Молочный фонтан жизни (Шадоуваниллы)

На следующее утро первым очнулся Шедоу Милк. Лёжа на кровати, он сонно приподнялся и, не утруждая себя лишними движениями, потянулся к сумке. Перевернув всё внутри с привычной неряшливостью, он извлёк бутерброд, обёрнутый в салфетку, и лениво начал его жевать, уставившись в окно на балконе. 

Шорох разбудил Ваниллу. Он медленно открыл глаза, на мгновение прикрыв лицо рукой — после клубного вечера у него ныла голова от пары лишних глотков выпивки. Вчерашний день туманился, едва можно было что-то вспомнить.

— Доброе... Утро... — пробормотал он, садясь и потирая виски.

— Угу, — отозвался Шедоу с набитым ртом. 

Повисла короткая тишина, прежде чем Ванилла, собравшись с мыслями, сказал:

— Нам пора. Нужно двигаться дальше. 

Шедоу на секунду прекратил жевать. Он не выдал явного беспокойства — ни один мускул не дрогнул, но голос выдал едва уловимую неохоту:

— М-м… А может, задержимся тут ещё на пару дней? 

Ванилла удивлённо повернулся к нему:

— Почему?

Шедоу пожал плечами, не глядя на него:

— Привыкаю к здешней лживой обстановке. Вдруг она мне по вкусу… — бросил он с насмешкой, но слишком уж быстро отвёл взгляд, будто не хотел, чтобы тот что-то заметил.

Ванилла ещё немного наблюдал за Шедоу — взгляд был тёплый, но с лёгкой тенью вопроса. Он явно пытался уловить, что именно не так. Шедоу выдержал его взгляд пару секунд, а потом демонстративно громко застонал и откинулся на подушку: 

— Ну ладно! Ладно! — проворчал он. — Этот город лжецов и притворщиков мне… правда по душе. Может, стоит устроить тут что-то по-настоящему грандиозное.

Он приподнялся, глаза сверкнули озорным светом, а в уголке губ появилась ухмылка. 

Ванилла нахмурился, будто что-то понял — или, скорее, почувствовал.

Это из-за вчерашнего… из-за гадания, — подумал он. Но вслух не стал ничего спрашивать. 

— Хорошо, — тихо сказал он. 

Однако, едва эти слова сорвались с его губ, его лицо изменилось — взгляд стал строже, губы плотно сомкнулись. Он вспомнил, что "грандиозное" в интерпретации Шедоу — это хаос, разрушения, паника.

Мысль о том, что Шедоу собирается снова утопить город в беспорядке, отбросила все остальные вопросы на задний план.

Напряжённость мгновенно проскользнула по чертам Ваниллы, и Шедоу тут же это заметил. Он рассмеялся искренне, хоть и с той же своей колкой ноткой: 

— Вот теперь ты снова похож на себя, глупый Нилли. Не расслабляйся, а то обворуют не только душу, но и подушку под головой.

***

Шедоу Милк вышел на улицу, зябко поёживаясь от утреннего ветра, и неспешно парил по каменному мосту. Улицы постепенно наполнялись шумом и движением, будто город только просыпался, потягиваясь и стряхивая остатки сна. Он прохаживался, лениво, но внимательно разглядывая дома, торговцев, уличных артистов, подозрительные закоулки и шумные перекрёстки. Всё это складывалось в мозаику — карту будущего хаоса, как будто город сам нашёптывал ему слабые места.

— Слишком тихо, слишком... — пробормотал Шедоу, прищуриваясь. — Где же вы, тёмные точки веселья?

Тем временем Пьюр Ванилла остался дома. Он стоял на балконе и с высоты наблюдал за оживлёнными улицами. Его взгляд скользил по прохожим, внимая каждому движению, каждому отблеску света.

Где-то среди этой пестроты был Шедоу Милк, и Ванилла чувствовал, как с каждым его шагом воздух наполняется тревогой. Он знал — то, что задумал Шедоу, не будет простым развлечением. Но он всё ещё верил, что сможет удержать его на грани, не дать ему окончательно раствориться в темноте.

Он вздохнул и прикрыл глаза. 

— Пожалуйста, не натвори ничего критического, — прошептал он, почти беззвучно.

Шедоу Милк бесшумно ступал по пыльному мосту, где был базар. Он сливался с тенями, как будто был частью самого асфальта. Время от времени он исчезал в укромных местах, прячась в складках архитектуры и людской суеты. Его глаза сканировали улицу в поиске того, кто слишком спокоен… слишком безмятежен или же наоборот, слишком взбешён.

И вот взгляд зацепился — двое массивных печенек Брауни, уставшие, но гордые, с трудом тянули за собой тяжёлый прицеп, гружённый до краёв мешками с мукой. Шедоу ухмыльнулся от предвкушения.

— Вот и вы, мои жертвы, — прошептал он, растворяясь в тени под одной из лавок.

Секунда — и он уже под прицепом, вытягивает руку, тонкую, как тень змеи. Лёгкое движение — дверца ослаблена.

Щёлк.

Дверца не выдерживает, и мешки один за другим с глухим грохотом падают на землю. Белоснежная пыль моментально окутывает всё вокруг, закручиваясь в воздухе вихрем. Продавцы и прохожие начинают кашлять и в панике отпрыгивают, а затем двое Брауни замирают в полном недоумении, разинув рты и хлопая глазами в облаке муки.

В тени у фундамента здания раздаётся хриплый, злорадный смех. Его никто не видит — только слышат.

— Ха-ха... — тихо, но зловеще.

Брауни переглядываются. Один из них хрипло говорит:

— Ты это слышал?..

— Как будто кто-то смеялся…

Шедоу уже исчез, как будто его и не было. Он скользнул дальше, в сторону более шумных лавок, где на лицах печенек ещё не было тревоги. Но скоро будет.

Крики двух Брауни-громил раздавались где-то позади, приглушённые звуками базарной суеты:

— Эй! Кто там?! Покажись, подлец! — орали они, пнув один из распоротых мешков.

Но Шедоу Милк, с ленивой ухмылкой на лице, уже растворился в следующей тени. Он не обращал внимания на их гнев — всё это было для него фоновым шумом. Его взгляд уже прочно зацепился за другую сцену.

У края базара стояла небольшая лавка, украшенная красными и белыми лентами, за которой стояла печенька-девушка с карамельными волосами и фартуком, испечённым из слоёного теста. Она аккуратно раскладывала пироги на витрине, любовно поправляя каждый.

К лавке осторожно подкрадывалась компания юных печенек — глазёнки горят, слюнки текут. Один уже протянул руку к заветному куску клубничного пирога…

Но вдруг...

На центральном торте, густо украшенном кремом, появились два сине-голубых глаза. Они моргнули — медленно, выразительно. Мгновение — и под верхним слоем глазури распахнулся рот, из которого раздались зловещие, искажённые, почти демонические слова:

— Если вы меня тронете, ваши руки будут крошиться до конца веков.

Дети в панике отшатнулись, один даже упал на ягодицы. Все разбежались, визжа. Продавщица ахнула, схватив скалку, не понимая, что происходит. Но пирог снова стал обычным. Без глаз, без рта.

А где-то в глубине под навесом у соседней лавки, из подворотни, раздался тихий, сдержанный, но до боли довольный смех.

Шедоу Милк, пряча свою тень, прикусил палец от восторга.

— Меня не остановить, — прошептал он.

Он ещё не насытился. Его глаза уже искали следующую цель.

Шедоу Милк, всё ещё укрывшийся в тени, вдруг заметил знакомые силуэты: местная "доблестная" охрана из ковбоев — те самые печеньки Брауни, что насильно притащили его и Ваниллу в этот город. Они неспешно патрулировали улицы, болтая и разглядывая лотки с едой.

— Ну, как же мило, — усмехнулся Шедоу, прищурившись. — Раз уж вы так добры были в прошлый раз…

Он поправил свои синие волосы, искажая себя магией тени. В следующую секунду вместо него стоял один из офицеров Брауни — точь-в-точь, форма, выражение лица, даже медаль за доблесть из карамели.

Он выпрямился, нацепив на себя деловитость, и с грозным лицом подошёл к группе офицеров:

— Эй! Вы что здесь делаете? Почему вы ещё не доставили мэру Брауни его пятьдесят чили скорпионов?

Печеньки Брауни переглянулись в панике. Один прошептал другому:

— Какие ещё чили скорпионы?.. Ты знал о каком-то приказе?

— Н-нет… А может, это что-то срочное? Может, это проверка?!

— Живо! — гаркнул Шедоу ещё громче, пальцем указывая вдаль. — Даю вам два часа. Не будет скорпионов — будете жариться в печи часовни вместе с ними!

Без тени сомнения, как настоящие дураки, охранники кинулись искать чили скорпионов, сталкиваясь друг с другом и чуть не опрокидывая тележку с ежевикой.

Шедоу облокотился на фонарь, позволив себе пару секунд тишины. Потом его плечи затряслись от злобного, тихого смеха.

— Пятьдесят чили скорпионов… ха-ха! — фыркнул он, возвращаясь в свой истинный облик, с довольной ухмылкой на лице.

Но веселье всё ещё не закончилось. Улицы ждали следующей жертвы. А может… ему стоит заглянуть обратно к Ванилле и показать ему, как выглядит "настоящая работа Биста обмана"?

Нет. Рано ещё.

План рождался в голове Шедоу Милка с кристальной ясностью и хищной изобретательностью. Он мысленно разбивал город на участки, представляя где заискрит конфликт, где паника перекинется, как пламя по сухим дровам. И всё это — на фоне его ленивой, почти небрежной прогулки по базару.

Он прошёл мимо лавки с конфетами и, едва заметно, направил один из своих хлыстов в стойку с жевательными червячками. Те словно ожили — начали шевелиться и сползать по прилавку. Торговец закричал, дети завизжали.

Дальше — лавка специй. Достаточно было капли теневой магии, чтобы крышки баночек сами собой открылись, перемешав ароматы до едкого запаха. Несколько печенек закашлялись, одна упала в ларёк с карамельными палочками.

Между тем, грохот и крики усиливались. Кто-то обвинял соседа, кто-то уже тянул за фартук и требовал объяснений. Две старые печеньки Брауни чуть не сцепились из-за подозрения в порче теста. Маленькая искра — и город уже начинал загораться собственными страхами.

Шедоу с диким удовлетворением наблюдал, как базар начинает расползаться под тяжестью подозрений и злости. Всё шло именно так, как он и задумывал.

Всё как он и хотел.

Когда красный закат начал окутывать город, он слился с удлиняющимися тенями. Хаос жил своей жизнью. А он… он возвращался домой.

Дом встретил его тишиной. На кровати сидел Ванилла, всё ещё в той же позе, с которой начал утро. В его руках была очередная книга, а жезл рассматривал каждое слово там. Он услышал ветерок и, не оборачиваясь, сказал спокойно:

— Ты долго...

Шедоу промолчал пару секунд, затем лениво усмехнулся:

— А ты вообще никуда не выходил.

Он закрыл за собой дверь и подошёл ближе. Ванилла нахмурился, явно замечая, что Шедоу скрывает. Его взгляд был острым, словно он пытался пробиться сквозь маску, которую Шедоу натянул на лицо.

— Что ты сегодня натворил? — спросил Ванилла, голос его был спокойным, но в глазах скрывалась тень разочарования.

Он всё ещё надеялся, что всё не так печально.

Шедоу, словно не замечая его настроения, с ухмылкой начал рассказывать, делая вид, что был невиновен.

— Оу Нилли, сегодня я активно помогал торговцам, потому что там были полицейские, которые в любой момент могли меня поймать...

Шедоу говорил так убедительно, что, возможно, только те, кто его знал слишком хорошо, могли заметить фальшь в его рассказе. Заметив приподнятую в недовольстве бровь Ваниллы, он громко вздохнул и поведал правду:

— О, я просто смотрел, как все ссорятся по пустякам, — говорил он, явно наслаждаясь ситуацией. — Никаких битв. Всё спокойно. Пока что...

Но Ванилла не отводил взгляда. Он внимательно наблюдал, и его глаза пробивали каждую деталь, каждый жест, каждое слово Шедоу.

Шедоу почувствовал его внимание и, несмотря на свою уверенность, не мог скрыть хищной улыбки, которая стала чуть более явной. Ему нравилось, когда Ванилла был таким… настойчивым.

— Ну, а если ещё честнее, — продолжил Шедоу, чуть наклоняясь вперёд. — Упс, чуть не проболтался. Оставим это на потом, ты ведь хочешь знать, правда? Так вот, лучше приготовься, это сюрприз.

Ванилла замолчал, а на его лице появилась подозрение. Теперь в его глазах промелькнула настороженность. Будто сейчас произойдет конец света.

— Сюрприз, говоришь? — тихо ответил он.

Шедоу с каждым словом ощущал, как напряжение между ними растёт, и ему это нравилось. Но Ванилла не был таким, чтобы сразу поддаваться на провокации. Напротив, он был осторожен, как никогда.

Шедоу Милк вылетел на балкон и уселся за столик, что одиноко стоял там, вглядываясь в уличное представление, которое он сам устроил. Глаза горели странным восторгом, почти детским, но с оттенком зловещей тьмы. Он кивнул в сторону улицы и, не оборачиваясь, произнёс:

— Смотри внимательно, Ванилла.

Тот сел напротив него, нахмурившись, глядя вниз. По улице действительно сгущалась толпа печенек Брауни — раздражённые, шумные, кто-то с кастрюлями, кто-то с мешками, кто-то с пустыми руками, но громкими голосами. Перед домом мэра Брауни началось настоящее сборище.

Двери распахнулись, и вышел сам мэр — в белом пиджаке и со взъерошенной прической. Он пытался перекричать гомон толпы, размахивая руками.

— Прошу всех сохранять спокойствие! — кричал он. — Сейчас всё уладим!

И как по заказу, на площадь въехал отряд офицеров ковбоев — те самые, которых Шедоу ловко отправил искать “пятьдесят чили скорпионов”. Они с трудом в повозке тащили пять клеток, каждая из которых дрожала от движения внутри — по десять ядовито-красных чили скорпионов в каждой.

— Ваш заказ, сэр! — хором прокричали они мэру, абсолютно серьёзно.

Мэр замер. Все замерли.

Толпа затихла в гробовой тишине. Один скорпион с шипением ударил по стенке клетки.

Шедоу Милк тихо хихикнул, а потом довольно выдохнул:

— Вот оно. Спектакль начинается.

Ванилла, сидевший напротив, ощущал, как у него внутри поднимается тревожная волна. Он повернулся к Шедоу и сказал:

— Ты... Что ты задумал?

Шедоу не ответил сразу. Он просто обернулся, ухмылка на лице стала хищнее, глаза оставались тёмными.

— Разве не весело наблюдать, как всё рушится от одного шепота?

Ванилла молча смотрел на него. Внутри бушевал, страх и непонимание.

— И что ты будешь делать дальше? — наконец спросил он.

Шедоу только усмехнулся в ответ.

Шедоу Милк с широкой ухмылкой щёлкнул пальцами — легко, почти лениво. Его глаза блеснули, когда внизу, у повозки, крошечная тень, принявшая форму змейки, скользнула между замками клеток. Один за другим они с лёгким щелчком распахнулись.

И в тот же миг — началось.

Чили скорпионы, жалящие и яростные, рванулись наружу. Толпа взорвалась криками ужаса. Печеньки в панике разбегались кто куда, переворачивая лавки, врезаясь друг в друга. Кто-то уронил лейку, кто-то — поднос с карамельными яблоками. Офицеры, осознав, что же они притащили, встали в оборону, доставая щиты и дубинки, но было поздно — часть скорпионов уже скрылась в переулках.

Шедоу, стоя у окна, вскинул руки, будто дирижируя оркестром хаоса. Его плечи тряслись от смеха, он кружился, словно артист на сцене, и воскликнул:

— Та-дам! Театр абсурда в песках продолжается!

— Шедоу! — раздался яростный крик Ваниллы.

Шедоу замер, повернувшись. Ванилла уже стоял, опираясь на стол. В его взгляде полыхала не просто злость — в нём было разочарование, боль и усталость. Тот взгляд, который мог бы остановить бурю.

А Шедоу… он просто раскинул руки в сторону города, полыхающего паникой, и, словно с вызовом, произнёс:

— Это ещё не всё, Ванилла.

На миг всё замерло.

Ванилла стиснул кулаки.

Шедоу, всё ещё с лёгкой ухмылкой, поднялся с места и подошёл к краю, не сводя глаз с растерянного Ваниллы:

— Когда мы тогда отбивались от этих милых тварей… — начал он задумчиво, словно рассказывая старую байку, — я заметил кое-что. В щелях, между трещинами скалы… она смотрела на нас. Их королева. Огромная. С колышущимися клешнями и глазами, как раскалённый янтарь.

Ванилла побледнел. Он не сразу нашёл, что сказать, словно слова сами рассыпались в его голове, как сахар в чае.

— Ты… серьёзно?.. — прошептал он, вглядываясь в лицо Шедоу, пытаясь понять — шутка это или страшная правда.

— О, ещё как, — с весельем хмыкнул Шедоу и наклонился вперёд, будто раскрывая мрачную тайну, — если хоть один из этих маленьких красавцев пострадает… городку будет конец. Мамочка не простит. Придёт, и тут не останется ни одной улицы.

Он хлопнул себя по колену от смеха, словно только что рассказал лучшую в мире шутку. А Ванилла стоял недвижимо, глядя куда-то, где вдали ещё мелькали панические крики и бегающие скорпионы.

— Ты с ума сошёл, — сказал он тихо. — Это… это ужасно!

Шедоу, на миг, перестал смеяться. Его глаза блеснули более серьёзным светом. Голос стал тихим. Проницательным:

— Может ты, герой, пойдешь и спасёшь их, а?

Ванилла, сжав жезл так, будто в его ладонях сосредоточен весь свет мира, спустился с балкона. Ветер трепал его волосы и плащ, когда он вышел прямо на улицу — к центру паники, к самому эпицентру страха.

Он поднял жезл к небу.

В небе вспыхнуло сияние — чистое, первозданное. Несколько десятков сверкающих комет прорезали небеса, словно небесный приговор. Они неслись, точно зная цель — на каждого чили скорпиона, прячущегося в переулках, на базарах, под каретами и в домах, оставляя отметины звёзд на земле.

Один за другим они вспыхивали всполохами света — мгновенно, чётко, бесповоротно.

В городе повисла тишина… почти.

Пока не послышался ритмичный, дрожащий от силы топот.

Из-за поворота появилась она.

Огромная, мрачная, покрытая чёрным панцирем с огненно-красными узорами. Королева чили скорпионов. Её клешни щёлкали, издавая звук, от которого мороз пробегал по коже. Её глаза были полны безумной материнской ярости. Она неслась, громя всё на своём пути, и весь её взгляд был устремлён на Ваниллу — источник света, что осмелился уничтожить её детей.

Ванилла не отступил. Он смотрел прямо на неё, жезл сиял, а его лицо — сосредоточено и серьёзно.

— Я не позволю тебе разрушить этот город, — тихо сказал он, но голос его эхом разнёсся по улицам.

С балкона всё это наблюдал Шедоу. Его улыбка погасла, уступая чему-то более глубинному. Его взгляд был прикован к Ванилле… и к той тени, что надвигалась на него.

Шедоу Милк стоял на балконе, его губы искривились в раздражении, когда Ванилла безжалостно уничтожал его “театр хаоса”. Он не планировал такого финала — Ванилла с сиянием в глазах, народ ликующий, город спасённый. Это всё шло против самой сути тьмы, которую он хотел здесь посеять. Почему Ванилла стал таким сильным?

Но… несмотря на это, в его руке возник жезл. Не для атаки на Ваниллу. Не для шутки.

Он сам не понял зачем.

Но Шедоу замер, когда увидел, как Ванилла, охваченный светом, поднял жезл, словно в последний раз. Лучи света собрались в одну точку, как будто весь небесный свет откликнулся на его зов. И в следующее мгновение — удар.

Громыхнуло, и Королева испустила оглушающий рёв, сотрясающий стены. Её гигантское тело с треском повалилось, оставляя глубокие следы когтей на камне. Она упала в нескольких шагах от Ваниллы, всё ещё дыша, но уже бессильная. Последний выдох — и тишина.

В этот момент жители, только недавно дрожащие в домах, начали выходить наружу. Кто-то робко, кто-то с радостными криками. Они увидели Ваниллу стоящего среди света и побеждённой тьмы — и раздались аплодисменты, возгласы ликования. Детвора бежала впереди, а ковбои низко склоняли головы.

А Шедоу смотрел с высоты… и молчал. Жезл в его руке погас. Его губы дрогнули — то ли злость, то ли боль.

Спаситель, значит… Опять. — пронеслось с раздражением в голове.

Шедоу Милк всё ещё стоял, сжав перила балкона. Его глаза не отрывались от фигуры Ваниллы, окружённого восторженной толпой. Свет, улыбки, овации — всё это вызывало в нём не только раздражение, но и щемящее чувство… чуждости. Он был антагонистом. Как и положено быть.

Как только Ванилла улыбнулся... вдруг пошатнулся, потеряв равновесие.

— Что ты творишь… — пробормотал он сквозь зубы.

Офицеры окружили Ваниллу, чей жезл выпал из руки, а тело медленно осело. Он рухнул на камни, не сопротивляясь, словно обессилев.

Вокруг раздался женский вскрик, за ним — взволнованные возгласы.
Мэр Брауни, только что показавшийся на крыльце своего особняка, тут же дал распоряжения.

Его подручные оперативно подошли, подняли Ваниллу на руки и понесли внутрь. Просто — он истощён.

Шедоу не сдвинулся с места.
Он не спускался вниз. Не пошёл за ним.

Лишь смотрел, пока светлая фигура исчезала в дверях особняка.

И только когда улица начала постепенно очищаться, а жители расходились, обсуждая случившееся, он тихо произнёс себе под нос:

— Ты опять всё портишь. Всё должно было быть не так!

Мир вдруг стал чересчур тихим.

***

Глубокой ночью Пьюр Ванилла вскочил с дивана, на который его положили. Он взял жезл и огляделся — это была комната мэра Брауни. Сам мэр сидел за столом и кажется дремал.

Ванилла вздохнул и тихо поднимаясь с места, пошёл к выходу.

Тихо закрыв за собой дверь, не желая будить мэра Брауни, шаги тонули по лестнице. В покоях царил полумрак — лишь лунный свет струился через окно, скользя по пыльной лестнице, что вела на этаж ниже.

С каждым шагом по скрипучим ступеням он чувствовал странную тяжесть… будто чьё-то внимание уже уцепилось за его спину.

Он вошёл в свою комнату. В самом центре, в тени от шкафа, стоял Шедоу Милк. Его глаза светились в темноте, а фигура, будто из тумана, дрожала от внутреннего напряжения.

Он не произнёс ни слова. Лишь шагнул вперёд — один, второй, как хищник, готовящийся к броску.

— Шедоу?.. — осторожно спросил Ванилла, сжимая жезл в руках.

Но ответом был глухой, сдерживаемый рык, в котором кипела злость, обида и… страх?

Шедоу подлетел как вихрь, остановившись совсем близко. Его рука дернулась, будто собирался вцепиться Ванилле в горло — и остановилась. Он дрожал.

— Ты, — прошипел Шедоу сквозь зубы, — ты просто взял и испортил мне всё. Всё. Театр, хаос, блеск — ты сжёг это светом.

Он тяжело дышал, словно борясь с собой.

— Тебе было мало? Надо было встать в центр и… снова сиять, да? Чтобы все хлопали тебе?

Ванилла не отвёл взгляда, поначалу даже нахмурившись, вспоминая весь хаос. Он не пытался оправдываться. Просто стоял, позволяя Шедоу выплеснуть всё, что копилось.

— Мне плевать, что они орут твоё имя, — продолжал тот, голос дрожал, — но почему... почему ты?.. Всегда ты...

Некоторое время они стояли в напряжённой тишине. Ванилла не сразу понял, но походу речь была не об этом хаосе, а о чём-то куда глубже.

Шедоу Милк дышал всё тяжелее. Его руки сжались в кулаки, ногти впивались в ладони, а тень вокруг словно сгущалась, застывая в напряжении. Он не знал, что сказать. Не знал — как выразить всё, что клокотало внутри.

Пьюр Ванилла до этого, порой задумывался: как помочь Бистам? Они отличаются от остальных печенек своей силой и жестокостью. Как можно было утешить их? Хаос был бы наверное им лечением боли, но временно...

Сейчас перед ним стоял один из них. Время словно давило на него.

Среди мыслей, переполненных идеями, пришло осознание:

«Бисты ведь тоже раньше были хорошими и умели чувствовать тепло от доброты. Им её не хватало...»

Простая истина.

И в этот момент Ванилла, вместо слов, просто шагнул ближе и тихо, по-доброму, обнял его.

Никаких чар, никаких оправданий. Просто тепло.

Шедоу замер. Его глаза расширились — в них промелькнула искра чего-то невообразимо уязвимого. Сердце на секунду сжалось, и ему показалось, что этот мягкий, тёплый свет как будто зашёл туда, куда никто не заходил уже очень давно.

Но затем — ярость. На Ваниллу, и на себя.

— Не смей… — прохрипел Шедоу, резко отстраняясь. Его голос дрожал, но уже от гнева. — Не смей… так со мной. Думаешь что можешь делать что угодно со мной?!

Он отпрянул, будто обжёгся. Лицо перекосило, глаза сверкнули злостью.

— Ты… ты не имеешь права делать такое со мной!

Он молчал, стиснув зубы. Но несмотря на всю внешнюю ярость, в его взгляде теперь была трещина. Что-то внутри него дало сбой.

Ванилла остался стоять в тишине, в его глазах — только тень боли и заботы.

— Прости, Шедоу, что испортил тебе всё, — прошептал он, зная, что тот услышит… даже сквозь стену ярости и упрямства.

Но Шедоу уже не мог выдавить ни слова. Его губы дрожали, взгляд метался, словно он искал выход… выход из самого себя.

И тогда, не выдержав, он шагнул к окну, распахнул его — и в следующее мгновение сорвался вниз, растворяясь в густых тенях города.

Он летел. Слишком быстро, слишком яростно. Тени вились вокруг него, укрывали, словно защищали от чего-то, что догоняло изнутри.

Он не оглядывался. Только дальше — в переулки, на крыши, подальше от Ваниллы, от его доброты, от этого нестерпимого тепла, которое снова и снова прожигало в нём дыру.

А Ванилла подбежал к окну. Его пальцы дрожали, сжимая край рамы.

— Шедоу, — прошептал он в пустоту с полным жалости голосом.

***

Шедоу Милк уже стоял на краю города, где тени становились плотнее, а свет фонарей не дотягивался.

Он громко выдохнул, сжав кулаки так сильно, что пальцы хрустнули. Внутри всё кипело: злость, обида, страх, отвращение к себе и Ванилле… и это тепло.

Это проклятое ванильное тепло, которое раз за разом проникает под кожу и от которого нельзя спрятаться ни в одной тени.

Он плюхнулся на валун у заросшего склона, смотря в темноту. Небо было мрачным, заволочённым серыми тучами, как и он сам.

В ту ночь он не спал — просто сидел, позволяя ярости сменяться опустошением, а потом снова — ярости.

Прошёл день.

Шедоу так и не вернулся. Он скитался по окраинам, переночевал на крыше, иногда дремал в пыльных подвалах и стайках теней.

Он игнорировал крики стражи, которые обсуждали скорпионов, он не вслушивался в шёпот жителей о герое, что спас город. Всё это не имело значения.

Он не хотел слышать имя Пьюр Ваниллы.

Прошёл второй день.

Он начал чувствовать голод, но не спешил что-то делать с этим. Голод был даже приятен — он заменял то, чего он не хотел признавать: одиночество.

Он лишь однажды мельком взглянул на дом мэра Брауни издалека. И сразу отвернулся.

На третий день ветер донёс до него знакомое сияние, далёкое и слабое. Он отвернулся, укутавшись в плащ теней, упрямо оставаясь на краю. Он не простит Пьюр Ваниллу.

На четвёртый день Шедоу Милк всё же не выдержал. Голод победил гордость, и он бесшумно пробрался на базар, словно не прошло ни дня с его последнего хаоса.

Он слился с тенью у прилавков, ловко украл небольшой торт и исчез так же, как и появился.

Однако, когда он оказался в самом дальнем и глухом уголке базара — за пустыми ящиками, за брошенными зонтиками, где даже звук шагов казался неуместным — его не охватило ни веселье, ни даже привычное чувство победы.

Он смотрел на кусок торта в руках, и всё внутри ныло.

Он ел медленно, почти с отвращением, будто ожидал, что сладость заглушит горечь внутри. Но вкус был плоским. Пустым. Как и он сам сейчас.

Шедоу уставился в землю перед собой, потерявшись в собственных мыслях.

Неожиданно, послышались лёгкие шаги. Шедоу напрягся, сливаясь с тенью, но тут знакомый голос нарушил его уединение:

— Я искал тебя все эти дни, — тихо сказал Ванилла, появляясь из-за ящиков.

Шедоу резко обернулся, его глаза сверкнули холодной яростью, и голос раздался, как удар:

— Какого крема ты сюда припёрся?! Думаешь, я ждал, что ты появишься и снова начнёшь мне мешать?

Он вылез из тени, а оставшийся маленький кусок торта с глухим шлепком упал на землю. Взгляд Шедоу был колюч. Но в этих глазах всё равно проскальзывала боль.

Ванилла сделал паузу, обдумывая свои слова, прежде чем выговорить их, словно то что он скажет хоть как то зацепит внимание Шедоу Милка:

— Шедоу... Есть нечто важное, что мне нужно тебе сказать, — он дрогнул, подбирая нужные слова и смотря на Шедоу напротив, который скорчил гримасу безразличия. — Это не просто случайность, что мы оба здесь. Спирит Брауни, когда мы попали в этот мир... она говорила о том, что я тоже проклят. — Ванилла замолк, наблюдая за реакцией напротив, но тот молчал, скрывая своё лицо.

Шедоу слегка поджал губы, как будто от этих слов его кто-то ударил. Внутри что-то ёкнуло, но он, стараясь сохранить самообладание, тихо произнес:

— Проклят? Ты? Почему ты решил, что это вообще имеет значение? Ты же не такой, как я, Ванилла. У тебя всё всегда хорошо, тебе не нужно страдать от боли своей же силы. И даже если ты проклят... это твоё проклятие не совместимо с моим.

Ванилла посмотрел на него с лёгким сожалением и шагнул ближе.

Он видел, как тяжело Шедоу подавляет свои яростные эмоции, и знал, что то, о чём он только что сказал, могло повлиять на его решение.

— Шедоу. Это не просто проклятие... Мы оба связаны этим, как я думаю. Связанны из-за соул джемов. — Ванилла сделал паузу, пытаясь выбрать подходящие слова. — Мы идём по этому пути, ведь...

— Ха-ха! Глупый Нилли даже не знает есть ли у него проклятие на самом деле, вот умора! Лжец из тебя как я раньше думал превосходный, а ты вот так опозорился! — притворно во весь рот усмехнулся Шедоу Милк, изображая "искренний" смех от абсурда.

Шедоу пытался скрыть дрожь в голосе, которая предательски выдавала его.

Он развернулся и, не глядя на Ваниллу, отошёл в сторону, но его шаги были тяжелыми.

— Ты тот ещё глупец, — серьёзно произнес он, не оглядываясь. — Но не думай, что я останусь с тобой. Проклятие... Мне больше не нужна твоя "поддержка", которую я, к слову, даже не просил. Мне не нужны твои "речи" о том, что мы должны быть вместе. Я если захочу — уйду, ведь я могу справиться со всем сам!

Он набрал немного воздуха в грудь и продолжил:

— Хоть у меня сил и меньше чем раньше, но это куда лучше, чем находиться с тобой, Ванилла.

Ванилла снова вздохнул, понимая, что Шедоу совсем не захочет продолжить путешествие, тем самым убьёт себя.

Ванилла встал перед Шедоу, его лицо отражало решимость, несмотря на всю ту боль, которую он чувствовал.

Его взгляд был твёрд, но в нём скрывалось много нежности и заботы, которую Шедоу просто не мог воспринять.

— Шедоу, — сказал Ванилла, его голос стал настойчивым. — Ты не можешь так просто уйти, не подумав о том, что происходит. Ты можешь не принимать всю мою доброту, хорошо. Я знаю, тебе тяжело, но ты всё равно должен идти со мной. Я не могу оставить тебя здесь одного. Ты всё ещё жив, и у тебя есть шанс изменить всё, и я буду рядом, чтобы помочь тебе.

Шедоу оглядел его, пренебрежительный взгляд встретился с глазами Ваниллы. Он фыркнул, его лицо исказилось от злости и иронии.

— Да не нужна мне твоя..! — прервался он равно вздохнув — Твоя доброта, Ванилла, всегда так... назойлива, — сказал он с язвительностью в голосе. — Ты действительно думаешь, что всё решается твоей "помощью"? Или ты просто хочешь спасать всех, как всегда? Это не работает со мной. Я сам решу, что мне делать.

Однако Ванилла не отступал. Он шагнул ближе. Его слова звучали грубее, уже с тяжёлым убеждением.

— Ты не должен делать всё сам, Шедоу. Проклятие — это твой конец. И если ты останешься в одиночестве, это будет слишком тяжелой смертью. Ты должен понять, что я здесь не ради потехи от своих сил. Я здесь, чтобы быть с тобой, даже если ты этого не хочешь. Чтобы в конце концов спасти твою жизнь.

Шедоу замолчал, его взгляд стал ещё более тяжёлым. Он отчаянно пытался отвергнуть это, но внутри его терзала невообразимая боль.

Он сделал шаг назад и снова фыркнул, пытаясь скрыть свою уязвимость за железной маской.

— Ты... противен мне. С чего ты вообще решил что я захочу умереть в твоей компании? — Он повернулся, собираясь уйти, но через несколько секунд замер, чувствуя, как его гордость начала сдавать позиции. — Чёрт...

Шедоу Милк не отступил никуда, а этот жест значил, что он принимает руку помощи.

Ванилла слегка улыбнулся, хотя в его сердце оставалась тяжесть от того, как трудно было пробудить в Шедоу хоть каплю доверия. Внезапно осознав сказанные слова ранее, он слегка покраснел. Так яростно добиваться того чтобы остаться с кем-то рядом... ни разу в жизни такого не было в жизни короля Ванильного Королевства.

— Спасибо, — сказал он тихо. — Я не ждал, что ты согласишься сразу. Мы справимся с этим, Шедоу. Вместе.

Шедоу Милк, не оборачиваясь, шагнул в сторону и направился обратно в дом, зная, что сейчас между ними установился какой-то новый, неведомый баланс. Пьюр Ванилла шагнул следом.

Ближе к вечеру, когда день медленно отдавал свои последние лучи, они уже сидели в своём доме, готовясь к утреннему путешествию. В комнате стояла тишина, лишь редкие звуки из окна напоминали о мире за пределами их маленького убежища.

Ванилла сидел, облокотившись на стул, а Шедоу, как обычно, свернулся в углу, наблюдая за ним с легкой настороженностью, но его привычная язвительность постепенно возвращалась.

Он снова был тем, кто мог поддразнить, насмешливо смотреть и извергать свои привычные колкости, не думая о том, что на самом деле происходит в его душе. Это было знаком возвращения в привычную реальность.

— Ну, Нилли, — сказал он с усмешкой, подбирая стул, чтобы сесть рядом. — Надеюсь, завтра ты не начнёшь снова с этим своим "спасением". У меня тогда разболелась голова.

Ванилла расслабился, почувствовав облегчение. Не потому что ему нравилось быть подвергнутым насмешкам, а потому, что это был шаг к нормализации их отношений. Шедоу был снова самим собой, и это значило, что они преодолели какой-то барьер, даже если это было неочевидно на первый взгляд.

В какой-то момент Ванилла осознал, что это, наверное, то, что нужно было для того, чтобы Шедоу почувствовал себя хотя бы немного лучше.

— Ладно, — ответил он с легкой улыбкой. — Просто помни, что я слежу за тобой, если ты вдруг решишь разнести весь город снова.

Шедоу изогнул бровь, выглядел почти задорно, но в его глазах читалась скрытая опаска, не желавшая показываться.

— Угу, помню. Не переживай, — ухмыльнулся он во все зубы. — Я буду работать по привычному плану. А ты, похоже, просто будешь стоять в стороне и хмуриться, словно не лицо, а изюм.

Они обменялись взглядом, и тишина вновь охватила комнату, но уже не столь напряжённо.

— Спокойной ночи, Шедоу.

Слова были мягкими, но всё-таки несколько тяжёлыми, как если бы он не знал, что ожидать от ответа.

Шедоу, не выдержав паузы, подкинул подушку в его сторону, заставив её мягко удариться о его лицо.

Он снова утонул в одеяле, словно ничто в мире не могло его потревожить.

— Ага, не утони в кошмарах глупый Нилли, — буркнул он сквозь подушку, скрываясь в мягких складках одеяла.

Ванилла засмеялся, раздеваясь и ложась на свою кровать.

Закрыв глаза, он почувствовал, как тягучая усталость уходит, поглощая его в сон.

***

Ночью, когда все вокруг погрузилось в тишину, Шедоу Милк вдруг проснулся. Он тихо вздохнул и поднялся с кровати, надеясь найти какое-то развлечение, чтобы успокоить свою душу, охваченную скукой.

С хитрой ухмылкой он скрывался в тени, его тело плавно сливаться с темнотой, как всегда. Он решил, что сможет немного поразвлекаться с Ваниллой, пустив в его сон кошмар.

— Хе-хе... Я предупреждал, — тихо хихикал Шедоу.

Вспоминая все самые мрачные и извращённые сценарии, Шедоу начал плести мысли в туманную сеть кошмара, готовую охватить сознание своего спутника. Он же всегда любил смотреть, как его жертвы борются с тем, что не могут контролировать. Учитывая что это его самая ненавистная печенька, он радовался куда больше обычного и одновременно был раздражён.

Однако, когда он уже почти начал погружать Ваниллу в кошмар, послышался скрип. Дверь в комнату внезапно скрипнула и открылась.

Шедоу, настороженно скользнув взглядом в сторону, заметил фигуру, выходящую из-за дверей. Он спрятался снова в тени и замер.

Это была та самая гадалка, которую они недавно встретили.

Шедоу не сразу узнал её — она как будто возникла из самой тьмы.

Гадалка подошла к Ванилле, нависая над его кроватью, словно зловещий предвестник.

Она была поглощена каким-то незримым намерением, а её движение было плавным, как у хищника, что подбирается к добыче.

Она не замечала Шедоу Милка, который спрятался в углу и с интересом наблюдал за её действиями, наслаждаясь тем, как её присутствие нарушает привычную тишину.

Шедоу остался неподвижным, его взгляд был сосредоточен, а в глазах было любопытство.

Он видел, как гадалка опустилась на колени рядом с Ваниллой, а её руки потянулись к его голове.

Она что-то шептала, почти неразборчиво, и воздух вокруг наполнился каким-то зловещим, но завораживающим ощущением.

Внезапно Шедоу почувствовал, как странная напряжённость наполнила его тело.

Оставаясь неподвижным, он ощущал странную смесь интереса и осторожности, прекрасно зная, что гадалка была не такой уж простой печенькой.

Но что она могла задумать прямо сейчас, когда странный свет окутывала призрачные путы с её пальцев, а Ванилла даже не догадывался о её присутствии?

Молча наблюдая, Шедоу решал, стоит ли вмешиваться в происходящее, или же позволить этому разворачиваться дальше.

Гадалка продолжала манипулировать светлыми путами, направляя их в голову Ваниллы, как будто собираясь вытянуть целый мозг.

Шедоу наблюдал за этим с недоумением, его глаза сузились, пытаясь понять, что именно она делает. Вначале он думал, что это какой-то ритуал, но вскоре заметил, как молочные путы начали светиться и формировать в воздухе изображение — воспоминание.

Он внимательно вгляделся и осознал, что гадалка высасывает память.

В тот момент лёгкая злость охватила его. Шедоу Милк, выпустил тени, которые мгновенно охватили гадалку.

Тени, как живые существа, обвили её тело, заставив замереть на месте.

Шедоу, не сдерживаясь, потряс её, держа крепко, и его голос был низким и угрожающим:

— Кто это посмел тронуть мою игрушку?

Гадалка, чувствовавшая, как тёмные хлысты сжимаются вокруг неё, открыла глаза, и её лицо сдерживало ужас, но в взгляде скользила тень некого враждебного цинизма. Она пыталась вырваться, но оковы не давали ей ни малейшего шанса.

Шедоу Милк ещё раз потряс её вперёд-назад, как куклу, и его голос, полный безразличия, снова прозвучал:

— Ты думаешь, что можешь просто забрать его память в моём присутствии? — усмехнулся он издав смешок. — Дорогуша, ты влипла.

Её тело дрожало в руках тени, и Шедоу смотрел на неё с тем взглядом, который мог бы растерзать любого врага.

Гадалка, понимая, что её положение критическое, начала монотонно, но всё же нервно оправдываться, пытаясь найти хоть какое-то объяснение своим действиям:

— Это необходимо для моих сил… Я использую воспоминания, чтобы быть более точной в гаданиях, помогать людям, видеть их будущее… — её голос звучал запоздало, слабое оправдание, которое не могло повлиять на врага.

Но Шедоу, не обращая внимания на её слова, игнорируя её попытки оправдаться, продолжал держать её в своих тенях.

Он буквально выставил её, как куклу, через окно. Гадалка ахнула, когда ощутила, как её тело начало двигаться в сторону окна, как будто её кто-то просто вытаскивал наружу. Сила теней была непомерной, и она не могла противостоять их натиску.

Шедоу хищно усмехнулся, глядя на её испуганное лицо, когда он с лёгкостью поднимал её и держал на грани.

Он вздохнул, демонстративно показывая, что это было для него всего лишь очередной пустяк, и выпалил:

— Ты что, думала, я буду слушать твои жалкие оправдания? Ты позволила себе слишком многое ещё с первой нашей встречи, — зевнул он, а затем безумно улыбнулся показывая каждый клык. — Проверим, сможешь ли ты предугадать исход этой ситуации.

Гадалка попыталась что-то сказать, но голос застрял в её горле от страха и отчаяния.

— Хах, какое жалкое зрелище. Я отпускаю тебя, но если ты ещё раз попадешься на моем пути... Твоя судьба будет в моих руках.

Шедоу резко отпустил её, и она с криком упала на землю, но успела быстро подняться, оглядываясь на него с ужасом и злостью.

Тени Шедоу растворились, и он с насмешкой наблюдал за её убегающим силуэтом.

— Вот это я понимаю развлечение, — добавил он, разрывая воздух своей угрозой, как последний аккорд.

***

На утро, несмотря на ночные происшествия, оба были бодры и готовы отправиться в путь.

Ванилла оделся с привычной решимостью и полон энергии.

Шедоу, несмотря на свою усталость, выглядел как всегда — хмурый и настроенный на что-то зловещее.

Когда они вышли из своей комнаты, их встретил мэр Брауни, стоящий у дверей с невозмутимым видом.

— Пусть путь вам будет легким, господа, — произнес он с улыбкой, но в его взгляде мелькала некая подозрительность: он явно знал обо всём.

Едва заметно покосился на Шедоу, словно пытался скрыть свою осведомленность о том, что тот устроил настоящий хаос в городе. Но оба, невозмутимо и сдержанно, проигнорировали это.

— Спасибо, — коротко ответил Ванилла, кидая взгляд на Шедоу, который отмахнулся с неким презрением и взглядом, полным невысказанного злорадства.

Он не собирался выдавать свои действия, особенно если это могло бы как-то помешать его планам.

— Забавный городок у вас однако, мэр Брауни , — пробурчал Шедоу, глядя на мэра. В глазах его мелькнуло что-то опасное, но он не стал угрожать прямо.

Мэр Брауни слегка поклонился и сделал вид, что всё в порядке, хотя было видно, что его мысли были далеко от этих слов.

Шедоу Милк, недовольно поморщившись, жестом дал понять Ванилле, чтобы они уходили.

По его брезгливой к жителям просьбе, они покинули город незаметно, избегая встреч с местными, чтобы избежать любых неприятных разговоров или последствий. Тени скрывали их, и через мгновение они уже были далеко от этих беспокойных улиц, продолжая свой путь, оставив за собой город, который они с таким трудом покидали.

Как только они вздохнули с облегчением, почувствовав, что удачно избегли внимания горожан, и начали двигаться в сторону безопасной зоны, их спокойствие нарушили знакомые фигуры. Из тени вышли три печеньки — Ямми Брауни, Блек Брауни и Вайл Брауни.

Шедоу в раздражении застонал, заметив их появление, а Ванилла, несмотря на свою неловкость, поприветствовал их с вежливой улыбкой.

— Ах, это вы, — выдохнул Ванилла, покачав головой. — Мы уже собирались... пойти дальше.

Ямми Брауни с улыбкой подмигнула:

— Мы подумали, вам будет безопасней, если мы проведем вас через территорию, где нет чили скорпионов. У нас есть пути, которые вам подойдут.

Блек Брауни, серьезно кивая, добавил:

— Лучше с нами, чем рисковать наткнуться на другие неприятности.

Шедоу, скривив губы, раздраженно бросил:

— Ах, да, конечно, спасатели пришли. Только не говорите, что вы до конца с нами пойдете, а то я лучше уж умру.

Он начал было отводить взгляд, но понял, что они всё равно не собираются их отпускать.

Ямми Брауни и Блек Брауни были настойчивыми, и хотя Ванилла смотрел на них с благодарностью, Шедоу не мог удержаться от очередного язвительного комментария.

— Ладно-ладно, идем с вами, — буркнул Шедоу, скрестив руки. — Только постарайтесь не тормозить. И не заполняйте все дыры своими разговорами.

Ванилла, поджав губы, решил, что, возможно, всё это не так уж плохо, и согласился на их предложение. Он понимал, что в одиночку они не найдут безопасной зоны так быстро и безопасно, как с их помощью.

— Тогда вперёд! — крикнули трое Брауни и начали шагать вперёд.

Они неспешно двигались по извилистым тропам скалистой местности, где ветер гулял свободно, а солнце ярко освещало путь. Вайл Брауни шла впереди, размахивая руками и с воодушевлением рассказывала:

— И вы бы видели! Сто лучей света! Прямо с небес! Как он этим сиянием испепелил этих мерзких тварей! — она восторженно хлопнула в ладони. — Это было нечто, Пьюр Ванилла!

Ямми Брауни согласно кивала, расплываясь в довольной улыбке:

— Да, мы никогда не видели такой магии. Даже у королевских магов всё было... ну, не так впечатляюще.

— Словно сама звезда взорвалась, — добавил Блек Брауни, глядя на Ваниллу с искренним восхищением.

Пьюр Ванилла неловко почесал затылок, его лицо покраснело от смущения, и он слабо улыбнулся:

— Спасибо, но…

Однако в следующий момент его взгляд помрачнел.

Он вспомнил, каким взглядом Шедоу смотрел на него в ту ночь, как дрожал от ярости, как скрылся прочь. Ванилла резко вскинул руку, мягко, но твёрдо прерывая их:

— Пожалуйста. Давайте больше не будем об этом. Это… в прошлом. Главное все целы.

Троица Брауни переглянулась, заметив перемену в тоне, и послушно кивнула, хоть и с удивлением.

Позади всех плёлся Шедоу Милк, опустивший руки трепаться по ветру и парящий с видом абсолютного отвращения.

Его ледяной взгляд метался от одного Брауни к другому, будто бы каждый из них лично вонзил ему нож в спину.

Его пальцы сжимались в кулаки при каждом упоминании про сияние, про спасение, про героизм Ваниллы.

— Заткнуть бы вас всех, — прошипел он себе под нос, сверкая глазами.

Его хаос разлетелся в прах, а теперь все превозносят того, кто его разрушил.

У подножия очередного обрыва они остановились, чтобы попрощаться. Ванилла тепло пожал руку каждому из троих Брауни.

— Спасибо вам за помощь. Без вас мы бы ещё долго блуждали разбираясь с Чили скорпионами, — мягко сказал он, слегка кланяясь.

— Всегда рады! — бодро ответила Вайл Брауни.

Ямми, Вайл и Блек Брауни кивнули с улыбкой словно по очереди.

Шедоу Милк в стороне стоял с надменным видом, не сделав ни шага навстречу.

Он просто закатил глаза, будто терпел последние минуты их присутствия.

— Ну, мы пойдём… — начала Вайл Брауни, но вдруг земля перед ними начала дрожать.

Из песка с громким шипением вырвался огромный чили скорпион. Он возвышался над ними, издавая угрожающее стрекотание. Песок сыпался с его панциря, когти сверкали на солнце, а его красные глаза сверкнули гневом.

— Что за...?! — выдохнул Ямми Брауни, отшатываясь.

Ванилла сразу шагнул вперёд, но Вайл Брауни резко выставила руку, не давая ему пройти:

— Нет! Вы уходите!

— Мы задержим его, — уверенно сказал Блек Брауни, уже вынимая из-за спины массивный боевой молот.

— Но… — начал Ванилла, охваченный тревогой.

— Ты уже достаточно сделал, — отрезала Вайл Брауни. — Мы в долгу перед тобой. Уходи. Пока есть шанс.

Скорпион взревел, поднимая жало. Брауни выстроились в линию, готовые к бою.

Шедоу Милк, до этого скучающе наблюдавший, неожиданно зашевелился. Он посмотрел на врага, потом на тех, кто заступился… и слегка сощурился.

Его взгляд задержался на Пьюр Ванилле, который всё ещё колебался, явно не желая уходить.

— Ну что, герой, — усмехнулся он. — Посмотрим, умеешь ли ты отпускать.

Он шагнул вперёд и схватил Ваниллу за запястье:

— Пошли. Быстрее, пока не поздно.

Ванилла сжал кулаки, его сердце стучало в груди. Он обернулся ещё раз — трое Брауни уже бросились в бой, отвлекая скорпиона. Он хотел остаться… но понимал — те уже сделали выбор.

Они уже отбежали достаточно далеко — шум боя остался позади, песок под ногами стал плотнее, и только отдалённое эхо удара клешней напоминало о происходящем.

Пьюр Ванилла остановился, его дыхание сбилось, а глаза то и дело метались назад — к месту, где остались трое печенек.

— Надеюсь, с ними всё будет в порядке… — выдохнул он, не отводя взгляда от горизонта.

Шедоу Милк резко обернулся и вскинул бровь, раздражённо ахнул, из-за того, что Ванилла ещё сомневается.

— Они сильные. — произнёс он с брезгливостью, само обсуждение этих троих вызывало у него неприятие. — Справятся. Особенно этот с молотом. Уверен, он прибьёт эту красную тварь с полпинка.

Голос был сухой, почти ядовитый, но сказанное прозвучало вполне убедительно.

Ванилла, услышав это, словно немного расслабился. Он отвёл взгляд от горизонта, опустив плечи. На его лице появилась лёгкая тень облегчения.

— Ты прав…

— Пф, естественно глупый Нилли.

Не дожидаясь, пока тот окончательно растает в очередных тревожных раздумьях, Шедоу Милк резко взлетел вверх, вихрь песка поднялся образуя облако пыли. Уже из воздуха он крикнул через плечо с усмешкой:

— Только не тормози, ванильная улитка. Я не собираюсь тебя ждать.

Ванилла фыркнул, но улыбнулся и побежал следом, догоняя тень снизу, что скользила по равнинам горячего песка.

Примечания:
Прошлый эпизод был для меня таким странным по сравнению с этим в плане ощущений от написания... Надеюсь вам всем всё нравится. Мини спойлер: дальше им придется надолго ещё оставаться в городах. Надо же разнообразить сюжет)