Я был не прав.
Анна
Я почти бежала по коридору. Каблуки отдавались гулким эхом, но я не обращала внимания на любопытные взгляды сотрудников. Внутри всё кипело — ярость, обида, решимость.
Дверь в кабинет Арсения распахнулась без стука. Он сидел за столом, склонившись над бумагами, и поднял голову только когда я оказалась в двух шагах от него.
— Смотри, — сказала я, бросив телефон на стол перед ним. Экран замерцал, и видео с камер пошло в повтор.
Арсений нахмурился, приподнял телефон и уставился на запись. Несколько секунд он молчал. На его лице отражалась смена эмоций — от недоумения к напряжённой сосредоточенности. А потом он резко откинул телефон обратно на стол.
— Откуда это у тебя? — спросил он хрипловато.
— Не важно. — Я скрестила руки на груди. — Важно то, что ты даже не попытался разобраться. Ты просто поверил, что я способна уничтожить собственную работу.
Арсений поднялся из-за стола. Его взгляд стал тяжёлым, жестким.
— Я видел пустой кабинет, Романова. И видел твой провал.
— Нет! — голос сорвался на крик. — Ты видел то, что хотел видеть. Потому что поверить в мою виновность оказалось проще, чем в то, что тебя может обмануть твоя бывшая!
На секунду тишина между нами стала оглушительной. Арсений шагнул ко мне ближе, словно готовый к спору, но я не отступила.
— Скажи честно, — прошептала я, глядя прямо в его глаза. — Ты меня уволил потому, что разочаровался во мне как в сотруднике... или потому что я оказалась для тебя слишком важной?
Он сжал челюсть, но ничего не ответил. И это молчание оказалось красноречивее любых слов.
Арсений
Я смотрел на неё и чувствовал, как внутри что-то рушится. Видео не оставляло сомнений — Вика. Та, которую я когда-то знал слишком хорошо и слишком поздно понял, на что она способна. И Аня сейчас стояла передо мной, с горящими глазами, обвиняя меня... и была права.
*Блять*
Я совершил ошибку. Слишком большую, чтобы её можно было оправдать. Я поспешил, не захотел копаться в деталях. Удобнее было поверить, что Аня виновата сама. Так проще — оттолкнуть её, чем признать, насколько она важна.
А ведь я всегда это чувствовал. С того момента, как она впервые вошла в мой кабинет — сдержанная, но уверенная. Её идеи оживляли проекты, а её присутствие оживляло меня. И именно поэтому я так резко отреагировал тогда: потому что её возможная ошибка ранила сильнее, чем если бы это сделал кто-то другой.
*Она права...*
Я уволил её не потому, что перестал верить в её профессионализм. А потому что слишком боялся признаться себе, что без неё мне будет пусто. Что она — больше, чем сотрудник.
Аня стояла напротив, гордая, даже в гневе красивая. Я хотел сказать хоть что-то, но язык будто прилип к нёбу. Все привычные слова власти, приказа, контроля казались здесь бессильными.
*Как теперь вернуть то, что я сам разрушил?*
Я видел её взгляд — острый, как лезвие. И понимал, что заслужил его.
*Ты был трусом, Арсений.* Ты спрятался за ролью руководителя, за холодными словами, потому что признать правду оказалось сложнее. Она для тебя важнее, чем должна быть. Гораздо важнее.
Я выдохнул и наконец заговорил:
— Аня... — голос прозвучал непривычно глухо. — Я был неправ.
Она чуть приподняла подбородок, будто не верила своим ушам.
— Мне следовало разобраться, а не рубить с плеча. Я виноват, — сказал я, стараясь не отворачиваться, хотя взгляд её прожигал насквозь. — И... если ты готова, я хочу всё исправить.
Повисла пауза. В груди сжалось — как перед приговором.
— Вернись, — произнёс я тише, чем собирался. — Начнём заново. Я хочу, чтобы ты снова работала в компании.
Она молчала, и в этой тишине я впервые за долгое время почувствовал себя беззащитным.
*Согласится ли? Или это уже конец?*
Анна
*Он извиняется.*
Я смотрела на Арсения и едва могла поверить, что слышу эти слова от него. Обычно резкий, жёсткий, непреклонный — а сейчас он стоял передо мной и говорил, что был неправ.
Где-то глубоко внутри что-то болезненно дрогнуло. Я ведь мечтала об этом — о признании, что я значу, что меня слышат. Но теперь было поздно. Слишком поздно.
*Он уволил меня, даже не попытавшись разобраться. Посчитал, что я способна уничтожить всё, над чем работала... И это было хуже, чем если бы он кричал или обвинял. Это было недоверие. Холодное, окончательное.*
Я сжала руки в кулаки, чтобы удержаться от слабости.
— Нет, Арсений, — сказала я ровно. — Я не вернусь.
Его лицо чуть изменилось, но он быстро спрятал эмоции за привычной маской.
— Ты предлагаешь мне начать заново, будто ничего не было, — продолжила я. — Но *было*. И я не смогу работать с человеком, который в один момент перечеркнул всё, что я делала, и всё, чем я была для этой компании.
Грудь сдавило, но я заставила себя выдержать его взгляд.
— Ты просишь слишком многого, — добавила я тише. — У меня больше нет сил снова доверять тебе.
Внутри что-то рвалось наружу — боль, горечь, недосказанные чувства. Но я развернулась и сделала шаг к двери.
*Если останусь хоть на минуту дольше — сломаюсь.*
Я сделала шаг к двери и замерла на секунду, словно ожидая, что он кинется за мной.
*Он остановит меня. Он должен остановить меня.*
Но комната осталась тихой. Арсений не двигался, не сказал ни слова. Его глаза следили за мной, но эта молчаливая дистанция была не меньше, чем стена.
Я почувствовала, как внутри всё сжалось. Сердце колотилось, дыхание перехватывало, но я не позволила себе оглянуться.
— Я ухожу, — повторила я тихо, почти шепотом, но достаточно уверенно, чтобы услышал он.
Дверь закрылась за мной. Тёплый свет коридора встретил меня, а пустота в груди сжимала всё сильнее. Я шла по коридору, надеясь хоть на малейший порыв — что он догонит, что скажет хоть слово. Но шаги его так и не последовали.
Значит, всё кончено. На этот раз окончательно.
Я спустилась в лифт и почти механически нажала кнопку выхода. В этом молчании, в этой пустоте было горькое ощущение утраты — не только работы, но и того, чего, возможно, никогда уже не вернёшь.
И всё же внутри тихо тлел огонёк. Маленький, но живой. Решимость не позволяла сломаться полностью.
Я открыла дверь квартиры и на мгновение замерла. Теплый свет и знакомый запах кофе, который остался после сегодняшнего утра, встретили меня как тихая гавань.
— Я дома, — сказала я, почти шёпотом, больше для себя, чем для кого-либо.
Прошла в спальню и застыла на пороге. На кровати, словно часть самой комнаты, лежала Соня, свернувшись калачиком под пледом. Её лицо было спокойным, глаза закрыты, дыхание ровное.
Я подошла и замерла на секунду, наблюдая за подругой. Сердце сжималось от усталости и облегчения одновременно. Тихо, почти робко, я села на край кровати и осторожно легла рядом. Соня не шевельнулась, но, как будто почувствовала моё присутствие, немного повернулась ко мне, открывая место для меня рядом.
Я положила голову на её плечо, позволив телу расслабиться. Всё напряжение дня, все горькие мысли о работе, Арсении и Вике — как будто медленно стекало прочь.
— Прости, — прошептала я тихо, почти для себя. — Сегодня я была слишком...
Соня тихо вздохнула, обняла меня за плечи, и слов больше не требовалось.
Я закрыла глаза и впервые за долгое время почувствовала, что можно просто быть рядом с кем-то, кто поймёт и примет тебя без вопросов.
Внутри всё ещё бурлили эмоции — гнев, обида, сожаление — но в этом тихом объятии они становились легче.
Я лежала рядом с Соней, позволяя себе немного передышки, пока мир за дверью спальни оставался чужим и враждебным, а здесь, в этом маленьком убежище, было безопасно.
Я подняла голову с плеча Сони и тихо улыбнулась.
— Знаешь что? — сказала я, подмигнув. — Давай сегодня забудем обо всём и просто... пойдём в клуб.
Соня чуть приподнялась на локте и глянула на меня с прищуром.
— Ты уверена?
— Абсолютно, — ответила я спокойно, улыбаясь. — Сегодня нам нужно просто отпустить всё, что тянет вниз.
Соня улыбнулась в ответ и, будто принимая вызов, кивнула.
— Тогда пошли. Нужно выбрать, что надеть.
Мы вскочили с кровати, и в спальне сразу вспыхнуло оживление. Началась маленькая гонка между шкафами и комодами, где каждая примерка превращалась в смех, подколки и споры, какое платье или туфли лучше подойдут для вечера.
Я нашла короткое чёрное платье, села на кровать и показала его Соне.
— Что скажешь?
Соня окинула меня взглядом, подняла бровь и с улыбкой ответила:
— Ты будешь взрывать этот клуб. А я возьму красное, чтоб не отставать.
Мы смеялись, перебирали обувь и аксессуары, создавая для себя маленький мир, где нет работы, подстав и предательства — только музыка, свет и дружба.
И на этот вечер, впервые за несколько дней, я позволила себе почувствовать лёгкость.
Я подошла к зеркалу и задержала дыхание.
Чёрное платье сидело идеально, обтягивая фигуру и подчёркивая изгибы. Полупрозрачные рукава, словно дымка, делали образ одновременно хрупким и смелым. А асимметричный вырез на плече открывал ровно столько, чтобы вызвать интерес, но не перейти границу откровенности.
Золотая подвеска мягко поблёскивала у ключицы, добавляя изысканности, а тонкие ремешки туфель на высоком каблуке придавали ногам ещё больше длины и уверенности.
Я смотрела на своё отражение и не узнавала себя. Не уставшую, растерянную девушку, которую несколько часов назад вышвырнули из кабинета. Нет. Перед зеркалом стояла женщина, готовая взять эту ночь в свои руки.
Мы с Соней, уже наряженные и довольные своими отражениями, вышли из спальни. Каблуки гулко постукивали по полу, когда мы направились в комнату к Максиму.
Он сидел за компьютером в наушниках, полностью погружённый в игру. Я постучала по косяку, и брат нехотя обернулся. Его взгляд на секунду замер, оценивая нас обеих, и брови удивлённо поползли вверх.
— Э-э... куда это вы? — спросил он, приподнимая наушники.
— В клуб, — улыбнулась я, облокотившись на дверной проём. — Так что мы вернемся не скоро.
Соня, чуть поправив яркое красное платье, добавила:
— Да, Максим, поэтому можешь привести сюда свою девушку.
Он фыркнул, качнул головой и вернулся к экрану.
— Во-первых , у меня нет девушки, а во-вторых, не звоните среди ночи, если такси не найдёте.
Я хмыкнула и с улыбкой кинула в него подушкой, лежавшей рядом.
— Мы никогда тебе не звонили в таких случаях.
Мы с Соней переглянулись, и смех сам вырвался наружу. В эту секунду я почувствовала лёгкость, как будто наконец сбросила тяжесть последних дней.