Ядовитая принцесса (GL)

Любовь и нежность медленно разливались в их поцелуях, и сердце Лу Ин словно таяло под её губами, не в силах противиться этому чувству.

Постепенно робкий отклик сменился решимостью: Лу Ин начала действовать смелее, её левая рука мягко легла на затылок Гу Цинчжань, а правая невольно обвила её талию, притягивая ближе, так что их тела почти слились. Она чуть запрокинула голову, даря Гу Цинчжань долгий, глубокий и нежный поцелуй.

В обычные дни аромат орхидеи, исходивший от неё, приносил Лу Ин покой, но сегодня... этот запах кружил голову, заставляя её всё больше терять контроль над собой. Быть может, этот молчаливый поцелуй говорил об их чувствах лучше всяких слов.

— М-м... — Гу Цинчжань издала тихий стон удовольствия, от которого Лу Ин потеряла всякое терпение. Их дыхание становилось всё тяжелее, но ни одна не желала разомкнуть губ.

Чувствуя, как Лу Ин всё глубже растворяется в её поцелуе, Гу Цинчжань, словно лишившись сил, прильнула к ней, отдаваясь ей всей душой, побуждая целовать глубже, обнимать крепче. Этот момент был словно из снов, но он отличался – реальность была иной. Лу Ин была смелее, чем в мечтах, а их поцелуи – ещё более страстными.

— А-Ин... — от лёгких касаний к глубоким, затем снова к лёгким, Гу Цинчжань шептала её имя между поцелуями, её горячие губы скользили по щеке Лу Ин, коснулись подбородка, спустились к шее, нежно лаская её белоснежную кожу.

— А... А-Чжань... — Лу Ин, прикусив губу, едва выговаривала слова. Её мысли путались, и в них порой всплывали подобные сцены нежности. Она не была неискушённой и, хотя Гу Цинчжань пока не касалась её одежд, понимала, что должно последовать дальше. — А-Чжань, мы...

То, что полагается делать в первую брачную ночь.

Но тут...

— Ох... — Ин Цю, войдя, не ожидала увидеть столь... волнующую картину. Обычно она входила к Гу Цинчжань свободно, не стесняясь, поэтому, заметив приоткрытую дверь, просто толкнула её.

Услышав скрип двери, Лу Ин мгновенно напряглась, тут же открыла глаза и сначала увидела слегка порозовевшее лицо Гу Цинчжань, а затем – фигуру, стоящую у порога.

Ин Цю, стоявшая в стороне, чувствовала лёгкую неловкость, но не отводила взгляда. Ещё раньше, узнав о потере памяти Лу Ин, она сочла это нелепостью и не думала, что Гу Цинчжань будет продолжать эту игру.

Гу Цинчжань, не торопясь, поправила воротник и подол платья Лу Ин, её дыхание быстро успокоилось, словно ничего и не было, если не считать слегка припухших от поцелуев губ.

— Что случилось? — спросила она, обернувшись.

Из всех троих в комнате самой растерянной была, пожалуй, Лу Ин. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Она всё время держала голову опущенной, чувствуя, как жар от смущения заливает всё тело.

— То, что ты просила найти. Есть следы, — ответила Ин Цю. На вид она казалась спокойной, но в душе восхищалась бесстыдством Гу Цинчжань. Неужели у этой женщины совсем не было стыда? Раньше она думала, что Гу Цинчжань медлит с убийством Лу Ин из-за Чу Юй, но теперь поняла, что дело в другом. Вспомнилось, как однажды, после отравленной иглы, они тоже были близки за пологом. Видно, Гу Цинчжань давно питала эти запретные чувства...

— Хорошо, — Гу Цинчжань кивнула, взглянула на стол с остывшей едой и мягко сказала Лу Ин: — Еда остыла, я велю принести новую. Ешь как следует...

— Я... — Лу Ин хотела спросить: — А ты куда?

— Если не поешь, я рассержусь.

У неё свои дела, и она не может всё время быть рядом. Лу Ин кивнула.

— Хорошо. А ты?

— Я уже ела.

В комнате для переговоров Ин Цю холодно усмехнулась:

— Знаешь, чего я жду?

Гу Цинчжань не было дела до её намёков.

— Не знаю и знать не хочу.

Ин Цю, словно говоря сама с собой, но желая, чтобы Гу Цинчжань услышала, продолжила:

— Я жду, когда она вспомнит всё и как сильно она тебя возненавидит...

Десять лет они были соратницами, и Ин Цю думала, что у Гу Цинчжань нет сердца, что она не ведает боли. Но во время дворцового переворота она увидела, как Гу Цинчжань, рыдая в истерике, стала словно чужой. Эти слова не были солью на рану – Ин Цю лишь хотела предостеречь её, чтобы та не погружалась глубже в эту безнадёжную любовь.

Ненависть? Никто не знал этого лучше самой Гу Цинчжань. Порой она спрашивала себя, какой смысл в этой связи с Лу Ин. Но одно лишь «‎А-Чжань»‎ из уст Лу Ин заставляло все сомнения испаряться.

Лу Ин говорила, что не верит в судьбу, но Гу Цинчжань верила. Её любовь к Лу Ин была словно предопределена, как и её вовлечённость в дела Трёх Цзинь. Это судьба, и будь то убийство или любовь – всё невольно.

— Есть вести о семье Лу? — Гу Цинчжань, не обращая внимания на слова Ин Цю, интересовалась лишь тем, что было важно ей.

— Есть, — ответила Ин Цю, понимая, что не стоит лезть в чужие дела. — В Лянчжоу [1]. Они, должно быть, думают, что Лу Ин мертва, потому и не искали её.

[1] Ланьчжоу – город на северо-западе Китая, административный центр провинции Ганьсу. Расположен на берегу реки Хуанхэ в окружении высоких гор.

— После отступления принца Чжао на север, южнее Лянчжоу всё перекрыто войсками. Даже если семья Лу и хотела бы её найти, им не пробиться через эти заставы.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Ин Цю.

— То, что ты подумала. — Пройти эти преграды могли лишь люди Трёх Цзинь. Они подчинялись напрямую императору, и под предлогом миссии можно было обмануть всех. Ин Цю как раз находилась на северо-западе Великой Чжэн, недалеко от Лянчжоу.

— Я не стану её провожать, — отрезала Ин Цю. — Если премьер-министр узнает, ты понимаешь, что будет... Я убила столько людей, чтобы выжить. Думаешь, я стану рисковать собой?

— Я не могу покинуть дворец, Ин Цю. Только ты можешь задержаться на северо-западе.

— Почему ты так хочешь отправить её обратно?! Дай ей чёрную пилюлю, втяни в Три Цзинь – и она навсегда будет с тобой. Разве не идеально?

Если бы Лу Ин проглотила чёрную пилюлю и стала частью Трёх Цзинь, она ненавидела бы Гу Цинчжань всю жизнь. И сама Гу Цинчжань ненавидела бы себя.

— Она должна уйти... должна...

Гу Юн уже изменился до неузнаваемости, Чжэн И сошёл с ума, и Гу Цинчжань не знала, что ещё ждёт дворец Чжэн. Она не могла держать Лу Ин при себе... Она не могла защитить даже себя, а мысль о том, что не сумеет защитить Лу Ин, пугала её намного больше.

— Если я и соглашусь, то доведу её только до Утёса Разбитого Сердца. Дальше пусть её судьба решает, доберётся ли она до Лянчжоу.

Без памяти Лу Ин не имела шансов в одиночку добраться до северных границ – это было немыслимо.

— За десять лет знакомства, Цинчжань, я сделаю это и сочту свой долг исполненным. Что ты будешь делать дальше меня не касается.

— Не хочешь помогать – не надо. Но знай: приёмный отец теперь слушает шарлатанов и ищет живую кровь для ядов и эликсиров. Даже люди Трёх Цзинь не в безопасности. Если у тебя будет шанс уйти – никогда не возвращайся в столицу. — Гу Юн вызывал её каждый день только ради поиска живой крови.

Ин Цю слышала, что во дворце набирают служанок и стражей, и это вызывало у неё вопросы.

— Не только служанки... даже наложницы из гарема. И на тех они подняли руку. — Видя перемены во дворце, Гу Цинчжань поняла, почему Чжэн И говорил, что его время истекло. Она предвидела, что и конец Трёх Цзинь близок.

— Не вернусь – не выживу, — холодно ответила Ин Цю.

— У чёрной пилюли нет противоядия. Даже если ты убьёшь тридцать человек, противоядия нет. Это лишь способ Трёх Цзинь контролировать людей. Даже император попался в эту ловушку, спасения нет, — Гу Цинчжань не хотела говорить это Ин Цю, но времена изменились, и их жизни были безнадёжны.

— Ты... лжёшь! — возмутилась Ин Цю. Кто мог выдержать, когда вера, поддерживавшая её двадцать лет, рушилась в один миг?

— Верить или нет – твоё дело. Я лишь советую: если будет шанс уйти, не возвращайся никогда.

Если бы всё не вышло из-под контроля, Гу Цинчжань не была бы так одержима идеей отправить Лу Ин прочь.

— Если ты всё понимаешь, почему сама не уйдёшь? — спросила Ин Цю.

— Уйти... куда? — Гу Цинчжань слабо улыбнулась. Всё, что она любила в этой жизни, – это Лу Ин, но Лу Ин уйдёт от неё. Тогда какая разница когда и где она умрёт?

Её жизнь началась здесь и здесь закончится. Такова судьба.

— Выпила лекарство? — спросила Гу Цинчжань, вернувшись. Лу Ин сидела у её гуциня, уже вполне уверенно наигрывая «Мелодию забвения».

Музыка оборвалась, Лу Ин улыбнулась ей:

— Выпила.

Прошло несколько месяцев, а она так ничего и не вспомнила. Гу Цинчжань и хотела, чтобы она вспомнила, и боялась этого. Так, в тревоге, проходили дни, и время летело быстро.

— Горько? — поддразнила Гу Цинчжань.

— Без конфет, что цзецзе даёт, горько, — в голосе Лу Ин скользнула нотка кокетства, и она, опустив голову, продолжила перебирать струны.

Зная, что Лу Ин любит сладкое, Гу Цинчжань всегда держала при себе разные конфеты. Она уже хотела достать османтусовую, как вдруг замерла, осознав...

— Как ты сейчас меня назвала?!

— Цзецзе? — Лу Ин подняла голову, не понимая, почему это слово сорвалось с её губ. Она покачала головой, глядя на Гу Цинчжань. — Я раньше звала тебя... цзецзе... да?

— Нет... — сердце Гу Цинчжань дрогнуло от эгоистичного облегчения. Она села рядом, мягко массируя ей виски. — Ты всегда звала меня А-Чжань... Хватит думать, а то опять голова разболится.

Лу Ин, расслабившись от её прикосновений, лениво протянула:

— А-Чжань всё же звучит лучше...

Гу Цинчжань вспомнила слова лекаря: когда сойдёт гематома за головой, память начнёт возвращаться...