От тебя я меньше всего жду страха!
Анна
В машине было душно, хотя кондиционер работал. Я смотрела в окно, не поворачиваясь к нему. Видеть его лицо сейчас — последнее, чего я хотела.
Ссора всё ещё звенела в голове. Я привыкла к его холодности, к приказам, к постоянному давлению. Но то, как он сказал «Не строй из себя незаменимую»... этого я не ожидала.
Я сжала пальцы на коленях, стараясь выглядеть спокойной. Пусть думает, что меня это не задело. Ему, наверное, плевать, как звучат его слова. Главное — показать, что он главный, что всё решает он.
И всё же внутри было неприятное ощущение — как будто он перешёл грань.
Я бросила на него короткий взгляд. Он сидел за рулём, сосредоточенный, сжатый, будто готов снова взорваться. Холодный, как всегда. И почему-то именно это злило сильнее всего.
Хотелось сказать что-то резкое, уколоть в ответ. Но я заставила себя молчать. Пусть тишина давит на него так же, как на меня.
Только вот... чем дольше мы ехали в этой тишине, тем сильнее я понимала: она не просто давит. Она тянет, втягивает внутрь, заставляет слышать собственные мысли слишком громко.
Я смотрела на дорогу, на мелькающие деревья, пока напряжение не стало невыносимым. Слова сами сорвались, холодные, с колкостью:
— Интересно, у вас всегда так? Сначала наорать, а потом сидеть молча, будто ничего не было?
Он не сразу ответил. Сжал руль сильнее и только через секунду бросил:
— Я не ору. Я говорю по делу.
Я усмехнулась, не отводя взгляда от окна.
— По делу? Значит, обесценивать чужую работу для вас теперь называется «по делу»?
— Я сказал правду, — его голос стал резче. — Твоя часть — это всего лишь элемент проекта. Важный, но не главный.
Я повернулась к нему, уже не сдерживаясь:
— Всего лишь элемент? А вы думаете, что без людей, которые вкладывают в это душу, всё будет работать?
Он резко посмотрел на меня, глаза сверкнули.
— Душу? — усмехнулся он, но в голосе прозвучала злость. — В работе нет места «душе». Есть расчёт, сроки и результат. Всё остальное — лишнее.
Я сжала кулаки, почувствовав, как внутри закипает.
— Вот поэтому ваши проекты и выглядят как бездушные коробки. Всё ради показухи, всё ради отчётов. А людям потом жить в этом, между прочим!
Машина дёрнулась — он сильнее надавил на газ.
— Хватит, Романова, — сказал он грубо.
Я вскинула подбородок.
— Вы боитесь услышать, что не всё так идеально, как вам кажется?
Его пальцы побелели на руле. Я знала, что довожу его. И почему-то это не останавливало, а только подталкивало ещё сильнее.
Он резко повернул ко мне голову, глаза сверкнули.
— А может, это ты боишься признать, что я прав!
— Прав? — я усмехнулась. — В том, что у вас всё строится на страхе и приказах? Да, вы в этом мастер.
Он ударил ладонью по рулю так, что я вздрогнула. Голос стал грубым, почти крик:
— От тебя я меньше всего жду страха!
Я замолчала, ошарашенная. В машине повисла тишина. Он сам понял, что сказал, только после того, как слова вырвались.
Он отвернулся обратно к дороге, дыхание у него было тяжёлым.
Я смотрела на него, пытаясь понять — он осознаёт или нет? Но по его лицу ничего нельзя было прочитать. Только жёсткость, только злость.
Я откинулась на спинку сиденья, сжав губы. Сказать что-то в ответ хотелось, но слова застряли в горле.
После его слов в машине повисла глухая тишина. Я смотрела в окно, стараясь не выдать ничего, но внутри всё перемешалось — злость, обида и что-то ещё.
Он больше ничего не сказал. Смотрел только на дорогу, сжимая руль так, будто тот был виноват во всём.
Так мы и ехали — каждый в своих мыслях, каждый в своём молчании.
Когда здание офиса показалось впереди, я почувствовала облегчение. Хотелось просто выйти из машины, закрыть за собой дверь и сделать вид, что этой поездки вообще не было.
Он припарковался резко, как будто хотел поставить точку в разговоре.
— Приехали, — бросил он коротко, даже не взглянув на меня.
Я открыла дверь и вышла первой, не дожидаясь. Слышала за спиной, как хлопнула вторая дверь.
Мы вошли в офис почти одновременно, я шла к своему рабочему месту, чувствуя, как каблуки гулко стучат по коридору. Всё внутри было сжато — хотелось просто закрыться и не видеть его.
На встречу попалась Ульяна, секретарь. Она на секунду задержала взгляд, словно что-то уловила.
— Добрый день, Анна Алексеевна, — сказала она с привычной вежливостью, но в голосе проскользнуло любопытство.
— Добрый, — коротко ответила я и прошла мимо.
Через пару минут в коридоре раздался характерный звук его шагов. Арсений шёл в свой кабинет — быстро, сосредоточенно, как всегда. Но даже в его движениях было что-то резкое, непривычно напряжённое.
— Арсений Сергеевич, я положила документы на стол, — произнесла Ульяна.
— Хорошо, — отрезал он и захлопнул за собой дверь.
Я подняла голову от бумаг. Я чувствовала напряжение. Оно будто проникло во весь офис — коллеги переглядывались, но никто ничего не говорил.
Я выдохнула и заставила себя углубиться в работу. Но мысли всё равно возвращались к его фразе в машине.
«От тебя я меньше всего жду страха».
Сколько ни пыталась, выкинуть эти слова не получалось.
День тянулся бесконечно. Я пыталась работать, но мысли постоянно возвращались к утренней поездке и к его словам. Даже коллеги заметили, что я рассеянна, но никто не решился лишний раз заговорить.
К вечеру я была выжата как лимон. Выйдя из офиса, остановилась у крыльца, глубоко вдохнула прохладный воздух. Хотелось просто дойти до дома и забыться с книжкой или фильмом.
— Аня? — позади раздался знакомый голос.
Я обернулась — на парковке стоял Егор. Он улыбался легко и как-то по-дружески.
— Как раз собирался звонить. Давай подкину тебя, всё равно по пути.
Я колебалась пару секунд, но мысль снова ехать на метро была хуже.
— Ну хорошо, — кивнула я.
Он открыл передо мной дверцу своей машины.
И именно в этот момент я заметила, как с другой стороны парковки выехал чёрный седан. Арсений. Его взгляд на секунду задержался — ровный, холодный, будто ничего не значит.
Наши глаза встретились через лобовое стекло, и я почувствовала, как внутри что-то кольнуло. Но он тут же отвернулся, сделал вид, что не видел ничего. Машина тронулась и быстро покинула парковку.
— Всё нормально? — спросил Егор, заметив мою заминку.
— Да, всё в порядке, — ответила я и села в его машину, хотя сердце билось чуть быстрее, чем должно.
Арсений
Я выехал с парковки, даже не сбавив скорость.
Секунду назад на краю зрения мелькнула картина: Егор открывает перед Романовой дверцу машины. Она стоит рядом, смотрит на него, потом садится. Всё это заняло пару мгновений, но этого хватило.
Я сжал руль сильнее.
*Ну и пусть. Какая мне разница, кто её подвозит?*
Она — сотрудница. Всего лишь дизайнер, выполняющая свою часть. Не больше.
Я повторял это про себя, как мантру.
Но раздражение всё равно сидело внутри. Этот его улыбчивый вид, её согласие без лишних вопросов... Казалось, будто они знакомы дольше, чем должны быть. Слишком легко она на это пошла.
*Вот именно. Легко. Она всегда ищет, где проще. Работу делает с вызовом, спорит, пытается доказать что-то — а потом вот так, без колебаний, садится к другому в машину. Всё ясно.*
Я усмехнулся холодно, глядя на дорогу.
— Отлично, — пробормотал я себе под нос. — Так даже лучше.
И нажал на газ, будто хотел оторваться от этих мыслей, но они цепко держались, не отпуская.
Анна
Егор завёл машину, и в салоне заиграла тихая музыка. Он повернулся ко мне с привычной лёгкой улыбкой:
— Устала сегодня? Вид у тебя не самый бодрый.
— Есть немного, — призналась я, стараясь говорить спокойно. — День был... тяжёлый.
— Верю, — он кивнул. — Там, в офисе, я видел, как всё накалено. У вас с Арсением Сергеевичем, похоже, не самый простой тандем.
Я на секунду задержала взгляд на боковом окне.
— Можно и так сказать, — ответила уклончиво.
— Ты не принимай его слишком близко к сердцу, — сказал Егор, чуть мягче. — Он со всеми такой. Холодный, жёсткий, будто не человек, а машина.
Я усмехнулась, но улыбка вышла натянутой.
— Я уже заметила.
Мы ехали дальше. Вроде бы разговор был обычным, дружеским, но внутри всё равно сидело ощущение, что на парковке что-то произошло. Взгляд Арсения — короткий, резкий. Словно он видел больше, чем хотел показать.
Я старалась не думать об этом.
— Если что, я всегда могу тебя подвозить, — сказал Егор, чуть тише. — Я же тоже живу в той стороне. Это лучше, чем ездить в душном метро.
Я кивнула, но ответить сразу не смогла.
— Ну хорошо, — наконец сказала я. — Может быть, это и правда удобнее.
Мы замолчали, и только музыка снова заполнила пространство.
А я, глядя на город за окном, поймала себя на мысли, что внутри всё равно не отпускал другой взгляд — тот, что был у Арсения, когда он проезжал мимо.
Мы проехали пару кварталов, и тишина в машине стала слишком заметной. Егор слегка повернул голову в мою сторону:
— Ты, кажется, совсем загоняешь себя работой.
— А разве есть выбор? — усмехнулась я.
— Выбор всегда есть, — ответил он спокойно. — Иногда можно и просто отвлечься. Кино или ресторан.
Я посмотрела на него внимательнее. В голосе не было ни давления, ни лишней смелости — просто предложение, почти между делом. Но подтекст уловить было легко.
— Посмотрим, — сказала я уклончиво, чтобы не обидеть.
Егор коротко кивнул, переключил внимание на дорогу. Музыка снова заполнила салон, и больше он тему не поднимал.
Я отвернулась к окну, наблюдая за огнями города. Намёк повис где-то в воздухе, но я не стала разбирать его вслух. У меня и без того было слишком много лишних мыслей.
Когда Егор подвёз меня к дому, я поблагодарила его и быстро попрощалась. Он улыбнулся и сказал:
— До завтра.
Я кивнула и вышла, чувствуя на себе его спокойный, доброжелательный взгляд.
Дома, закрыв за собой дверь, я наконец сняла туфли и прошла на кухню. Поставила чайник, но даже шум воды не заглушал мысли.
Егор был... простым. Уютным в общении. С ним не нужно было держать оборону, подбирать каждое слово. Он говорил ровно, спокойно, будто и правда ничего не стоит устроить перерыв и жить легче.
Я поймала себя на том, что сравниваю.
Арсений — резкий, давящий, будто каждое слово сказано, чтобы проверить на прочность. С ним всё всегда напряжено, даже когда он молчит. Егор — наоборот. С ним можно просто сидеть и слушать музыку, не думая о том, что скажешь лишнее.
Я нахмурилась, опустив взгляд в чашку.
И зачем я вообще об этом думаю?
Чай давно остыл, а я так и не отпустила мысли. Внутри всё перемешалось, и чем сильнее я пыталась отмахнуться, тем яснее становилось — равнодушие у меня не выходит.
И спустя пол часа, я также сидела на кухне, задумчиво вертя чашку в руках, когда дверь тихо скрипнула, и в проёме появился Максим.
— Уже пришла? Что делаешь? — спросил он.
Я моргнула, оторвавшись от своих мыслей.
— Чай пью.
Он подошёл, заглянул в чашку и фыркнул:
— «Пью». У тебя там уже ледяная вода, а не чай.
Я улыбнулась краем губ.
— Ты как всегда внимательный.
— Кто-то же должен за тобой следить, — сказал он с лёгкой ухмылкой и поставил на плиту чайник. — Давай, сделаем по-нормальному.
Через несколько минут кухня наполнилась запахом свежего чая и тёплым светом. Максим сел напротив меня, подвинув кружку.
— Ну, рассказывай. День тяжёлый?
Я сделала глоток и почувствовала, как напряжение чуть отпускает.
— Можно и так сказать. Работа есть работа.
— Угу, — он кивнул. — Главное, что дома теперь спокойно.
Я посмотрела на него и улыбнулась чуть теплее. С Максимом всегда было так: никакого давления, никаких лишних вопросов. Просто дом, в котором можно выдохнуть.
Мы сидели, разговаривали о мелочах, смеялись над какой-то глупостью из его дня. И постепенно то чувство тяжести, что весь вечер тянулось за мной, стало рассеиваться.
Здесь, на кухне, с кружкой горячего чая и братом напротив, всё казалось проще. Почти нормально.