Ядовитая принцесса (GL)

В занавесе из зелёной ткани красавица выглядела измождённой.

Только рассвело, комната была погружена в полумрак. Лу Ин первой проснулась, и, даже не открывая глаз, почувствовала аромат, который преследовал её всю ночь. Она спала очень чутко.

Открыв глаза, Лу Ин только тогда поняла, что невольно прижалась к ней, и было непонятно, кто кого согревал. Боясь задеть её рану и причинить боль, Лу Ин, хоть и неохотно, осторожно отстранилась, но её рука всё ещё обвивала чужую талию...

С первыми лучами солнца комната постепенно светлела, черты лица Гу Цинчжань становились всё отчётливее, а сознание Лу Ин постепенно возвращалось.

Лу Ин лежала рядом, повернувшись к ней лицом, и нежно провела рукой по её щеке и шее. Тепло. Температура тела наконец вернулась в норму, щёки слегка покраснели и не были такими бледными, как вчера. Лу Ин смотрела на её закрытые глаза, впервые так близко разглядывая её, что, возможно, было в последний раз.

Подумав, Лу Ин подняла руку и сняла амулет, который носила на шее. Этот амулет, подаренный ей Гу Цинчжань в тот день, она всегда носила с собой.

Лу Ин лучисто улыбнулась, поправив растрепанные волосы Гу Цинчжань, и повязала ей амулет на длинную шею, вернув его. Если этот амулет действительно способен хранить человека в безопасности всю жизнь, Лу Ин хотела бы, чтобы это была Гу Цинчжань.

Лу Ин отстранила руку Гу Цинчжань, которая лежала у неё на талии, и вышла из павильона Цинъюэ. Она не оглянулась. С этого дня она стала принцессой, наложницей, и даже если она любила её, была обречена навсегда хранить эту любовь в глубине своего сердца.

Когда Гу Цинчжань проснулась, рядом с ней никого не было. Лишь остатки тепла напоминали ей, что прошедшая ночь не была сном. Она опустила голову, глядя на амулет на своей шее, и задумалась.

Для Лу Ин забыть человека было трудно, но сдерживать чувства было легко. Она могла тайком думать о ней, тосковать по ней и страдать, но при встрече всё равно оставалась равнодушной, просто кивая и улыбаясь.

С тех пор в Цинъюэ больше не звучал смех, а Цюшуй Юань стал мёртвым омутом. Воздушная музыка пропала, старинный цинь в кабинете покрылся пылью. Гу Цинчжань рассеянно тронула струну, и она оборвалась с резким звуком.

— Ты думаешь о ней, — Ин Цю, видя рассеянный вид Гу Цинчжань, прекрасно понимала, что происходит у неё на уме.

— Нет, не думаю, — Гу Цинчжань отвернулась, взяла горсть рыбьего корма и бросила в пруд.

— Тебе не следует влюбляться.

— Я не влюблялась, — снова эти три слова. Гу Цинчжань могла избегать Ин Цю, но не могла избежать самой себя. Она думала о Лу Ин, и чувствовала, что после её травмы Лу Ин намеренно избегает её.

— Как ты можешь влюбиться в женщину... — Учитывая характер Гу Цинчжань, то, что она могла бы по-настоящему кому-то доверять, действительно удивляло.

— Уходи, — сказала Гу Цинчжань, хотя её голос был спокоен, в нём чувствовалась доля раздражения.

— Влюбившись, ничего путного не выйдет.

— Я знаю.

Изнутри не видно то, что видно со стороны.

Гу Цинчжань взяла кисть и окунула её в чернила, но написала иероглиф «ин».

«... Если бы мы были женщинами, я бы тоже влюбилась в тебя». Она отложила перо, слова Лу Ин всё ещё витали в её голове.

Но разве избегание действительно что-то изменит?

Снизу с чердака раздавались редкие шаги, и через мгновение служанка доложила:

— Госпожа, принц прибыл.

Гу Цинчжань скомкала свиток бумаги на столе, сжала его в комок и бросила в плетёную корзину рядом, а затем взяла «Лотосовую сутру» [1] и начала её листать.

[1] «Сутра белого лотоса высшего учения», также «Лотосовая сутра», «Сутра лотоса» – одна из известнейших и особо почитаемых махаянских сутр в Восточной Азии

— Ваше высочество... — Увидев, как Чжэн Чжао вошёл в комнату, Гу Цинчжань положила книгу, которую держала в руках, и натянула на лице улыбку, которая казалась ей отвратительной. Она хотела встать, чтобы встретить гостя.

Чжэн Чжао подошёл к ней, нежно положил руку ей на плечо и сказал:

— Ты только выздоровела, не стоит церемониться... Сегодня чудесная погода, я провожу тебя прогуляться.

— Простите, что беспокою вас.

Чжэн Чжао всё же испытывал чувство вины и беспокойства. Он был женат на Гу Цинчжань три года, но, кроме титула принцессы, не мог ей ничего дать. Но она не оставила его и даже не оказала упрёка.

Вся жизнь – театр, кто кому должен, кто кого обманывает – никто не знает. Богомол хватает цикаду, а позади него воробей. Заговор, созревавший три года, вот-вот разразится.

Три года она, будучи законной дочерью канцлера, провела в княжеском дворце. В искусстве лицедейства она превзошла даже актеров чайных домов, настолько, что почти забыла, какой она была на самом деле. За двадцать пять лет она меняла множество ролей, играла в разных спектаклях, убивала... Двенадцать... Целых двенадцать раз. Она помнит их всех. Потому что только после убийства тринадцати человек она сможет выйти из Трёх Цзинь и жить обычной жизнью.

А принцесса Чжао... это её последний образ. Она – самая безжалостная фигура в Трёх Цзинь, но, выйдя замуж за принца, превратилась в знаменитую своим мягким нравом красавицу.

— А-Чжань, ты недостаточно безжалостна. Так ты не выживешь, понимаешь?

Она была сиротой и в шесть лет попала в Три Цзинь. Если бы не встреча с Чу Юй, она бы не выдержала, умерев в том аду на земле.

Чу Юй часто спрашивала её:

— А-Чжань, ты боишься ада?

Она всегда качала головой. Она не боится ада, потому что в её сердце Три Цзинь – вот настоящий ад. Если бы у неё была возможность уйти, даже если бы ей пришлось убить тридцать человек, она бы не колебалась.

В месте, где нет человечности, о какой человечности может идти речь?

В саду на заднем дворе было пышное разноцветье, но в глазах Гу Цинчжань – пустота.

— Ты действительно не жалеешь, выйдя за меня замуж?

Гу Цинчжань посмотрела на него и медленно произнесла:

— Неважно, жалею или нет, это не имеет значения. Я – твоя супруга, принц, и буду служить тебе всю жизнь, следовать за тобой всю жизнь.

— Цинчжань, но я ничего не могу тебе дать.

— ...Если в сердце вашего высочества есть место для другой, я могу ждать, пока в сердце принца не появится место для меня. Если я так и не дождусь, я буду ждать вечно...

Поднялся ветер. Чжэн Чжао, увидев, что Гу Цинчжань легко одета, снял с себя плащ и накинул ей на плечи, туго затянув его.

— Я жалею, — сказал он, — мне не следовало жениться на тебе. Я испортил тебе всю жизнь.

— Ваше высочество... — Гу Цинчжань встала на цыпочки и прошептала ему на ухо: — Если я смогу дождаться вас, то любые усилия будет стоить того.

— Госпожа, эти цветы красивы? — Би Ло взяла букет цветов и потрясла руку Лу Ин, но обнаружила, что её лицо было ужасно бледным. — Госпожа... что-то опять случилось?

Она, должно быть, любит его, иначе... как бы она могла без колебаний защитить Чжэн Чжао от отравленной иглы в тот день? Она была так близка со мной и так добра ко мне раньше, просто потому что была одинока. Теперь же её любимый муж вернулся, и она уже не помнит обо мне...

Лу Ин бросила Би Ло и пошла прямо в Цюшуй Юань.

— Ах, госпожа!