Она тебя подставила!
Анна
Дверь лифта с тихим звоном распахнулась, и я почти вбежала внутрь, жадно ловя спасительное одиночество. Металлические стены отражали моё собственное бледное лицо, и в этих отражениях я выглядела чужой — сломанной, потерянной.
Я нажала кнопку первого этажа, прижала сумку к груди и позволила себе закрыть глаза. Впервые за последние минуты дыхание стало ровнее.
Но облегчение длилось всего несколько секунд. Двери снова скользнули в стороны — и на пороге появился он.
Егор.
Он стоял уверенно, как всегда, чуть наклонив голову, с этим своим непостижимым спокойствием в глазах. Но сегодня во взгляде мелькнуло что-то ещё. Удивление? Тревога?
— Аня?.. — его голос прозвучал мягко, но слишком громко для узкого пространства лифта.
Я отвела глаза, уставившись в панель с кнопками, будто в ней могло быть спасение. Сердце забилось сильнее, и я почти физически ощутила, как он смотрит на меня, дожидаясь ответа.
— Всё в порядке?, — выдавила я слишком резко, почти шёпотом.
Егор не двинулся с места. Двери закрылись, и мы оказались в ловушке тесного пространства, полном молчания и моего разорванного дыхания.
Он сделал шаг ближе.
— Ты... плакала?
Я сжала пальцы на ремне сумки, боясь, что в следующую секунду голос меня предаст.
— Нет, — ответила твёрдо. — Я уволилась.
Он моргнул, будто не сразу понял услышанное.
— Уволилась? — в его голосе прозвучало недоверие.
— Да. — Я кивнула, стараясь, чтобы звучало спокойно и буднично, как будто речь шла о смене прически, а не о чем то серьезном.
Повисла пауза. Лифт продолжал плавно спускаться вниз, и только тихое гудение механизма напоминало, что время всё ещё движется.
— Понял, — наконец произнёс Егор. Но в его глазах было слишком много вопросов, чтобы я поверила этим словам.
Я отвернулась, уставившись в зеркальную стенку. Пусть думает что хочет. Объясняться сил не осталось.
Спустя время, двери распахнулись на первом этаже. Я шагнула вперёд, но он догнал меня, едва мы вышли в просторный холл.
— Подожди, — сказал он спокойно, но так, что я остановилась. — Давай я тебя подвезу.
Я медленно обернулась. В его лице не было ни жалости, ни любопытства — только твёрдая решимость.
— Спасибо, но я... — начала я привычно отказываться, но в этот момент поняла, что идти одной мне действительно тяжело.
Он словно почувствовал моё колебание и сделал полшага ближе.
— Просто садись в машину. Больше ничего не нужно, — произнёс он тихо.
В салоне его машины было удивительно тихо. Ни музыки, ни привычного гула кондиционера — только шум дороги и ритм моих собственных мыслей, которые никак не хотели улечься.
Я смотрела в окно, наблюдая, как огни улицы сливаются в смазанные линии. Хотелось раствориться в этой пестрой ленте города и исчезнуть.
— Ты серьёзно уволилась? — нарушил тишину Егор, не сводя взгляда с дороги.
Я коротко кивнула.
— Это не шутка.
— Но почему? — он бросил на меня быстрый взгляд, затем снова вернул внимание на поток машин. — Ты же была одной из лучших.
Слова ударили больнее, чем я ожидала. *Была*. Прошедшее время звучало, как приговор.
— Потому что так решил он, — произнесла я ровно, будто чужим голосом. — Значит, для него мои ошибки перевесили всё остальное.
Егор крепче сжал руль.
— Ты не похожа на человека, который легко сдаётся, — сказал он после короткой паузы.
Я усмехнулась, но без радости.
— Иногда у тебя просто не спрашивают, сдаёшься ты или нет. За тебя всё решают.
В машине снова стало тихо. Только где-то впереди мигал красный свет светофора. Егор остановился, положил руку на рычаг передач и чуть повернулся ко мне.
— Ты правда готова вот так уйти? — спросил он, и в его голосе не было ни укора, ни давления — только искреннее любопытство и что-то ещё, тёплое.
Я задержала дыхание, чувствуя, что ответ на этот вопрос страшнее самого увольнения.
Я долго молчала, уставившись в собственные руки, сжатые на коленях. Вопрос Егора повис в воздухе, требуя ответа, но я никак не могла решиться.
Наконец я подняла глаза и тихо спросила:
— Ты мне поможешь?
Егор слегка нахмурился, но кивнул без колебаний:
— Конечно. Скажи только как.
Я вдохнула глубже, собираясь с силами.
— Мне нужно, чтобы ты посмотрел камеры видеонаблюдения, — произнесла я медленно, чётко, будто боялась, что иначе слова утратят вес. — В моём офисе.
Он чуть приподнял бровь, но не перебил.
— Конкретно — с вечера пятницы и до утра понедельника. Желательно, чтобы было хорошо видно мой кабинет.
Машина мягко вписалась в поворот, но я почувствовала, как он напряжённее сжал руль.
— Звучит... необычно, — сказал Егор после паузы. — Можешь объяснить, что ты ищешь?
Я отвела взгляд к окну. Улица за стеклом размывалась, а внутри нарастало чувство, что от этой просьбы уже нет пути назад.
— Пока не знаю, — ответила я. — Но у меня есть причина.
Машина плавно остановилась у моего подъезда. Я поблагодарила Егора коротким кивком, уже дёргая за ручку двери.
— Аня, — позвал он, когда я вышла.
Я обернулась. Его лицо было полутёмным из-за уличных фонарей, но в глазах читалась та же твёрдая решимость, что и раньше.
— Я посмотрю камеры, — сказал он спокойно. — Дай мне немного времени.
Я не ответила. Только кивнула ещё раз и закрыла дверь.
Холодный воздух ударил в лицо, когда я вошла в подъезд. Лифт скрипел, как всегда, и в его узком зеркале моё отражение выглядело усталым и чужим. Я поднялась на свой этаж и вставила ключ в замок.
В квартире пахло кофе и чем-то сладким. На кухне горел свет.
— Наконец-то! — Соня, моя лучшая подруга, обернулась от плиты, где возилась с чайником. — Я уже думала, ты ночуешь на работе.
За столом сидел Максим, и ковырялся в тарелке с печеньем. Увидев меня, он поднялся.
— Ань, что случилось? — спросил он сразу, без обходных фраз.
Я сняла пальто, повесила его на крючок и прошла на кухню. Их взгляды прожигали меня.
*Ну вот и всё. Скрывать больше не получится.*
— Меня уволили, — произнесла я ровно, хотя голос всё равно дрогнул.
Соня уронила ложку, Максим нахмурился.
— Как это — уволили? — воскликнула Соня.
Максим подошёл ближе, положив руку мне на плечо.
— Рассказывай всё по порядку.
Я села за стол, обхватила кружку с ещё горячим чаем, который поставила передо мной Соня, и глубоко вдохнула.
— Всё началось с проекта, — сказала я. — Моего проекта сада.
Максим нахмурился.
— Того самого, над которым ты работала последний месяц?
— Да. — Я кивнула. — В пятницу вечером всё было на месте. Файлы, папки, даже старые наброски. Но сегодня... ничего. Пусто. Не на ноутбуке, не на планшете, даже бумажные черновики исчезли. Как будто всё просто стерли.
Соня распахнула глаза.
— Подожди. Ты хочешь сказать, что пропало всё? Даже эскизы?
Я сжала пальцы на кружке так сильно, что горячий фарфор обжёг ладони.
— Всё. Что бы ни было связано с планом сада — исчезло.
Максим медленно выдохнул, и я видела, как в его взгляде вспыхивает злость.
— И что сказал Арсений?
Я усмехнулась — горько, безрадостно.
— Ничего. Даже не попытался разобраться. Просто сказал, что я не способна отвечать за свои ошибки. И уволил.
Соня сжала кулаки.
— Вот мерзавец! Это же не твоя вина, если кто-то удалил или украл документы!
Максим присел рядом, положил руку на мою.
— Ань, это похоже на подставу. Слишком чисто сделано.
Я посмотрела на них обоих. Внутри ещё всё горело от обиды, но вместе с ней росло и другое чувство — решимость.
— Именно поэтому я попросила Егора проверить камеры, — тихо сказала я. — Может, там что-то видно.
Через несколько минут Максим ушёл в гостиную, бурча что-то себе под нос о «идиотском начальстве». А Соня потянула меня за руку:
— Пошли. Тебе сейчас нужно выговориться.
Мы прошли в мою спальню. Я закрыла за нами дверь, и тишина повисла глухо и тяжело. Соня устроилась на краю кровати, а я села рядом, машинально перебирая край пледа.
— Ну? — мягко спросила она. — Как ты себя чувствуешь?
Я вздохнула, отводя взгляд.
— Пусто. Как будто всё, над чем я работала, просто стёрли. И вместе с этим — кусок меня.
Соня какое-то время молчала, а потом тихо добавила:
— А к Арсению что чувствуешь?
Я замерла. Сердце дрогнуло, но я заставила себя улыбнуться — коротко, натянуто.
— Сложный вопрос... — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально. — Наверное, если бы он был для меня просто начальником, всё это не ударило бы так сильно.
Соня вскинула брови, но промолчала. Лишь крепче сжала мою руку, и в её взгляде было больше понимания, чем в любых словах.
Мы сидели в обнимку, и я почти проваливалась в усталость, когда телефон на прикроватной тумбочке тихо завибрировал. Экран загорелся, и на нём высветилось имя: *Егор*.
Я сразу взяла его в руки. Сердце кольнуло — он ведь обещал проверить камеры.
Сообщение было коротким:
«Нашёл. Смотри видео.»
К сообщению был прикреплён файл. Я нажала — и на экране появилось зернистое изображение с камер наблюдения. Картинка чётко показывала мой кабинет.
Соня придвинулась ближе, и мы вдвоём замерли над экраном.
На записи было видно, как в поздний вечер пятницы в офис прошла женщина. Она двигалась осторожно, оглядывалась, словно боялась быть замеченной. Но даже в плохом качестве я сразу узнала её — Вика.
Она вошла в мой кабинет, села за стол и начала работать за моим ноутбуком. Несколько раз вставала, открывала ящики, рылась в папках. А потом — решительно выделила все файлы и удалила их. Даже бумаги с моими набросками она собрала в стопку и... бросила в измельчитель.
Я почувствовала, как внутри всё похолодело.
— Господи... — Соня прижала ладонь ко рту. — Это она! Она тебя подставила!
Я не ответила. Просто смотрела на экран, где Вика спокойно закрывала ноутбук и выходила, будто ничего не случилось.
Соня тронула меня за плечо:
— Ань... тебе срочно надо показать это Арсению.
Я медленно выдохнула. В груди разгорался новый огонь — смесь боли, злости и решимости.