Возмездие

9 лет назад.

Понедельник.

Ненавижу понедельники. Утро пахнет пылью и бензином, поэтому запах табака его точно не испортит. Сегодня история, две подряд. Мистер высокомерная башка в очках снова докопается до меня.

Я делаю  последнюю затяжку, солнце уже припекает голову. Отдаю окурок Тайлеру. Указываю пальцем на ржавую урну у школьной парковки.
— Сгоняй по-братски.
И он послушно топает по асфальту, испещренному трещинами. Победно разворачивается, но в него на всей скорости врезается девчушка.
Ох ты ж!

Я подбегаю к столкнувшимся лбами детям. Поднимаю на ноги девочку, она трет лицо. Тайлер мужественно встает сам и замирает, разглядывая ее красное пятно на лбу.

— Дженни!
И вот уже на корточках перед девочкой сидит Сабрина Гибсон. Ее плиссированная юбка мягкими волнами ложится на колени, заклеенные лейкопластырями. Любит велосипед?

Раньше я никогда не обращал на нее внимания. Гибсон просто не существовало. Она заправляет белые волосы за ухо, но те непослушно вываливаются, отливая блеском на солнце. Ее смелое противостояние мужику в три раза больше нее самой врезалось мне в память.

Тогда я начал замечать.

— Это я виновата, — она улыбается Тайлеру. — мы с Дженни бежим до школы на перегонки.
Господи, ей пятнадцать или пять?
Она, будто только вчера играла в куклы, а сегодня вспомнила, что пора носить лифчик. От нее веет беззаботностью.

Но Тайлер вдруг улыбается ей в ответ. И я забываю обо всем.
Он редко улыбается чужим людям. Почти никогда. Это настолько же неожиданно, как и луч света и тепла в самый пасмурный день.

Эта девочка её сестра? Эти Гибсон такие странные и непредсказуемые. Хотя мне ли об этом размышлять.

Мы молчим. Она так мила с Тайлером, но со мной и словом не обмолвится. Какая прелесть.

Тайлеру в другой корпус, поэтому он машет мне рукой напоследок.
Мы заходим в школу, я придерживаю дверь над головой Гибсон. Добро пожаловать, принцесса. Передо мной её худые плечи в сером пиджаке. Она завязывает пушистые волосы в хвост растрепанной резинкой. Ее тонкие пальцы испачканы краской.
Боже, она жутко неаккуратная.
До чего причудливая, но... веселая.

— Гибсон, — бросаю ей в спину.
Зачем я назвал её по фамилии?
Девушка оборачивается и поднимает брови.

— Сегодня, в общем, сегодня ночь кино в «Скай Скрин», — говорю я, ожидая её реакции. — зависнем вместе?
Дерьмо. Непробиваемый взгляд голубых глаз. Ты испытываешь меня, Гибсон? Может, она не знает, где это.
— Открытый кинотеатр недалеко от порта, там еще...
— Нет.

Нет? Нет и всё?
Она разворачивается и прется в кабинет гребаной истории. Садится за парту, как ни в чем ни бывало. Здоровается с Маршалл. Конечно, дочки копов держатся вместе.

Я сажусь за парту перед ней и разворачиваюсь, складываю руки на спинку стула.
— В чем дело? Старшая сестра запрещает? — на моем лице расползается хитрая улыбка.
А если взять тебя на слабо? Сделать что-то без одобрения Сандры.

Она пронзает меня холодным как бритва взглядом. И продолжает молчать.
— Гил, уйди, — мой стул толкает Бенни, который обычно здесь сидит.
— Смени обстановку, Бен, посиди у окна, проветрись, — отмахиваюсь я, не сводя с нее взгляд.
Он ворчит что-то под нос, но уходит.
Мы с Гибсон продолжаем исследовать друг друга, искать болевые точки. Давай, я так заинтригован.

— Пай-девочка, ты хоть выходила из дома без её разрешения? Или Кассандра твой единственный моральный компас?
Кажется, она еле сдержала смешок. Сабрина кивает, думая о чем-то своем. Поднимает на меня внезапно веселое солнечное лицо.

— Если моя сестра узнает, что я с Белфордом сбежала ночью из дома, она сожрет тебя.
— Да что ты говоришь?
— Самоубийца.
— Это «да»?

Она улыбается.
Это да. Определенно, да.
И почему-то во мне вспыхивает победный дух. Этот понедельник не так уж плох. И даже очкарик-историк со своим брюзглявой рожей так не раздражает.
Только после его слов о тесте в кабинет вваливается Терри, кидает рюкзак под свою парту, проходит между рядами.

—Медина! — свирепый голос историка прожигает уши. — Сядьте, пожалуйста! И в следующий раз без опозданий.

Ага, как же.
Терри задевает парту Маршалл, её разноцветные ручки из пенала рассыпаются по полу. У кого-то даже пенал есть, я смотрю на свою единственную убитую шариковую ручку. Чиркаю ручкой по ладони, остается только рваный бледный след.

Я наклоняюсь и помогаю Маршалл собрать принадлежности. Она поднимает на меня зеленые, как лесная глушь, глаза.
— Спасибо, — коротко отрезает девушка, прячась обратно в капюшон своей серой кофты.
— Я возьму одну, пожалуйста, — я держу в руках одну из её красивых ручек.
Она безразлично утыкается лицом в сложенные на парте руки.
— Забирай.
Что меня всегда интересовало, как при тотальном отсутствии интереса к жизни она учится лучше всех. Во всем первая. И что в ней нашел Ади?

Спустя мучительные часы заканчиваются обе истории, я с облегчением выхожу в коридор. Солнце светит все также ярко сквозь оконные рамы. Я потягиваюсь, чувствуя, как толстовка задирается, опускаю её.
В плечо врезается чей-то кулак. Терренс закатывает рукав рубашки, демонстрируя татуировку в виде черепа на внутренней стороне руки.

— Это же переводная? — с надеждой спрашиваю я.
— Да ладно тебе! Крутая же! — его возглас разносится по коридору. Несколько человек оборачивается. — Ты никогда не хотел татушку?

Я закатываю глаза. Мое внимание вновь приковывает Гибсон, которая возится у своего шкафчика, вытаскивает тяжелые на вид рулоны бумаги.

— Братан, — Терри ждет ответа.
— Не моё это, — отвечаю я Терри, и тот с еще большим возмущением толкает меня. — потом сводить будешь.
Я смеюсь.
Что поделать? Не хочу я рисунки на теле, тем более, надолго, если не на всю жизнь.

— Гибсон такая бледная рядом с Хизер, — ошарашивает меня Терри.
Какого хрена?
Я слежу за его похотливым взглядом. Сабрина разворачивает свой таинственный рулон и показывает что-то Хиз. Действительно, Хизер довольная яркая, её огненные волосы полностью затмевают беленькую Гибсон. Но почему-то слова Терренса задевают меня.

— Прямо как кусок сахара, — продолжает он. — но я люблю сладкое.
— Я позвал её сегодня на ночь кино, — быстро произношу я.

Терри хмурится и оглядывает меня, словно увидел впервые.
— Гибсон? Значит, придется мне развлекаться с её подружкой.
Я уже открываю рот, но он кладет руку мне на плечо.
— Я не о твоей сестре, не переживай. Ее я не переношу.

Блять. Терри иногда просто вымораживает меня.
Я подхожу к своему шкафчику, чтобы достать учебник по биологии, но рядом со мной разворачивается новая драма.

— Отвали, — отрезает Маршалл и захлопывает металическую дверцу.

Ее каштановые волосы выпадают из-под капюшона. Она поправляет круглые очки на носу. Похожа на маленькую серую мышь.

— Вот и отвалю, только не ной потом, — фыркает Адам.

Девушка бросает безэмоциональный взгляд, и её кеды уже стучат по школьному паркету прочь. Ади облокачивается о шкафчики и бьется затылком несколько раз.

— Эй-эй, — я ставлю ладонь между его головой и шкафчиком. — пошла она. Чего ты так убиваешься?

Ади зарывается руками в свои светлые волосы, подстриженные неровными слоями. Они падают по обеим сторонам. 

— Я сегодня протупил жестко, — отвечает он с досадой и мечется серыми глазами по потолку. — как её зовут?
— Кого? Маршалл? — я искренне недоумеваю, Ади кивает. — Александра? — неуверенно выдаю.
Он всплескивает руками, как бы крича «вот именно»!
— И я так думал! А она говорит, я даже имя ее не знаю.
Значит, не Александра. Черт с ней, какая разница.

— Ты не можешь знать о ней все, даже если она тебе дико нравится, — успокаиваю друга, сам слышу фальш в своих словах.
— Это имя, Гил. Имя, а не какую музыку она слушает.

Ладно. Имя это реально важно. Я вздыхаю.

— Ты же общаешься с Сабриной? — мне приходит в голову гениальная идея.
Ади косится на меня с недоверием.
— Не обижай её, — в его голосе звучит твердость.
— Да не собирался я!

С чего он взял?
Но края моих губ сами поднимаются в улыбке. Так мило, она готова бросится в драку за Мэйси. Сабрина защищает Хантеров, Хантеры защищают Сабрину.
Я понял.

— У нее есть младшая сестра?
— Ты про Дженни? — догадывается Ади. — Это дочка Кассандры.

То есть Сабрине она племянница? Стоп, что?
Дженни на вид столько же, сколько Тайлеру.

— Кассандре же максимум тридцать, — мои расчеты не сходятся.
— Сандра родила в шестнадцать, — Адам невозмутимо пожимает плечами. — поэтому так и переживает за сестру, чтобы та не повторяла её судьбу или типо того.

Я забываю, что Адам сам из так называемой «неблагополучной» семьи. Для него подобные вещи — обыденность.
Но глядя на Кассандру, я бы не подумал, что у нее за плечами судьба малолетней матери.
Хотя, глядя на Кассандру, я могу сказать только одно — она та еще сука.