Ты сводишь меня с ума.
Арсений
Вечер тянулся тихим, спокойным течением. Мы с Аней сидели на моей кухне — она устроилась на табурете, поджав ноги, а я лениво помешивал чай в кружке. За окном давно сгущались сумерки, и огни города мигали вдали, будто мир жил своей жизнью, а у нас была своя, особенная.
Я смотрел на неё украдкой, и каждый раз сердце делало странный рывок. В этих мелочах — в том, как она поправляет волосы, как обнимает кружку ладонями, будто греется от неё, — было что-то опасное. Опасное для меня. Потому что я понимал: я втягиваюсь. Слишком быстро, слишком глубоко.
*Когда всё успело зайти так далеко?*
Мне всегда казалось, что я умею держать дистанцию, умею держать чувства под контролем. Работа учит этому — холодной голове, трезвому расчёту, никакой лишней привязанности. Но рядом с ней все эти правила рушились, как карточный домик.
Я поймал её взгляд. Она улыбнулась — чуть устало, но искренне. И в эту секунду я подумал, что ради этой улыбки готов был идти против всего. Даже против её брата.
Максим. Его тень всё ещё стояла где-то рядом, даже здесь, в моём доме. Я понимал его: он привык быть для неё всем, и теперь появляюсь я — чужой, слишком внезапный. Сомнения Максима были справедливы. *Но я не уйду. Потому что впервые в жизни у меня есть то, за что стоит бороться.*
— О чём ты задумался? — голос Ани выдернул меня из мыслей.
Я усмехнулся, сделав глоток чая, чтобы выиграть пару секунд.
— О том, что слишком часто ловлю себя на мысли о тебе, — признался я честно.
Она замерла на мгновение, а потом чуть наклонила голову, будто не знала, как реагировать. И это было так трогательно, что я едва удержался, чтобы не потянуться к ней прямо сейчас.
Вместо этого я протянул руку через стол и коснулся её пальцев. Лёгкое прикосновение, но в нём было больше, чем в любых словах.
*Я знал: этот вечер станет для нас чем-то большим, чем просто ужин. Это будет начало.*
Аня встала из-за стола, собрала наши кружки и тихо сказала:
— Я помою.
Я хотел возразить, но остановил себя. Она стояла у раковины, свет от лампы над столом падал на её плечи и волосы, и я поймал себя на том, что любуюсь слишком откровенно. В движениях Ани не было ничего особенного, и именно это сводило меня с ума. Простота. Естественность.
Минуту я сидел, борясь с желанием подойти, но потом всё же поднялся. Подошёл к ней почти бесшумно и обнял сзади, скользнув руками по её талии. Она вздрогнула, но не отстранилась.
— Арсений... — в её голосе прозвучала лёгкая укоризна, но я услышал и другое — тепло.
Я уткнулся носом в её волосы, вдохнул знакомый аромат и тихо сказал:
— Не могу просто сидеть и смотреть.
Она чуть наклонилась вперёд, продолжая мыть посуду, но я чувствовал, как её дыхание стало быстрее.
Когда последняя тарелка оказалась на сушилке, она вытерла руки о полотенце и повернулась ко мне. Её глаза блестели, и я понял — она чувствовала то же, что и я.
Она обвила руками мою шею, приблизившись почти вплотную.
— Ты совсем не умеешь ждать, — прошептала она, её губы были так близко, что каждое слово касалось моей кожи.
Я усмехнулся, наклоняясь ниже.
— А ты умеешь меня дразнить.
— Может быть, — она улыбнулась уголками губ. — Но тебе это нравится.
— Слишком, — признался я. — Настолько, что иногда теряю голову.
Её смех был тихим и чуть дрожащим, как будто в нём пряталось больше чувств, чем она хотела показать.
Мы стояли так, глядя друг другу в глаза, и воздух между нами был натянут, как струна.
Я не выдержал — наши губы встретились в поцелуе. Сначала мягком, осторожном, будто мы ещё проверяли границы друг друга. Но в следующую секунду он стал глубже, жаднее, и я почувствовал, как она крепче сжала мои плечи.
Аня прильнула ко мне всем телом, её руки обвили мою шею крепче. Я поднял её, и она, будто сама собой, обвила ногами мою талию. Наши дыхания смешались, и я поймал себя на мысли, что больше не хочу отпускать её даже на секунду.
Я крепче прижал её к себе и направился в спальню. Каждый шаг казался долгим, наполненным чем-то значительным, словно мы пересекали черту, которую больше нельзя будет вернуть назад.
Когда я открыл дверь и вошёл, мягкий полумрак комнаты окутал нас. Я осторожно опустил Аню на кровать, продолжая удерживать её взгляд. Её волосы рассыпались по подушке, и в этот миг она выглядела такой хрупкой, что во мне что-то болезненно сжалось.
Я наклонился ближе, снова коснулся её губ — нежнее, чем прежде, как будто хотел сказать: *я здесь, и я буду бережен*.
Аня прижалась ко мне, её пальцы скользнули по моей щеке, и я понял: мы оба больше не можем остановиться.
Я склонился ниже, касаясь губами её шеи. Аня тихо вздохнула и запрокинула голову, открываясь навстречу. Я чувствовал, как её дыхание сбивается, а мои поцелуи становятся всё более настойчивыми.
Скользя губами по линии её кожи, я дошёл до ключиц, задержался там, словно отмечая каждую точку. Её пальцы крепче сжали мою рубашку, и я понял: она ждёт большего.
Медленно, не спеша, я расстегнул пуговицы. Её руки тут же скользнули к моим плечам, помогая, и ткань соскользнула вниз.
Аня сама подняла руки, позволяя мне снять с неё светлый топик. Под ним её кожа светилась в полумраке, и я поймал себя на том, что дышу чаще, чем хочу показать.
— Ты сводишь меня с ума, — прошептал я ей прямо в ухо, и почувствовал, как по её телу прошла дрожь.
Она ответила, потянувшись к моему поясу. Её пальцы были неловкими, но в этом было что-то невероятно трогательное. Я помог, и брюки оказались на полу рядом с её джинсами, которые я сам медленно расстегнул, чувствуя, как её тело прижимается ко мне ближе.
Мы будто забыли про время — в этом мгновении были только мы, наши дыхания, прикосновения и то напряжение, которое разгорало всё сильнее.
Я снова встретил её взгляд. В нём не было сомнений. Только желание и доверие.
И тогда я наклонился к ней, целуя так, будто в этом поцелуе было всё, чего я не мог сказать словами.
Время потеряло значение. В каждом её движении, в каждом вдохе и шёпоте было больше, чем страсть — было доверие, которого я боялся и ждал одновременно.
Я не мог оторвать от неё взгляд. Каждый изгиб её тела был словно создан, чтобы сводить меня с ума. Свет от лампы мягко ложился на её кожу, подчёркивая линии, которые казались почти нереальными.
*Неужели можно быть настолько идеальной?*
Я видел женщин раньше, но ни одна из них не заставляла меня чувствовать подобное. В Ане было не только совершенство внешности — в её теле сочетались сила и хрупкость, доверие и страсть. Всё это делало её по-настоящему неотразимой.
Я провёл рукой по её талии, и она дрогнула под моим прикосновением. Каждое её движение, каждая реакция были как откровение. Я понимал: для меня она — единственная.
*Я никогда не видел ничего прекраснее. И больше не хочу.*
Её тело было не просто идеальным — оно было её. Настоящее, живое, дарящее тепло. И я чувствовал бесконечную благодарность за то, что она позволила мне быть рядом в этом моменте.
— Как ты любишь? — шёпотом произношу я, — Грубо или нежно?
— Хочу, как хочешь ты...
Спустя несколько томительных минут и нежных прелюдий, я наконец медленно вошёл в неё, чувствуя, как между нами растет страсть. Вскоре комната наполнилась томными стонами и искренними наслаждениями. Её стоны возбуждали меня ещё больше, и разжигали во мне ещё более пылающее желание. Аня прикрыла рукой рот, но я мягко убрал её ладонь.
— Нет, — сказал я, — я хочу слышать тебя.
За это безупречное время, мы меняли разные позы, и во всех она выглядела идеальна. Я старался не быть слишком грубым, как обычно, но, глядя на её реакции, было ясно, что ей нравятся мои более жесткие действия.
Спустя примерно пол часа после начала, мы лежали, утонув в тишине. Лишь дыхание ещё не успело выровняться, да сердце гулко отзывалось в груди. Аня устроилась на моей руке, будто это было её самое естественное место. Её волосы щекотали моё плечо, и в этом ощущении было странное спокойствие.
Я смотрел в потолок, но всё время ловил себя на том, что взгляд снова возвращается к ней. Каждое её движение, даже самое лёгкое, казалось бесценным.
*Как будто это не реальность, а сон. Сон, из которого я никогда не захочу проснуться.*
Аня прижалась ближе, положив ладонь на мою грудь. Я чувствовал, как её дыхание постепенно становится ровнее.
— Ты знаешь... — прошептала она, не открывая глаз, — я никогда ещё не чувствовала себя такой настоящей.
Я сжал её пальцы и ответил тихо, почти на выдохе:
— Потому что ты и есть настоящая. И я хочу, чтобы так было всегда.
Она улыбнулась, и эта улыбка стала для меня важнее любых слов.
Я поцеловал её в волосы и закрыл глаза. Впервые за долгое время в душе не было ни тревоги, ни сомнений — только уверенность, что рядом со мной именно та, о ком я мечтал.