Стратег
В кромешной тьме зимней ночи черные воды Ред-Форка гипнотически пронизаны отражениями золотистого и красного пламени сотен факелов, выстроившихся вдоль стен Риверрана. Спокойный плеск волн о внешние стены почти безмятежен, сопровождаемый далеким шелестом снега, падающего на реку, спокойную как мельничный пруд.
Однако за ярким светом факелов, зажженных драконьим огнем, Тирион видит десятки размытых теней, разбросанных вдоль ледяных берегов, глаза которых ярко и зловеще светятся синим светом во тьме.
Он не был на крепостных валах Винтерфелла, когда войска Ночного Короля почти уничтожили армии живых, но он задается вопросом, было ли что-то подобное. В склепах он смог лишь мельком увидеть скелеты и гниющие трупы мертвых Старков, вырывающихся из своих могил (месяцы и месяцы спустя он задается вопросом, вырвались ли из могилы даже благородные кости Эддарда Старка, и он думает, что, возможно, ему лучше этого не знать). Никто из присутствующих мертвецов не пытался пересечь ров, созданный открытием шлюзовых ворот, и он предполагает, что может поблагодарить богов хотя бы за это.
Он смотрит на небо. Он не уверен, парит ли Дрогон где-то высоко над головой или же черный бегемот втиснул свою массу в воздушную богорощу Риверрана, но он чувствует себя немного лучше, зная, что дракон уже близко. Мертвые, возможно, не захотят пересекать ров, но это не помешало амфибийным монстрам или демонам с пустыми глазами вылезти из реки на стены, чтобы навести ужас на обитателей крепости Талли.
Что касается королевы...
Тирион слышит шаги позади себя и слегка поворачивается, держа факел. К нему приближается изможденный и суровый на вид человек, также держащий факел, молча разглядывающий его, но даже не кивающий головой в знак приветствия. Сам Тирион ничего не говорит, когда человек останавливается прямо рядом с ним и вглядывается в темноту на мертвецов, ожидающих на далеком берегу. Он не удивлен, обнаружив, что другой человек не ушел спать, не с постоянной угрозой демонов и мертвецов, прижатых к сырым стенам крепости.
Спустя несколько долгих мгновений, прерываемых лишь тихим шумом воды далеко внизу, Тирион спрашивает: «Ты говорил с королевой Дейенерис?»
Ему кажется, что он почти слышит, как человек скрежещет зубами. «Да. Любой, кто к югу отсюда, должен был бежать в Acorn Hall или Pinkmaiden, но мы не нашли никого севернее Fairmarket. Если ваш следующий пункт назначения - Рок, как она сказала, то она сначала будет сопровождать всадников на восток, чтобы найти всех оставшихся людей в речных землях, которые еще не сбежали».
«Хорошо. Это хорошо».
Снова повисла неловкая пауза.
Тирион прочищает горло. «Королева желает лишь спасти как можно больше своих людей. Ты проделал похвальную работу, защитив...»
«Последнее, что я хочу услышать, - это похвала от Ланнистера», - резко прерывает его лорд Эдмар Талли. Тирион слышит едва сдерживаемую ярость и отвращение в его тоне, хотя его голос остается тихим, чтобы его не услышали стражники, стоящие в двух шагах от него. «Единственная причина, по которой я не обращался с тобой с той же любезностью, которой угрожал мне твой брат, заключается в том, что я не чудовище».
Золотая рука в подземных коридорах замка. Изуродованный труп, кричащий, кричащий и кричащий.
Рот Тириона кривится, как и его сердце, при воспоминании о Джейме и неисправимом пятне его наследия. Погружаться в обиды прошлого кажется ужасно плохой идеей, хотя, когда он вчера излагал свой план Дейенерис, он предполагал, что это будет неизбежно. Как может быть потеряна любовь между Домом Талли и Домом Ланнистеров?
Не в силах сдержать сухость в голосе, Тирион отвечает: «И есть боги, которых я не могу достаточно отблагодарить за ваше гостеприимство». Он поворачивается, чтобы посмотреть на лорда Риверрана. Кажется, что в наши дни у каждого человека, которого он встречал, темные круги под глазами, ужасное и измученное выражение, говорящее об убывающей стойкости перед лицом неминуемой гибели. Присутствие Дейенерис и ее дракона зажгло немного силы и надежды в глазах некоторых людей, но Тирион счел бы себя глупцом, если бы не признал подозрение и страх, которые также таятся в тенях, мелькающих на лицах людей.
Он помнит, что видел смесь того и другого, когда он, Дейенерис и Даарио впервые прибыли в Риверран ранее в тот день, особенно на лице лорда Эдмара. Подозрение только возросло, когда лорд Талли увидел самого Тириона. Кровавое наследие Красной свадьбы - свадьбы Эдмара - навсегда тянется сквозь годы, обхватывая алыми руками горла всех, кого оно коснулось.
Тирион пробует другую тактику. «Леди Рослин - милая и нежная женщина. Королева отнеслась к ней благосклонно».
Лорд Эдмар фыркает и упирается ладонями в низкую стену амбразуры, высовываясь, чтобы хмуро взглянуть на мертвецов, усеивающих берег. «Она ведь королева, не так ли? Моя леди-жена не хотела бы провоцировать ее гнев, как и люди в Королевской Гавани». Он бросает взгляд в сторону Тириона. «Если только это не входит в твои планы».
Еще до того, как они выехали из столицы, Тирион знал, что Риверран и Дом Талли будет труднее всего склонить на сторону Дейенерис - не из-за того, что сама Дейенерис лично сделала Талли, хотя ее разрушение Королевской Гавани не помогает ее общей репутации. Нет, ее (бывшая? Нынешняя? Это все еще кажется щекотливой темой между ним и королевой) доверие к Ланнистеру, достаточное, чтобы когда-то сделать его своим Десницей, запятнало то, как лорд Эдмар смотрит на нее.
И, конечно же, есть загадка Сансы Старк.
«Королева хочет, чтобы ее народ был в безопасности», - осторожно говорит Тирион. «Вы, возможно, заметили, что мы сражаемся с врагом, который совсем не похож на тех, с кем мы сражались за короны и престолонаследие».
«Я заметил». На этот раз усталость все же просочилась сквозь голос высокого мужчины, несмотря на его упрямство. «Семеро помогают нам всем, но я заметил».
Вдалеке Тирион замечает, как еще несколько трупов начали перемещаться вдоль берега. Хотя худшее из Войны Пяти Королей осталось в прошлом, Тирион думает, что речные земли могут быть самыми плодородными и опасными местами для восстания мертвых. Правда, Север был эпицентром ярости Короля Ночи, и только боги знают, насколько опустошены крепости к северу от Винтерфелла - крепости домов Карстарков, Амберов и Гловеров. Но речные земли только начали восстанавливаться после войны между живыми армиями, когда на них обрушились беспрецедентные ветры зимы.
Он продолжает нервно наблюдать, как число светящихся голубых глаз - единственное, что он может видеть у многих тел, находящихся далеко в темноте, - растет, мигая звездами в ночи.
Сможете ли вы их остановить?
Я могу.
Но вы этого не сделаете.
Тирион закрывает глаза, вспоминая страдальческий взгляд в темных глазах бывшего лорда-командующего. Джон, где ты ?
Он не забыл ни своего обещания Дейенерис, ни своего обещания ее мужу (и даже сейчас, спустя много дней, эта новость все еще тревожит его, кульминация его ошибок, его величайшая неудача). Если есть какой-то способ избавить Джона от сил Короля Ночи, Тирион должен найти его, и, учитывая мертвых, демонов и монстров, терроризирующих королевства людей с большей интенсивностью, сделать это относительно скоро.
Он подозревает, что это будет еще одна бессонная ночь. Вздохнув, он поворачивается, чтобы уйти.
Но когда Тирион начал уходить, усталость хлынула по его костям, его остановил лорд Эдмар, зовущий его по имени. Он обернулся и обнаружил, что мужчина слегка наклонил голову, хотя он все еще стоял спиной к Тириону. Лорд речных земель на мгновение задумался над своими словами, прежде чем сказать: «Чего хочет от меня твоя королева? Правда?»
"Я говорил тебе-"
«Вы считаете меня тупым, милорд?» На этот раз лорд Эдмар полностью поворачивается к нему лицом. Подозрение, возникшее несколько часов назад, исказило его выражение лица, и Тирион может решить, что ему нужно действовать осторожно. «Я ожидаю, что вы хотите, чтобы я пресмыкался от облегчения перед вашей добротой и щедростью, за то, что вы принесли драконий огонь против этих монстров и спасли мой народ. Но если меня чему-то и научили эти последние несколько лет, так это тому, что люди не делают ничего по доброте своего сердца, не ожидая ничего взамен, особенно люди, занимающие руководящие должности».
Тирион хмурится. Ничего не поделаешь . «Политический гамбит не обязательно означает, что ты что-то должен королеве».
«Значит, вы признаете, что это был гамбит, когда вы пришли сюда». Когда Тирион ничего не отвечает, лорд Эдмар качает головой с отвращением. «Вы слышали слухи о том, что случилось с Фреями, милорд? Возможно, вы были слишком заняты тем, что заискивали перед нашей новой королевой. Ходят слухи, что призрак в облике мертвого Старка принес зиму в дом, который убил мою сестру и моего племянника. И зима также пришла для Болтонов и армии Ланнистеров. Как там говорится в старой поговорке? Север помнит ».
Ах, так это сработало , - коротко думает Тирион, мысленно поздравляя себя с тем, что хотя бы одна часть стратегии не сошла с пути. Тем не менее, эти слова также заставляют его думать о Сансе, думать о ледяном приеме, который она оказала Дейенерис по прибытии в Винтерфелл, и о его полном замешательстве по этому поводу.
А что, если есть кто-то другой? Кто-то лучше?
Вы должны быть готовы столкнуться с последствиями этой любви.
Я не позволю миру сгореть из-за этого.
Он продолжает молчать.
Лорд Эдмар, похоже, воспринимает это молчание как разрешение продолжать, поэтому он продолжает. «Любая семья, которая причинила вред Старкам и Талли, встретила свой конец или была чертовски близка к этому. Даже Бейлиш не смог избежать нанесенного им вреда». Его глаза сужаются. «По приказу твоего отца они повесили отрубленную голову моего племянника возле моей брачной комнаты и выбросили тело Кэт в реку, как мусор. Твоя сестра потакала своему ужасному сыну и убила сотни людей в Великой септе. Преступления твоего брата против всех, кроме твоей семьи, слишком многочисленны, чтобы сосчитать. А ты... ты, возможно, худший из всех, Имп».
«Как так?» - раздраженно спрашивает Тирион. Он не ожидает, что ответ будет чем-то, чего он не слышал раньше. Он знает, что высокородные Вестероса его не любят. Союз с королевой Таргариенов, безусловно, не принес ему дополнительных друзей. Даже Бронн скрылся и сбежал бог знает куда, вероятно, единственный человек в Вестеросе, достаточно здравомыслящий, чтобы сделать это.
Но к его удивлению, лорд Эдмар качает головой и говорит: «Потому что ты считаешь себя героем. По крайней мере, твой брат так и не смог полностью убедить себя, что то, что он делает, было оправдано. Но ты смог, не так ли? Вот почему ты ходишь так, словно на твоей шее нет петли, словно ты Ланнистер, достаточно хороший и праведный, чтобы избежать правосудия». Мужчина снова смотрит в ночь и мутные воды, его хмурое лицо становится еще сильнее. «Я не уверен, жалко это или просто бесит».
Тирион молчит очень, очень долго. Он чувствует, как что-то горит в его груди, что-то, что он не осмеливается определить, стоя здесь с этим человеком. Это чувство очень похоже на чувство вины и отвращения к себе, которое он чувствовал много лет назад, убегая из Вестероса в ночных тенях, а обмякшее тело его отца все еще выжжено в его мысленном взоре ( тысяча ошибок, тысяча заблуждений, тысяча и тысяча и тысяча погубленных жизней... а затем тяжесть мира, ответственность, безумная королева и благородный генерал, скорбящая молодая женщина и измученный молодой человек, боги жестоки, злы и ужасны ).
Но он на мгновение отшатывается от этой темной бездны, прежде чем она вылезет из ямы жара в его груди и задушит его. Она сидит там, тлея, но он снова сосредотачивается. Он думает, что лучше, чтобы Эдмар Талли, по крайней мере, понял, что приезд Дейенерис и Тириона сюда был авантюрой с их стороны, чтобы он мог видеть дальше выгод от того, что дракон и драконий огонь пришли на помощь его осажденному замку. Понятно, что последние несколько лет сделали его проницательным и недоверчивым.
Поэтому, с бойкой ноткой в голосе, он отвечает: «И то, и другое. Я пришел к выводу, что мне ужасно повезло, что я пока не столкнулся с гневом Старков, и ужасно глупо, если я думаю, что никогда этого не сделаю». Он прищуривается. «Но я не Джейме. А королева Дейенерис не Серсея. Какие бы обиды вы ни имели на меня, вам не следует иметь их на нее, мой лорд. Ее помощь не связана никакими цепями обязанностей».
«Но есть ли в этом угроза? То, что произошло в столице, не секрет».
«Легко судить, когда ты вдали от поля битвы», - замечает Тирион, морщась, осознавая, что он попугайничает словами Джона из прошлой жизни. «Ты знаешь это. Сколько людей назовут тебя глупцом за твое решение отдать Риверран моему брату? Даже если это спасло бы жизни твоих людей и твоего народа, некоторые посчитали бы это трусостью, не так ли?»
«И я полагаю, что даже худшие инстинкты безумного тирана могут быть обузданы людьми, которыми он себя окружает, не так ли?» Речной лорд хмурится, когда Тирион открывает рот, чтобы возразить. «Я не буду завидовать нашей королеве за ее помощь. Но в темноте всегда будут ножи, мой лорд, направленные в мою спину и в ее».
Тирион видит по лицу лорда Эдмара, что тот ему не верит, и он предполагает, что нет ничего лучше времени, чтобы убедить кого-то в своих намерениях. Он жалобно жестикулирует.
«Как бы там ни было, милорд, ваши обиды на мою семью вполне обоснованы. Но наша королева делает все возможное, чтобы привлечь как можно больше людей к тому, что произойдет после конца света».
Лорд Эдмар долго и задумчиво смотрит на него... а затем резко выдыхает. «Ну. Полагаю, на это придется пока остановиться». Как и ожидал Тирион, другой мужчина неохотно кивает ему, прежде чем снова обернуться и посмотреть на черные воды Красного Зубца и Тамблстоуна. Тирион видит, что его плечи напряжены от напряжения. Сквозь звук плещущейся воды лорд Риверрана сухо кричит: «Спокойной ночи, милорд. Надеюсь, вы найдете гостеприимство Риверрана более подобающим, чем Фреи».
«Я этого заслужил» , - думает Тирион, коротко кивая, а затем поворачивается, чтобы продолжить путь внутрь.
Снаружи спальни Дейенерис нет стражи, хотя дверь достаточно приоткрыта, чтобы сквозь нее проникал мерцающий золотой свет свечей. Единственная причина, по которой сердце Тириона не замирает в горле, заключается в том, что он слышит внутри два женских голоса. Он стучит костяшками пальцев по двери, прежде чем тихонько толкнуть ее по мановению Дейенерис.
За столом в комнате сидят королева и леди Рослин Талли. Маленькая фигурка Дейенерис скрыта под черным плащом Джона, несмотря на относительную жару в комнате благодаря камину, потрескивающему драконьим огнем. Она выглядит бледной и усталой, и Тирион внутренне морщится, на мгновение задумываясь о ее состоянии, когда он смотрит на ее спутницу. Он никогда не видел дочь, которую Уолдер Фрей использовал в качестве приманки, чтобы уничтожить северное дело одним жестоким кровавым ударом, и он, по общему признанию, удивлен - она довольно хорошенькая, с милыми карими глазами и изящно изогнутым ртом.
Он также весьма удивлен, увидев, как Рослин осторожно прикрывает младенца, сосущего ее обнаженную грудь.
«Ваша светлость», - говорит Тирион, быстро приходя в себя. «Моя леди. Прошу прощения, если я прерываю...?»
«Все в порядке. Леди Рослин как раз уходила». Дейенерис кивает Рослин, которая застенчиво улыбается и начинает вставать. Ребенок начинает беспокоиться, прежде чем мать нежно укладывает его спать. Тирион видит в глазах Дейенерис что-то, о чем он может только догадываться, и думает, что лучше не комментировать это, пока Рослин все еще в комнате. Он тихонько отходит в сторону, когда королева говорит леди Риверрана: «Было приятно поговорить с вами, моя леди. Пожалуйста, дайте мне знать, если я могу сделать что-то еще для вас, пока я здесь».
«Ваша светлость слишком добры», - бормочет леди Рослин, почтительно кивая головой. А затем она исчезает в шелесте юбок, ее ребенок тихо воркует, когда дверь за ними закрывается.
Тирион на мгновение задумался, запирать ли дверь, но в конце концов решил, что у них есть более насущные проблемы, чем убийца-изгой, скрывающийся в Риверране, и боги, как изменились ставки за столько месяцев. Он подходит к столу, когда Дейенерис встает, тихо снимает плащ Джона и накидывает его на спинку стула. Она уже сняла свой плащ для верховой езды, а ее расстегнутая туника открывает бриджи и шерстяную рубашку цвета моря. Рубашка свободная и длинная, и даже отсюда Тирион не может сказать, раздулся ли ее живот еще ребенком.
Прошло всего две недели, дурачок . Он тянется к кувшину, стоящему посередине стола, и начинает наливать себе чашу вина, но тут же понимает, что в кувшине не вино, а вода (и на мгновение он думает о Серсее и о том глупом доверии, которое он ей оказал, и тлеющий огонь в его груди разгорается). Он на мгновение хмурится, глядя на свою чашку, а затем пожимает плечами, ставя и чашку, и кувшин обратно на стол.
«Я удивлен, что ты не отдыхаешь. Моменты для этого редки и, конечно, лучше не станут».
Дейенерис, все еще стоя к нему спиной, игнорирует его замечание и вместо этого говорит: «Лорд Эдмар нашел тебя. Ты говорил с ним, как мы обсуждали?»
Он вздыхает. «Я сделал».
"И?"
Улыбка Тириона напряжена и мрачна. «Лорд Эдмар не дурак. Он, безусловно, не забыл Красную свадьбу. Я бы не ожидал этого. Но он будет снисходителен к тебе из-за этого, просто потому, что ты не имел к этому никакого отношения. В этом я уверен». Он замолкает и потирает бороду, вспоминая разговор. «По крайней мере, оставшиеся главы великих Домов, похоже, хотят поставить жизни своих людей выше любых попыток захватить власть. Он имеет право быть подозрительным, но он не начнет борьбу, которую знает, что не сможет выиграть. Когда вы говорили с ним, вы упоминали о своем брачном союзе с Севером?»
Дейенерис кивает. Но даже несмотря на то, что она стоит к нему спиной, он видит, как она вздрагивает всем телом, и ей не удается скрыть этого. «После того, как я сказала ему, что буду сопровождать его людей. Он был приятно удивлен. А это значит...»
«Это значит, что Санса пока не отправляла ему никаких сообщений», - задумчиво заключает Тирион. «И он ничего не получал от Вариса. Я так и думал. Он сказал мне, что семьи, которые поступили несправедливо по отношению к Старкам и Талли, получили по заслугам. Фреи. Болтоны. Даже моя семья. Но не Таргариены. Это даст вам немного времени».
«Недостаточно», - слышит он бормотание королевы сквозь потрескивание огня. «Далеко не достаточно».
Тирион ждет, продолжит ли она свою мысль, но ее глаза не отрываются от огня. Какое бы смятение ни таилось в ее сознании, она не дает ему высказаться. Поэтому он медленно обходит стол, скользя пальцами по дереву, прежде чем сделать несколько шагов, чтобы встать рядом с ней, следуя за ее взглядом в огонь. Он тихо говорит: «Этого достаточно, чтобы удержать королевство вместе, пока это не закончится. Речные земли, Штормовые земли, Дорн, Железные острова, Долина, даже Западные земли - они никогда не были так едины, как сейчас. Предел якобы последует за ними, просто потому, что им больше некуда идти».
Дейенерис по-прежнему ничего не говорит, и Тирион знает, почему. Это невысказанный союзник - неопределенная вера и судьба Севера. Он не разговаривал с Сансой с тех пор, как уехал в столицу все эти месяцы назад, не может судить, как и манипулирует ли молодая женщина политическими фигурами в своих интересах даже на краю света. Посреди трясины он знает, что Дейенерис изо всех сил пытается обуздать хаос настоящего.
Но Санса...В Сансе слишком много теней Петира Бейлиша. Она будет смотреть вперед на последствия этой войны, чтобы увидеть, как поставить свою семью на позицию власти.
Тирион хотел бы встретиться с принцем Дорна, чтобы оценить, насколько он верный союзник короны. Если он хоть немного похож на Оберина, то у них могут быть проблемы. И он не совсем уверен, что думать о решении Дейенерис оставить этого принца и Сансу Старк на Драконьем Камне одних без посредника - небеса знают, что между Старками и Мартеллами определенно нет любви. Это может означать, что между ними не возникнет никакого союза, но он не может рассчитывать на это, не зная мотивов принца, которые и так неясны.
Даже сейчас - не Санса является их самой насущной заботой, по крайней мере, не сейчас. Тирион знает, что он выиграл им время, по крайней мере, с еще одним союзником. Вопрос в том... насколько?
«Как думаешь, она знала?» - внезапно спрашивает Дейенерис, нарушая тишину. Тирион моргает.
«Простите?»
«Леди Рослин. О том, что ее отец запланировал для брата Джона... кузена?»
Тирион вздыхает. «Даже если бы она это сделала, что она могла с этим поделать?»
«Если бы она рассказала своему новому мужу...»
«Эдмар Талли был заключен в тюрьму в ту же ночь, когда он лег в постель со своей новой женой. У него не было ни единого шанса». Тирион задумчиво смотрит на Дейенерис. Хотя он не сомневается, что ей любопытно, что могло произойти после Красной свадьбы, он подозревает, что в ее вопросах есть нечто большее. В ее голубых глазах меланхолия... и решимость, которую он не совсем понимает, хотя и имеет некоторое представление об ее источнике. «Ваша светлость...»
«Возможно, это первый раз за долгое время, когда ты даешь мне совет, который не проклинает меня», - прерывает его Дейенерис. Ее взгляд на мгновение скользит по нему, прежде чем снова устремляется к пламени перед ними. «По крайней мере, так это выглядит до сих пор».
Я тоже этого заслуживаю . Огонь в его груди становится немного жарче, немного интенсивнее. Он поворачивается, чтобы посмотреть на пламя. «Не благодари меня пока. Нам еще предстоит увидеть, чем все это закончится».
«Я вообще тебя не поблагодарил». Слова сухие, но не особенно резкие или злые. «Кроме его благоразумия, что ты думаешь об Эдмаре Талли?»
Все еще не совсем уверенный, в каком направлении движется этот разговор, Тирион отвечает: «Он способный лорд. Как я уже сказал, он не будет провоцировать драку, зная, что не сможет победить. Он один из немногих лордов, которые вышли из Войны Пяти Королей целыми и невредимыми благодаря ей. И хотя Речные Земли, возможно, вынесли на себе основную тяжесть войны, у них, по крайней мере, есть лидер, который поможет им выстоять. Я бы сказал, что даже его критики скажут, что он поступил правильно, сдав Риверран Джейме».
Дейенерис тихо напевает. «Быть лидером - значит принимать решения, за которые половина твоего народа будет восхищаться, а другая половина - ненавидеть тебя».
Слова досадно напоминают то, что Даарио сказал несколько дней назад, настолько, что Тирион резко поднимает взгляд на молодую женщину. Ее взгляд отстранен, и снова в ее голосе слышится эта странная нотка.
Меньшего я сделать не могу.
Наблюдая за танцующими тенями, мелькающими на ее лице, он не может не быть впечатлен тем, как сильно изменилась Дейенерис за последние несколько месяцев. В ее голосе всегда была сталь, дикий нрав, который мог выплеснуться безудержно, и безжалостное чувство справедливости, достойное восхищения качество, испорченное, извращенное и оскверненное силой зимы. Но за эти несколько месяцев острые углы смягчились. У Таргариенов всегда был дар ярости, но эта расплавленная ярость остыла и рассеялась, превратив королеву в кого-то старше, мудрее... и печальнее.
Он подозревает, что она заключила шаткий мир с Джендри Баратеоном - даже глупец мог бы заметить недоверие и гнев, кипевшие в глазах новоиспеченного лорда всякий раз, когда он говорил с королевой, жгучую обиду за то, что она сделала с его домом. Ее союзы с Железными островами и (он надеется) Дорном прочны. И вот она здесь, дипломатически закрепляет фундамент с лордом речных земель (используя тезисы Тириона, не меньше).
Но есть Север. Но есть Джон.
А ты, карлик? Тирион горько размышляет. Где ты сейчас находишься во всем этом? Твоя жизнь стала значить очень мало в схеме вещей. Ты думал покончить с ее жизнью и потерпел неудачу. А теперь ты сражаешься, чтобы спасти его.
«Если мы переживем зиму, люди, возможно, будут более благосклонно относиться к тому, что то, что было сделано в Королевской Гавани, было необходимо», - говорит Тирион, хотя его тон не может быть убедительным. Он не удивлен, когда Дейенерис качает головой.
«Это было не обязательно, мой господин. Если мы солжем, что невинные люди погибли по моему приказу, потому что мне было необходимо завоевать трон, то мы ничем не лучше старых богов. В конце концов, это то, чего они хотели». Дейенерис закрывает глаза, хотя боль не мерцает на ее лице. «Я не уверена, какие истории будут после, если мы вообще выживем. Но нельзя отрицать, что тень того дня, даже если ветры зимы направляли мою руку, будет вплетена в мое наследие».
«Ваша светлость...»
«Возможно, Джону стоило убить меня». Королева открывает глаза и поворачивается, чтобы встретиться с ним взглядом. В ее словах нет мстительности. «Это могло бы сделать вещи намного проще».
«Нет». Тирион качает головой и сглатывает, его рот внезапно пересыхает. «Нет, это... это была ошибка. Даже оглядываясь назад, я подвел тебя задолго до того, как послал его за тобой с кинжалом».
Когда Дейенерис смотрит на него с любопытством, терпеливым и вопрошающим светом в глазах, Тирион чувствует, как пламя в его груди превращается в ад. Это разговор, который они уже вели раньше, но он прятался за обещанием разгадать головоломку, попытаться расшифровать, как и почему Дейенерис на мгновение погрузилась в нехарактерное для нее безумие.
Теперь нет ничего, кроме острой боли от его ошибки и того, чего она стоила ему, ей и Джону.
Вот давление, и сожаление, и вина, и все это, спускающееся по спирали вниз в хаотическую бездну прошлого, приковывающее его к ужасной ответственности. Если Дейенерис виновна в своих преступлениях, то и он тоже - тем более, потому что в своей слепой глупости он поверил в худшее в ней. Он отшатнулся от предупреждающих знаков, утопив оправдания в вине. Он едва попытался отговорить Вариса и только разжег недоверие Сансы к ней и, в конце концов, совершил худшее предательство, послав Джона вонзить кинжал в ее сердце.
«Ты уже говорил это раньше», - указывает Дейенерис. Тирион испускает вздох, который едва не прерывается истерическим смехом.
«Я. И я извинился перед Джоном за то, что я пытался заставить его сделать». Он поднимает руку и снова трёт бороду. «Но мне приходит в голову, что я так и не извинился перед тобой » .
Улыбка Дейенерис больше похожа на гримасу, чем на что-либо другое. «Это мало что изменит, мой господин».
«Вы сохранили мне жизнь, даже когда вы не понимали, что с вами произошло, даже когда у вас было много причин казнить меня». Теперь он поворачивается так, чтобы смотреть прямо на нее, половина его лица горячая от ревущего огня, а другая холодная из теней комнаты. «Я не хороший человек, ваша светлость. Я могу быть эгоистичным, близоруким и ханжеским, как трезвым, так и пьяным. Моя любовь к моим братьям и сестрам была эксплуатируемой слабостью. Старые боги, должно быть, чувствуют, что я не особенно набожный человек, учитывая, что они подожгли мир и, похоже, намерены, чтобы я был жив, чтобы увидеть плоды своих ошибок, когда он сгорит. И люди скажут, что мое изуродованное тело было просто физическим воплощением моего зла, моей порчи. Возможно, я глупо думал, что если смогу помочь достойной королеве, то смогу доказать им всем, что они неправы».
Дейенерис откидывает голову от теней. Но она не смотрит на него и долго не говорит. Затем она говорит: «Вместо этого я доказала, что ты был именно таким, как они говорили, так и есть?»
«Если бы все было так просто».
«А ты думала», - спрашивает Дейенерис вслух, не отрывая глаз от огня, - «что я пощадила тебя не потому, что считала, что ты этого заслуживаешь, а потому, что думала, что смогу доказать тебе обратное? Что я не та женщина, какой ты меня считала?»
У Тириона нет ответа на это. Но он чувствует, как пламя и жар в его груди рассыпаются в пыль и пепел. Он почти чувствует их вкус на своем языке.
«Ваша светлость... Дейенерис . Мне жаль. За все».
За Оленну, Элларию и Песчаных Змей. За железный флот. За Визериона. За Серсею. За Вариса. За Джейме. За Джона. За королевство и трон, и его дерьмовую честь и...
Все .
На этот раз королева поворачивается, чтобы посмотреть на него. В ее глазах нет ни гнева, ни сожаления, ни раздражения. Есть только та спокойная решимость, которая затмевает даже страх, который, как он знает, она должна чувствовать. Она не кивает в знак принятия извинений и не выглядит раздраженной тем, насколько неадекватно это должно звучать перед лицом всего. Здесь могло бы быть осуждение, но нет ничего, кроме тихого и невысказанного признания того, что было и что теперь никогда не может быть.
Они никогда не вернутся к тому, чем были. Они не могут.
Но возможно...
Он наблюдает, как Дейенерис наконец отворачивается от огня и идет обратно к столу, медленно опускаясь в кресло. «Лорд Эдмар сказал мне, что есть еще несколько деревень дальше на востоке, которые, возможно, не эвакуировались в Стоун-Хедж или Рэйвентри-Холл. Есть ли какие-то другие крепости, где простой народ мог бы укрыться, что обеспечило бы хоть какую-то защиту от мертвых?»
«Ближайший Риверран для большинства. Но Рейвентри Холл ближе к Харренхоллу».
Дейенерис подняла глаза. «Харренхол. Разве кто-то мог там укрыться?» Тирион скривился и покачал головой.
«Если кто-то был особенно отчаянным, то, возможно». Он садится напротив королевы. «Но Харренхол уже много лет находится в руинах и, как говорят, проклят. Если бы человека преследовали демоны, я не совсем уверен, что он бы прятался за стенами, которые, как кажется, являются домом для этих демонов. А со смертью Мизинца в замке нет хозяина, так что я полагаю, что он должен быть заброшен. Так что это возможно, но маловероятно».
Королева задумчиво хмурится. «Харренхол», - снова говорит она, хотя на этот раз в ее голосе звучат холодные спекулятивные нотки. «Там мой брат встретил Лианну Старк, не так ли?»
Тирион был бы едва старше трех-десятилетнего мальчика, когда состоялся Большой турнир в Харренхолле. Действия наследного принца - назвав волчью деву Королевой Любви и Красоты вместо своей собственной жены - померкли в сравнении с клятвой Джейме, принесенной королевской гвардии, и последующей яростью Тайвина Ланнистера. Он скрывает боль разочарования и воспоминаний и кивает. «Да, так принято считать».
Дейенерис прижимает пальцы к губам, ее взгляд мечется туда-сюда и ничего не видит, поскольку она, кажется, вызывает в памяти собственные воспоминания о брате, умершем еще до ее рождения. «Все всегда говорили, что Рейегар был благородным, храбрым, хорошим человеком. Но я всегда задавалась вопросом, думал ли он когда-нибудь о последствиях всего этого. Он был женат, у него был ребенок. Лианна Старк была помолвлена. Глаза всего королевства были устремлены на него - как мог хороший и благородный человек добровольно ввергнуть королевство в войну из-за любви?»
«В конце концов, не будет большим преувеличением сказать, что все войны начинаются из-за любви», - говорит Тирион, губы его на мгновение приподнимаются в невеселой улыбке. «И я готов поспорить, что нет более великой, более благородной или более ошибочной причины, чем любовь к женщине, или к своей семье, или к своему дому. На самом деле, я бы предположил, что войны начинались и из-за меньшего».
Но есть что-то в разговоре, что щекочет его подсознание, что-то, что поднимается как шепот. Он обдумывает их слова на мгновение, рассеянно наклоняя одну из пустых чашек на столе взад и вперед.
Наконец, он медленно размышляет: «Как много вам рассказали о Большом Турнире?»
Королева выглядит озадаченной, моргает в замешательстве, прежде чем покачать головой. «Сир Джорах, возможно, говорил об этом раз или два. Почему?»
«Люди помнят тот день по многим причинам», - объясняет Тирион, опускаясь в кресло и хмурясь. «Многие видели твоего отца впервые за много лет, и его внешность была... тревожной. Джейме был посвящен в королевскую гвардию на турнире, жест, который мой отец считал злобным. Был таинственный рыцарь, о котором все шептались, но из этого ничего не вышло. Твой брат сверг сира Барристана на турнире, а затем... ну, остальное ты знаешь. Молодежь может не знать подробностей того турнира, но это было первое предложение в последней главе эпохи. После этого ничто не было прежним. Можно сказать, что это было началом конца для твоей семьи».
Задумчивое выражение появляется на лице королевы. Где-то за стенами замка раздается далекий лай, но никто из них не обращает на него внимания - дикие звуки стали для них слишком привычными и привычными. «Это был большой турнир?»
«Самое крупное мероприятие, когда-либо проводившееся в Вестеросе».
«И он короновал ее перед всеми этими лордами и леди? Перед своей леди-женой? Даже несмотря на то, что он никогда ее не встречал?» На кивке Тириона Дейенерис выглядит обеспокоенной. «Зачем?»
«К сожалению, ты не первый, кто задает этот вопрос». Из-за острой необходимости что-то сделать со своими руками, Тирион тянется к кувшину и наливает воду в чашу. Поставив кувшин обратно, он подносит чашу к губам и делает большой глоток. Это дает ему возможность немного поразмыслить над внезапным интересом Дейенерис к турниру, и это заставляет шепот в глубине его сознания стать немного громче. «Если есть человек, которого я никогда не пойму, так это бывший пре...»
Он останавливается. Шепот в его голове превращается в понимающее мурлыканье.
Его слова правдивы, не так ли? После турнира все уже не было как прежде. Черт возьми, он даже думает, что слышал слухи о том, что сам Рейегар был тем, кто это спланировал, якобы для того, чтобы убедить собравшихся лордов, что его отец не годен для правления. Но независимо от того, было ли это простое веселье, организованное лордом Уэнтом, или что-то гораздо более зловещее, факт остается фактом: это был поворотный момент в истории. Это было начало последней главы династии Таргариенов.
Но это же неправда, не так ли , думает Тирион, глядя через стол на Дейенерис, которая с любопытством наблюдает за ним. Да, это был, безусловно, конец одной эпохи. И именно здесь впервые встретились другой дракон и другой волк.
И если Дейенерис любопытен позорный турнир в тени самого позорного замка Вестероса, то, несомненно, плод незаконного союза, возникшего на этом турнире, оторванный от всего, что он, как ему казалось, знал, столкнувшийся с колодцем неопределенности относительно своего места в мире, с силой богов в своих руках и именем незнакомца, клеймящего его, превращая в кого-то неузнаваемого... наверняка он чувствовал бы то же самое.
Конец. Начало.
Поставив чашу на стол, Тирион делает глубокий медленный вдох и встречается взглядом со своей королевой.
«Дейенерис... мне кажется, я знаю, где твой муж».