А почему именно я?
Арсений
Я заметил, как она отвела взгляд, будто выстроила стену между нами. Опять. Всегда эта холодность, это упрямое «не подходи». И всё же... сейчас в её голосе проскользнуло что-то иное, хрупкое, почти незаметное.
Романова всегда умела довести меня до белого каления: язвительная, непокорная, слишком умная, слишком дерзкая. Я не раз ловил себя на том, что хочу встряхнуть её, заставить перестать играть в ледяную королеву. И раньше это было похоже на противостояние — кто кого сломает. Но теперь... почему-то мне совсем не хотелось её ломать.
Я уловил её растерянность. Маленькая трещина в безупречной броне. Чёрт, в груди что-то сжалось так сильно, что я сам едва не отвёл глаза.
Я сделал шаг ближе, глядя прямо на неё.
— Ты понимаешь меня? — сказал я тише, чем собирался. И только сейчас осознал, что в моём голосе не было привычной жёсткости. Тепло. Откуда оно вообще взялось?
Она подняла взгляд, встретила мои глаза. И этот миг показался мне опаснее любого конфликта. В ней было столько силы — и столько скрытой боли. Я хотел сказать ещё что-то, сам не зная что именно, но дверь кабинета резко скрипнула.
— Арсений Сергеевич, извините. Напоминаю о встрече с Алексеем через час, — в проём просунулся секретарь, растерянный, с папкой в руках.
Я почувствовал, как реальность мгновенно вернула нас обоих на привычные роли. Я выпрямился, лицо снова стало привычно холодным.
— Да, я помню, — мой голос снова обрёл привычную твёрдость, словно минутой раньше её и не было, — Предупреди, что я приеду не один.
Я бросил взгляд на Романову, и наши глаза встретились. Было очевидно, что она задаётся вопросом, с кем именно я поеду, ведь на этой встрече, по сути, нужны только я и Алексей.
Как только за Ульяной закрылась дверь, Романова бросила короткий взгляд в мою сторону и спокойно сказала:
— Ну ладно, я пойду работать.
Она уже дошла до двери, и её рука легла на ручку.
— Романова, — остановил я её.
Она замерла на секунду, потом медленно обернулась. Взгляд холодный, ровный — как всегда. Словно между нами и не было того короткого разговора.
— Что? — спросила она спокойно, но я заметил, как напряжённо она сжала пальцы.
— Ты едешь со мной, — сказал я твёрдо.
На её лице мелькнула тень удивления, но тут же исчезла, уступив место привычной сдержанности. Она приподняла бровь.
— Разве без меня вы не справитесь? — её тон был с иронией, но не такой колкой, как обычно.
Я поймал себя на том, что хотел ответить мягче, чем следовало. Но вместо этого лишь спокойно повторил:
— Ты едешь.
Она выдержала паузу, потом отняла руку от двери и коротко кивнула, не споря дальше. Но её взгляд задержался на мне чуть дольше, чем обычно.
Когда она кивнула и вышла с кабинета, я отметил это с удовлетворением. Всё. Вопрос закрыт. Она едет со мной.
Не потому что мне хотелось её присутствия. Нет. Просто необходимо, чтобы она сама увидела объект, оценила территорию и сразу показала, где будет сад и что в нём планируется. Никто другой с этим не справятся — нужна именно она. Всё логично, всё по делу.
Я сказал себе это дважды, словно оправдывая решение.
И всё же внутри оставался неприятный осадок. Не от самого решения — оно было рациональным, — а от того, что я слишком быстро на нём настоял. Словно чего-то боялся. Глупо. Нелепо.
Она раздражала меня своей холодностью, вечной манерой говорить так, будто ей всё безразлично. Но странным образом это же и цепляло. Возможно, потому что я видел: за этой маской не всегда пустота. Сегодня она на секунду дрогнула.
Я отмахнулся от этих мыслей так же быстро, как они возникли. Бессмысленно. Всё просто: она поедет на встречу как специалист. Никаких других причин.
И всё же, когда наш взгляд пересёкся ещё раз, мне пришлось напомнить себе об этом в третий раз.
Час спустя
Мы ехали молча. Машина двигалась по шоссе, а в салоне стояла напряжённая тишина. Романова сидела рядом, уставившись в окно. Её лицо ничего не выражало — привычная маска.
Я сделал вид, что это меня устраивает. На самом деле тишина давила. Хотелось что-то сказать, но я заставил себя сосредоточиться на дороге. С ней любые лишние слова оборачивались перепалкой, а сейчас это было ни к чему.
— На объекте тебе нужно будет сразу показать, где будет сад, — сказал я. Голос прозвучал ровно, без эмоций. — И уточнить список растений.
— Я знаю, зачем еду, — ответила она сухо, даже не повернувшись.
Я сжал руль крепче, чем нужно. Её тон всегда был таким — будто ей надо доказать, что она никому ничего не должна.
— Отлично, — коротко бросил я.
Мы снова замолчали. Но в отражении бокового стекла я заметил, что она чуть прикусила губу, будто что-то обдумывала. Секунду я ловил себя на том, что хочу спросить, о чём она думает. Но тут же откинул мысль. Это не моё дело.
Я напомнил себе: её присутствие здесь исключительно рабочий момент. Ничего больше.
Но почему-то дорога казалась длиннее обычного.
Тишина в машине затянулась. Я уже смирился с ней, и тут Романова вдруг заговорила, не отрывая взгляда от окна:
— А почему именно я?
— В смысле? — нахмурившись спросил я.
— На встречу. Ты мог взять кого угодно из проектного отдела.
Я пожал плечами, продолжая смотреть на дорогу. Для меня всё было очевидно.
— Потому что это и твой проект. Никто другой не покажет, что именно ты задумала, — ответил я спокойно, без тени сомнения.
Она кивнула, но чуть медленнее, чем обычно. Словно пыталась что-то уловить в моих словах.
— Значит, только поэтому? — уточнила она, на этот раз переведя взгляд на меня.
Я коротко встретил её глаза и тут же вернул внимание на трассу.
— Только поэтому, — сказал я твёрдо.
Всё логично. Всё по делу. Для меня это даже не обсуждалось.
Она снова замолчала, но в её взгляде оставалось какое-то сомнение. А я ехал дальше, абсолютно уверенный: её присутствие нужно исключительно как специалиста. Ничего больше.
Машина свернула на гравийную дорогу и остановилась у объекта. Перед нами тянулся участок — голая земля, строительная техника, недостроенное здание.
Я заглушил двигатель и первым вышел из машины. Вдохнул запах сырой земли и бетона. Здесь ещё только начало, но через несколько месяцев это место должно выглядеть иначе.
— Пойдём, — сказал я, даже не глядя на Романову.
Она вышла, закрыла дверь и пошла следом. Каблуки глухо стучали по камням. Я почувствовал её взгляд в спину, но не обернулся.
На площадке нас встретил Алексей с планшетом. Мы поздоровались и немного поговорили о своём.
— Вот границы территории, — переходя к делу начал он, показывая план.
— Романова, — я слегка повернулся к ней. — Тебе нужно сразу обозначить, где будет сад. Покажи, что ты задумала.
Она шагнула вперёд, оглядела участок, будто прикидывая всё в голове. Двигалась уверенно, но я заметил, как кончики её пальцев сжались на телефоне. Она чувствовала моё внимание, и это её напрягало.
— Здесь будет входная зона, — сказала она ровно. — Слева — клумбы и декоративные деревья, справа — дорожка к беседке.
Я молча кивнул, будто это просто отчёт. Хотя следил за ней внимательнее, чем собирался.
— А здесь? — я указал на дальний угол участка.
— Здесь — цветы, — она посмотрела прямо на меня.
Наши взгляды встретились. В её глазах — твёрдость, в моих — холодный интерес. Но где-то глубоко внутри я уловил что-то ещё, сам не понимая что.
Я быстро отвёл взгляд к плану.
— Хорошо. Продолжай.
Снова только рабочий тон. Только задача. Но почему-то сердце билось чуть быстрее, чем обычно.
Романова продолжила объяснять, двигаясь по площадке и показывая, где будут дорожки, где клумбы, где сад. Я слушал, делая вид, что смотрю только на схему, но на самом деле ловил её взгляд чаще, чем нужно.
— Если здесь поставить скамейки, — сказала она, останавливаясь, — получится точка обзора.
Я подошёл ближе, посмотрел туда, куда она указывала. Она заметила и чуть отстранилась. Но ничего не сказала, только подняла подбородок, как всегда, когда хотела скрыть напряжение.
— Запиши, — бросил я Алексею.
— Уже, — отозвался он, но я уловил, как он скользнул взглядом сначала на меня, потом на неё.
Я сделал вид, что не заметил. Перевёл разговор на цифры, сроки, детали. Рабочий тон — привычная защита.
— Всё ясно? — спросил я наконец.
— Да, — кивнул Алексей. Но в его голосе проскользнула та самая интонация, когда человек понял больше, чем показал.
Он не стал ничего уточнять, и за это я был ему благодарен.
Романова в этот момент снова отвернулась к объекту, и я подумал, что, возможно, только я заметил, как её пальцы едва заметно дрогнули, когда наши взгляды пересеклись.
Алексей остался с рабочими, а мы пошли к машине. Казалось, на сегодня всё должно было закончиться спокойно. Но Романова, как всегда, нашла момент.
— Если честно, часть решений по планировке выглядит странно, — сказала она ровным тоном. — Но, видимо, для вас главное — побыстрее сдать проект, а не сделать правильно.
Я остановился.
— Что ты сказала?
Она посмотрела прямо в глаза.
— Я сказала, что работа сделана в спешке.
Я почувствовал, как голос срывается на грубость:
— Ты здесь, чтобы выполнять свою часть. Не тебе судить весь проект.
— Моё мнение тоже важно, — её тон стал жёстче. — Если это будет сделано плохо, сад не спасёт всей картины.
Я шагнул ближе, не сдерживаясь.
— Ты забываешься, Романова. Тебя сюда взяли, потому что нужен дизайнер. Но решаю здесь я.
— Вот именно, — сказала она с вызовом. — Вам удобно решать за всех, а потом искать виноватых, когда что-то идёт не так.
Моё терпение лопнуло.
— Хватит! — рявкнул я так, что она вздрогнула, но не отвела взгляд. — Я не обязан выслушивать твои претензии. Делай свою работу и не лезь туда, где ничего не понимаешь.
— Я понимаю больше, чем вы думаете, — её голос сорвался на крик. — И если вы не видите ошибок сейчас, потом будет поздно!
Мы стояли почти вплотную, воздух между нами был натянут, как струна.
— Ошибки? — я сжал зубы, чувствуя, как закипает кровь. — Ты думаешь, что знаешь лучше меня?
— Я вижу хотя бы то, что у вас под носом, — резко ответила она. — Вы гоните сроки, вместо того чтобы подумать, под контролем ли всё.
— Всё будет идеально, — рявкнул я, делая шаг к ней. — И я контролирую каждый этап.
— Да вы даже сад рассматриваете как формальность! — она уже почти кричала. — А для меня это не формальность. Это моя работа, моё имя. И я не собираюсь потом краснеть, когда через год тут всё засохнет!
Я резко выдохнул и уже не сдерживал злости.
— Твоё имя? — сказал я грубо. — Да кому, к чёрту, нужно твоё имя в этом проекте? Здесь всё держится на мне, ясно?
Её глаза сверкнули.
— Вот поэтому у вас и проблемы. Потому что кроме себя вы никого не видите.
Я шагнул ещё ближе, между нами осталась всего пара сантиметров. Голос сорвался на крик:
— Если бы я не видел никого, тебя бы здесь не было!
Она не отступила.
— Может тогда я зря здесь?
Мы замолчали, глядя друг на друга, дыша тяжело, словно после драки. Я видел, как у неё дрожит подбородок, но она всё равно держала взгляд твёрдым и холодным.
Воздух между нами был густой, как перед грозой.
Я хотел ответить, хотел поставить точку так, чтобы она замолчала надолго. Но в тот момент за спиной резко загудел двигатель строительной техники, и звук оборвал всё, что я собирался сказать.
Она отстранилась первой, отвела взгляд. Снова эта маска равнодушия, за которой невозможно ничего прочитать.
Я тоже сделал шаг назад, хотя внутри всё ещё кипело.
— Поехали, — бросил я коротко.
Она молча пошла к машине. Я остался на секунду стоять на месте, глядя ей вслед.
И поймал себя на мысли, что злость не гаснет. Она горела так же ярко, но вместе с ней было что-то другое. Непонятное, раздражающее ещё больше.
Я оттолкнул эту мысль и пошёл за ней.