Глава 47. Встреча вновь (5)
Когда Би Ло влетела, Лу Ин рассеянно держала в руках военный трактат. Усталость накатывала волнами, но сон не приходил. С тех пор как она прибыла на север, а может, с того момента, как вернулась её память, сердце её не знало покоя.
— ...Она... она три дня не ела, не принимала лекарств, совсем ослабла... боюсь... боюсь, ей недолго осталось! — Би Ло говорила торопливо, слова путались, но Лу Ин мгновенно поняла, о ком речь.
— Разве я не велела вам следить за ней?! — Лу Ин отложила книгу, её лицо омрачилось.
— Госпожа, она хочет вас видеть... — Би Ло опустила голову, не решаясь говорить. Хоть она и была всего лишь служанкой, Лу Ин редко сердилась на неё, но сегодня её гнев был подобен пожару.
Лу Ин молчала, лицо её стало спокойным, но шаги были поспешны.
Открыв дверь, она вошла, следуя за служанками, поднявшими занавес. В воздухе витал резкий запах травяных отваров. Лу Ин прикрыла нос, заметив на полу разбитые миски и пролившиеся лекарства, и только потом перевела взгляд на лежащую на кровати фигуру.
Она никогда не видела Гу Цинчжань в таком жалком состоянии: растрёпанные волосы, бледное, как бумага, лицо и бесчисленные раны разных размеров. Но даже в таком виде её взгляд оставался холодным и гордым, как в тот день, когда они впервые встретились под цветущей сливой. Один взгляд – и забыть друг друга было невозможно.
Молчание. Гу Цинчжань смотрела в её глаза, уголки её губ дрогнули в слабой улыбке, но слёзы текли по щекам. Была ли это улыбка или плач? Стоило увидеть Лу Ин, и она уже не владела собой.
Лу Ин отвернулась, взяла миску с рисовой кашей и, опустив голову, тихо приказала слугам:
— Уйдите...
Остывшая каша была поднесена к губам Гу Цинчжань, но та лишь смотрела на Лу Ин, не открывая рта, словно боялась, что, не насмотревшись сейчас, больше не увидит её никогда.
Лу Ин, чувствуя её долгий взгляд, смутилась и опустила глаза:
— Открой рот...
Гу Цинчжань заметила, как Лу Ин опустила взгляд, и это так напоминало их дни в княжеском дворце – её уклончивость, сдержанность, вечно нахмуренные брови и непроницаемые мысли.
— А-Ин... — прошептала она.
— Открой рот... — Лу Ин холодно повторила те же слова, лишённые тепла.
— Мг... — Гу Цинчжань, превозмогая боль от рвущихся ран, приподнялась и стала маленькими глотками есть кашу, которую кормила её Лу Ин. Она невольно подалась ближе, жадно глядя на её лицо, не в силах насмотреться.
— А-Ин... — В полубреду она протянула руку и коснулась щеки Лу Ин. Та, о ком она мечтала день и ночь, была так близко, так реальна – её дыхание, её тепло. Просто касаясь её лица, Гу Цинчжань чувствовала удовлетворение. — Ты похудела...
— Не трогай меня... — Лу Ин схватила её за запястье, на мгновение замерла, а затем резко отбросила её руку, холодно добавив: — Какое тебе до этого дело?
Лу Ин сама не знала, почему была так резка. Вид её израненного тела разрывал сердце, но она продолжала притворяться. Перед ней была женщина, с которой у них были тёплые моменты, но также три года лжи и обмана. Лу Ин никогда не забудет чувства предательства. Женщина, которую она всем сердцем защищала, в итоге строила против неё козни.
Лу Ин не могла забыть ту ночь, полную бури и отчаяния – все её светлые чувства к Гу Цинчжань рухнули. Гу Цинчжань была отъявленной лгуньей, а она сама – пешкой в её игре.
— ...Прости... — Гу Цинчжань прикусила бледную губу. Некоторые раны вновь открылись, кровь пропитала одежду, окрасив её в алый. Она продолжала шептать: — А-Ин... прости, прости...
Она не боялась боли, но боялась её равнодушия.
— Прости? — Лу Ин, глядя на её кровоточащие раны, оставалась бесстрастной, нанося ей самые острые слова: — Убери свои крокодиловы слёзы, Гу Цинчжань. Обманывать меня... так забавно, да?!
Лу Ин не знала, что эти слова ранили глубже, чем она могла представить. Она не знала, что стала единственной слабостью Гу Цинчжань.
Крокодиловы слёзы... Единственный человек, сказавший, что любит её, теперь презирает её. Как могла Гу Цинчжань объяснить? Пусть всё было ложью, но её любовь была настоящей. «Ты моя жена, любовь всей моей жизни» – эти клятвы всё ещё звучали в голове, но при встрече они оказались ничем.
Зная, что некоторые чувства недосягаемы, она всё равно жадно стремилась к ним, и теперь заслуженно пожинала горечь и разочарование.
Когда Ин Цю уходила, она сказала: «Если знала, что так будет, лучше бы ничего не начиналось».
Гу Цинчжань не нашла, что ответить. Иногда не наблюдатель видит яснее, а тот, кто в гуще событий, теряется. Она могла вытерпеть всё, кроме одного – невозможности остановить свои чувства. Она могла притворяться во всём, но не в том, как смотрит на неё.
В моменты сомнений Гу Цинчжань думала: как поступила бы госпожа Чу?
— Какое отношение ты имела к моей матери? — Лу Ин давно слышала, как она упоминала госпожу Чу, и была уверена, что та знает правду.
Гу Цинчжань ожидала этого вопроса. Госпожа Чу всеми силами скрывала свою личность, чтобы оставить любимому человеку светлые воспоминания. Как могла Гу Цинчжань разрушить это? Если Лу Ин узнает, что Чу Юй, как и она, была хладнокровным убийцей Трёх Цзинь, сможет ли она это вынести?
Её разочарование будет ещё сильнее.
— Никакого... — Из-за боли Гу Цинчжань покрылась холодным потом.
— Ты снова лжёшь... — Лу Ин была уверена, что Гу Цинчжань знает о её матери всё. Только близкий человек мог знать столько деталей – о матери, о том, что было известно и неизвестно Лу Ин.
— Я... я знала, что Чу Юй – твоя мать, поэтому... поэтому и выдумала те истории... — Гу Цинчжань опустила голову, её дыхание слабело. — Чтобы сблизиться с тобой...
— Гу Цинчжань, ты всё ещё врёшь! — Лу Ин, с покрасневшими глазами, гневно воскликнула. Другие вещи можно придумать, но «Песнь забвения» матери никогда не передавалась посторонним, а Гу Цинчжань знала мелодию. Этому нельзя научиться.
— Она... она лишь несколько дней была наставницей в резиденции премьер-министра... больше я ничего... — Несколько дней без еды, эмоциональный всплеск – тело Гу Цинчжань слабело, старые раны кровоточили, и она стиснула зубы, терпя боль.
Лу Ин, словно не замечая её ран, перебила её, продолжая резко допрашивать:
— А что связывало мою мать с резиденцией премьер-министра?! — Она не верила, что всё так просто, как говорит Гу Цинчжань. Она думала, что мать убили из-за врагов отца в столице, но теперь казалось, что ещё до замужества мать была связана с союзом. — Почему... почему Три Цзинь хотела её смерти?
— Потому что... — Перед глазами всё плыло, мир стал размытым. У Гу Цинчжань не осталось сил говорить, голос стал тонким, веки отяжелели, её охватила усталость. — А-Ин... я... так устала... хочу... отдохнуть...
С тех пор как она отправилась на север, Гу Цинчжань перестала принимать чёрные пилюли. Чжэн И говорил, что эти пилюли – средство контроля Три Цзинь. С ними ил без – смерть наступит в любом случае. Вступив в Три Цзинь, ты уже одной ногой в царстве мёртвых.
Её голос стал едва слышным. Лу Ин наклонилась ближе, но не уловила ни звука, дыхание было слабым, почти неощутимым... а затем прекратилось.
— Гу Цинчжань? Гу Цинчжань?!
— Гу Цинчжань... очнись... — Лу Ин вспомнила слова Би Ло и запаниковала. Она схватила её за плечи, прижав ухо к её груди. Сердце Лу Ин похолодело. — Би Ло!
Её крик разнёсся по комнате:
— Би Ло!
— Как она дошла до такого?! — Гу Цинчжань была мастером боевых искусств, неужели несколько внешних ран могли довести её до такого состояния, когда дыхание почти исчезло?
Би Ло, видя, что Гу Цинчжань снова потеряла сознание, испугалась, что дело идёт к худшему, и, плача, рассказала правду:
— Она... эти дни вела себя как безумная, рылась в вещах, искала что-то... никто не мог её остановить... а потом... потом...
Би Ло замолчала, словно от ужаса.
— Что потом? — Лу Ин почуяла неладное.
— ...Потом она... взяла кинжал и начала резать себе запястья... говорила, что нужно «выпустить кровь», чтобы стало легче... — Би Ло побледнела, вспоминая Гу Цинчжань в луже крови. — Госпожа... боюсь, ей действительно недолго осталось...
Лу Ин закатала рукав Гу Цинчжань и увидела на её запястьях глубокие и мелкие порезы, новые и старые, переплетённые в ужасающий узор.
— Позови господина Ханя! Быстро зови господина Ханя! Скорее!
***
Автору есть что сказать:
Недавно столкнулась с неприятностями, сплю плохо, иногда засыпаю прямо за столом... Сердце так устало.
Не думайте, что из-за современной арки это плохой конец! Просто в древности было недостаточно сладко, а в современности можно развернуться и раздать конфеты~
Комментарии – просто огонь, вы все мастера шуток! Я постараюсь обновляться чаще, это не «серия на всю жизнь», ха-ха!