Муза

К часу ночи я добираюсь до своей машины, больше не столкнувшись с Эдом. К счастью, он видимо уехал после инцидента с моим поцелуем.

Я вздыхаю и опускаю голову на руль. Ночные развлечения дают о себе знать. Тело болит, в голове пульсирует, а глаза то и дело грозятся закрыться. Включаю прохладный кондиционер, обдувающий моё мокрое от пота тело. Ударяюсь лбом о руль, прекрасно понимая, что придётся ехать домой на такси. С выпивкой и сексуальным времяпрепровождением в переулке я слишком измоталась. Я едва могу поднять руки и поправить волосы, не говоря уже о том, чтобы вести машину.

Я роюсь в своей сумочке и достаю телефон. От яркого света глаза прищуриваются, экран отсвечивает пятьдесят сообщений от подруг, которые я пропустила. Я на секундочку прикрываю глаза, делая глубокие вдохи.

Мне нужно собраться и вызвать такси, но мои пальцы продолжают разжиматься, и я роняю телефон. И глаза... О, мои глаза! Они закрываются все больше и больше.

Так, я расслаблюсь всего на минуту.

Всего одна минута...

И что-то очень надоедливо жужжит. И жужжит ещё по меньшей мере раз двадцать, после чего я нахожу силы что-то с этим сделать. Я шарюсь рукой вокруг, постанывая от яркого солнца. Где мои шторы, которые защищают от ужасных солнечных лучей? Ищу раздражающее жужжание, пока не чувствую вибрацию точно в своей ладони.

— М? — спрашиваю в трубку, мой разум борется с тем, чтобы не заснуть.

Мне приходится ударить себя по щеке ладошкой.

— Чёрных!

Я снова стону, пробормотав что-то неразборчивое. Мой язык уже давно отяжелел, а в горле пересохло.

— Чёрных! Ты что, пьяная? — бесящий голос шипит в трубку. Могу добавить, что кто-то зол на меня.

— М-м... Может быть... — возражаю я, не совсем понимая, с кем говорю.

Я улавливаю какой-то шорох; голос, разговаривающий с кем-то ещё, и хлопок двери.

— Люба, что за хрень? — она шёпотом кричит в трубку, успешно привлекая моё внимание.

Мне не нужна физическая пощёчина, потому что это и так произошло! При этих словах мои глаза резко распахиваются. Я разговариваю по телефону. С Розой Николаевной! Моей начальницей!

Бля...

— Роза Николаевна! — я ахаю.

Я оглядываюсь, осознав, что до сих пор нахожусь в своей машине. Кондиционер работает на полную мощность, из динамиков играет тихая музыка. Все остальные машины на стоянке исчезли, а бар пуст.

Я думала, что вызвала такси...

— Чёрных, что ты натворила, чёрт возьми? — она снова шипит.

— Я... Э-э-э... Я... Что? Что вы имеете в виду? Что я сделала? — я провожу по лбу, задерживая дыхание.

Я не понимаю, что натворила. Неужели я сделала что-то плохое на работе? Напортачила в проекте?

— Алан Юрьевич сидит в моём кабинете! В субботу! — я могу представить как она нервно потирает виски.

Воспоминания о прошлой ночи картинками мелькают в моей голове. Его губы. Его пальцы. Его прокуренный голос. Повсюду на мне. Внутри меня...

Мы трахались. Это ведь можно расценивать как трахались, да?

И было жарко.

О, чёрт!

Должно быть, он... Боже! Он донёс на меня?

Так, отрицать всё!

— Сегодня выходной. Что ему нужно? — горло сковывает от мысли, что Туриев прибежал к моей начальнице и рассказал всё.

Они могут уволить меня, а это последнее, чего я хотела бы. Мне нужен опыт и хорошая характеристика, чтобы двигаться дальше. Подальше от Эда. Подальше отсюда.

— Да, я знаю, что сегодня выходной, Чёрных, но я здесь. В офисе в девять утра и Туриев в моём кабинете требует тебя! — голос Розы Николаевны звучит мучительно. Как будто я маленький ребёнок, задающий слишком много вопросов.

— Что? Меня?

Дерьмо.

— Впервые за два года он принёс мне написанные страницы, Чёрных, — Роза Николаевна говорит с надеждой. Я никогда не слышала, чтобы она говорила со мной так вежливо.

— Страницы? — я знаю, к чему она клонит, но хочу убедиться.

Потому что «Си-Джейк Харрисон» и готовые страницы в одном предложении? Два года о нём ничего не было слышно, никаких новинок, ни-че-го.

— Да. Страницы, которые он задолжал нам. Только... Короче! Приезжай в офис, я объясню подробнее. У тебя сорок минут, — и она вешает трубку.

Бля, бля, бля. Я осматриваю себя сверху вниз. Моё короткое платье ещё на мне, туфли на высоком каблуке валяются на пассажирском сидении, а волосы в полнейшем беспорядке. Это выглядит так, словно птица залетела в окно и свила гнездо у меня в волосах. Всё, чего мне не хватает – это выглядывающих птенцов.

В зеркале замечаю красные и фиолетовые засосы, покрывающие мою шею, и, твою мать, у меня только сорок минут! Как скрыть такие явные улики? Я не могу перезвонить своей начальнице и вдруг сказать: «О, Роза, я заболела!» Так, или шарф, или много-много косметики.

Да, отлично. Теперь всё, что мне нужно – добраться домой. Хорошо, что я живу в паре кварталов, и утро субботы, так что дороги должны быть менее забитыми. Верно? Я вдавливаю педаль газа в пол. Мчусь по потоку машин, лавируя туда-сюда. Добираюсь до квартиры, привожу себя в порядок и снова вылетаю за дверь. У меня остаётся всего пятнадцать минут, чтобы проехать расстояние, которое обычно занимает двадцать минут, попасть в офис и пожинать плоды своих пьяных ночных забав.

— Ты опоздала! — Роза Николаевна гаркает, как только двери лифта разъезжаются в стороны.

— Извините, я была не дома и мне пришлось заезжать...

— Без подробностей, Люба. Марш в мой кабинет! Нам нужно многое обсудить!

Я снова чувствую себя ребёнком, когда она нависает надо мной. Выглядит совершенной, как всегда, даже в ранее утро выходного дня.

Я сажусь в кресло напротив Розы Николаевны. Она нервно теребит идеально подстриженные кончики светлых волос, перекидывает их на спину. Её пальцы потирают виски, будто она не находит слов. И если не брать в учёт не отдохнувшее лицо, можно увидеть недовольство в её глазах. Кинжалы, постоянно вонзающиеся в меня.

— Я не хочу знать, что ты сделала или как ты это сделала, но каким-то образом «Си-Джейк Харрисон», он же горячо любимый Алан Туриев, снова начал писать, — опять этот тон полный надежды.

— Я... Я ничего не делала. У меня... — она поднимает руку и обрубает любые попытки оправдаться.

— Мне всё равно, Люба. Да хоть обмажься взбитыми сливками и пусть он это слизывает, я не хочу знать. Всё, что угодно, лишь бы заставить этого мужчину снова писать. Всё, что угодно, лишь бы все были довольны и получили новый роман для издания.

Не будь у меня такого похмелья, я уверена, что в этот момент моё лицо было бы свекольно-красным, ведь я представляю как мужчина размазывает взбитые сливки по моему телу, слизывает с моей...

Чёрт! Люб, сосредоточься!

— Тогда... Если вам всё равно, почему я здесь? — я поудобнее устраиваюсь в кресле и вожусь с пуговицами своей рубашки. Пытаюсь сосредоточиться на своём боссе, а не на Алане. Определённо, не на губах Туриева, покрытых сладкими-пресладкими сливками...

— Ты здесь, потому что Алан попросил тебя и только тебя помочь ему. Ты здесь для того, чтобы обеспечить продолжение сотрудничества с нашей крупнейшей инвестицией и довести этот роман до конца.

— Что? — моё похмелье даёт о себе знать, стуча по черепу.

Я и он?

— Я поручаю тебе заботиться о Туриеве. Любые прихоти, что ему захочется или понадобится. Ты будешь первая править его роман, предлагать и приносить кофе, заваривать чай, вставать на четвереньки, убирать у него. Да что угодно! — Роза Николаевна загибает каждый палец. — Думай о себе как о его личном стажёре. Всё, что нужно мужчине, ты делаешь безоговорочно!

— Но моя стажировка... Она заканчивается через две недели, — я колеблюсь.

Придётся ли мне задержаться здесь... Я имею в виду, что работа с Аланом может дать шаг вперёд в мире издательского дела. С ним за плечами (в буквальном смысле) я могла бы взлететь на высоту.

— Докажи свою ценность для компании. Предоставь мне что-нибудь дельное через две недели. Скажем, сотня полностью отредактированных страниц с примечаниями и его одобрением. Тогда мы поговорим о более высокооплачиваемой работе. Просто, Люба, делай то, что умеешь. Мне это очень нужно. И нужно компании.

Я вытаращиваюсь на Розу Николаевну с широко раскрытыми глазами. Если я сделаю это и проявлю себя, то смогу выбраться. Получу рекомендацию и начну всё сначала где-нибудь подальше от Эдика. Это единственный шанс – закончить роман «Си-Джейка Харрисона» и устроиться на работу в другую компанию.

Есть ли у меня выбор? Я не могу сказать «Нет», да и хотела бы я сказать «Нет»? Не-а. Это Си-Джейк, блядь, Харрисон, и если я могу это сделать... Я буду рядом с ним.

— А... — я глубоко вдыхаю, — книга, которой я занимаюсь...

— Я переназначу. Твоя единственная задача сейчас – поддерживать Туриева на плаву. Нам это нужно, Люба. Я клянусь... Если он не закончит эту работу, мы разрываем с ним контракт, а с учётом того, через что он прошёл за последние два года, Алану тоже это нужно. Он нуждается в тебе. По какой бы то ни было причине, ты подтолкнула его к этому.

— Хорошо... Я... Я постараюсь, — я не уверена, что смогу, но можно хотя бы попытаться.

— Ты работаешь круглосуточно, следишь за Аланом каждый час, каждую секунду своего дня. Следи за ним дома, забирай с работы, запрись с ним к чёртовой матери в своей квартире. Подготовьте эти страницы. Ты можешь работать на дому и не показывайся мне на глаза, пока не пройдут эти две недели.

Я с трудом сглатываю.

— Всё, что для этого потребуется?

Роза Николаевна ухмыляется моему комментарию, словно поняв, к чему я клоню, но я не готова из кожи вон лезть ради компании. Даже если мне понравилась ночь... Но, технически, я оказываю услугу и себе. И, видимо, Туриеву, потому что я зажгла что-то в его голове.

— Всё, что угодно, Чёрных, — это последние слова, которые она говорит перед тем, как отправить меня восвояси.

Я останавливаюсь перед кофеваркой и готовлю две большие чашки кофе. Если я застряла с Аланом в крошечном конференц-зале на... Да Бог знает сколько часов, мне потребуется огромная доза «топлива». Кроме того, мне нужно что-то, чтобы унять стук в голове, его становится слишком трудно игнорировать.

Итак, закидываю в себя две обезболивающие таблетки и глубоко вдохнув, вхожу в конференц-зал.