Глава II. Стоит...?
"Художник - главный враг государства". Сегодня, идя по забитой маленькими серыми головами улице, я остановился около этой записи. Думаю, какой-то уличный вандал написал одну из миллиарда очаровывающих глубоких цитат, которые по сути не несут в себе никакой важной информации. Но почему именно эта меня остановила?
Ответ на этот вопрос крылся тогда и зарыт сейчас в моем недавнем прошлом. Как вы знаете, не все люди в этом мире занимаются тем, чем они захотят. Некоторые слесари мечтали полететь в космос, многие продавцы-консультанты хотели стать величайшими бизнесменами. Таких случаев не счесть. Но что не давало им это сделать? Существует тысячи причин, которые отговаривают людей рискнуть. И у меня была своя. С того момента, как я сел за перо где-то в 9 классе в поисках новых ощущений и интересного опыта, я хотел стать писателем. В тот момент во мне что-то блеснуло. Глаза загорелись, пальци начали ускооять движение ручки, меня начало всасывать. Я полюбил это по-настоящему.
Но реальность мечты длилась недолго. Родители и не хотели слышать о том, что я буду писать. Они считали, что я на этом не смогу выжить. Они вообще мало верили в мои силы, и тема с будущим не была исключением. Теперь я будущий бухгалтер. Класс.
С того самого момента я винил только родителей в своей проблеме неопределённости. И сейчас только я вкурил - они просто искали для меня стабильность. Они не хотели, чтобы я рисковал, не хотели, чтобы я стал " Главным врагом государства". И проблема, как я сейчас вижу, крылась далеко не в них, а в моём слабоволии, в том, что я не смог сказать "нет" и не дать им выбирать за меня.
В тот момент, стоя перед этой стеной как перед вратами рая, я ощутил, как со скупой слезой грусти от прожитых впустую лет я вхожу в мир, где я решаю, быть ли мне врагом государства или остаться врагом самому себе.
Я расхаживал по универу с полной головой идей о том, о чём мне стоит писать. Каждая тема казалась донельзя избитой, отчего сложно было найти что-то близкое собственному разуму. После каждой последующей пары мысль о том, что я смогу взяться за перо непреодолимо угасали. Сидя у окна после математики, мой мозг уже не способен был отделить доброе от плохого или человека от змеи. Но вдруг в полудрёме я очнулся от резкого удара в спину. Моё тело подпрыгнуло на месте и передернулось, как от электрического заряда. Через несколько секунд я понял: птица врезалась. Казалось бы, осень - прекрасная пара для летающей живности, чтобы покинуть осиротевшие листвой урбанизированные земли в поисках лучшего пристанища. Однако эта птица-одиночка не смогла взлететь достаточно высоко, чтобы не разбиться. Следует не пытаться набрать скорость, а неспешно идти к своей цели.
И тут меня осенило до такой степени, что своей пустой головой я ударил прямиком по стене с такой силой, что та устроила небольшую катастрофу в виде обвала штукатурки и посыпалась мне на голову.
Так вот, к чему я это всё веду. Перешарив какое-то количество статей о мифах, связанных с крыльями, я нашел нужный. В нём повествуется о смельчаке, который наперекор всем, кто пытался взлететь на искусственных крыльях, убийственно больно впивающихся в спину, отправился за счастьем пешком. В него кидали камнями, кричали 'глупец', но он шёл, шёл за мечтой, сквозь боль в ногах и груз на плечах, он шёл, ни на секунду не останавливаясь.
Писав это, я не замечал никого вокруг. Каждая строчка плана давалась возвращалась новыми очками к карме. Иссякнув на тот момент в написании сюжета, моё сознание ощущало полное внутреннее успокоение и удовольствие. Если бы я не имел часов, то никогда бы в жизни не сказал, что полтора часа моей жизни ушли на кусочек сюжета. Обернувшись, я почувствовал, как мои глаза тонут в бездонной темноте, разорванной вкраплениями тухлого света неспящего города.
Направляясь домой, мой уставший взгляд спонтанно, как по привычке, снова упал на глубокое граффити. Забавно, что раньше я никогда не обращал внимания на подобного рода протест. Никогда не представлял себя на месте автора данных высказываний, никогда не представлял, что может им двигать, никогда не был из тех, кто хочет что-то изменить. И в голове возникла толика сомнения. "А действительно ли я художник? Не пытаюсь ли высосать из пальца невыносимо нереальную картину истории, при том не связанную в целостную композицию?" Эти сомнения не были подкреплены ничем, но и контраргументов я не имел.
Чтобы исчерпать сомнения, мне нужно было просто перечитать частичку сюжета. Ту самую, с которой я начал своё скудное повествование. На самом деле, сказать об этом было намного проще, потому что во мне вдруг возник страх смены положения от писателя к читателю, от создателя к публике. И всё же меня утешал тот факт, что не следует бояться критики, следует принимать её, если она объективна и способна направить вектор писательских строк в нужное русло, и игнорировать её, если критика превращается в открытую ненависть и злобу.
От моей возвышенной философии страх пошёл на спад. К этому моменту моё тело уже перенеслось ко входу в общежитие. Войдя в комнату, я неспешно снял замаравшиеся туфли и недавно купленное осеннее пальто и, дойдя за пару шагов до кровати, рухнул на неё от усталости. Достал телефон слегка трясущимися руками и открыл заметки, в которых и находились первые строки о мальчике с крыльями. Сложно передать потрясение, которое испытал человек, прочитавший то, что он выдумал. Помимо нескольких, уже появившихся логических тупиков, вся картина произведения казалась донельзя нереальной. При всём этом сюжет не был написан даже наполовину. Мне просто хотелось умереть. Будто на последнем издыхании я начал терять единственную надежду на то, что моя жизнь изменится. Изменится после выхода в свет этой работы. Изменится от количества денег в кармане до банального понимания того, что после моей смерти обо мне не забудут.
Мои глаза тупо уставились в стену над противоположной кроватью. Душа будто покинуло тело и прячется где-то в углу от стыда за своего хозяина. Я смотрел на плакаты рок-групп Nirvana и Metallica, которые казались мне до этого слишком банальными для студента. Но сейчас я думал о другом. Стена над моей кроватью была абсолютно голой и пустой. Живя в общежитии, можно было увидеть самые разные стены над кроватями, по которой можно было понять внутренний мир обитателя. Так могут быть огромные полки с бесконечно исписанными в конспектах тетрадями, коллекциями машинок и разной ерунды. А могут быть плакаты с k-pop группами, рэп-артистами или великими актёрами, открывающими для гостя путь ко вкусам и предпочтениям жильца. И только по моей кровать можно было увидеть пустоту. Пустоту стены и пустоту внутреннего мира.
Я всё ещё пялил на эти плакаты, пока не начал испытывать странное ощущение, будто комната пытается сжать шею и остановить дыхание. Распахнув спасительное окно, мои глаза, уже опустошенным взглядом обратились к пустым неспящим улицам за помощью. Но, какая была безмолвная просьба, такой был и безмолвный ответ. Я лишь увидел, как Стёпа, мой неназванный сосед, подходит ко входу. Не желая говорить с ним ни секунды, я повалился на кровать, не расстилая её, и не подавал признаков жизни до самого утра, лишь немного всплакнув о потерянной надежде. И да, думаю это последняя запись в этой бесполезной тетради. Ей самое место в помойке.