Муза

Грозовые глаза Алана Туриева мгновенно выхватывают мою фигуру, пальцы ни на секунду не сбиваются с ритма на клавиатуре, отбивает букву за буквой.

— Кофе? — я спрашиваю мягким голосом и ставлю чашку рядом с ним.

Алан бормочет «Спасибо», быстро делает глоток и возвращается к работе. Я же сажусь на стул и недоверчиво кошусь на стопку отпечатанных страниц передо мной. Я не могу пялиться в экран компьютера или ноутбука, люблю проверять бумажные варианты, но, блин... Это самая большая стопка, которую я видела за долгое время!

— Ты шутишь! Это... — я пролистываю страницы, прикидывая навскидку, — здесь примерно 150 страниц. Когда ты успел? Ты вообще спал? — я ошарашено поворачиваюсь к Алану, мои глаза становятся круглыми, как два блюдца.

Туриев снова коротко бросает на меня взгляд.

— Самую малость, — отвечает низким и скрипучим голосом. Врёт. Мужчина возвращается к ноутбуку и продолжает игнорировать моё присутствие.

Осознание паршивости ситуации приходит, как только я начинаю читать первые строки. Я останусь здесь навсегда. Мне придётся жить в этом плохо освещённом конференц-зале, пить дерьмовый кофе и есть в тишине, потому что Алан не из разговорчивых. Точно так же, как и раньше, будто между нами воздвигается кирпичная стена и ему запрещено открывать рот.

Бля... Во что я вляпалась? Мне следовало держать все свои губы при себе.

Меня затягивает в мир Алана. Я и раньше читала его книги, как и любая другая женщина на планете. Его персонажи полны индивидуальности: сексуальны, умны, и самое главное, ты им веришь. Есть мужчины и женщины, на которых мне хочется равняться и то, как Алан пишет – не от мира сего. Буквально. Одна из причин, благодаря которой мужчина зарабатывает много денег на своей писательской деятельности. Ну, и большой акцент на эротическую составляющую. Его романы забиты сексуальными сценами, драмами и экшеном. Что-то здесь, что-то там, но это всегда приводит к сексу. Умопомрачительному сексу. Написано так, что я вся таю. Или, может быть, это у меня между ног тает.

В любом случае, я могу часами блуждать в созданных им мирах. И на что я жалуюсь? Я получила место в первом ряду. Я второй человек после Алана, кто читает его новый роман, о котором поклонники умоляли «Си-Джейка Харрисона» в течение двух долгих лет.

Наверное, для него облегчение наконец-то обрести хоть какое-то вдохновение. Я не хочу присваивать эту заслугу себе, но давайте посмотрим правде в глаза – отчасти так оно и есть. У меня волшебная киска! Из этого можно сделать песню? Или об этом завуалировано напишется где-нибудь в недрах нового романа? Помешанная девушка может помечтать, да?

Время идёт, и я уже едва могу держать себя в руках. Я стону, уткнувшись лбом в стол; действие обезбола заканчивается и снова мой день становится невыносимым.

Я никогда раньше не редактировала полноценную книгу и так много страниц за раз, и это усиливает похмелье. Стук в голове всё громче, с каждым прочитанным словом. Прикрываю глаза и подкладываю ладонь под лоб. Я не знаю, сколько ещё смогу выдержать без сна. Мне просто нужно отдохнуть минутку, а потом я вернусь. Всего на минуточку...

И это ещё одна ложь, которую я сказала себе за последние сутки.

— Люба...

Мой мозг едва улавливает незнакомый голос. Лёгкая дрожь бежит по моему телу, заставив вернуться в реальный мир, и я быстро сажусь. Смотрю в устремлённые на меня голубые глаза и приподнимаю бровь.

— Ты отрубилась несколько часов назад.

Я в смущении закрываю лицо ладонями. Да, мне нужно было вздремнуть, но... Чёрт возьми! Здесь? У него на глазах? Надеюсь, у меня не текли слюни или мне не снился странный сон.

Божечки!

— Блин! Нужно было разбудить меня раньше, — мой голос звучит так, словно я провела слишком много времени в баре в обнимку с сигаретами, вливая в себя жгучий алкоголь.

Я прочищаю горло, пытаясь избавиться от этой колючести. Мой затуманенный взгляд цепляется за окно, но не видит ничего, кроме темноты и городских огней, освещающих небо.

— Только не с теми звуками, которые ты издавала, — Алан небрежно замечает.

Румянец заливает мои щёки, жар поднимается по кончикам ушей. Я хочу умереть прямо здесь и сейчас.

— Который час? — я прячусь за листами бумаги и отмечаю, на чём остановилась, сменяя тему как можно быстрее.

— Почти десять вечера, — Алан разгибается со своего согнутого положения.

В руке у него сумка для ноутбука, и я запоздало замечаю, что все вещи собраны. Я пробыла в офисе весь день и большую часть времени проспала. Это означает одно: провести с Аланом ещё больше часов в этой дурацкой комнате и за невидимой стеной.

Я собираю своё новое задание и встаю. В голове ещё туманно из-за сумбурного сна, огромного количества работы и ноющего похмелья, которое никуда не делось. Я просто хочу пойти домой и поспать... Примерно сутки, чтобы меня не трогали. Просто уложите в постель и оставьте в покое, но, судя по выражению глаз Туриева, у него другие планы на вечер.

Глубоко внутри я знаю – это что-то не очень приятное.

— Пойдём, — говорит он требовательным тоном, выходя за дверь, и я приподнимаю бровь, чувствуя, как мурашки пробегают по коже от его тона.

Я почти уверена, прикажи Алан встать на четвереньки и ползать, я подчинилась бы.

— Куда именно? — я потираю лоб, когда мы вместе входим в лифт. Алан протягивает руку и забирает мои бумаги, сложив их в сумку ноутбука. — Но мне нужны эти страницы, — я хныкаю как ребёнок, топая ногой.

— Нам нужно выпить.

Мои слова пропущены мимо ушей. Мне хочется поспорить с ним и послать Туриева на хер. Мне нужна моя кровать и сон!

Его ладонь касается моей поясницы и подталкивает к припаркованному тонированному внедорожнику. Я не могу избавиться от чувства безопасности, которое он мне дарит. К тому же слова Розы Николаевны эхом отдаются в глубине моего сознании, как заезженная пластинка.

«Любые прихоти, что ему захочется или понадобится».

Я откидываюсь на кожаные сидения и перевожу дыхание, собираясь с силами, прежде чем опять пойти в бар. Прикрываю глаза ещё на мгновение, но на этот раз отказываюсь снова засыпать. Даже если я этого очень-очень сильно хочу.

— Ты в порядке? — тихий голос Алана звучит поверх урчания двигателя.

— Просто замечательно, — отвечаю с тяжёлым сарказмом, пристёгивая ремень безопасности.

Как я снова оказалась в такой ситуации? Ах да, я же поцеловала его. Я позволила ему... ну-у... прикоснуться ко мне.

Никаких сожалений, да?