Провидец
Первое, что видит Бран, открыв глаза, - это мертвецы.
Они поднимаются из каналов в мутном утреннем мраке, вытаскивая свои утопленные и раздутые тела из спокойных черных вод, их глаза светятся невыносимо синим, их хищное рычание нарушает тишину серого предрассветного времени. Сам город разрушен и затоплен, здания, окружающие каналы, пусты от жизни, их стены покрыты грязью и водорослями. Единственный звук - это мягкий плеск воды, почти жуткое эхо чайки в одиночном полете над пустой гаванью... и мертвецы, их серая и пятнистая кожа влажно шлепает по булыжнику, когда они вылезают из своих водяных могил.
Где-то в глубине сердца города он слышит слабый гудок - единственный звук, который подтверждает, что здесь еще кто-то жив. Мертвые его не видят - в конце концов, его здесь нет - и они волочатся мимо него, сначала спотыкаясь, а затем медленно, по мере того как они сориентируются, переходя на бег. Бран смотрит им вслед, сдерживая свое разочарование и ужас, прежде чем взглянуть на вход в гавань, тусклый и темный в утреннем тумане.
Титан Браавоса стоит, безрукий и безголовый, тщетно защищая затонувший город, падший бог, обращенный в камень.
Бран смотрит на небо. Он знает, что солнце скрылось уже несколько месяцев назад, спрятавшись за грозовой бурей, которая медленно шествовала по известному миру. Даже здесь мокрые улицы скользкие от черного льда, хотя Бран в своей бестелесной форме не поскользнулся, не упал. Он не знает, когда или как огромная волна поднялась вокруг города, разбив его в щепки (есть, конечно, альтернатива - чудовища, вышедшие из глубин, чтобы уничтожить Железные острова, но его там не было, он не видел). Здания по большей части все еще стоят, но доки лежат в руинах, лодки прибиты к берегу. Некогда красочные знамена сотни торговцев, продающих свои товары, развеваются в унылых лохмотьях.
«Вот где была Арья , - рассеянно думает Бран. - Вот где Безликие» .
Он не был здесь раньше, но это одно из сотен мест, которые он видел за последние несколько дней, мест, опустошенных и захваченных ужасами, которые приносят шторм и ночь. Демоны поднимаются из глубин моря, голубоглазые и непостижимо гигантские, неся разрушение прибрежным городам и гаваням от тропического юга до замерзших пределов севера. Есть тени и призраки, длинноногие, быстрые и смертоносные, мчащиеся через леса и пустыни, оставляя за собой путь хаотичного разрушения. Есть существа, которые поднимаются как неповоротливые деформированные звери, большие кошки, волки, медведи и олени, искривленные, уродливые и злобно выглядящие, медленно крадущиеся из теней, их челюсти черные от крови и крови.
А вот и мертвецы - мужчины, женщины, дети и все прежде жившие твари между ними, вылезающие из могил, сгнившие и разложившиеся, с горящими глазами.
О, мое милое летнее дитя, что ты знаешь о страхе?
Старые боги получат по заслугам.
Бран яростно качает головой. Это не то место, где его ответы. Это не то место, где он должен быть. То, что он ищет, отброшено в далекое прошлое, и он морщится, когда сцена перед ним слегка колеблется. Рог продолжает трубить где-то невидимо. Утренний туман продолжает неуклонно ползти по пустым каналам, просачиваясь, как коварный яд через кровь. Браавос сломлен, висит на волоске, скоро его поглотят твари... но рог должен означать, что где-то во тьме все еще мерцает свеча.
Его подозрения подтверждаются, когда он видит, как на противоположной стороне канала, где он стоит, из темных теней заброшенного здания появляется одетая в темное фигура. Человек - мужчина или женщина, Бран не может сказать с такого расстояния - наблюдает, как мертвецы устремляются к рогу, пригнувшись, словно готовые взлететь. Бран замечает в темноте отблеск чего-то яркого, чего-то блестящего и серебряного, и понимает, что это кинжал.
Это охота.
Бран наблюдает, как фигура бежит за стаей утопленников, тихая, как сама ночь, и исчезает в тенях извилистых улиц. Его руки сжимаются в кулаки по бокам, зная, что он мало чем может помочь здесь, желая, чтобы он мог проскользнуть в разум всех и вся, чтобы помочь в их борьбе с бродячей тьмой. Возможно, одинокая фигура выживет против спящих и мертвых. Возможно, они станут частью бесчисленной армии, марширующей через королевства людей в кровавой бойне.
Он отступает назад и исчезает.
Бран открывает глаза, видение затонувшего города исчезает и тает в прохладных каменных стенах Большого зала Винтерфелла. По сравнению с тем, что было несколько недель или несколько месяцев назад, Большой зал почти пуст. Ряды скамей, придвинутых к внешним стенам, стоят пустыми или сломанными. Столы беспорядочно заставлены книгами, медицинскими принадлежностями и скудным выбором еды для обитателей комнаты - черными сосисками, гороховой кашей, твердым хлебом, намазанным горькой каштановой пастой, от которой у Брана продолжают слезиться глаза, и водянистым красным вином. Огонь весело бушует за сломанным столом, где когда-то вершили суд Джон, Санса и Дейенерис (и Отец, с грустью вспоминает Бран), и где теперь сидит сам Бран.
Но даже когда стены его дома детства продолжают пульсировать странным теплом, а огонь приносит столь необходимый свет и тепло в комнату, Бран все еще может видеть свой пар перед собой с каждым выдохом. Зима все еще крепко держит в своих руках удушающие объятья мира людей.
Он видит, что Маленький Сэм сидит перед огнем, не двигаясь во время короткого пребывания Брана. Он все еще играет с несколькими кубиками и яблоками, которые он построил в кривобоком замке с серьезной интенсивностью, дарованной только детям, его светлые волосы горят так же ярко, как скрытое солнце. Он первый замечает, что Бран вернулся, и смотрит на него с щербатой улыбкой, махая ему рукой. Именно тогда Бран понимает, что его тело напряжено от усилий. С глубоким вздохом он изо всех сил пытается расслабиться и дышать сквозь скованность.
Сэм и мейстер Волкан поднимают глаза на шум, откуда они хмурятся, уткнувшись в книги неподалеку, и, должно быть, видят, что цвет вернулся в глаза Брана. Голос Сэма - хриплый шепот, когда он спрашивает: «Где?»
«Браавос», - отвечает Бран, отмахиваясь от тарелки с едой, которую мейстер Волкан пытается ему подтолкнуть. «Она такая же, как и все остальные».
Сэм отодвигает несколько книг в сторону, а затем достает карту, зарытую в самом низу стопки. Она отмечена сотней различных отметок, городов, деревень, гаваней и королевств, в которые Бран успел перепрыгнуть за последние несколько дней, пытаясь снова взять под контроль свои силы. В южной части Вестероса заметно отсутствие отметок, но ни один из молодых людей не комментирует это, а мейстер Волкан слишком вежлив, чтобы спросить. Однако остальная часть карты выглядит как открытая рана - мир заканчивается повсюду.
Но в тех же местах, где спящие просыпаются, он также видел тысячи и тысячи огней, горящих против тьмы. Царства людей сражаются. Они проигрывают - день за днем, час за часом они падают - но они не исчезают в ночи так быстро, как, как знает Бран, надеялись старые боги.
Это дает ему время. Не много, но это дает ему что-то .
Маленький Сэм быстро бросает свои игрушки (кроме одного яблока, которое он аккуратно спрятал в карман) и забирается на колени к Брану. С той ночи, когда последний из спящих напал на Винтерфелл, а Джилли сообщила своему сыну, что Бран их спас, маленький мальчик внезапно проникся к нему симпатией. Он ходит за ним по замку, плюхается в любую комнату, где сидит Бран, объявляет Брана своим новым дядей и игнорирует покрасневшее смущение Сэма и Джилли, когда они пытаются научить его правильному обращению к лордам и леди.
Бран обнаруживает, что его это не волнует, не особо. За исключением Рикона, он всегда был самым младшим в семье Старков. Это новый опыт иметь ребенка, который считает его забавным компаньоном. Он знает, что он бы точно не испытал этого, если бы он все еще был тем безучастным и бесчувственным провидцем, который вернулся со Стены больше года назад.
Тем не менее, Бран не может не думать, что прошло слишком много времени с той ночи, когда незнакомец вернул ему его Зрение (не незнакомец, не совсем, и теперь он ушел, его тоска, отчаяние и ярость - его непреходящее наследие, и сердце Брана содрогается и болит ). Использование его недавно возвращенной силы для спасения Миры, Сэма, Джилли и Маленького Сэма отняло у него больше сил, чем он ожидал. Разочарование и всепоглощающее чувство надвигающейся гибели заставляли его каждый день прилагать все больше усилий, прыгать все дальше назад во времени, путешествовать по бесплодным лигам, которые отделяли выживших в Винтерфелле от любого другого живого человека. Это было, как он сказал Сэму, более или менее похоже на сгибание зажившей руки, медленное наращивание силы в ранее раздробленной кости и спящих мышцах. В тот момент Сэм, казалось, понял, взглянув на свою собственную руку и задумчиво кивнув.
Поставив метку рядом с Браавосом, Сэм бросает на Брана косой взгляд и шепчет так тихо, что мейстер Волкан не может его услышать. «Джон?»
Бран сглатывает, а затем качает головой. Для людей, которые все еще находятся в Винтерфелле, достаточно знать о возвращении Зрения Брана. Боги упаси, чтобы они сказали им, что ценой является их бывший король. «Я все еще не чувствую его. Я не чувствую никого из них».
«Это... плохо?»
Все к югу от Перешейка скрыто во тьме, вороны, которым он пытался проскользнуть в разум, бросали его обратно в его искалеченное тело с такой силой, что не раз его желудок вздымалась желчь, и он часами лежал с раскалывающейся головной болью. Его пугает, что это может значить. Он не может видеть своих братьев и сестер. Он не может видеть столицу. Он понятия не имеет, что происходит в Вестеросе за пределами Винтерфелла.
Бран не уверен, что хочет думать о последствиях всего этого. Его Зрение делает его могущественным, почти богоподобным, и благодарит всех богов (по крайней мере тех, кто не пытается убить его, его семью и всех, кого он знает), что незнакомец, человек, ставший Королем Ночи, вернул ему неиспорченную версию его дара. Память человека сидит внутри него, как библиотека - тихая, мирная, ненавязчивая. У него есть доступ ко всему этому, но...
Но.
Теперь у Джона есть старые силы зимы. Когда дело доходит до силы древних даров, они равны.
Ты младший брат, который даже не смог попасть в цель из лука и стрелы. Ты мне не враг.
«Это нехорошо», - наконец обеспокоенно отвечает он, хотя воспоминание о разговоре с Джоном камнем лежит у него в груди. «Не уверен, Джон ли мне мешает или старые боги, но в любом случае они не хотят, чтобы я видел, что происходит к югу от Перешейка, сейчас или в прошлом. Но если я не смогу напрямую контролировать воронов дальше Близнецов, то мне придется идти в обход».
«Обойти?» Сэм выглядит озадаченным.
Бран наклоняется над столом, хмурясь. То, что ему нужно знать, находится на несколько месяцев и восемь тысяч лет позади него и в сотнях лиг отсюда. Он уже видел дальше, но это было с помощью бывшего Трехглазого Ворона. Он может только надеяться, что сможет сделать это самостоятельно. Он указывает на точку около середины карты, скопление разбитых островов к югу от материка Эссоси.
«Думаю, я смогу вернуться оттуда», - говорит он чуть громче. «Если я смогу пойти туда в настоящем, я смогу заглянуть оттуда в прошлое. Это будет короткий путь». Мейстер Волкан хмурится, глядя туда, куда он указывает, его глаза расширяются.
"Вы уверены, мой господин? Не сомневаюсь в ваших способностях, но это проклятая земля".
«Согласен», - шепчет Сэм, слегка морщась, когда его исцеляющаяся рука натыкается на стол, когда он наклоняется вперед, чтобы взглянуть на карту. «Это слишком опасно».
«У меня нет выбора». Бран уже слышит, как Мира суетится вокруг него, и его сердце сжимается, когда он старается не смотреть туда, где молодая женщина лежит ничком на одной из немногих занятых кроватей в Большом зале. Мейстер Волкан имел все необходимое, чтобы распихать большинство людей по маленьким темным комнатам и нишам, как только спящие пришли на охоту в ночь, когда вернулось Зрение Брана - паранойя, рожденная его краткой службой Рамси Болтону, несомненно. Сам мейстер едва успел спрятаться вовремя, тщетно споря с несколькими последними упрямцами (или храбрецами, грустно поправляет Бран, думая о Подрике), прежде чем демоны заполонили Большой зал. Обнаружить мейстера и многих других все еще живыми было облегчением на рассвете, но они также потеряли так много...
Он качает головой, проясняя мысли. «Старые боги будут следить за мной откуда угодно за пределами Винтерфелла. Джон будет...» Он замолкает, его язык спотыкается во рту. Мейстер Волкан выглядит озадаченным, но лицо Сэма искажается от горя. Бран не может слишком много думать об этом - решимость вспыхивает в глубине его груди - и он торопится продолжить: «Оно заброшено. Там больше никого нет. Это единственное место, которое я могу придумать, где они могут меня не заметить. Я должен пойти туда».
Сэм колеблется и выглядит так, будто готов поспорить, но у Брана уже есть собственные сомнения, закручивающиеся в его груди, как кислотное проклятие, и он не может вынести еще один разговор об осторожности и о том, достаточно ли он силен, чтобы направить свое Зрение за пределы настоящего. Слишком многое поставлено на карту. Даже если мертвые и спящие больше не могут проникать в стены Винтерфелла, отталкиваемые светящимся теплом, которое пульсирует, как сердцебиение, сквозь камень, он видел, как они все еще бродят по холмам и Волчьему лесу. Буря не утихла. Ночь не закончилась.
Он сделает выбор - и вы тоже.
Нет , думает Бран, даже когда дурное предчувствие сжимает его сердце. Он мой брат. Я не причиню ему вреда. Я не могу. Я должен спасти его. Он мне не враг .
После нескольких долгих мучительных мгновений Сэм наконец устало кивает. «Правильно. Ты прав».
Однако мейстер Волкан, похоже, менее убежден.
«Поможет ли это, если ты уйдешь из богорощи?»
«Сердечное дерево там», - отвечает Бран, слегка покусывая нижнюю губу. Маленький Сэм выжидающе смотрит на него. «Я не могу. Они узнают».
С Джоном и Дейенерис, уехавшими далеко на юг, Маленький Сэм - его единственная связь со спящими. Богороща и само сердцедрево по-прежнему являются царством старых богов. Он не может рисковать, отправляясь туда и позволяя старым богам попытаться вернуть ту самую силу, которую незнакомец отнял у них и заплатил за нее памятью о своей старой жизни.
Назовите мне свое имя. Пожалуйста.
«Как только я вернусь», - говорит Бран двум другим мужчинам, стараясь, чтобы в его тоне не прозвучало эхо слова «если», - «я попробую превратиться в ворона и снова отправиться на юг. Но если не получится, нам придется попробовать отправить сообщение старым способом».
"Отруби..."
«Я знаю. Это не сработало». Он не уверен, как он сможет прорваться через это, не уверен, сможет ли он это сделать , даже если он наконец получит ответ из прошлого. «Я что-нибудь придумаю».
Даже если у него нет на это времени .
«Ты хочешь, чтобы я отправил сообщение королеве?» - спрашивает мейстер Уолкан. Старший мужчина не выглядит полностью довольным решением - черт, Бран и сам не считает, что это самый умный поступок, который он когда-либо совершал, - но он, по крайней мере, смирился с этим. Бран и Сэм обмениваются взглядами, а затем Бран кивает.
«Да. Отправьте его на Драконий Камень. Они все должны быть там».
Его лицо, должно быть, застыло, его опасения невозможно прочесть, потому что Сэм тоже вздыхает и добавляет: «Если ты уверен, я продолжу читать. И проверю Миру. Ты должен вернуться. Ради нее. Или она убьет меня».
Бран кивает, слегка улыбаясь шутке, даже если она не особенно смешная. Мира обещала быть рядом с ним, и теперь она лежит тяжело раненая из-за этого. Он тоже может сдержать свое обещание, даже если он не уверен ни в чем, что его ждет впереди, даже если он напуган, зол и отчаялся.
Что вы знаете о страхе?
Сэм бросает взгляд на огонь, переминаясь с ноги на ногу на стуле. «Ладно. Поторопись».
Бран смотрит вниз на Маленького Сэма, который решил отвлечься от, должно быть, очень скучного для него разговора, поиграв со своим яблоком. Он думает о Мире, ее темные глаза трепетали, когда она то приходила в сознание, то теряла его всего в нескольких шагах от него. Он думает о Джоне и Сансе, и Арье, и Дейенерис. Он думает о Бране Строителе и человеке, который стал ходячей бурей, и о женщине с волосами цвета сумерек, и о черноволосом иностранце с мечом.
Ночные сборы.
Он закрывает глаза...
И вот начинается мой дозор.
...и открывает их для опустошения.
Он молча отворачивается от того места, где стоит на руинах побережья, расписанного черным песком. Воздух кисло и резко пахнет серой и пеплом, земля почти нежно трясется под его ногами. Несмотря на то, что он знает, куда идет, страх все равно стекает по его позвоночнику, как ледяная вода - мертвая, темная магия в воздухе более приторна, чем запах разрушения, и он почти задыхается от нее. На короткий и ужасный момент он почти думает, что наконец-то смог преодолеть барьер магии, окружающий Королевскую Гавань и юг Вестероса.
Но затем Бран прищуривается на небо и, взглянув на острые пики, окружающие его, понимает, что это не может быть столица. Нет, это совсем не Вестерос. Облака здесь темнее, более зловещие. Они катятся по скалистым горам, возвышающимся над ревущим морем, которое он слышит в темноте. Огонь тускло светится все выше и выше, и он видит что-то расплавленное и красно-золотое, пылающее жарким светом сквозь расщепленные трещины вдоль пиков.
Бран впитывает апокалиптические останки, взорванный берег и запах смерти, разложения и потерь. Ни один здравомыслящий человек не осмеливался рисковать здесь на протяжении столетий, разрушение, начертанное на родословной единственной семьи, которой удалось избежать огненных руин величайшей цивилизации, известной человечеству.
Валирия.
Некоторые имена затерялись во времени, Бран Старк, но в Вестеросе был только один Дом, столь тесно связанный с огнем .
«Меня здесь нет , - думает Бран. - Меня здесь нет» .
Дым продолжает подниматься и кружиться вокруг вершин гор и моря. Сияние огней, скрытых глубоко в камне, достаточно, чтобы придать всему адский багровый оттенок, но Бран не концентрируется на этом. Валирия важна. Не сам остов города (как руины Королевской Гавани, смерть от огня столетия спустя, и он отвлекает свои мысли от этого), а люди, которые пришли отсюда - валирийцы, всадники драконов, предки Дейенерис Таргариен и Джона Сноу.
«Огонь и кровь», - шепчет он себе, собирая Зрение внутри себя, чтобы совершить рискованный прыжок. Если слова Дома Старков - это и мемориал, и предупреждение, то что насчет слов Дома Таргариенов? Хочет ли он вообще знать?
Зелёный взгляд, чистый и древний, нежный и прохладный, как летний бриз, набухает внутри него. Валирия тлеет в своих вечных предсмертных муках. Чёрное море разбивается о берег. Ночная буря нависает низко над горами. Потрескивают молнии.
А потом...
Воспоминание там - кузница, молодая женщина с заплетенными волосами цвета огненного заката, меч из темной ряби стали. Ее нечеловечески бледные глаза, оттенок лаванды, напоминающий рассвет, и яркие от непролитых слез, почти светятся в палящем свете, когда она смотрит вниз на свою работу. Она останавливается на мгновение, проблеск в ее выражении лица, который Бран почти принимает за гнев, прежде чем она поворачивается и достает гибкие кожаные ножны с ближайшего рабочего стола. Кожа изношена и потерта, странные ножны для такого красивого на вид оружия. Слеза падает, струясь по грязной щеке, и она яростно вытирает лицо, как будто испытывая отвращение к его присутствию.
Я - меч во тьме...
Бран знает ее. Он помнит ее по лесной поляне, с Брандоном Старком и красивым иностранцем и незнакомцем, чье воспоминание было.
Бран смотрит на меч, пока безымянная женщина проводит большим пальцем по рукояти, на ее лице беспокойное хмурое выражение, ярость угасает до нескольких тлеющих углей. Сталь пульсирует жаром, как будто это живое существо, тени мерцают по темной стали. Рукоять прочная, с замысловатым узором, вырезанным на рукояти, закручивающимся вниз к крестовине. Бран хмурится, наклоняясь вперед. Узор кажется... не знакомым, но узнаваемым. Похоже на...
Драконы.
По комнате раздается стук.
«Кто это?» - ровным голосом спрашивает женщина, ее голос звучит со странным мелодичным акцентом, который он слышал на поляне, слова искажаются и возвышаются таким образом, что Бран знает, что это не общий язык.
"Это я."
Кто такой «я» , гадает Бран, когда женщина испускает долгий вздох и кладет меч и ножны на стол, а затем кладет на него ладони, наклоняя голову вперед. Затем она делает еще один глубокий вдох, как будто для того, чтобы решиться, и снова вытирает лицо, смывая последние слабые следы слез. «Войдите».
Дверь в мастерскую распахивается. Высокий бледный человек входит и быстро закрывает за собой дверь, и Брану требуется несколько мгновений, чтобы понять, что это тот иностранец из памяти незнакомца. Но он выглядит старше, мрачнее, тонкая и хрупкая усталость пролегает по его лицу, веселый энтузиазм его юности исчез. Есть что-то еще в его позе, устойчивая уверенность, которая заменила дерзкую смелость юности. У него взгляд воина, лидера.
Я должен его знать, размышляет Бран. Почему я не знаю его имени?
Женщина не поднимает глаз. «Сделано».
Новичок тихо пересекает комнату по направлению к ней. Он смотрит на меч на столе, но не тянется к нему. «Этого будет достаточно?» Он звучит устало, как будто все, чего он никогда не знал, зависит от ответа женщины - и это так. Так и должно быть.
«Конечно», - резко отвечает женщина, устремляя взгляд на Брана, который слегка подпрыгивает от внезапного внимания. Ему требуется мгновение, чтобы понять, что она на самом деле смотрит через его плечо на что-то... или на кого-то. «Если вы не попытаетесь остановить нас».
Позади Брана раздается шуршащий звук движения, исходящий от кого-то, кого раньше не было видно в тенях. Он поворачивается и с некоторым удивлением видит своего тезку, сидящего в темном углу комнаты, скрестив руки. Большая часть его лица находится в тени, но огонь отражает хмурый взгляд и глубоко укоренившуюся трескучую боль в его голубых глазах.
Брандон Старк тихо говорит: «Это неправильно. Ты знаешь, что это неправильно. Ты не сможешь убедить меня, что Дети согласны с этим. Они сделали его таким, а потом твои люди...»
«Это все мужчины умирают», - раздраженно отвечает женщина. «Из-за него, из-за тебя страдает мир».
Даже в темноте Бран видит, как гневный румянец заливает шею Брэндона. Но он также видит ужасную боль в темно-синих глазах мужчины, чувство вины, которое тенью зверя пробежало по его лицу. «Ты думаешь, я хотел всего этого? Он был и твоим другом. Ты бы пролил слезы, если бы он им не был? Но вот ты здесь, стоишь со своими людьми и видишь, что они сделали с моими, и забыли о нашей дружбе. Кровь моего брата на твоих руках».
«Достаточно», - снова говорит безымянный человек. Его голос тих, но в нем есть строгая нота, которая заставляет замолчать обоих его товарищей. Он испускает тревожный вздох и трет лицо. «Это больше не имеет значения. Войны прошлого ничего не значат. Мы должны объединиться, несмотря на наши разногласия, чтобы положить конец этой угрозе».
Глаза Брэндона сужаются. «Теперь ты хочешь мира, Азор Ахай? У нас был мир. У нас и у Детей. Ты защищаешь человека, который убил моего брата, который убил кого-то... кого считали сыном, а ты и твои говорят, что это моя ошибка?»
Что?
Бран вздрагивает от этих слов. Тошнота сжимает его желудок, как тиски.
Дети не смогли обратить вспять мое бессмертие.
Каждый раз, когда я начинал заново, я снова проигрывал.
И сила внутри меня, уже рожденная из ярости и отчаяния, нарывала...
Это не может означать...
Нет.
Они знали. Они знали .
Брэндон и этот человек по имени Азор Ахай и эта женщина с бледными глазами - все они знали, как долго он прожил. Он помнит, как они подтвердили это на поляне. Они, должно быть, знали горе, гнев и отчаяние, которые горели в его сердце, последние канаты его силы воли уже истощались. И для одного человека - его имя и его лицо были сметены десятилетиями, веками и тысячелетиями - прийти и сломать это, потому что люди мелочны, жестоки и близоруки, быстры на приступы гнева и ревности, и ужасно, ужасно, отчаянно смертны, чувствуют слишком много за слишком короткий промежуток времени...
Когда вы теряете все, когда все, что когда-либо было для вас важно, уходит... как легко шепоту ненависти, восстанию против мира превратиться в крик?
Старые боги ничего не сделали. Им это было не нужно, чтобы доказать Детям природу человека.
Богам оставалось только набраться терпения.
А что такое для богов десять тысяч лет?
Ошеломленный и отвратительный, он едва не замечает человека по имени Азор Ахай, который с горечью, но твердо пробормотал: «Мы совершили ошибки, мой друг. Мы все совершили ошибки, и теперь из-за этого ночь длинная. Мы подведем царство людей, если продолжим ставить нашу личную любовь и дружбу выше общего блага. Они будут проклинать наши имена вечно».
Бран наблюдает, как бледный человек пересекает комнату, чтобы встать на колени перед Брэндоном, нежно кладя руку ему на колено. «Я знаю, что ты любишь его, Брэндон. Но мы не можем спасти его. Мы не можем рисковать. Царство людей нуждается в том, чтобы мы принесли эту жертву».
В комнате наступает тишина. Брэндон отворачивается, его лицо искажается от разочарования... и смирения. Женщина обиженно вздыхает и поднимает меч, шнуры в ее руках напрягаются, когда она с легкостью управляет оружием. Это массивный меч, легко двуручный палаш, достаточно большой, чтобы быть громоздким в руках маленькой женщины. Но она держит его так, словно он вообще ничего не весит, нетерпеливо кивая мужчине по имени Азор Ахай. Он бросает на Брэндона еще один взгляд, прежде чем встать и забрать у нее меч. Он задумчиво хмурится, проверяя его вес и баланс. «Я не должен был просить тебя об этом, жена».
«Тсс, мое солнце и звезды», - говорит женщина, протягивая руку, но не к рукояти, а к самому клинку. Бран качает головой, пытаясь избавиться от оцепенения, пока она проводит мозолистым кончиком пальца по краю клинка, вытягивая кровь, которая на стали распускается багровым цветом. Ее бледные глаза сужаются от сосредоточенности, а затем она идет за мужчиной, кладя руки на плечи. «Брэндон?»
Основатель Дома Старков не смотрит в их сторону. Бран чувствует, как от него исходит волнами нежелание.
«Брэндон, ты нам нужен», - говорит женщина, ее голос теперь тише, чем прежде. Борьба ушла из ее слов, их хрупкость смягчилась сожалением. «Ты прав. Я хочу этого не больше, чем ты. Но если это должно стать нашим наследием, мы должны хотя бы попытаться исправить то, что мы сделали неправильно. Мы найдем справедливость потом, но сначала должно быть потом ».
На долгое мгновение Бран почти уверен, что, чего бы женщина ни ожидала от его предка, он просто откажется. Но к его удивлению, мужчина разводит руку и встает, пересекая комнату к своим двум спутникам. И Бран наблюдает, в растущем замешательстве, как он быстро, почти сердито, проводит ладонью по лезвию темного меча, оставляя на стали алый след крови.
Когда он говорит, его голос сдавлен.
«Вот. Получилось. Используй свои заклинания и убей его, мне все равно. И как только все будет сделано, ты поклянешься мне, что заберешь своих детей и свой народ, вернешься в Гис и никогда больше сюда не вернешься».
«Брэндон...»
Но человек уже повернулся. Он ушел.
«Знаешь, он прав», - говорит Азор Ахай, пока Бран продолжает смотреть на дверь, через которую исчез его предок. «Даже с этой силой внутри него мы ответственны за то, что позволили ей выйти из-под контроля. Брандон не единственный, кто виноват. Мы видели... разрушение. Мы позволили крови закипеть между нашими людьми. Мы закрыли глаза. Какие мы лидеры, чтобы позволить этому?»
Однако ответ женщины заставляет Брана резко повернуть голову в ее сторону.
«Огонь и лед принесли ночь. Огонь и лед принесут рассвет. Я люблю свой народ и не могу и не буду сожалеть о том, что мы сделали ради любви».
То, что мы делаем ради любви...
Золотой рыцарь. Бесчувственное падение. А затем коварный интриган, говорящий слова предательства из-за любви к женщине, которую он никогда не сможет получить, материнские муки и горе, и яростная любовь и защита ее детей - Бран видел, на что любовь может толкнуть людей, видит, какое опустошение она может причинить тысячам людей.
И все же в голосе женщины есть нотка, от которой волосы на затылке Брана встают дыбом. Мужчина, должно быть, не чувствует того же, потому что, покачав головой, он выставляет перед собой меч. Сталь невозможно темная в мерцающих золотых тенях кузницы, впитывающая свет огня, словно хищный зверь. Пламя, отраженное в танцующей стали ...
Затем...
« Дракарис ».
Внезапный обжигающий свет взрывается в комнате, когда клинок поглощается раскаленным добела пламенем, темная сталь исчезает, когда меч становится настоящим оружием, сделанным из огня. Бран вздрагивает от ослепительной яркости в темной комнате, наполовину выворачивая руку, когда он щурится сквозь обжигающий свет. Мужчина, надо отдать ему должное, даже не вздрогнул, когда меч в его руке вспыхнул пламенем - его темные глаза только широко раскрыты от удивления... и облегчения.
Женщина, однако, смотрит на пламя с напряженностью, граничащей с безумием. Бран видит горе, ужас, потерю и истощение в ее бледных глазах, когда огонь, пылающий жарче самых глубоких печей ада, полыхает ярче звезды. Она наклоняется вперед, закрывает глаза и прижимается лбом к плечу мужчины.
«Брэндон напуган», - тихо признается она. Ее слова прерываются, словно она вытаскивает их из земснарядов. «Я тоже, честно говоря. Уже несколько месяцев я боюсь того, что вижу во сне. Я никогда не видела такой долгой зимы. Я никогда раньше не видела такой тьмы. Боги хотят, чтобы мы ушли ».
Бран наблюдает, как поза мужчины становится мягче, когда он опускает меч. «Свершение правосудия не уничтожило бы то, что терзало его сердце, Нисса. Это не вернуло бы брата Брэндона к жизни. Если бы... не пал при нашей жизни, он бы пал вскоре после. Лучше бы это было сейчас. Лучше бы это были мы».
«Мы должны были сделать это раньше. Мы знали, что он опасен. Дети рассказали нам, кто он, и мы позволили ему жить, несмотря ни на что, потому что он любил Брэндона и его семью». Затем она отстраняется от мужчины, поворачиваясь спиной и глядя в огонь кузницы. «Брэндон не убьет друга. И ты не убьешь Брэндона. И я не могу убить тебя, моя любовь, как бы мне ни хотелось проклясть свои клятвы».
Тишина опускается в комнату, ее последние слова висят, как саван смерти, такой же мощный, как жар, исходящий от печи. Безмолвно, почти рассеянно, сияющий огонь Светоносного успокаивается, а затем мерцает. Мужчина смотрит на него, прежде чем протянуть руку, чтобы молча вложить меч в ножны. Проходит много времени, прежде чем он снова заговаривает, и когда он это делает, Бран слышит жар и решимость в его глубоком голосе.
«Нисса-Нисса, все люди умирают. Мы можем с этим бороться. Мы можем это игнорировать. Но в какой-то момент истина богов все еще здесь: все люди должны умереть, даже мы».
Комната колеблется. Она тает в акварельной дымке, призрачные остатки пламени Светоносного - фокусная точка, которая, кажется, становится все ярче и ярче. Бран позволяет Зрению прорваться через него, как волна, пока он изучает яркое пятно, где был Светоносный, встревоженный всем, что он видел и слышал.
Дракарис . Слышал ли он, как Дейенерис произносила это слово раньше? Это высокий валирийский, он знает это. Он также знает, что это не то, что на самом деле прошептала женщина - на каком бы языке ни говорили Брандон, этот Азор Ахай и Нисса Нисса, он давно мертв и забыт - но это слово он все еще знает, здесь и сейчас, в настоящем. Ему сказали, что Мелисандра прошептала какие-то слова, которые вдохнули огонь в аракхов дотракийцев, хотя это, должно быть, был простой огонь.
Пламя, которое вырвалось из Светоносного, иное. Оно горит жарче обычного огня - даже он мог почувствовать жар, когда оно вырвалось из темной стали, запятнанной кровью.
Драконий огонь . Дракарис означает драконий огонь . Но это не может быть правдой. Дейенерис пыталась убить Короля Ночи драконьим огнем, но демон просто прошел сквозь него. Это была валирийская сталь, которой владела Арья, которой владел Старк , которая уничтожила тело Короля Ночи.
Но не сила старых богов , напоминает себе Бран. Драконий огонь не нанес никакого урона. А валирийская сталь только положила конец физическому сосуду. Но как это поможет мне? Как это поможет Джону? Мне нужно спасти его. Мне нужно все исправить...
Клинок, которым владеет Джон, - это все еще Светоносный, но огонь уже не тот. Он знает это. Что изменилось? Что случилось? И слова женщины, этой Ниссы...
Брэндон не убьёт друга. И ты не убьёшь Брэндона. И я не могу убить тебя.
Он вспоминает видение. Разговор то угас, то накатывал на него, словно волна. Между Первыми людьми и жителями Востока была вражда, думает он. Часть этой вражды вылилась в открытое убийство, и, должно быть, именно эта потеря окончательно сломила человека, ставшего Ночным Королем.
И он запоздало осознает, пока его разум прокручивает в памяти слова, проносящиеся по комнате, что они произносили имя , имя человека, имя незнакомца, но видение закружилось вокруг него, слово потерялось в огне и тысячелетиях, и Бран не может разобрать, как звали незнакомца.
Они хотели положить этому конец , размышляет Бран в отчаянии. Но они этого не сделали. Почему? Они знали цену, которую пришлось заплатить, оставив его в живых. Но...
Воспоминание о воспоминании снова щекочет заднюю часть сознания Брана. Поляна в лесу. Чужеземец Азор Ахай и тезка Брана вступили в танцевальную схватку. Молодая женщина, чье имя было сладким, как песня, наблюдающая за ними. Мужчина, чье воспоминание - мужчина, чьи муки и гнев поглотят его и превратят в самое лицо смерти и ночи - мягко упрекающий троих.
Мы позволили ему жить несмотря ни на что, потому что он любил Брэндона.
У меня никогда не было выбора в этой войне. Я могу хотя бы дать его тебе, дать тебе шанс, которого у меня не было, исправить то, что когда-то пошло не так.
Это именно то, чего хотел бы Брэндон.
Он оглядывается на горящий свет - единственное, что осталось от кузницы - и готовится.
"Покажите мне."
Зрение соглашается и побуждает к жизни внутри него. Мир вращается. Тьма растет. Свет кузницы тихо тускнеет, и тихо хлопающие шепоты огненного меча уступают место небытию.
Бран чувствует холод прежде всего остального. Зимние ветры порывами проносятся вокруг него, жестоко холодные и острые, как будто тысячи ножей пронзают его тело и проталкиваются в его горло. Снег колет его кожу и раскрывается в тускло-голубом, испещренный сотнями пожаров, разбросанных так далеко, насколько хватает глаз, когда мир медленно фокусируется. Небо над головой заляпано грозовыми облаками цвета синяков и расколото раскаленными добела молниями, которые гремят и грохочут с оглушительной силой. Запах смерти накатывает на него и почти заставляет его шататься, и, наконец, сцена разворачивает перед ним свою странную картину.
Вокруг него хаос, но не тот хаос, которого он ожидал. Нет великих армий, сражающихся с ордами демонов, теней и голубоглазых трупов. Это совсем не похоже на волну смерти, которая обрушилась на стены Винтерфелла. Водоворот в небе более мстительный и бурный, чем то, что происходит на земле, которая вздымается и содрогается от теней, порождающих призраков, демонов и странных существ, которых Бран уже видел в других видениях.
Бран поворачивается на месте, сбитый с толку, наблюдая, как спящие ныряют с небес и пробираются из темной земли. Но они ни на что не нападают. Где армии людей? Где великая битва?
Но затем он слышит что-то в ветре, что-то похожее на голос человека - человеческий, настойчивый и странный на фоне тишины спящих.
«Послушай меня. Послушай. Пожалуйста ».
Бран отчаянно оглядывается, даже когда спящие крадутся мимо его призрачной формы (и он видит, что их глаза не голубые, и хотя они выглядят злобно, они не нападают ни на что, и его замешательство растет вместе с его страхом). Наконец, он замечает одинокую фигуру, стоящую на коленях на земле на некотором расстоянии, упирающуюся в что-то похожее на меч, хотя он не светится так тепло или ярко, как Светоносный. Бран колеблется мгновение, прежде чем начать идти к человеку, игнорируя спящих, появляющихся из теней вокруг него.
Однако, не дойдя до фигуры и нескольких шагов, он замирает.
Человек, стоящий на коленях на земле, дрожит от холода, его плечи напряжены и сгорблены. Брану требуется еще мгновение, чтобы понять, что это снова Брэндон, но его лицо покрыто грязью, потом и кровью, жесткие линии битвы глубоко изборождены его молодым лицом. И он не один. В то время как одна рука сжимает рукоять меча, воткнутого в замерзшую землю, другая обхватывает затылок другого человека, притягивая его вперед в полуобъятии. Брэндон что-то торопливо говорит с ним, их лбы почти соприкасаются, его тон становится все более и более отчаянным, поскольку земля вокруг них вздымается, снег падает сильнее, а ветер дует холоднее и резче.
Но внимание Брана привлекает другой мужчина. Его голова опущена, глаза закрыты в гримасе, и Бран видит, как ледяные щупальца трескаются на его открытой коже, включая шею, отчего пальцы Брэндона становятся черными от обморожения.
Бран видел лицо этого человека лишь однажды.
На его лице отразилось выражение страха и ужаса, когда Лиф, чьи глаза были осторожны, но решительны, спокойно и холодно вдавила ему в грудь осколок драконьего стекла...
«Послушай меня», - продолжает говорить Брэндон, даже когда небо гремит, ревёт и грозит расколоться над головой, даже когда Бран дрожит от воспоминаний и тошнотворной несправедливости всего этого. «Я здесь. Я здесь с тобой. Посмотри на меня. Пожалуйста. Пожалуйста ».
Другой человек, человек с драконьим стеклом в сердце, спящим оружием, имя которого Бран до сих пор не знает и знать не может, качает головой. Несмотря на холод воздуха, на его лбу выступают капли пота.
«Я...» Его слова ломкие, отрывистые и острые, Бран понимает с растущей тревогой, от ярости, ледяной, как сердце зимы. «Я потерял... Я потерял...»
«Нет!» - Брэндон убирает руку с меча и крепко трясет руку мужчины. « Я здесь. Я с тобой. Ты не потеряешь меня. Клянусь. На эту ночь и на все грядущие ночи, клянусь . Не поддавайся этому сейчас, не после того, как далеко ты зашел. Пожалуйста. Я обещаю тебе - мы исправим это. Мы исправим все».
Безымянный человек медленно поднимает взгляд, и Бран неловко делает шаг назад.
Его глаза голубые, как звезды, и мертвые, мертвые, мертвые .
«Нет. Я это исправлю».
И он помнит.
Он помнит, как сидел под сердцедеревом, вокруг него были мертвецы северян и железнорожденных, вдалеке слабо горели костры, в тенях стояла стена мертвых лиц. Кровь впитывается в белый снег. Мучительные и затихающие стоны умирающих людей заглушаются мертвыми, бледные и холодные руки обхватывают головы и скручивают, скручивают, скручивают . Он слышит далекие звуки битвы за стенами богорощи и знает, что они проигрывают, и что-то вроде удовлетворения вьется, как грех, в его груди. Дочь огня где-то за стенами великой крепости, сражаясь за свою жизнь. Наследница, та, чья кровь поет огнем и льдом, в ловушке, слишком далеко, чтобы принести пользу.
Дети нас разочаровывают. Мужчины нас разочаровывают. Они жестоки и мелочны, и они не знают, что для них хорошо.
Демон, его глаза светятся неземной синевой, смотрит на него сверху вниз, отчаяние и ярость затвердевают за тысячи лет в непроницаемый лед, остатки его человечности ушли и забыты. А Ворон сидит со всеми воспоминаниями, со всеми крупицами знаний прошлого, самодовольным знанием богов и...
Отруби!
Они все пали так низко. Они все были извращены и развращены, включая самих богов.
Ничего из этого не должно было произойти.
Молодая женщина молча мчится сквозь орды мертвецов в Винтерфелле. Безликая женщина. Тень. Волчица.
Сверкает валирийская сталь... и она вонзает кинжал в сердце Джона, едва успев что-то сказать, он вонзает Иглу в ее сердце.
Нет. Нет. Нет .
Дети огня и дети льда. И тот, кто является и тем, и другим, ибо даже принцы могут быть коронованы королями.
А затем его Зрение вспыхивает, и повсюду появляются мертвецы.
Бран спотыкается, задыхается, его рвет, горячие слезы текут по его лицу. Мертвецы повсюду. Арья. Джон. Он видит Короля Ночи, стоящего прямо за ним, его глаза горят ледяной яростью. И сквозь слезы он видит Азора Ахая, держащего пылающий меч, склонившегося над раненой фигурой Брандона Старка. Бородатый мужчина пытается подняться, мучительно кашляя. Мертвецы повсюду. Армии людей сражаются, множество отчаянно храбрых тысяч, но они против армии, которая не знает покоя, которая поднимается сквозь огонь и сквозь лед и приносит зиму и ночь...
Мертвецы повсюду.
Арья...нет...Джон...
Двое кружат друг вокруг друга в жестокой буре мечей - пылающий жаркий драконий огонь Светоносного сталкивается с ледяным клинком зимы. Бран помнит жидкую доблесть, которая пробежала по его телу во время того воспоминания о лесу, и он видит ее сейчас, даже сквозь свои слезы, даже когда его сердце разбивается на тысячу кусочков.
Ночной Король движется как призрак, тень, его парирования и выпады плавные, резкие и смертоносные. Но человек, против которого он сражается, этот восточный человек со странным именем и легендарным мечом, тоже воин, и он встречает каждый удар своим собственным сокрушительным ударом. Сталь и лед сталкиваются снова и снова, звенящие вопли их соединения подобны воплям живых и мертвых.
Это битва легенд и песен. В другой жизни Бран был бы в благоговении. Но все, что он видит, это валирийский кинжал в сердце Джона и игла в сердце Арьи.
Мы семья. Нас четверо.
Последний из Старков.
Повсюду зимние ветры дуют сильнее и холоднее, ночь становится все темнее и темнее, спящие вздрагивают, царство людей погружается во тьму...
Это происходит слишком быстро. В один момент опасный танец закручивается все более и более дико, оружие сверкает слишком быстро, чтобы его можно было увидеть, а затем...
Светоносный падает в пропитанный кровью снег.
И Бран наблюдает, как Азор Ахай испускает болезненный, почти смущенный вздох, глядя в эти пылающие ночно-синие глаза. В них нет узнавания. Ни тепла, ни боли - есть только чудовищный лед, обещание зимы, смерти и вечной ночи.
Клинок Короля Ночи почернел от крови.
«Нет!» Теперь сквозь шум прорывается рваный голос Брэндона, ужаснувшегося, охваченного горем и разъяренного. Северянин вскакивает на ноги, в то время как Ночной Король хладнокровно и медленно поворачивает к нему голову. Он отталкивает умирающего, позволяя его телу рухнуть на снег. Мертвецы повсюду. Спящие повсюду. Армии людей сражаются, рев оглушает его и заполняет весь мир. Враг приближается к Брэндону, бессмысленная хватательная пасть смерти, ярости и тьмы, несущаяся по ледяным землям к этому смертному человеку, словно волна.
Их поглощает драконий огонь.
Видение горит , даже когда ночь внезапно горит невыносимо ярким огнем. Брана здесь нет. Он не чувствует жара... или так он говорит себе. Но он видит, как стеклянные волны колоссального жара поднимаются от земли, видит, как тела спящих и мертвых воспламеняются, словно растопка, и рассеиваются в пепел. Воздух становится густым от дыма, искр и запаха горелых тел.
Затем он видит дракона, который падает низко и приземляется на землю на некотором расстоянии с оглушительным ревом. Зверь огромен - больше Дрогона как минимум на половину, его чешуя цвета глубокой теплой бронзы с золотой окантовкой. Его челюсти выглядят достаточно широкими, чтобы легко поглотить нескольких всадников без особых усилий, его ярко выраженные клыки больше, чем даже высокий человек. В глазах гигантского дракона, когда он смотрит на Короля Ночи с чужеродной яростью, есть сверхъестественный интеллект.
И он видит женщину, ее кроваво-золотые волосы пылают, как тысяча заходящих солнц, глядящую вниз на поле битвы с того места, где она сидит высоко на плечах дракона. Он видит, как ее лицо раскалывается от невыразимого горя, когда она видит тело своего мужа, скорчившееся на земле, его кровь пропитывает лед, снег и землю.
Он слышит, как ее надломленный крик пронзает грохот битвы.
Король Ночи смотрит на нее.
И он видит Брэндона, стоящего на коленях рядом с Азором Ахаем, его лицо в грязи, крови и поту, его губы шевелятся в мольбе, молитве, крике. Бран наблюдает, как упавший человек прижимает руку Брэндона к своей груди, к Светоносному, обхватывая ее пальцами другого человека.
Сталь пылает драконьим огнем, багрянцем и сапфиром.
Мы семья.
Ты мне не враг.
На эту ночь и на все грядущие ночи я клянусь.
Бран просыпается так резко, что Маленький Сэм чуть не падает с его колен. Маленький мальчик тихонько вскрикивает, прежде чем спрыгнуть на пол и побежать, чтобы зарыться лицом в плащ Сэма. Но не только Маленький Сэм заметил возвращение Брана - по всему Большому залу он смутно чувствует, как на него устремлены дюжина пар глаз, чувствует, как смятение скользит по его коже, словно пар, и как шепот, словно насекомые жужжат у него в ушах, когда выжившие в Винтерфелле начинают шептаться.
«Бран? Что случилось?»
Это голос Сэма. Но Бран не может... он не может...
Арья...Джон...нет, пожалуйста...пожалуйста...
Такое чувство, будто он прорывается сквозь штормовую волну, едва успевая набраться отчаянно необходимого воздуха, прежде чем его снова засасывает вниз. Он слышит, как кто-то зовет его по имени, но едва может дотянуться. Видение кружится вокруг него, сила, проходящая через него, столь же мощная, как обещание.
«Ты уезжаешь?»
Голос прорывается сквозь теплые зеленые волны Зрения.
«Конечно. Я же поклялся тебе, не так ли?»
Вокруг него мягко падает снег, целуя его щеки, легко приземляясь на его ресницы. Впереди две фигуры идут к нему, их головы склонены в разговоре. Он видит, что тот, что повыше, снова Брандон Старк, его темные волосы с проседью на висках и одинокая прядь падает на его лоб. Кроме этого, он не выглядит намного старше, чем всего несколько мгновений назад, хотя теперь он ходит, волоча хромая. Он облачен в меха и кожу, последняя часть его мальчишеской настороженности исчезла.
Другая - женщина, Нисса Нисса, которая выглядит странно неуместно на снегу. Капюшон скрывает ее странно окрашенные волосы, а в руках она держит вложенный в ножны Светоносец. В ее глазах - взгляд, похожий на кремень, и Бран понимает, что она, похоже, отказывается встречаться взглядом со своим спутником. Вместо этого она останавливается, и Брандон тоже следует ее примеру. Молча она передает клинок.
Брэндон хмурится. «Это должно перейти к тебе, Нисса. К твоим детям».
«Нет. Нет, я закончила». Она отворачивается и снова идет, и у Брэндона нет выбора, кроме как последовать за ней или остаться позади. «Он вернется, твой друг. Через сто лет или через тысячу он вернется, как только снова наберет силу. Стена не сотворит чудес, даже с помощью Детей. Боги найдут способ обойти ее. Они всегда так делают».
«Нисса...»
«Пожалуйста, Брэндон». Плечи женщины опускаются. «Похороните его в Винтерфелле вместе с его прахом, выбросьте в море, передайте своим детям - мне все равно . Когда снова наступит зима, я не хочу иметь с этим ничего общего. Я заберу своих людей, и мы уйдем. Я сделала все, что могла, чтобы остановить его, и этого все равно оказалось недостаточно - ты позаботился об этом. Я буду помнить цену, которую мне пришлось заплатить за эту войну, до конца своих дней, а ты забудешь. Вот как работают подобные истории. Таковы мужчины » .
К оцепенелому удивлению Брана, Брэндон вздрагивает от слов Ниссы Ниссы, прежде чем протянуть руку, чтобы провести большим пальцем в перчатке по ее щеке. Он выглядит раскаявшимся, виноватым. «Я любил вас обоих . Это не то, чего я хотел, Нисса. Это не та цена, которую я хотел заплатить. Я не забуду. Мы не забудем».
Но мы сделали это , отчаянно думает Бран. Единственный, кто помнит... это я.
Женщина смеется. Звук смеха надломленный.
«Ну ладно», - говорит она, поднимаясь, чтобы взять Брэндона за руку и опустить ее. Ее бледные глаза блестят от усталости. Он слышит, как в ее словах вплетается едкая, саркастическая нотка. «Хочешь вспомнить? Ты хочешь какого-то отпущения грехов за то, что позволил смерти моего мужа заплатить за изгнание твоего друга? Тогда ты должен помнить это, моя любовь - Светоносный - это огонь , который горит против холода, надежда, которая приносит рассвет. Однажды тьма вернется, и это будет рог, который разбудит спящих. Но ты и твои - и только ты и твои - будете щитом, который охраняет царство людей, этой ночью и всеми грядущими. Не смотри на восток ради меня, Брэндон. Пока боги не проснутся снова, мы живем в чистилище, в самой длинной ночи, о которой кто-либо осмеливался мечтать, в ожидании конца».
«Нисса, пожалуйста...»
«Но не может быть так, как прежде». Теперь ее голос тише, сардонический тон рассеивается на ветру. Теперь Бран видит, что молодая женщина выглядит только усталой. «Я предназначала этот меч для своего мужа, а теперь его нет. Как ты будешь помнить мертвого человека, Брэндон? Как кто-либо из королевств людей будет помнить, кем был для меня мой муж, моя любовь? Для тебя?»
Она отходит, ее глаза блестят от покорной ярости и непролитых слез. Брэндон качает головой. «Ты будешь держать на меня обиду до конца своей жизни?»
Нисса-Нисса очень долго молчит.
Окончательно...
«Не суди меня за мой выбор, когда ты проклинаешь будущие поколения, потому что ты любил слишком сильно». Женщина останавливается, явно сдерживая себя. В конце концов, она поворачивается спиной и начинает уходить. Сквозь снег Бран видит бронзового дракона, ожидающего ее. «Когда ночь истечет кровью, вернутся бури. Зима приближается, Брандон Старк. Желаю тебе всего наилучшего».
На этот раз Бран не следует за ней. И он, и Бран смотрят на ее удаляющуюся фигуру, прежде чем Бран замечает, как взгляд темной решимости заполняет лицо его предка, одним махом стирая горе и сожаление. Мужчина разворачивается на каблуках и начинает идти в противоположном направлении, и впервые Бран видит то, что маячит позади них в снегу.
Стена.
Это не та высота, которой она будет в грядущие столетия, но он уже видит скелет ее величия. В ее синих тенях великаны и мамонты тянут огромные глыбы льда. Среди людей, зверей и великанов мелькают крошечные золотоглазые фигурки, их волосы переплетены ветвями, листьями и мхом. Даже отсюда Бран почти чувствует вкус богатой зеленой магии в воздухе, пока медленно, но верно заклинания вплетаются в каркас массивного сооружения.
Дуют ветры.
Стена растет и расширяется. Замки Ночного Дозора возвышаются, возвышаются и возвышаются. На юге также Винтерфелл, мемориал, могила, свидетельство обещания. Дальше на юг приходят андалы, бегущие на запад в новую землю, принося с собой странную веру и семь каменных богов. И Бран наблюдает, как снова столетия и люди прорезают землю старых богов, рассеивая Детей, принося стычки, битвы и войны против Первых Людей.
А мужчины забывают.
За Узким морем в Эссосе Бран видит, как Гис возвышается до могучей империи. Он видит, как истории, привезенные из Вестероса, распространяются по континенту, словно лесной пожар, потому что они тоже чувствовали ужасные удары и холодные ветры ночи на всем пути к восточным границам известного мира, спящие просыпаются от моря и неба и самой почвы, которая поддерживала жизнь.
А мужчины забывают.
История меняется, искажается и расширяется, и вот тысячи лет спустя Азор Ахай становится одновременно легендарным воином и богом по имени Р'глор, а красные жрецы и жрицы Асшая никогда не предполагали и не знали, что эти двое - одно и то же лицо.
И мужчины продолжают забывать.
Бран видит, как Гис, раздутый и развращенный, падает под натиском седовласых драконьих владык Валирийского Фригольда. Он видит, как рассказы о Долгой Ночи низводятся до уровня легенд и мифов в Вестеросе, как угроза невидимой силы в Землях Вечной Зимы превращается в конфликты с собратьями. Он видит, как ройнары, также спасаясь от власти драконов и ведомые неукротимой принцессой, приземляются в Дорне. И он видит, столетия спустя, как Рок опустошает Валирию, легендарный город исчезает в огне, руинах и памяти, его драконы и семьи драконьих владык низвергаются в небытие забвения.
За исключением одного.
Это история, которую он знает. Завоевание вписано в кости королевства. И все же, даже когда Бран видит, как возвышаются и падают короли Таргариены, видит, как драконы свободно летают над Вестеросом, только чтобы медленно падать от величия к небытию и безвестности, есть часть его, которая чувствует, что он упускает что-то важное. Здесь есть еще один кусочек головоломки, который был упущен и забыт на протяжении многих лет и...
Он останавливается, наблюдая, как молодой человек, который появляется перед ним, теперь закрывает свиток, который он читает, его лихорадочное хождение прекращается. Мрачный взгляд застыл на его красивых чертах, его губы сжаты в задумчивую линию. Он заправляет свиток за пояс на бедре, прежде чем шагнуть к возвышению, которое находится под красочными знаменами и черепами дюжины и дюжины мертвых драконов, воспоминание о былом величии. Молча, молодой человек смотрит на трон мечей, который гордо стоит на возвышении, его выражение лица непроницаемо.
Но Бран уже видел этого молодого человека раньше, под плакучими ветвями чардрева, в дни, когда Восстание не охватило королевство. Теперь он носит черно-красную королевскую ливрею своего Дома, во всех отношениях вежливый и галантный принц. Его поразительная окраска - серебристо-белокурые волосы, бледные глаза цвета рассвета - почти идентична Дейенерис, а задумчивое выражение лица так болезненно похоже на выражение Джона, что сердце Брана сжимается.
Рейегар Таргариен бросает последний взгляд на Железный Трон, прежде чем его глаза темнеют от тихой решимости. Он делает вдох, прежде чем повернуться и исчезнуть из комнаты.
Бран медленно открывает глаза.
Сэм и мейстер Волкан с тревогой нависают над ним. Прямо за их плечами Бран видит нескольких оставшихся черных братьев и одичалых, которые также смотрят на него, бормоча между собой. Как ни странно, хотя шок и горе от увиденного все еще сидят, как магнит, в яме его груди, Бран чувствует себя странно спокойным, почти онемевшим от этого.
«Бран! С тобой все в порядке? Что ты видел? Что случилось?» Голос Сэма прерывается из-за травмы. Бран моргает.
«Я... видел начало Долгой Ночи», - бормочет он. Его голос звучит сонно и отстраненно. «Я видел, что произошло».
Он думает о принце-драконе, которого он только что видел в тронном зале Красного замка. Рейегар ли это собрал? Это было в свитке, который он читал? Поэтому он проклял королевство и свой собственный Дом, ввергнув своих друзей и семью в войну? Бран хочет протереть глаза. У него есть все части. Он может это осмыслить. Он знает, что может. Но он не уверен, есть ли у него время, если королевство уже горит в руинах за Винтерфеллом.
Сэм и мейстер Волкан обмениваются взглядами. Сэм неуверенно прочищает горло. «Бран... ты знаешь... ты видел, как мы это остановили?»
Я? Бран колеблется. Он почти слышит слова незнакомца в своей голове.
Это может закончиться. Если это сделано правильно, это может закончиться.
Десять тысяч лет назад Дети, в страхе, совершили нечто с невообразимыми последствиями для них и для мира людей. Восемь тысяч лет назад небольшая группа друзей сделала выбор и почти уничтожила мир. Четверть века назад три человека также сделали выбор, положив конец династии.
А теперь...
Он помнит, как Элия целовала Лианну на храме в залитых солнцем землях Дорна. Он помнит ярость Роберта на Трезубце и отчаяние Рейегара. Он помнит горе отца, когда он находит свою сестру, умирающую и бредящую от лихорадки, шепчущую имя, которое она так много раз слышала от Рейегара и Элии... принц, завоеватель...
Обещай мне, Нед.
На эту ночь и на все грядущие ночи я клянусь.
Бран чувствует, как мир успокаивается внутри него, взоры столетий обращены к нему. Ожидание.
Они все совершили ошибки. Все они. Гордыня. Высокомерие. Лицемерие. Подозрение. Царство и мир были разорваны им на части десятки, сотни и тысячи раз. Эта последняя катастрофа была выжжена в жизнь недоверием, предательством и множеством невысказанных слов. Это наследие человека: боль, страдания и все ужасные вещи от начала мира до сих пор. Он виноват так же, как Санса, Арья, Дейенерис, Джон и все, кто боролся за власть, несмотря ни на что.
Боги были правы. Боги правы .
И все же...
Я заставлю тебя сдержать обещание.
Он провидец. Он Трехглазый Ворон. Он - память обо всем, что есть и когда-либо было, обладающий силой создавать или разрушать мир с помощью того, что он знает.
То, что мы делаем ради любви.
Он также Бран, сын Эддарда и Кейтилин, брат Робба, Сансы, Арьи, Рикона и Джона. Он помнит добрую улыбку отца и сладкую дисциплину матери. Он помнит смех Робба и дикую энергию Рикона. И он помнит яростное упрямство Арьи.
Бран закрывает глаза, и Зрение нахлынуло на него.
Он мальчик, который любил лазить, мальчик, который обожал истории, мальчик, который путешествовал за Стену и обратно. И он мальчик, который любит свою семью безмерно, без слов.
Боги правы... и Брану все равно .
И впервые за очень, очень долгое время, словно рассвет, пробивающийся сквозь остатки бурной ночи, даже когда его сердце разбивается, он не боится.
Младший брат стал таким высоким...
"Я делаю."
Всегда был один ответ, один человек. Он должен был знать, давно, но он был слишком упрям, слишком слеп. Старк пытался и потерпел неудачу тысячи лет назад. Старк пытался и потерпел неудачу снова, когда вернулась зима.
Нет, для этого волков недостаточно.
Для этого...
Им нужен дракон.
Им нужна Дейенерис.