Глава 17. В горах
Глава 17. В горах
Той ночью Ши Удуань вошел в свою комнату и отпустил птицу и кролика. Он сидел на кровати, как марионетка с перерезанными нитками. Его разум был пуст - как будто он просто злоупотребил им и разучился думать.
В течение нескольких минут он медленно начал все обрабатывать. Он начал чувствовать боль в сердце. Как будто в мгновение ока его мир перевернулся с ног на голову. Дорога перед ним была окутана туманом, и если бы он посмотрел назад, все, что когда-то произошло, казалось таким нереальным.
Ши Удуань сидел на кровати, прижимая ноги к груди. Уголки его рта дернулись. Ему хотелось плакать и рыдать, но, хотя выражение его лица искажалось печалью, слезы и рыдания не материализовались. Он вдруг кое-что вспомнил и снова задрожал. Он яростно вытер лицо, скинул ботинки и наступил на пол. Он осторожно прислонился к окну и осмотрелся. Во дворе за ним никто не следил. С облегчением он снова сел на кровать и продолжал плакать.
Но как только он сел, слезы, которые он ожидал, снова отступили, болезненно застряв внутри.
Слишком много всего произошло за последние несколько дней, он был усталым и истощенным, поэтому, упав обратно на кровать, он потерял сознание прежде, чем его голова ударилась о подушку. Находясь на границе между сном и бодрствованием, он проснулся, весь в поту. Он перевернулся, открыл сумку рядом с собой и достал свою астролябию, прижимая ее к груди. Затем он вытащил кинжал, спрятал его под подушкой и держал на нем руку. Только тогда он облегченно вздохнул и продолжил спать.
На следующий день Битан послал кого-то принести ему новый комплект одежды. Ши Удуань заколебался и, пока никто не смотрел, тщательно обнюхал одежду. Когда он не почувствовал ничего необычного, он надел белые траурные одежды.
Как только он вышел из двора, несколько человек стали причинно следовать за ним. Ши Удуань подумал: казалось, что сбегать сейчас невозможно. Как они собираются поступить со мной?
Похоже, он обладал врожденным талантом сдерживать радость и гнев, которые не проявлялись на его лице, и контролировать свое выражение, чтобы скрыть свои эмоции. За те десять лет, что он прожил, он всегда ладил со всеми. Это был первый раз, когда он столкнулся с людьми с враждебными намерениями, и поэтому его дар проявился. Другие только видели, как он тихонько следил за гробом бывшего хозяина секты. На его лице не было слез, но его аура была тяжелой, как смерть, и делала его непохожим на ребенка.
Битан шпионил за ним в течение нескольких дней и обнаружил, что этот когда-то энергичный ребенок замолчал, он полностью изменился, как если бы он вырос из ребенка в молодого человека в мгновение ока. Ши Удуань был человеком, который устраивал неприятности, если бы их не было, был дружелюбен со всеми и мог болтать без перерыва. Когда он вернулся, он не хотел больше ни с кем разговаривать.
Однако Ши Удуань был еще слишком молод, и ему не хватало самосовершенствования. Независимо от того, сколько усилий он приложил к своему поступку, наблюдатели все равно могли видеть его недостатки.
Битан заметил, что всякий раз, когда кто-нибудь приближался к нему, Ши Удуань напрягался, а затем расслаблялся со странным выражением лица. Он старательно контролировал свое выражение лица, но оно все равно выглядело не совсем естественным.
В тот день Баня была с ним, глядя на Ши Удуаня. Через некоторое время она тихо сказала: «Шисюе, он кажется…»
Она остановилась на мгновение, глядя в лицо Битану, затем продолжила: «Мне все время кажется, что этот засранец знает то, чего ему не следует»
Битан взглянул на него, но не ответил.
Баня продолжала: «Шисюн, подумай об этом, он сказал, что отправился в долину Цанъюнь, но в тот день, когда император был здесь, гора Цзиулу находилась под усиленной охраной. Как он пробрался к алтарю так, чтобы его никто не нашел?
Битан медленно произнес: «Он невысокого роста, возможно, охранники его не заметили»
Увидев, что он не возражает, Баня продолжила: «Подумай об этом, шисюн, даже если охранники его не заметили и он пробрался в него - если бы этот негодяй не пошел искать покойного мастера секты вместо того, чтобы пойти к нему в комнату?»
Битан повернулся к ней лицом.
Битан имел отличную репутацию среди земледельцев горы Джиулу; он был приветлив и общался со всеми. Поскольку хозяин секты должен был быть более отчужденным и авторитетным, как того требовало его положение, у Битана были даже лучшие связи, чем у шисюна. У него даже было лицо, которое казалось нежным и приятным.
Битан мягко спросил: «Шиди, что ты хочешь сказать?»
Баня перестала колебаться: «Я думаю, с этим паршивцем что-то не так, но я не знаю что. Возможно, он выжидает своей силы, чтобы отомстить. Я думаю, мы должны просто полностью избавиться от него, понимаешь...»
Он сделал рубящий жест рукой, и его лицо исказилось в рычании. Битан нахмурился.
Баня продолжала настаивать: «Шисюн, я знаю, что ты милосердный человек, и мы наблюдали, как этот мальчишка… этот ребенок растет, у кого нет немного нежности? Но...»
Битан внезапно сжал руку Бани, которая все еще делала рубящий жест, и с неудовольствием прервал его: «Больше не говори об этом. Секта Сюань была праведной сектой на протяжении веков, все мы справедливые и достойные люди. Даже если и были какие-то разногласия, это было ради общего блага, у нас не было выбора. Теперь, когда шисюн ушел, а состояние уже взято взаймы, какой смысл усложнять жизнь маленькому ребенку?»
«Если он знает, что хозяин секты был…»
Битан отмахнулся от нее: «А что, если он знает? Наша совесть чиста»
Увидев, что Баня выглядит так, будто собирается спорить, Битан повернулся и серьезно сказал: «Я сказал свою часть на сегодня. Удуань вырос под моим присмотром, он хороший ребенок. Даже если он не будет так хорош в будущем, я позабочусь о нем сам. Хех, даже если бы я, Битан, был бесполезен, несмотря на мои годы целеустремленного совершенствования, мне все равно не нужно было бы принимать меры против такого ребенка, как он. Но до этого он все еще наш шижи. Любой, кто хочет причинить ему вред, должен сначала пройти через меня!»
Баня уставилась на него с открытым ртом, прежде чем усмехнуться, когда она щелкнула рукавами и ушла.
«Что за чушь», - обиженно подумала Баня. Она злобно посмотрела на худую фигуру Ши Удуаня, все еще возмущенная: «Тьфу! Он просто шлюха, строящая себе мемориальную арку*; оставлять незавершенные дела и выращивать тигра**, несомненно, приведет к катастрофе. Когда-нибудь ты пожалеешь об этом, подожди!»
(*) китайская идиома, означающая, что кто-то лицемер
(**)китайская идиома, означающая, что потакание врагу приводит к неприятностям
Жаль, что она не была такой могущественной, как Битан, не была такой влиятельной, как Битан, и не была такой умной, как Битан. Все, что у нее было на горе Джиулу, - это ее старшинство - раньше она стала мастером секты, теперь она должна была опустить голову перед Битаном. Баня беспомощно закипал в гневе, но, не имея другого выхода, повернулась и ушла.
Что до Мастера Битана, хотя он говорил так уверенно, он не был так уверен, как звучал. Как мог такой хитрый старик, как он, упустить все многочисленные недостатки в поступке Ши Удуаня?
Семь дней спустя старый хозяин секты был похоронен. В тот день, когда Ши Удуань вернулся в свою комнату и заснул, Битан не смог удержаться от проникновения в его двор посреди ночи, тихо толкнув дверь Ши Удуаня и вошел.
Три живых существа в комнате уже спали, освещенные лунным светом, льющимся из окна. Ши Удуань спал на боку, свернувшись клубком, прижимая что-то к груди. Битан подошел ближе и некоторое время изучал его. Юноша спал беспокойно, его брови нахмурились.
Битан подумал, сможет ли такой маленький ребенок, как он, который всю жизнь прыгал, попадая в неприятности, быть таким наблюдательным, так хорошо умеющим обманывать?
Он вспомнил, как Ши Удуань напрягся, когда другие приблизились к нему, но заметил, что отношение Ши Удуаня к нему было довольно нормальным. Несмотря на то, что он не суетился, не вел себя испорченным и не попадал в неприятности, а его манеры стали безупречными, он, похоже, не держал в себе какой-то глубокой обиды или чего-то подобного. Если он действительно знал…
Битан покачал головой и беззвучно рассмеялся, чувствуя, что переборщил. Как только он собирался повернуться и уйти, он внезапно, по совпадению, заметил то, что обнимал Ши Удуань. Хотя он был завернут в ткань, его сияние все еще было различимо в темноте. Битан осторожно протянул палец и, избегая конечностей Ши Удуаня, отодвинул ткань в сторону. Внутри была астролябия.
В тот момент, когда его палец коснулся астролябии, он почувствовал неестественную силу всасывания; ци в его теле, казалось, просачивалась сквозь пальцы. Слабое свечение астролябии стало ярче и на первый взгляд напомнило призрачный огонь.
Эта астролябия… была злом!
Астролябия была отражением своего хозяина. Обычные объекты походили на обычных, посредственных людей, они не берут на себя мастеров и не имеют особого применения, кроме выполнения вычислений. Но эта астролябия, возможно, из-за ее материала или, возможно, из-за работы судьбы, казалось, имела душу - например, потому что астролябия старого учителя секты во внутреннем дворе была сделана из камня, исправляющего небо, и звезды внутри нее исходили из измельченный порошок кометы, упавшей с небес, это было необычно по своей природе. А вот эта астролябия…
Конечно, Битан не знал, что астролябия Ши Удуаня была совершенно обычной, пока в нее не ударила божественная молния, она не съела душу злобного призрака, а затем высосала тонну черной ци из трещины в долине Цанъюнь - хотя она было ради защиты Ши Удуаня, кому-то это было трудно. С другой стороны, его ци уже была отклоняющейся от нормы и даже дополняла инь-ци, выходящую из трещины, так что она действительно принесла много пользы.
Эта колючая штука явно завладела хозяином. Такие вещи, которые были почти разумными, более или менее подчинялись только тем, у кого была судьба; для маленького ребенка, который несет такое зло…
Битан нахмурился, поскольку он не мог не вспомнить разговор, который он имел с Баней. По спине пробежало чувство холода. Баня была права, если этот ребенок действительно был настолько коварен в столь юном возрасте, что ускользнул от такой грозной защиты, то причина, по которой он не пошел сначала на поиски мастера секты, была, скорее всего, потому, что он заметил что-то не так, не правда ли? Не хотел, чтобы его поймали, и планировал расследовать дело. Затем, узнав, что смерть его шифу - это нечто большее, он все еще мог разыграть всю секту...
Чем больше думал Битан, тем больше он боялся, пока его волосы почти не встали дыбом. Таким образом, он снова заколебался. Может ли ребенок чуть старше десяти лет быть таким проницательным? Столько самоконтроля? С другой стороны, для того, чтобы такое злобное существо признало его своим хозяином, было очевидно, что Ши Удуань не был таким невинным и безобидным, как выглядел.
Он все еще не определился, но медленно поднял руку, пылающую пурпурным светом, и мало-помалу потянулся к голове Ши Удуаня.
В этот момент Ши Удуань слегка перевернулся, как будто его беспокоил его сон. Прежде чем Битан смог прийти в себя и отойти в сторону, Ши Удуань уже вкатился в него.
Возможно, ему было холодно, судя по тому, как он вцепился в свое теплое тело и оттолкнул астролябию. Он даже обнял Битана и несколько раз причмокнул, бормоча во сне.
Битан наклонился, чтобы прислушаться, и услышал: «Шифу... Шифу... Шифу, перестань меня бить...»
Битан замолчал; Ши Удуань потерся лицом о его мантию и пробормотал: «Шишу... спаси меня, Битан шишу...»
Пурпурная энергия вокруг руки Битана постепенно рассеялась. Он нежно похлопал Ши Удуаня по спине и мягко спросил: «От чего ты хочешь, чтобы шишу спас тебя?»
Ши Удуань пробормотал звук «эээ» и через некоторое время, наконец, сказал: «Спаси меня... заставь шифу перестать бить меня...»
Сердце Битана смягчилось. Он вздохнул, пододвинул одеяла, которые Ши Удуань отбросил в сторону, и осторожно укрыл его. Он похлопал его по голове, прежде чем тихо уйти, закрыв за собой дверь.
Ши Удуань снова перевернулся, повернувшись спиной к двери, и корчился на своих простынях.
Затем он открыл глаза, уставившись в стену. Ему казалось, что его спина уже пропиталась холодным потом.
Так Ши Удуань начал свое страшное, опасающееся пребывание на горе Цзиулу, выращивая птицу и кролика и редко покидая свой двор.
Сначала Битан приходил каждый день, как его шифу, чтобы лично обучать его, но Ши Удуань заметил, что Битан никогда не обучал его никаким магическим или боевым искусствам. Это было похоже на то, что он готовил его к экзамену на государственную службу или что-то в этом роде, заставляя читать пыльные старые классические книги; в противном случае он подкинул бы ему несколько книг по гаданию и, используя свое незнание в качестве предлога, посоветовал бы самому разгадать их.
Ши Удуань играл очень гладко; он запоминал книги, если ему велели, и играл с астролябией, если нет. Судя по всему, он не был амбициозен.
Со временем Битан понял, что его маленький шижи достаточно сообразителен, чтобы устраивать мелкие шалости, но не совершать ничего значительного. Он был подобен гнилой грязи, которой не могли даже оштукатурить стены, поэтому он перестал обращать на него внимание. Его посещения стали уменьшаться от каждого дня до одного раза в три дня, а затем, поскольку секта Сюань была занята, и у него была куча собственных учеников и внучатых учеников, у него вообще перестало быть много времени для посещения Ши Удуаня. Он приходил каждые десять дней или около того с несколькими книгами, поверхностно проверял его и оставлял тонуть или плавать самому.
Но никогда не лишали его материальных благ. Напротив, в этом отношении с ним обращались лучше, чем с большинством учеников.