Ты уволена, Романова.
Анна
После выходных идти в офис всегда было тяжело, но в этот понедельник ноги казались особенно тяжёлыми. Я шла по коридору, держа в руках папку с планами и список срочных задач на неделю. Вроде бы всё как обычно — те же стены, те же лица коллег, та же гулкая суета. Но внутри у меня было ощущение, что что-то изменилось.
И это «что-то» я знала по имени.
Мысль о том, что снова увижу Арсения, мешала сосредоточиться. Я пыталась вытеснить воспоминания о том вечере в машине, о его словах, которые застряли глубже, чем следовало. Но чем сильнее старалась, тем отчётливее всплывали они в памяти.
— Доброе утро, Анна, — бросил кто-то из коллег мимоходом.
Я кивнула, натянув привычную рабочую улыбку. Вдох, выдох. Всё, хватит глупостей. Работа — единственное, что должно волновать.
Я дошла до своего кабинета, открыла дверь и включила свет. Всё было на местах. Только здесь я могла снова почувствовать контроль, спрятаться от лишних мыслей.
Но стоило сесть за стол, как я заметила на экране телефона уведомление. Сообщение. От него.
Арсений: Зайдёшь ко мне через десять минут. Нужно обсудить объект.
Я сжала пальцы, чувствуя, как внутри всё сжалось в тугой узел. Выходные закончились. И снова началась наша игра.
Через десять минут я стояла у его кабинета. Дверь была приоткрыта, и я постучала, прежде чем войти.
— Входи, — услышала его голос.
Арсений сидел за столом, что-то быстро печатал на ноутбуке. Его взгляд был сосредоточен, а движения уверенные — будто весь мир под его контролем. Я вошла и закрыла за собой дверь, стараясь не выдавать в себе лишних эмоций.
— Присаживайся, — сказал он, не поднимая глаз.
Я устроилась напротив, скрестив руки на коленях. Кабинет наполнился тишиной, только щёлканье клавиш. Наконец он закрыл ноутбук и посмотрел прямо на меня.
— Сад. — Слово прозвучало резко, но не холодно. — После субботнего инцидента я хочу, чтобы ты лично составляла отчёты о каждом этапе работы. Без исключений.
— Хорошо, — кивнула я.
— И чтобы у меня на столе всё было в конце каждого дня, — продолжил он. — Я хочу видеть, что там происходит.
Я заметила, как в его голосе сквозит не только требовательность. Будто за строгими словами пряталось что-то ещё. Забота, которую он старательно маскировал под контроль.
Я тихо спросила:
— Это из-за того, что случилось?
Он встретил мой взгляд. Несколько секунд молчал, а потом произнёс:
— Я не хочу больше видеть тебя в таком состоянии.
Сердце дрогнуло. Я отвернулась к окну, пряча выражение лица.
*Почему он делает это так сложно?*
Я вздохнула и отвела взгляд.
— Конечно, — пробормотала я. — Теперь я на особом контроле.
Арсений чуть приподнял бровь.
— Ты решила превратить это в шутку?
— А что мне остаётся? — пожала я плечами. — Если вы думаете, что я теперь буду каждый день писать отчёты, значит так и будет.
— Не "если", а "будешь", — поправил он спокойно.
Я скривилась, готовая парировать, но он вдруг сказал мягче, чем я ожидала:
— Я знаю, что ты умеешь справляться. Просто хочу быть уверен, что никто больше не сделает с твоей работой то, что сделали в субботу.
Слова застряли у меня в горле. Я ждала жёсткости, сарказма, приказа... а услышала почти заботу.
— Иногда вы... — я запнулась и покачала головой. — Ладно, забудьте.
— "Иногда" что? — его голос стал чуть ниже.
Я сжала пальцы, чтобы не выдать дрожь.
— Иногда вы слишком неожиданно меняетесь. Сначала давите, потом... — я снова посмотрела в окно. — Потом вот так.
Он не ответил сразу. Я почувствовала его взгляд на себе — тяжёлый, но странно тёплый.
— Тебе стоит привыкать, Романова, — произнёс он наконец. — Я не настолько черствый.
Уголки моих губ дрогнули, но я не позволила себе улыбнуться.
*Вот почему рядом с ним всегда так сложно оставаться равнодушной?*
В кабинете воцарилась пауза. Я сидела в кресле напротив, стараясь не выдавать, что после последних его слов внутри всё ещё что-то звенит.
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Ульяна.
— Арсений Сергеевич, — произнесла она с деловой улыбкой. — Через десять минут у вас собрание по последнему проекту.
Он сразу изменился. Словно одним движением стер с лица мягкость, вернув себе холодный, собранный вид.
— Хорошо, — коротко бросил он.
Ульяна кивнула и вышла, аккуратно прикрыв дверь.
Я чуть сместилась на кресле, опустив взгляд в пол, чтобы скрыть реакцию. На секунду мне стало легче — словно всё вернулось на привычные места. Холодный начальник, строгий тон, никакой близости. Всё так, как должно быть.
Но почему-то именно от этого внутри кольнуло сильнее.
Арсений пролистал что-то на планшете, будто проверяя расписание, и наконец поднял на меня взгляд.
— Романова, — сказал он сухо, — через несколько минут в центре офиса начнётся собрание. Там представят трёхмерный план объекта.
Я кивнула, стараясь выглядеть спокойно.
— Каждый сотрудник будет показывать свою часть работы, — продолжил он тем же деловым тоном. — Твоя очередь — сад. Придётся подробно объяснить, что и где будет располагаться.
Я глубоко вдохнула, собираясь с силами. Вроде бы ничего необычного, просто рабочая встреча. Но сам факт, что он сейчас говорит именно со мной, выбивая меня из привычного равнодушия, заставлял сердце биться чуть быстрее.
— Хорошо, я поняла, — ответила я и поднялась с кресла.
Он слегка кивнул, снова вернувшись к планшету, словно и не придавал значения разговору.
А я пошла к двери, понимая, что через несколько минут придётся стоять перед всеми коллегами и объяснять каждый метр того сада, в который я вложила душу.
Я вернулась в свой кабинет, прикрыв за собой дверь. Первым делом включила ноутбук — экран загорелся, но нужных файлов там не оказалось. Только старые наброски и отчёты, а главного плана — ни следа.
Сердце неприятно кольнуло. Я нахмурилась, открыла планшет. Та же история — папка пуста, как будто её и не существовало.
«Такого не может быть», — мелькнула мысль.
Я быстро потянулась к стопке бумаг, которые обычно лежали у меня на краю стола. Но там тоже ничего не оказалось. Ни схем, ни распечаток, ни чертежей. Белые чистые листы, рабочие заметки — а моих материалов нет.
Я замерла, чувствуя, как в груди поднимается паника. Без этих данных я не смогу представить сад на собрании. Всё, над чем работала последние недели, словно растворилось.
В голове пронеслось: *«Или я сама куда-то их убрала... или кто-то это сделал за меня?»*
Я опустилась на край стула, сжав руки. Времени до собрания оставалось совсем мало, а у меня не было ничего.
Дверь тихо приоткрылась, и в кабинет вошёл Арсений. Он выглядел собранным, как всегда, с тем самым холодным выражением лица, от которого трудно было понять его настроение.
— Романова, ты готова? — спросил он, задержав на мне взгляд.
Я резко поднялась с места, чувствуя, как внутри всё сжимается.
— Нет... — выдохнула я, торопливо проводя рукой по столу, будто могла найти пропавшие бумаги. — У меня ничего нет. Ни на ноутбуке, ни на планшете. Я же точно всё сохраняла... а теперь всё пропало.
Он сделал пару шагов ближе, нахмурился.
— Как это «пропало»? — его голос стал жёстче, чем обычно.
— Я сама не понимаю! — слова вырвались быстрее, чем я успела их обдумать. — В пятницу вечером всё было на месте. Чертежи, схемы, файлы... а сейчас ничего. Будто кто-то специально стёр всё подчистую.
Я смотрела на него, и во мне поднималась паника. Собрание вот-вот начнётся, а я рисковала выглядеть полной идиоткой перед всей командой.
— Ты издеваешься? — голос Арсения взорвал тишину кабинета, резко и громко. — Романова, ты понимаешь, что это значит? Через пять минут собрание, а у тебя ничего нет!
— Я понимаю! — я тоже повысила голос, вскакивая с места. — Думаете, я специально всё удалила? Вы хоть задумывались, что это могла быть не я?
— Перестань оправдываться, — перебил он, ударив ладонью по столу так, что я вздрогнула. — Ответственность за сад лежит на тебе. И если у тебя ничего нет — это твоя вина.
— Серьёзно? — горло сдавило от обиды, но слова сами вырвались наружу. — Вы даже не допускаете мысли, что кто-то мог это сделать специально? Что я могла стать жертвой, а не виновницей?
— Жертвы ищут оправдания, — отрезал он, сверля меня взглядом. — А профессионалы находят решение.
Я почувствовала, как в груди всё закипает.
— Да вы никогда меня не слушаете! — крикнула я, уже не контролируя себя. — Вам проще обвинить меня во всём подряд, чем хотя бы раз признать, что я могу быть права!
— Потому что ты всё время ведёшь себя так, будто тебе всё равно! — в его голосе зазвенела ярость, и это было похоже на удар. — Невнимательность, самоуверенность, вечные эмоции вместо дела. Мне плевать на твои оправдания, Романова. Я требую результат.
Я вцепилась руками в край стола, чтобы не сорваться в слёзы, и процедила:
— А я устала от того, что вы видите во мне только слабое место. Устала, что вы думаете, будто я здесь случайно. Я работаю не меньше других, может, даже больше. Но вы этого никогда не заметите.
Кабинет наполнился тяжёлой тишиной, нарушаемой только нашим дыханием. Мы стояли напротив друг друга, оба взвинченные до предела.
Арсений стоял напротив меня, сжав кулаки, его голос был холодным, но громким:
— Всё. Хватит. Я больше не собираюсь тратить силы на человека, который не способен отвечать за свои ошибки. Ты уволена, Романова.
Эти слова ударили сильнее, чем крик.
Я замерла, не сразу поверив, что он действительно это сказал. Но когда он отвернулся, давая понять, что разговор окончен, внутри всё оборвалось.
Я резко вдохнула, проглотив комок в горле, и почти механически стала собирать свои вещи со стола: блокнот, планшет, пару личных мелочей. Руки дрожали, но я не хотела, чтобы он это заметил.
*Не заплакать. Только не здесь. Не при нём.*
Подхватив сумку, я направилась к двери. На секунду задержалась, спиной чувствуя его взгляд, но так и не обернулась.
Коридор встретил меня тишиной. Сотрудники расступались, пряча любопытные взгляды. Я шла быстро, будто от этого зависело, сколько воздуха останется в лёгких.
И только когда дверь офиса захлопнулась за моей спиной, я позволила себе выдохнуть.