёгкое движение рядом, медленно начал просыпаться. Но в отличие от Пьюр Ваниллы, его сознание резко и чётко включилось, словно удар молнии.
Он широко распахнул глаза — и первое, что увидел, это голову Ваниллы, так близко, что между ними почти не было воздуха.
Их тела всё ещё соприкасались, его руки были обвиты вокруг него.
— Ч-чего?! — вырвался сдавленный крик.
Следующее, что произошло — Шедоу резко дёрнулся, так сильно, что с глухим «бум» свалился с кровати, застряв между ней и стеной, с ногами, нелепо торчащими вверх. Снизу послышалось гневно-смущённое:
— Как, чёрт побери, я тут оказался?! Что ты со мной сделал, Пьюр Ванилла?!
Пьюр Ванилла на кровати судорожно дёрнулся от неожиданности, притворившись, что только что проснулся, но в этом было столько фальши, что выглядело ещё более неловко.
— Эм... Доброе утро?.. — выдавил он, с плохо скрываемой виноватой улыбкой.
Щёки его пылали, а взгляд нервно метался по комнате, лишь бы не смотреть в сторону злобно-смущённого Шедоу Милка.
— Ты смеешь улыбаться?! — прорычал тот снизу, всё ещё застряв. — Ты… ты... ты что, специально?!
— Ну… — начал Ванилла, уводя взгляд в сторону, поглаживая себя по плечу, словно ещё ощущая вчерашние объятия, — я даже понятия не имею... как это... случилось.
— Понятия не имеешь?!!
Пока Шедоу рычал и пыхтел, пытаясь освободиться, Пьюр Ванилла сидел на кровати, медленно проваливаясь в мысли, обдумывая как это могло произойти.
Он всё ещё чувствовал это странное спокойствие.
Они спали вместе.
И он не жалел.
Пьюр Ванилла всё ещё сидел на кровати, в лёгком шоке, прижимая к груди простыню.
Его разум не хотел успокаиваться.
«Может, это был розыгрыш?.. Может, он хотел пошутить, и всё зашло слишком далеко?..»
Но вспоминая, как крепко тот обнимал его недавно, — всё больше путало.
«Так не шутят… Уж точно не он…»
Он закрыл глаза, выдохнув. Это уже выходило за пределы обычного.
А в это время Шедоу Милк с грохотом захлопнул за собой дверь своей комнаты.
Его шаги звенели в тишине, пока он, кипя, не сполз спиной по двери вниз, тяжело дыша.
Рука схватила себя за волосы.
Стиснутые зубы.
Щёки горят.
«Что. Это. Было?»
Он вспоминал каждый момент сна — прикосновение, этот взгляд, мягкость рук, свет, обнимающий его душу.
И как он, великий и ужасный Шедоу Милк, как какой-то глупый щенок, прилёг прямо на ноги к Пьюр Ванилле. И позволил себе быть… спокойным.
— Твою... — прорычал он, прижимая пальцы к виску.
«Его сны опасны. Противные, тёплые, проникающие в мою злобную душу!.. Я слабею так!»
Он резко встал, начал шагать по комнате, но вновь замирал.
Проклятие внутри него тоже отзывалось странно… Оно ослабло, будто притихло.
«И это всё из-за него…»
На душе было смятение.
Он злился. Он стыдился.
Но где-то очень глубоко, ему было… спокойно.
И именно это его бесило больше всего.
Спустя какое-то время, Ванилла подошёл к дверям в комнату Шедоу и вежливо постучал, словно не хочет спугнуть.
— Шедоу, можно войти?
— Нет, — резко прервал его Шедоу Милк.
Но Пьюр Ванилла словно проигнорировал это, и начал говорить дальше:
— Я пойду к Мильфей Фелиции, нам нужно обдумать план. Не желаешь пойти со мной?
Тишина в доме ненадолго ударила по ушам. Было слышно только хлопот печенек брауни за окном, что активно начали просыпаться. Шедоу Милк рвано вздохнул, а затем съязвил:
— Нет, я никуда не пойду! Отстань от меня, — вдохнул он и продолжил, — да ещё и к этой мерзавке! Низа что! С меня хватит ванильных выходцев!
Снова воцарилась тишина. Ванилла еле слышно вздохнул и прижал руку к нежной на ощупь двери.
— Послушай, нам стоит выбраться отсюда как можно скорее, в первую очередь для тебя, — устало проговаривал он. — Ну же, от этого зависит твоя жизнь.
Он призадумался что добавить, чтобы точно увлечь Шедоу Милка в это дело. Указательный палец тронул губу, оставляя лицо в полном раздумье. Наконец-то явилась идея:
— Наш план в любом случае будет нести в себе хаос.., — протягивал каждое слово, — но в меру!.. Поэтому разве это не выгодно для тебя?
За дверью снова воцарилась тишина. Ванилла уже было подумал, что Шедоу снова проигнорирует его, но внезапно с другой стороны донёсся приглушённый, раздражённый выдох. Затем голос — низкий, хриплый, колючий:
— Это… манипуляция сейчас была, да?
Пьюр Ванилла чуть виновато улыбнулся, даже если Шедоу этого и не видел:
— Скорее... разумное напоминание. Ты ведь хочешь, чтобы всё это скорее закончилось?
Снова пауза.
Скрип пола.
Скрип зубов.
— ...Ты невыносим, — процедил Шедоу Милк, а затем тяжёлые шаги приблизились к двери, и она распахнулась.
Шедоу стоял в дверном проёме, растрепанный, со скрещёнными на груди руками, щёки всё ещё розовели. Он смотрел на Ваниллу с недовольством… но и с явным внутренним конфликтом.
— Идём. Но если ты хоть словом обмолвишься об утре — я отгрызу тебе шею. Без шуток.
Пьюр Ванилла только кивнул, без насмешки и без шутки. Лишь спокойно.
— Я не скажу. Обещаю.
Шедоу фыркнул и вышел, не глядя на него, театрально выдавив:
— И надеюсь, она даст нам хоть что-то полезное, а не очередную сцену с самоцветами.
Путь к пещере снова начинался. Но теперь в этом молчаливом шаге рядом чувствовалась странная, негласная связь.
***
Они шли молча, шаг за шагом по каменным улицам, пока не добрались до расщелины, в которой прятался изящный, хоть и скрытый от глаз дом Фелиции.
Шедоу Милк привычным движением толкнул надоедливую штору, и та с ветерком открылась, впуская обоих внутрь.
— Мы пришли, — произнёс Пьюр Ванилла, не громко, но с уважением.
Фелиция вышла из глубины комнаты с всё той же прямой осанкой, в длинном платье, будто сшитом из цветка.
Она посмотрела на них, слегка удивлённая столь раннему визиту, но не подала виду.
— О, как непривычно видеть гостей, — заметила она с тонкой усмешкой, но вскоре серьёзно кивнула. — Проходите.
Пока они садились к низкому, но изысканному столу, Фелиция разложила перед ними карту, схематически изображающую город.
— Это не просто украшения, — начала она. — Это ключи. Четыре фазы: Новолуние, Первая четверть, Полнолуние и Последняя четверть. Они — у четырёх старейшин этого города. Древний порядок, который никто не нарушал веками. Но именно они удерживают печать на проходе наружу.
— Украшения держат печать... — повторил для себя Пьюр Ванилла, вглядываясь в карту, где находилась большая метка с круглой дверью.
— Да, — подтвердила она. — Их надо добыть. Украсть. Тихо, незаметно. Пока никто не заметил, что вы вообще знаете об их значении.
Шедоу Милк лениво потянулся, заложив руки за голову.
— Ага ага. Давай что-то новое говори. Ну, хотя бы что-то весёлое. Воровство и тайны... звучит как я.
— Только не кричи об этом на весь город, — едко отозвалась Фелиция.
— Не кричу, — ухмыльнулся Шедоу, бросив взгляд на Ваниллу. — Ну что, король, готов стать преступником ради спасения своей и моей шкуры? — особо выделил последние слова.
Пьюр Ванилла вздохнул, опуская взгляд на карту. Он ненавидел такие методы, но если другого пути нет...
— Если это поможет спасти тебя... я готов.
Фелиция, всё ещё стоя у стола с картой, поджала губы и покачала головой:
— Проблема в том, что старейшины знают меня. Меня не пустят даже близко. Я — изгнанница. Если я появлюсь рядом с их городом, всё сорвётся.
Она откинулась в кресло с утомлённым видом, погружаясь в мысли.
Пьюр Ванилла, сдвинув брови, чуть нахмурился и опустил взгляд на схему.
— Значит, ты не сможешь участвовать напрямую... — проговорил он медленно, аккуратно водя пальцем по карте. — Может, тогда нам нужно будет разделиться и наблюдать за каждым из старейшин отдельно? Выяснить слабые места, график, кто к ним ходит…
Фелиция одобрительно кивнула, но всё ещё выглядела неуверенно:
— Возможно. Но времени это займёт много...
Ванилла потянулся за записной книжкой, начал что-то аккуратно помечать. Но, несмотря на весь жаркий пыл обсуждения, одно присутствие вызывало ощущение диссонанса.
Шедоу Милк молчал.
Он сидел откинувшись на спинку стула, рассеянно крутя между пальцами ручку, что стащил со стола.
Его взгляд скользил где-то по потолку, а на лице застыла скучающая полуулыбка. Ни один из предложенных планов, ни карта, ни разговоры о старейшинах, ничто не вызывало в нём видимого интереса.
Фелиция в какой-то момент посмотрела на него со сдержанным раздражением:
— Тебя это хоть чуть-чуть волнует, или ты просто ждёшь, когда мы всё сделаем за тебя?
Шедоу не ответил сразу. Лишь наклонился вперёд, опершись локтями на стол, и лениво произнёс, глядя куда-то вниз:
— Я просто знаю, что если начну говорить, вы всё равно скажете, что мой способ слишком... тёмный. Так зачем?
Фелиция прищурилась.
— Лучше тёмный способ, чем никакой. Сейчас не время для гордости, Шедоу.
Он взглянул на неё и на Пьюр Ваниллу. В его взгляде мелькнуло нечто, похожее на задумчивость.
— Ладно… — наконец сказал он, откинув волосы с лица. — Тогда слушайте. У меня есть идея, но она вам точно не понравится.
Фелиция и Ванилла переглянулись. В воздухе повисла тревожная тишина.
— Говори, — тихо сказал Пьюр Ванилла. — Сейчас всё важно.
Шедоу Милк, впервые за день выпрямившись и глядя на них с абсолютно серьёзным видом, начал говорить:
— Всё, что нам нужно... это переодеться в костюмы черничных птичек и устроить в городе маленький апокалипсис. Птички, — он поднял палец, — которые несут не мир, а хаос. Бегаем, кричим, сеем панику, отвлекаем старейшин, а вы — крадёте их побрякушки. Идеально.
Фелиция моргнула, не веря в услышанное. Пьюр Ванилла слегка приподнял брови и посмотрел на Шедоу с выражением абсолютного непонимания.
— Что?.. — хором произнесли они.
И в эту же секунду лицо Шедоу перекосилось. Он не выдержал. Раскат смеха вырвался из его груди, и он расхохотался так, что чуть не упал со стула. Он даже пальцем тыкал по очереди в каждого из них, пытаясь говорить сквозь смех:
— Вы бы видели свои лица! Да, конечно! «О, давайте наденем птичьи перья и ограбим великих печенек!» — он держался за голову, чуть ли не плача от смеха.
Фелиция сжала челюсти, сдерживая раздражение, а Ванилла только тихо вздохнул, опустив глаза в стол.
Когда Шедоу наконец отсмеялся, он встал, поправил одежду и, не скрывая широкой, почти издевательской улыбки, бросил:
— Спасибо за представление. А теперь извините — вы тут продолжайте строить свои планы. Я пойду делать что-нибудь менее скучное. Например, разговаривать со скалами. Или с цветами. Они хотя бы не такие наивные.
С этими словами он развёл руками и небрежно вышел из дома, не оборачиваясь.
Фелиция раздражённо фыркнула, глядя ему вслед.
— Он сведёт нас с ума, — пробормотала она.
Ванилла не ответил сразу. Он лишь смотрел на выход, за которой скрылся Шедоу, и с лёгкой печалью прошептал:
— Или сам сходит с ума.
***
Шедоу Милк с ленивой, почти хищной улыбкой брёл по извилистой тропинке, глядя, как под ногами шуршат пыль и опавшие лепестки. Он неспешно добрался до города, и почти сразу ощутил — атмосфера была иной.
Город кипел жизнью. Повсюду бегали жители, кто-то торговал, кто-то украшал дома, играли дети, звенела музыка. Похоже, готовилось что-то вроде местного праздника или обряда.
— Весёленько, — протянул он, зевнув. — Только вот скучно.
Раньше, в такие моменты, его пальцы уже чесались устроить что-то… выдающееся. Он бы с удовольствием превратил городской фонтан в ревущий кратер с крылатыми змеями из теней. Или подменил музыку на хор проклятых теней, а цветы — на тёрны. Обычно такие мысли приносили удовольствие.
Но сейчас он брёл по рынку, смотрел на всё это суетное счастье, и не чувствовал былой жажды разрушений.
Он сел на перила у ближайшего фонтана, лениво болтая ногой и наблюдая за радостными лицами. Дети играли в догонялки, взрослые смеялись, пахло выпечкой и жареными орешками.
— Грандиозное… грандиозное… — бормотал он, устремив взгляд в небо. — Всётак наскучило! Хочется новенького...
Он резко вспомнил, как утром держал в объятиях Пьюр Ваниллу. Вспомнил, как тот, даже во сне, не оттолкнул его. Как его тёплые руки коснулись звериной морды и не дрогнули.
Глаза Шедоу прищурились. Он сжал кулак, словно отмахиваясь от мысли.
— Нет, только не это... затишье перед бурей, вот и всё, — отмахнулся Шедоу, возвращая мысли в нужное русло.
Он спрыгнул с перил. Проходя мимо стенда с черничными пирожками, он украдкой стащил один, громко хрустнув корочкой. Продавец не заметил, или сделал вид, что не заметил. В любом случае — это его не волновало.
— Праздник..? — хмыкнул он и усмехнулся. — Может, всё-таки будет повод устроить театр.
И, щурясь на улицы, полные света, он растворился в толпе, оставляя за собой тонкий след тени.
У самого входа в лунный сад, где белые и фиолетовые лепестки мерцали в воздухе, как светлячки, перед самым носом Шедоу Милка внезапно возникла фигура.
— Привет-привет, Шедоу Милк! — сладким, будто карамельным голосом, проговорила она.
Это была Селена Брауни, всё такая же приторно-милая, с сияющими глазами, в которых отражалась луна.
Шедоу, углублённый в свои тяжёлые мысли и отрешённо жующий пирог, внезапно дёрнулся, поперхнулся, отшатнулся и почти подавился.
— Ты что, из стены выросла?! — прокашлялся он, стукнув себя в грудь.
Селена только весело захихикала, ничуть не смутившись от его реакции.
— Прости-прости, ты просто такой задумчивый был. Даже не узнал меня сразу, мм?
— Кто тебя вообще звал, сладкая декорация? — недовольно проворчал он, вытирая крошки с губ.
— Сама судьба! — весело отозвалась она, снова став как при первой встрече. — Я как раз искала тебя. Ну, не только тебя. У меня для вас новость.
Шедоу фыркнул и закатил глаза:
— От новостей печенек, помимо моих подданных, у меня только изжога усиливается.
Но Селена уже игнорировала его ворчание.
— Представь себе: дочь одного из старейшин выходит замуж через три дня! Огромная церемония, всё официально. Город в предвкушении! Все приглашены! Абсолютно все, — она подмигнула. — Так что приходи, мрачный друг.
Шедоу на секунду замер.
— Замуж, говоришь? И весь город там будет?.. — его голос стал тихим, задумчивым. В глазах мелькнул крохотный огонёк чего-то... озорного.
— Именно! — подтвердила Селена, хлопнув в ладоши. — Это будет грандиозно! Платья, фонари, цветы, музыка, сладости, поцелуи! Ну разве не...
— Ужасно, — оборвал он, но уже не так грубо.
Его губы растянулись в ленивой ухмылке.
— Настолько приторно, что можно вызывать стихийную катастрофу. Или… сотворить нечто интересное.
Селена, заметив перемену в его взгляде, чуть насторожилась.
— Ты ведь ничего не…?
— Я? — отбросил с плеча воображаемую тень. — Всего лишь гость. Самый тёплый и доброжелательный.
Он кивнул ей в сторону и пошёл дальше по тропинке, на ходу доедая украденный пирог. А внутри него уже рождалась идея. Что-то грандиозное.
— Вы с Ваниллой, по приказу старейшин, обязательные гости! — раздалось звонко у него за спиной. — Передай ему!
Шедоу Милк на мгновение замер. Его шаг, лёгкий и ленивый, будто споткнулся о чью-то неожиданную фразу.
Он резко повернул голову, увидел как Селена махала ему рукой с той же невыносимо доброжелательной улыбкой, и раздражённо закатил глаза.
«Чёрт возьми...»
Всё, что только что зрело в его мыслях, весь план по краже лунных фаз старейшин, по бесшумному хаосу, театру сумасшествия, как будто кто-то вылил на него вёдро холодной воды.
Он тяжело вздохнул, почти драматично, и продолжил путь, не удостоив Селену ни слова в ответ.
Найдя свободную лавочку чуть поодаль от оживлённой улицы, он устало рухнул на неё, раскинув руки на спинку. Свет луны пробивался сквозь листву, но даже оно не могло растопить раздражение, которое он сейчас чувствовал.
«Обязательные гости... Придется строить новый план»
Он посмотрел вверх и закрыл глаза. Покой длился не больше пары секунд, прежде чем тонкая усмешка вновь скользнула по его губам. В голове начали выстраиваться образы, один за другим.
Вот Ванилла — напряжённый, растерянный. Рядом Фелиция — вечно серьёзная, с упрямым взглядом, бледная как фарфор.
Они оба, как на театральной сцене, в панике, униженно просят его помощи:
«Шедоу, пожалуйста… мы не знаем, как проникнуть на церемонию… помоги нам!»
Он хмыкнул.
— Ага… а я такой… — пробормотал он вслух, не сдержав лёгкого смешка, — «Ах, ну раз вы так мило просите, может быть… может быть… я и помогу.»
Кажется Шедоу Милк слишком долго был один...
Он чуть сильнее откинулся на спинку лавки и усмехнулся. День начинал приобретать вкус.
***
Тем временем Пьюр Ванилла и Мильфей Фелиция вышли из дома на тихую улочку из скал.
Воздух был наполнен ароматами цветов с лунного сада, а небо над головой начинало постепенно темнеть к вечеру.
Но в их сердцах витала тяжесть. Они так и не придумали ни одного внятного плана.
— Похоже, всё зря… — пробормотала Фелиция, глядя в землю, пряча глаза за прядями волос.
— Мы что-нибудь придумаем, — мягко ответил Ванилла, но даже в его голосе не было уверенности.
Он сделал шаг назад, уже почти разворачиваясь, чтобы уйти, как вдруг замер. Посмотрел на Фелицию, как будто что-то в ней остановило его.
— Знаешь… — сказал он, чуть робея, — Хочешь, пойдём со мной? К нам. Там может что-то придумаем.
Фелиция подняла взгляд. В нём на мгновение вспыхнуло живое, искреннее желание согласиться, но затем она резко опустила глаза.
— Я не могу, — тихо ответила она. — Печеньки… они узнают меня. Я... Я не хочу всё испортить. Я изгнанница, Пьюр Ванилла…
Но он не дал ей договорить.
Не произнеся ни слова, он медленно снял с себя свой плащ, мягкий, тяжёлый, с лёгким ароматом ванили и книг. Осторожно набросил его ей на плечи, аккуратно натянул капюшон и улыбнулся — тепло, искренне.
— Теперь никто тебя не узнает, — сказал он. — Пусть думают, что ты местная. Всё хорошо, я рядом.
Фелиция замерла, глядя на него в полном молчании. В её глазах дрожали не то удивление, не то благодарность, не то слабая тень боли. Она кивнула еле заметно.
— Тогда я пойду с вами.
Они шли по улицам города, стараясь держаться ближе к теням зданий и не привлекать внимания.
Мильфей Фелиция практически вжималась в бок Пьюр Ваниллы, словно пытаясь спрятаться под его крылом, которого не было, но казалось вот-вот расправится.
Она выглядела особенно хрупкой и уязвимой на его фоне: её тонкие плечи терялись в тяжёлом плаще, а движения были скованы страхом быть узнанной.
Пьюр Ванилла чувствовал её напряжение и временами бросал на неё тёплые, ободряющие взгляды. Он улыбался — мягко, почти отечески, как умел только он. В глубине души он всё ещё ощущал себя тем самым правителем. Но не в смысле власти, а в ответственности. Для него каждый житель Ванильного Королевства был как ребёнок, даже если вырос. Он был готов защищать их, вести за собой, поддерживать. Фелиция не исключение.
— Всё хорошо, — тихо сказал он, когда заметил, как дрожат её руки, сжимающие края плаща. — Мы почти пришли. Скоро ты будешь в безопасности.
Фелиция не ответила, но едва заметно кивнула, опуская голову. Один короткий вдох — и она позволила себе довериться. Рядом с ним ей было немного легче. Хоть и на время, но тяжесть изгнания и чуждости отступила.
Они прошли в дом, и как только дверь за ними захлопнулась, всё напряжение, будто плотная пелена, сползло с плеч Мильфей Фелиции.
Здесь, внутри, было тихо, тепло и надёжно. Уют наполнил её изнутри — не тот, что создаётся роскошью, а тот, что исходит от доброты, спокойствия и настоящей заботы.
Она медленно сняла с себя плащ Пьюр Ваниллы, словно боясь нарушить эту хрупкую гармонию, и аккуратно повесила его на вешалку. В её движениях была лёгкость, которой давно не было. Дом пах шоколадом, сушёными травами и страницами старых книг. Воздух был немного сладким, как будто хранил в себе воспоминания о чаях, выпитых долгими вечерами.
— Прости, что у нас тут не дворец, — с мягкой улыбкой сказал Пьюр Ванилла, проведя рукой по столешнице.
— Мне здесь хорошо, — почти шепотом произнесла Фелиция, отводя взгляд, но еле заметно улыбаясь, как будто боялась, что её улыбку отнимут.
Пьюр Ванилла подошёл к кухонному столу, глядя на разложенные продукты, будто те были частью сложной головоломки.
Его зрение, и без того не самое лучшее, мешало ему различить продукты и их размеры. Готовить и держать жезл было всегда неудобно, поэтому кулинарные навыки ограничивались разве что завариванием чая.
Он замер, нахмурившись и растерянно обводя взглядом столешницу.
Его лицо, обычно спокойное, теперь выражало тихую, трогательную беспомощность. Он явно хотел сделать что-то хорошее, но просто не знал, с чего начать.
Мильфей Фелиция, наблюдавшая за ним с того самого момента, как он начал метаться по кухне, мягко улыбнулась.
Она подошла ближе, не торопясь, и положила руку на его локоть.
— Можно я помогу? — спросила она тихо, с уверенностью в голосе. — А вы пока просто присядьте.
Не дожидаясь ответа, она ловко взяла нож, подошла к продуктам и начала нарезать ягоды.
Её движения были уверенными и плавными. Лезвие мягко скользило по сочной мякоти, издавая тихие звуки, почти убаюкивающие.
Пьюр Ванилла хотел что-то сказать, может, возразить, но, почувствовав её решимость, только опустил плечи и, слегка улыбнувшись, послушно присел на стул, наблюдая за ней.
Вечер погрузился в очередные разговоры про старейшин и их камни.
Фелиция вздрогнула от резкого хлопка двери. Лезвие ножа, которым она нарезала ягоды, остановилось на полпути, когда в проёме кухни появился Шедоу Милк.
Он, как обычно, зашёл с напускной важностью, громко хлопнув дверью, будто актёр, входящий в сцену. Но вся его театральность резко оборвалась, как только он увидел, кого Пьюр Ванилла пригласил в дом.
— …Ты. — Шедоу выдавил это слово почти с отвращением, его ухмылка медленно сползла с лица.
Пару секунд царила напряжённая тишина. Затем — резкий, почти злобный голос:
— Какого крема она тут делает?!
Фелиция от неожиданности даже не повернулась, будто оцепенела, а вот Ванилла, всё ещё сидя на стуле, поднял взгляд и спокойно ответил:
— Я пригласил её. Мы обсуждали план. И... я хотел, чтобы она немного отдохнула у нас.
— Отдохнула? Здесь?! — Шедоу шагнул вперёд, глядя на Фелицию, как будто она была ядом на его любимом пироге. — Ты притащил в наш дом изгнанницу, которая едва не убила нас пару дней назад — его голос стал злее, — и спокойно режете тут ягоды, как будто мы одна семейка?!
Пьюр Ванилла немного задумался от услышанного:
— Шедоу. Она гостья. Она не сделала ничего плохого тут, так что...
Шедоу резко повернулся к нему:
— Пока. Не сделала пока, — его сине-голубые глаза пылали, и вместе с ними внутри словно нарастало пламя раздражения.
Мильфей Фелиция, наконец, сделала шаг назад и тихо, злобно сказала, не глядя Шедоу в глаза:
— Я уйду, только если будет весомая причина. Меня ведь Пьюр Ванилла пригласил.
Но Ванилла тут же мягко встал и встал между ними:
— Нет. Ты останешься. Всё в порядке. — Он повернулся к Шедоу. — А ты… жди ужин, — старался мягко ответить он.
На секунду воцарилась полная тишина. Шедоу молча смотрел в глаза Ванилле. Его губы чуть дрогнули, будто он хотел что-то сказать, но не смог — и резко развернулся, взмахнув волосами.
— Я в комнату. Не беспокойте, — он исчез из комнаты так же быстро, как и появился.
Фелиция выдохнула, только когда шаги стихли. Она всё ещё держала в руке нож. Ванилла подошёл ближе, мягко коснулся её плеча.
— Прости его. Он… немного вспыльчив. Но я рад, что ты здесь.
— Ещё как вспыльчив! — отрезала она.
— Что бы к моему приходу ужин был готов! — прокричал Шедоу Милк, прежде чем с грохотом захлопнуть за собой дверь подвала.
Ванилла с лёгким вздохом почесал затылок, выдав нервную улыбку.
— Эм… Ну, у него просто… такие выражения заботы. Иногда.
Фелиция, всё ещё стоявшая у кухонного стола с ножом в руке, медленно повернулась к нему. Её левая бровь чуть дёрнулась.
— Нормально ли это? — спросила она с ледяным спокойствием, в голосе которого чувствовалась борьба между раздражением и попыткой не поддаться эмоциям. — Он всегда так командует вами?
Пьюр Ванилла снова пожал плечами с лёгкой улыбкой, даже не поднимая глаз.
— Думаю, он просто… так привыкает к обществу. Он не всегда был с кем-то рядом. Это… как буря, которая ещё не научилась быть дождём.
Фелиция выдохнула.
— По-моему, он скорее ураганище, чем буря. — И всё же, ворчание в её голосе стало мягче, как будто сам Ванилла заразил её своим терпением.
***
Прошло несколько часов. В доме царила тишина, почти уютная.
Пьюр Ванилла сидел у окна, держа в руках толстую старинную книгу. Страницы медленно перелистывались пальцами, и он погружался в чтение, шевеля губами, будто проговаривал вслух. Иногда он останавливался, словно задумываясь, и смотрел в сторону кухни.
Там Фелиция аккуратно нарезала зелень и что-то помешивала в котелке. Она временами бросала на Ваниллу взгляды — короткие, незаметные, но с лёгкой теплотой. Несмотря на натянутый разговор с Шедоу Милком, она чувствовала себя здесь спокойно. Словно на мгновение вернулась в те времена, когда у неё был дом.
Иногда они перекидывались парой слов — Ванилла тихо спрашивал, не пересолила ли она, а Фелиция с ухмылкой утверждала что всё под контролем.
— Пьюр Ванилла… — вдруг нарушила тишину Фелиция, не поднимая глаз от доски с зеленью. — А можно вопрос?
Он чуть оторвался от страницы и посмотрел на неё поверх книги, мягко кивнув.
— Почему этот шут так себя с вами ведёт? — спросила она негромко, но с явным внутренним напряжением. — Он груб, язвителен, командует, кричит… А вы ведь король. Он ведь это знает, не так ли?
Пьюр Ванилла замер. Он на миг опустил глаза в книгу, но не читал — просто смотрел на строчку, словно ища в ней ответ.
Несколько долгих секунд прошло в молчании. Потом он медленно закрыл книгу, положил ладони на обложку и задумчиво произнёс:
— Корона — не повод для страха. Она не делает меня выше других. Так же и над ним.
Фелиция повернулась к нему всем корпусом, молча ожидая продолжения.
Он улыбнулся, но в этой улыбке чувствовалась глубина усталости.
— Зверя… нельзя полностью изменить. Даже если его загнать в клетку. Даже если дать ему дом, ласку или любовь. Он всё равно будет рычать. Может быть тише… может, реже. Но рычать.
Он слегка пожал плечами.
— Даже под угрозой смерти — он будет таким, каким привык быть. Но это не повод сдаваться. Я попытаюсь. Ведь в отличии от других зверей, у него есть шанс, и я это знаю.
Фелиция удивлённо нахмурилась, шепча почти с укором:
— Вы же знаете, что он может вцепиться в руку, даже если вы подадите её с хлебом...
— Знаю, — спокойно ответил Ванилла. — Но я всё равно подам. Пока у меня есть силы — буду подавать. Потому что… если не я, то кто?
Фелиция долго молчала, снова повернувшись к котелку. Ложка в её руках продолжала медленно мешать варево, но в глазах уже плескались другие чувства.
— Вы… правда добрый. Слишком добрый. — почти шепнула она, чтобы он не услышал.
Но Ванилла всё равно улыбнулся чуть шире, не говоря ни слова.
Фелиция чуть повернулась, словно что-то внутри всё ещё не отпускало её.
— Но… почему вы вообще вместе? — спросила она уже чуть громче, с оттенком непонимания и лёгкой обиды за Ваниллу. — Почему именно он? Почему вам так важно… «приручить зверя»? Зачем вам это нужно? Он… ну, он воплощение хаоса…
Ванилла не сразу ответил.
Он медленно выдохнул и отвёл взгляд, вперив его куда-то в пространство. Казалось, он искал слова в темноте своих мыслей, среди образов, которые никто больше не видел.
И тогда пришли воспоминания.
Он вспомнил, как однажды Шедоу, казавшийся вечно хмурым и опасным, затих перед ним в лесу, когда тот протянул руку помощи. Он вспомнил, как держал Шедоу Милка без сознания — разбитого, раненного зверя, что прятался за агрессией, словно за последним щитом.
Ванилла вспомнил, как Шедоу невольно прикрывал его в бою, как убеждал его, что печеньки брауни защищая их, смогут справиться с чили скорпионом. Как однажды просто молча стоял у улицы, не зная, как попросить прощения у Шедоу Милка. Вспомнил, как они вместе шли по лесу к дому призрака. В конце концов его воспоминания проникли в голову Ваниллы, и всё, что Шедоу пережил за свою жизнь, нахлынуло на Ваниллу.
— Он… сломанный, — наконец тихо сказал Ванилла, глядя в окно. — И я видел это. Не только глазами, а и душой. Благодаря слиянию. Я знаю его боль. Его одиночество.
Он замолчал, сжимая пальцы на книге.
— Он опасен. Но знаешь, Фелиция… — Ванилла повернул голову и посмотрел на неё с тем мягким взглядом, от которого становится тепло, — …мы с ним прочно связаны. Поэтому мы вместе.
Фелиция прикусила губу, отвела взгляд. На какой-то миг ей стало тяжело — от этой бесконечной доброты, которую невозможно было понять логикой. Она хотела что-то сказать, но слова не приходили.
— Мы нужны друг другу… — добавил Ванилла, уже почти шёпотом, словно себе.
В комнате повисла тишина. Лишь варево тихо булькало на огне.
Пьюр Ванилла слегка опустил голову, и слабый румянец, почти незаметный на его светлом лице, предательски проступил на щеках.
Осознание того, насколько откровенно он только что проговорился… было почти неловким. Он даже не заметил, как начал рассказывать о своей привязанности к Шедоу Милку, о своём упорстве, которое граничило не столько с добротой, сколько с чем-то… более личным. Более тонким.
Он прикрыл глаза, чуть улыбнувшись самому себе.
Тем временем Мильфей Фелиция, не сразу отреагировав, продолжала нарезать кусочки черники, бросая их в кипящий сладкий джем. Но спустя пару секунд она всё же посмотрела на Ваниллу. И, хоть в её взгляде всё ещё читалась лёгкая озадаченность, он уже был не осуждающим, а скорее тёплым, даже слегка заговорщическим.
Она хмыкнула себе под нос, затем тихо, почти напевно, произнесла:
— Ну, удачи вам… с этим шутом. — её голос был мягким, с примесью доброй иронии. — Пожалуй, только вы способны так упрямо пытаться приручить того, кто рычит даже когда ему делают добро.
Она бросила ещё пригоршню ягод в суп и добавила:
— Если кто и сможет достучаться до него — то это вы.
Пьюр Ванилла поднял на неё взгляд, чуть удивлённо. Но улыбнулся в ответ, тихо и искренне, с той самой благодарностью, которая всегда была у него на грани слов и взглядов.
— Спасибо, Фелиция, — произнёс он почти шёпотом. — Это многое значит.
В темени уголка потолка, там, где даже свет лампы не доставал до конца, плавно дрожала тень. В ней едва заметно колыхалась дымка, сгусток тьмы, в которой притаился Шедоу Милк.
Его глаза, светящиеся приглушённым холодным светом, были устремлены вниз — туда, где Мильфей Фелиция и Пьюр Ванилла обсуждали его.
Его уши уловили каждое слово.
«Приручить зверя...»
Эти слова задели глубже, чем он ожидал. Он мысленно скривился, почти оскалился.
«Как будто я какой-то дикий питомец...»
В этом раздражении из-за слов, была странная примесь. Что-то вроде неуверенности. Или... уязвимости?
Он вздохнул, громко в своей голове, но в реальности лишь лёгкий вихрь тени прошелестел по потолку.
Когда разговор стих, он беззвучно скользнул прочь, по стене, как тень живого существа, и, преодолев несколько шагов по полу, снова обрёл свою форму.
Он прошёл в свою комнату, закрыл за собой дверь с лёгким щелчком и облокотился на неё спиной.
На душе было неприятно колко.
Не то чтобы он не привык к тому, что о нём говорят, но когда это делает Пьюр Ванилла, да ещё с такой трогательной решимостью — это сбивало с толку.
Он лёг на кровать, закинул руки за голову и уставился в потолок. Мысли гремели, сталкивались, разрастались бурей:
«Он хочет приручить меня? Он считает, что я какой-то пёсик!?»
— Сладкий глупец, — пробормотал Шедоу, прикрывая глаза. — Ты даже не представляешь, с чем играешь. Я растопчу тебя в самый уязвимый момент. Снова и снова.
И всё же… внутри что-то неприятно тянуло. Что-то, что мешало просто разозлиться как обычно.
Он ждал ужина, но будто ждал чего-то большего.
Спустя полчаса ленивого ожидания, когда мысли уже начали затихать, из кухни раздался звонкий голос Мильфей Фелиции:
— Шедоу, еда готова! Иди, пока не остыло!
Он вздрогнул от резкого звука в тишине своей комнаты. Протянулся, вяло сев на кровати, и с досадным вздохом потянулся:
— Ну вот и еда.
Нехотя поднялся, по пути поправляя прядь волос, свисающую на глаза. Ладонь скользнула по затылку.
Он вышел из комнаты, потянулся, лениво зевая.
Проходя по коридору, он нарочито шаркал ногами, и, приблизившись к кухне, уже чуть насмешливо спросил:
— Ну что там, сварила своё варево, изгнанница?
Он вошёл и замер на мгновение. На кухне было тепло, уютно, по-домашнему. Мильфей Фелиция вытирала руки полотенцем, Ванилла аккуратно ставил чаши на стол. Запах джема, теста и специй витал в воздухе. Всё это было чересчур... спокойно. Чересчур по-семейному.
Шедоу Милк хмыкнул, скрывая, как в груди что-то сжалось. Он уселся на стул, закинул ногу на ногу и лениво уставился в миску:
— Надеюсь, не отравлено.
Фелиция не обратила внимания, фыркнув с лёгкой улыбкой. А Ванилла просто мягко посмотрел на него.
— Приятного аппетита, — сказал Ванилла.
Шедоу склонил голову и тихо, почти невнятно, буркнул в ответ:
— Да уж…
И, сам того не замечая, принял в этот момент гораздо больше, чем просто еду.
Все трое устроились за деревянным столом, свет от одной лампы плясал по комнате. Первые минуты прошли в тихом созерцании: звуки прохватившей вечерней прохлады за окном, тихие звуки посуды и приглушённое похлёбывание джема.
Вдруг Мильфей Фелиция глубоко вздохнула, отложила ложку и, склонив голову на ладонь, сказала:
— Я честно пыталась… но ни одна мысль не приходит, как нам незаметно забрать эти четыре лунные фазы у старейшин. Всё опасно.
Пьюр Ванилла мягко посмотрел на неё, сочувствуя:
— Мы придумаем. Обязательно.
Фелиция чуть печально улыбнулась в ответ, но тут Пьюр Ванилла вдруг почувствовал рядом лёгкий, довольный блеск в глазах Шедоу. Он отвёл взгляд к Бисту:
— Шедоу, — спокойно спросил он, — у тебя случайно нет какой‑то идеи, которой ты просто притворился не интересоваться?
Шедоу Милк медленно покачал головой из стороны в сторону, словно наслаждаясь тем, как долго тянется напряжение. Он не смотрел им в глаза, а вместо этого приложил палец к губам, будто дитя, сдерживающее в себе большой секрет.
— Шедоууу… — одновременно сказали Фелиция и Ванилла, каждый со своей интонацией: одна с лёгким раздражением, другой с мягким призывом.
Шедоу с притворной тяжестью вздохнул, словно мир навалился на его плечи. Он опустил руки на колени, сцепил пальцы и, театрально склоняя голову набок, с улыбкой сказал:
— Ладно... Только потому что вы меня так просите. Есть одна… крошечная, незначительная новость.
Он поднял один палец, будто собирался поведать великое пророчество:
— Дочурка одного из старейшин выходит замуж. Всё городское население уже готовится к этому. Радость, пир, лепестки и прочее сладкое безумие.
Он сделал паузу, как опытный рассказчик, и прищурился, отмеряя эффект:
— Ах да… И, как оказалось, некоторые гости — обязательные. Среди них — вы, о сладчайший ванильный король… и я.
Он театрально прижал руку к груди и скорчил лицо мученика:
— Представьте, меня — на торжестве! Придётся терпеть музыку, свет, улыбки и печенек брауни, а ещё хуже тебя, Нилли… Что за жестокая судьба.
Уголки его губ вновь приподнялись, на сей раз в чистом веселье.
Пьюр Ванилла и Мильфей Фелиция переглянулись, моргнули в унисон, а затем, как по команде, Фелиция вскочила со стула, всплеснув руками:
— Что?! Ты серьёзно?! И ты не мог сказать об этом раньше?!
Её голос звенел от возмущения, но в нём чувствовалось не только раздражение, а скорее поражение от контраста происходящего.
Шедоу Милк, не теряя своей ленивой полуулыбки, откинулся на спинку стула, чуть покачиваясь:
— Вы просто не задали нужных вопросов, — протянул он, будто это была самая логичная отговорка в мире.
— Я тебя сейчас… — пробормотала Фелиция, сжав кулаки.
Но раздражение быстро сменилось задумчивостью. Она прикусила губу, опустилась обратно на стул и уставилась в одну точку, уже прикидывая:
«Так, если свадьба, значит толпа, возможно — шум, отвлечение, можно замешаться…»
— Так, если использовать момент с поцелуем, мы сможем… — начала было она, но не успела продолжить, как Шедоу вдруг поднял руку, словно режиссёр, прекращающий репетицию.
Шедоу Милк всё ещё держал на лице ту самую лукавую улыбку, но голос его на этот раз стал ниже и серьезнее, не оставляя сомнений в серьёзности слов:
— Нас с глупым Нилли будут держать на виду. Мы — «почётные гости», — последние слова он произнёс с сарказмом, скривив губы. — Значит, всё грязное дело ложится на тебя, десерт с претензиями.
Та, не ожидав подобного разворота, наклонилась вперёд, опёршись локтями о стол:
— Интригующе… — сказала она, прищурившись. — А что именно за грязное дело?
Шедоу протянул руку и медленно потянул с тарелки кусочек желе, будто смаковал сам момент. Потом спокойно ответил:
— Тебе придётся пробраться как можно ближе к старейшинам, пока все будут заняты свадебной церемонией. И выкрасть украшения фаз Луны. Всё должно быть тихо. Быстро. С моими фокусами, которые я тебе предоставлю если хорошо попросишь.
Фелиция приподняла бровь, но в её глазах уже блестел азарт:
— Значит, мне нужна маскировка.
Шедоу кивнул.
— Именно. Не просто капюшон и плащ, а полноценная личность. Ты должна быть кем-то другим. Настолько убедительным «кем-то», что даже старейшины не заподозрят.
Он встал из-за стола и медленно прошёлся по кухне, бросая взгляд в окно, где меркла луна.
— Через три дня, мы пойдём на свадьбу. А ты, приторный десертик, начнёшь репетировать свою новую роль. И если сделаешь всё правильно — получишь ключ ко всему.
— Я в деле, — усмехнулась Фелиция. — Но не называй меня так.
Пьюр Ванилла молча наблюдал за их обменом. Внутри него боролись лёгкое беспокойство и странное чувство, что эта команда, несмотря на всё, сработается.
Мильфей Фелиция загадочно улыбнулась, не говоря ни слова. Она медленно закатила рукав своего платья, открывая предплечье — и внезапно ткань её кожи начала переливаться, темнеть, превращаясь в бездну, полную крошечных звёздочек.
Рука постепенно изменила форму, вытянулась и, как вуаль ночного неба, приняла облик тёмного, ночного крыла, мерцающего тысячами звёзд.
Пока Пьюр Ванилла с изумлением смотрел, затаив дыхание, Шедоу Милк поначалу просто прищурился. Затем его губы дрогнули, и он откинулся на спинку стула, словно ничуть не впечатлён:
— Хм. Ну, это... упрощает план, — проговорил он лениво, потирая висок, будто оценивая новый инструмент в старой задаче. — Но постарайся не вызывать дождь звёздами, ладно? Мы ведь не хотим парад в твою честь из-за которого нас поймают.
Он всё же чуть нахмурился, отводя взгляд. Внутри что-то шевельнулось — это было раздражение. Это было чувство, похожее на... лёгкую зависть? Он быстро прогнал его прочь.
Фелиция вернула руку в обычную форму, вновь скрывая её под рукавом, и уселась на место.
Пьюр Ванилла улыбнулся, восхищённо, но спокойно.
— Ты действительно особенная, Фелиция.
— Если уж я ввязалась в авантюру с вами, то доведу до конца, — ответила она, подмигнув.
Шедоу Милк тем временем уже начал мысленно перекраивать план. У них была маскировка. Была ловкость. Осталось только вовремя использовать их. И надеяться, что свадьба окажется достаточно шумной, чтобы прикрыть кражу под звуки торжественных фанфар.
Фелиция слегка сжала пальцы на коленях и опустила взгляд. Несвойственная ей тишина повисла в воздухе. Кажется она забыла что-то ещё сказать.
— В чём дело? — мягко спросил Пьюр Ванилла, подаваясь вперёд. — Что тебя беспокоит?
Она подняла глаза, в которых промелькнула лёгкая неуверенность:
— Помимо грифона и некоторый частей тела я уже очень давно не превращалась ни во что другое. И даже тогда… это случается не по моей воле. Просто я теряю контроль. — Её голос стал тише, почти шёпотом. — Боюсь, если я попробую что-то новое, всё снова выйдет из-под контроля. Могу попробовать конечно просто стать тенью, но...
Пьюр Ванилла на секунду задумался, затем с улыбкой перевёл взгляд на Шедоу Милка. Тот как раз лениво вертел в руках ложку и притворялся, что не слушает.
— Шедоу, — необычным тоном начал Ванилла, — ты ведь мог бы ей помочь, не так ли? Ты ведь мастер в этом деле, мог бы обучить её, или хотя бы направить. Ты…
— Нет, — буркнул Шедоу, даже не дослушав и начал по пальцам перечислять причины. — Я не наставник. Не терапевт. И тем более не репетитор по превращениям. Это в прошлом.
— Но это же поможет плану, — спокойно продолжал Ванилла. — Ты справляешься с проклятием, ты контролируешь формы. Она может научиться, если кто-то вроде тебя, ей покажет.
— Я. Не. Наставник. Только моим избранным ученикам. — Шедоу вяло махнул рукой. — Поверь, если хочешь научиться самоконтролю — не смотри на меня.
— Всё же ты смог. Разве не важно, для миссии чтобы Фелиция тоже научилась? — голос Ваниллы был с оттенком настойчивости, от которого Шедоу всегда ощущал, будто на него светят с небес.
Фелиция молча смотрела, ничего не говоря, будто уже не надеясь.
Прошло несколько секунд.
— …Завтра. — наконец сдался Шедоу, резко вставая. — На рассвете. За городом, за скалами. Только один раз. И не вздумайте благодарить.
Он направился прочь, махнув рукой, будто отгоняя тучи. Но прежде чем исчезнуть в тени, бросил через плечо:
— Если грохнешься себя бездной или снова превратишься в грифона — не зови меня. У меня аллергия на твои ночные перья.
Дверь за ним уже мягко скрипнула.
Фелиция ошеломлённо посмотрела на Ваниллу, затем слабо улыбнулась:
— Знаете, я почти уверена, что он только что попытался быть полезным.
Пьюр Ванилла кивнул с доброй улыбкой:
— Он делает это… по-своему.
***
Ночь медленно опустилась на город, затопляя улицы тусклым светом луны. В доме царила тишина, убаюкивающая и мягкая, как ветер среди трав.
Пьюр Ванилла убрал оставшиеся чашки, вытер стол и потянулся, устало вздыхая.
Фелиция застыла у прохода, растерянно оглядываясь — видно было, что она не знала, что ей делать.
— Где мне лечь? — спросила она наконец, аккуратно. — Я могу на полу или…
— Нет-нет, — тут же перебил её Ванилла с той самой мягкой, утешающей улыбкой, которую он так хорошо умел дарить. — Ложись в моей комнате. Кровать удобная, тебе нужен покой. А я посплю на диване, он совсем неплох.
— Но… вы — король, — нахмурилась она, даже немного приподняв голос. — Это неправильно. Я гостья, а не…
— …а не кто-то, кого я должен заставлять чувствовать себя хуже, — мягко закончил за неё он.
— Не переживай. Я не обижусь. Даже наоборот — мне будет спокойнее, если ты отдохнёшь как следует. И пожалуй, давай будем друзьями, а не королём и подданной, хорошо?
— Хорошо.
Фелиция несколько секунд молча смотрела на него. Ванилла всё ещё улыбался, чуть наклонив голову. В этом жесте было столько простоты и заботы, что она опустила плечи и кивнула, больше ничего не говоря.
Она тихо прошла в его комнату, стараясь не шуметь, и аккуратно прикрыла за собой дверь. Её шаги затихли.
Пьюр Ванилла вздохнул и устало опустился на диван.
Он развернул тонкий плед, укрылся им как мог, прижимая к себе подушку, не жалуясь ни на холод, ни на жёсткость.
Для него это было неважно. Главное — кто-то другой сейчас чувствовал себя в безопасности.
Он прикрыл глаза. Внутри оставалась лёгкая тревога о завтрашнем дне, о Шедоу, о Фелиции. Но вместе с тем и странное, тёплое спокойствие.
Лунный свет пролился в комнату, скользя по его лицу. Пьюр Ванилла уснул.
Когда ночь полностью затянула дом, он погрузился в глубокую тишину. Шедоу Милк, словно вытканный из самой тени, начал своё движение. Бесшумно, растворяясь в темноте, он скользил вдоль стен, проникая в щели, между трещин, в каждую тень, отбрасываемую луной.
Добравшись до комнаты Ваниллы, он, не прибегая к дверям, прошёл сквозь замочную скважину тонкой извивающейся полосой.
Его мыслям не было покоя, особенно после услышанного вечером. Но когда он полностью материализовался тенью в комнате, остановился.
На кровати Ваниллы спала не та фигура, к которой он привык. Это была Мильфей Фелиция. Он замер. Его лицо, или то, что можно было назвать его выражением в тени, отразило шок.
Он беззвучно зарычал и, не задерживаясь, скользнул обратно наружу, в коридор.
Проникнув в прихожую, Шедоу увидел то, что искал — Пьюр Ванилла спал на диване, укрытый пледом, почти детски свернувшись.
Усталый, но спокойный.
Шедоу замер в тени, присматриваясь, будто пытаясь убедиться, что тот действительно здесь. Затем, не теряя времени, скользнул под диван, растворяясь в полу как капля чернил в воде.
Он не собирался мешать. Ему не было нужно взаимодействие... сейчас. Всё, что ему было нужно — тёплая, чистая душа Пьюр Ваниллы.
Его сны, его чувства. Энергия, что исходила от него умела приглушить стон проклятия, что сковывал самого Шедоу.
Сконцентрировавшись, он медленно, осторожно протянул себя как нить в сознание спящего.
Шедоу оказался внутри сна Ваниллы — чужого, светлого, немного размыто-сказочного мира. Он стоял поодаль, вне событий, в тени деревьев, наблюдая как мимо проходят образы: Печеньки, улыбки, воспоминания, отголоски добрых мгновений. Это было как тёплая ваниль, окутывающая изнутри. Это немного душило... но и лечило.
Шедоу присел на ветке дерева во сне, облокотившись локтями на одну из них, уставившись в эту иллюзию. Он ощущал, как проклятие немного ослабляет хватку. Всего лишь на время. Но сейчас этого было достаточно.
Он прошептал в пространство:
— Только не привыкай к этому, глупый Нилли... ты ведь всё равно не понимаешь, что творишь со мной... И не вспомнишь.
И остался там, среди чужих снов призраком в тени.