Муза

Я не ожидала такой мягкости. Нежная плоть касается моих губ и дерзко ласкает. Я жду протеста, но, к моему удивлению, Алан обхватывает ладонями моё лицо и утаскивает ближе. Этим движениям вторит и тело. Сильнее прижимается ко мне с желанием, а я чувствую, как напрягаются его мышцы. Ведет языком по моей нижней губе, раздвигает их. Поцелуй со вкусом никотина превращает мозг в кашу. Я едва улавливаю, что Эд снова что-то кричит и уходит прочь, обзывая меня. Клянётся, что вернёт меня каким-то образом и отомстит.

Если я думала, что моя потребность была сильной, когда я вошла в бар, то теперь она утраивается. Нет, она сильнее раз в пять... Даже в десять. Жар между бёдер усиливается, разносит желание по венам, как вирус. Затуманивает мысли, стирает ярость, благодаря которой появился этот момент.

Алан запутывает пальцы в моих волосах, с силой отрывая мои губы от своих, и я даже могу открыть глаза.

И дышать.

И думать.

Прерывистое дыхание срывается с приоткрытых губ. Ноги подкашиваются, словно я стою в луже желе в эпицентре землетрясения. Единственная сила, удерживающая меня на ногах – Алан.

Его руки.

— Это было дерзко, — его голос становится низким и скрипучим. Большим пальцем Алан ведёт по моей челюсти, пробегается по нижней губе. Голодные глаза пожирают, заставляя почувствовать себя вкусным куском мяса, который он хочет непременно отведать.

— Но эффективно.

Моя грудь прижимается к нему, дико вздымаясь. Я ожидаю, что мужчина в любой момент отстранится и скажет, чтобы я катилась на все четыре стороны за то, что украла поцелуй. Или прочитает мне нотации. Или, что наиболее вероятно, сбежит от меня. В голубых глазах читается обдумывание следующего шага, внутренняя борьба с самим собой.

Но я знаю, чего хочу. И, по-видимому, Алан тоже приходит к этому решению.

Его пылающие губы осыпают мелкими поцелуями линию подбородка. Ещё сильнее вдавливает меня в кирпичную стену. Оттягивает за волосы, больше отклоняя мою голову назад для лучшего доступа к шее. Я пытаюсь сдержать стоны, рвущиеся из горла, но чем сильнее зубы впиваются в мою кожу, тем громче я становлюсь. Я больше не могу себя контролировать.

Только не сейчас.

По коже ползут мурашки. Жар превращает меня в нуждающуюся девушку, которой нужно нечто большее, чем губы, мне нужна каждая частичка Алана. Мне всё равно, что мы в переулке. Мне всё равно, что кто-то услышит мои стоны в ночном воздухе. Мне нужно больше!

— Пожалуйста, — я скулю, бёдрами толкаюсь вперёд.

Мужские стоны отдаются вибрацией по коже, бёдра отвечают на мои толчки. Алан, чёрт возьми, Туриев прижимается ко мне, доказывая, что он тоже взволнован тем, что мы делаем. Ладонь упирается в мою грудь, обхватывает её пальцами. Сжимает умеренно и медленно танцует вниз, по моему животу, останавливаясь на двигающихся бёдрах. Алан с силой разворачивает меня так, что моё лицо упирается в прохладную, фактурную стену. Пальцами движется выше по моему обнажённому бедру, потянув за собой тонкий материал платья. Губы постоянно посасывают, а язык облизывает кожу на шее, оставляя после себя мокрые памятные следы.

Я кричу, пальцы касаются моего набухшего клитора. Писк эхом летит по переулку. Спина выгибается, побуждая его бёдра бесконтрольно тереться о мой зад. Алан ладонью обхватывает мой рот, заглушая громкие стоны. Заставляя влагу между ног скапливаться ещё больше.

— Мы же не хотим привлечь непрошенных гостей, да, принцесса? — он ещё что-то ворчит мне на ухо, и я качаю головой.

Конечно, нет. Я не хочу, чтобы нас нашли и помешали продолжить. Но я не могу сдержать вскрик, сорвавшийся с моих губ, в тот момент, когда его пальцы врываются в меня и замирают, растягивая. Не сосредотачиваюсь ни на чём другом, кроме его горячего дыхания на моей шее и мучительно медленных толчков. Большой палец слегка кружит по клитору. Но это не то...

— Алан, — я утыкаюсь в его ладонь и двигаю бёдрами в такт его движениям, умоляя о более сильных и быстрых толчках, — пожалуйста.

Алан не разочаровывает. Становится жёстче и быстрее. Большой палец бьёт сильнее и сильнее. Я содрогаюсь от его соприкосновений. Тело покалывает, прохлада растекается по коже, как лёд. Мурашки бегут вверх по ногам, несмотря на нарастающий жар. Свернувшийся клубок кричит о своём освобождении, подобно лесному пожару, который стоит потушить. Его бёдра двигаются по моей заднице, врезаются в неё.

И, наконец, я получаю то, в чём так отчаянно нуждалась. Ради чего пришла в этот бар к мужчине, на которого положила глаз.

Я откидываю голову Алану на плечо, выкрикиваю его имя в ладонь снова и снова. Кончаю быстро под его толкающиеся пальцы. Мне кажется мир вокруг нас разлетается вдребезги. Грудь содрогается, ко мне с трудом возвращается дыхание. Алан не останавливается и доводит до очередного мини-оргазма. Опять сжимаюсь вокруг его пальцев. Он затуманивает мои мысли о чём-либо связном. Жива ли я вообще?

Темп Алана против моей задницы становится небрежным, и он ругается мне в плечо, даже пробормотав моё имя. Его мышцы напрягаются, сильнее притягивая меня к себе. Алан, блин, Туриев кончил, а я даже не притронулась к нему! Мамочки!

И всё замирает. Городской шум на мгновение перестаёт существовать. Ничто другое не имеет значения. Только мы. Этот момент.

Любые движения полностью прекращаются. Только наше бурное дыхание, вырывающееся в ночной воздух. Громкий стон срывается с моих губ, Алан медленно достаёт пальцы из меня. Внутри жадно пульсирует, требуя большего. Мои соки пропитывают его пальцы, и я оглядываюсь на мужчину. Едва не падаю в обморок, услышав, как он дочиста обсасывает их. Щёки впадают, губы причмокивают.

Алан аккуратно убирает в сторону мои мокрые от пота волосы, опаляя дыханием мочку уха.

— Ты не первая женщина, которая думает, что сможет трахнуться со мной из-за того, кто я такой, из-за того, что я пишу. И ты будешь не последней, — он издаёт тихий смешок, стягивая моё платье вниз по бёдрам. — но... — Алан низко рычит, — пока что... Ты мой фаворит.

При этих словах с моих губ срывается вздох. Сердце трепещет в бешено колотящейся груди. Фаворит... Мозг приклеивается к его словам, цепляется за слабую надежду, что мы продолжим это где-то в другом месте и не один раз.

Мы остаёмся в таком положении ещё минуту и тепло его тела исчезает с моей спины.

Алан закуривает сигарету, вспышка зажигалки освещает раскрасневшееся и мокрое от пота лицо. Всё, что могу я – прислониться к стене и находить утешение в прохладе для разгорячённой кожи.

Глазами встречаюсь с глазами Алана. Я не думаю, что смогу сдвинуться с места, но он заставляет сделать это, зажав между пальцами красные кружевные трусики.

Мои. Красные. Кружевные. Стринги.

— Ты... Как? — у меня отвисает челюсть. Я неловко хлопаю себя по бёдрам, не чувствуя материал под платьем.

Я не помню, когда он это сделал или как. Должно быть, я ушла глубоко в себя, чтобы заметить, была слишком опьянена его пальцами.

Он ухмыляется и в манере «Си-Джейка Харрисона» и не говорит ни слова. Он просто засовывает их в карман и уходит, как вор. Грёбаный вор трусиков!

— Алан! — кричу охрипшим голосом.

Я спотыкаюсь о свои желейные ноги, хватая с земли сумочку, и спешу за ним. Пытаюсь снова дотянуться до него, но на этот раз мне нужны мои чёртовы трусики!

— Они стоят целое состояние! Вернись сюда! — гонюсь за ним, как сумасшедшая, не обращая внимания на усталость, опустошающую моё тело.

Алан заворачивает за угол, а затем так же таинственно, как и появился, исчезает в темноте с моим бельём в кармане.