Глава 44. Встреча вновь (2)
Ранним утром, когда небо едва начало светлеть, древний город Лянчжоу в слабом утреннем свете выглядел мрачно и сурово. Перед бурей тишина не могла скрыть убийственной атмосферы, а старые глинобитные стены уже давно были покрыты шрамами разрушений.
Третий штурм Лянчжоу измотал воинов до предела. Если на этот раз не удастся захватить город одним ударом, то с приходом подкреплений Гу Юна говорить о взятии города будет ещё сложнее.
Чжэн Чжао прекрасно понимал, насколько серьёзна ситуация. На этот раз победа была необходима. Вместе с Лу Юаньшао он открыто возглавил главный штурм, в то время как Лу Ин вместе с Лу Каном затаились в юго-западной части Лянчжоу, готовые прийти на помощь. К счастью, сил было достаточно, и они окружили главный город так плотно, что ни одна капля воды не могла просочиться.
На небе всё ещё мерцало несколько звёзд, то вспыхивая, то угасая.
Месяцы скитаний заставили Лу Ин впервые понять, какую жизнь вёл её отец на границе. В детстве она видела лишь триумфальные возвращения отца, полные славы, но не знала, сколько стрел и клинков он пережил на границе и сколько раз оказывался на волоске от смерти.
— О чём опять задумалась? — Лу Кан, как в детстве, потрепал Лу Ин по голове. — Выросла, а теперь и свои заботы от брата скрываешь...
— Если бы мама... если бы мама была жива, как было бы хорошо... — Лу Ин опустила голову и тихо вздохнула, чувствуя, как защипало в носу.
Рука Лу Кана замерла. Он легонько похлопал её по плечу, утешая:
— Мама была бы счастлива, видя тебя такой.
На самом деле Лу Кан до сих пор не понимал, почему сестра вдруг изменилась и помирилась с отцом, словно отбросив былую обиду.
Ненависть Лу Ин к Три Цзинь, казалось, стала ещё сильнее. Помимо смерти матери... Лу Ин вспоминала её лицемерную улыбку, вспоминала, как из-за её лжи отец и брат едва не погибли, вспоминала, какое змеиное сердце скрывалось под её мягкой внешностью.
Сердце словно сжали с новой силой.
В этот момент фигура на городской стене Лянчжоу казалась особенно хрупкой в порывах ветра. Армия Чжэн Чжао была готова к атаке, окружив весь город. Лу Ин тоже была там... Гу Цинчжань, прищурившись, смотрела на город в тусклом свете зари, её сердце было отягощено мыслями. Она невольно спрашивала себя: сможет ли она действительно противостоять Лу Ин?
Противоборствующие лагеря, враждебные силы – в этой войне, независимо от исхода, одна из них, она или Лу Ин, должна будет умереть.
Она пришла в этот мир одна и могла бы уйти из него так же, но почему в её сердце поселился человек? Почему она не могла забыть слова: «А-Чжань, я люблю тебя...»
Когда-то они с Лу Ин загадывали желание перед богами. Она желала, чтобы Лу Ин ненавидела её всю жизнь, но не любила ни на йоту... И всё же она раз за разом пыталась сблизиться с Лу Ин.
Проделав долгий путь до северной границы, Гу Цинчжань знала, что всё ещё не может забыть её, жаждет увидеть её... даже если это будет любым способом.
Небо на востоке побелело, издалека донеслись звуки барабанов и крики. Зазвучал рог – сигнал победы.
— Победа?! — услышав сигнал, Лу Кан обезумел от радости. Он взволнованно спрашивал Лу Ин снова и снова: — Ин-эр, мы победили!
Как штурм мог быть таким лёгким? Пусть врагов и меньше, но они могли бы упорно сопротивляться три-пять дней. Если только Лянчжоу не сдался добровольно, иначе...
Лу Ин прошептала:
— Как такое возможно? Здесь что-то не так...
Рог всё ещё звучал, это был заранее условленный сигнал. Первое солнце поднялось над горизонтом пустыни, мягкий свет рассеял тьму, и на потрёпанных стенах города развевались знамёна Северной Чжэн.
Лу Ин не успела додумать, как её оглушил радостный крик. Дым вдалеке ещё не рассеялся, а война уже закончилась.
— Что с тобой? — Лу Кан заметил, как Лу Ин коснулась лба, не выказывая особой радости. — Неважно себя чувствуешь?
Лу Ин покачала головой. Это была победа, но почему её сердце всё ещё сжималось от тревоги, словно что-то должно было случиться?
Внутри города Лянчжоу Чжэн Чжао вытащил длинный меч и приставил его к шее женщины в зелёной одежде. Словно обезумев, он повторял одно и то же имя, злорадно ухмыляясь:
— Гу Цинчжань... Гу Цинчжань... Кто бы мог подумать, что и у тебя будет такой день...
Холодное лезвие прижалось к шее, но это не заставило её бояться. В её глазах не осталось ни капли привязанности. Гу Цинчжань незаметно огляделась, но так и не увидела Лу Ин. В сердце поднялась волна тоски.
В глазах Чжэн Чжао пылала жажда убийства. Если бы не эта женщина, как бы он оказался в таком положении, изгнанным с севера? Если бы не её вмешательство, разжигание конфликта, как бы Сюй Юй оказалась в тюрьме, подвергаясь нечеловеческим мучениям?
— Гу Цинчжань... — лезвие меча вонзилось в кожу на шее, тёплая алая кровь стекала по клинку.
— Убей меня, — медленно произнесла Гу Цинчжань.
Видя её бесстрашие, Чжэн Чжао в этот момент хотел перерезать ей сухожилия. Сдерживая порыв, он подумал: разве он позволит этой женщине умереть так легко?
— Гу Цинчжань, я заставлю тебя страдать так, что смерть покажется милостью...
Она снова угадала верно: Чжэн Чжао не убьёт её, по крайней мере, не сразу, пока не измучает её всеми способами.
Вскоре после ухода Ин Цю, Лянчжоу действительно был захвачен врагом. Она втайне вздохнула:
— Гу Цинчжань, ты и правда сошла с ума...
Она не могла поверить, что Гу Цинчжань, не имея никакой защиты, отдала приказ открыть ворота, позволив врагу хлынуть в город. Гу Юн отправил их на север, чтобы удержать город три-пять дней, пока не прибудут подкрепления, чтобы зажать армию Чжэн Чжао в клещи. Даже если бы воины Чжэн Чжао были храбры и искусны, они были бы лишь остатками разбитой армии, не способными противостоять превосходящим силам. С прибытием подкреплений гвардии дворца Чжэн они бы легко поймали в кувшине черепаху [1].
[1] 瓮中捉鳖 (wèng zhōng zhuō biē) – обр. в знач.: верная добыча, проще простого, успех гарантирован
Но теперь...
— Ты бросила Лянчжоу, понимаешь, что это значит? — Ин Цю, сжимая плечи Гу Цинчжань, не могла поверить, что та действительно предала Три Цзинь.
— Это значит бросить жизнь, — ответила Гу Цинчжань спокойно, словно жизнь – это самая никчёмная вещь, которую можно просто отбросить без сожалений.
Как она могла не знать? Последствия предательства были ей яснее, чем кому-либо.
— Если ты не уйдёшь, будет поздно, когда они ворвутся в город.
Услышав топот копыт снаружи, Ин Цю сжала кулаки и спросила:
— А ты? Ты не уйдёшь?
Всегда считая её хладнокровным чудовищем, Ин Цю не ожидала, что, когда дело дошло до чувств, эта женщина оказалась страшнее всех.
— Ради неё ты готова пожертвовать даже жизнью...
Молчание было красноречивее любых слов.
Если однажды дойдёт до того, что одна из нас должна умереть, пусть это буду я.
На поверхности она казалась спокойной, но внутри её раздирали крайности. Гу Цинчжань не волновало, как её видят другие, она не считала себя виновной. Но, увидев ненависть в глазах Лу Ин, она возненавидела себя: свои руки, запятнанные кровью, свои лживые уста. Вся её жизнь была ошибкой.
Тяжёлые кандалы, тёмная, сырая темница, пропитанная едким запахом плесени, – эта обстановка не была для Гу Цинчжань чужой. Она уже не могла сосчитать, сколько людей она допрашивала и пытала здесь.
— Слышал, в темнице Лянчжоу есть тридцать шесть видов пыток. Мне любопытно взглянуть, — сказал Чжэн Чжао, взяв хлыст, пропитанный солёной водой.
Первый удар пришёлся прямо по лицу Гу Цинчжань. Её белая кожа мгновенно разорвалась, соль с хлыста проникла в раны, причиняя жгучую боль.
Но Гу Цинчжань не издала ни звука. Эта боль была для неё терпимой.
— Не зря ты из Трёх Цзинь... — Чжэн Чжао присел, приподнял её подбородок и достал кинжал, похлопывая холодным лезвием по её окровавленной ране. — Если я нанесу на твоё лицо девять раз по девять – восемьдесят один – порез, посмотрим, как ты будешь очаровывать людей своей красотой...