Странник
Галера «Wayward Wind» входит в доки Белой гавани, над головой кричат чайки, а мужчины выкрикивают приказы с палубы тем, кто стоит среди груза, загруженного на пирсе, а снег продолжает лениво опускаться на мягко плещущиеся серо-голубые воды. Около трех десятков других судов качаются на воде вдоль пирсов Внутренней гавани - галеры, когги, паромы и один-два китобойных судна, большинство из которых слегка засыпаны снегом. Матросы, матросы, торговцы и грузчики быстро снуют среди гор груза, выстилающих док, толкая ящики, забрасывая лески и выкрикивая приказы сквозь шум оживленного пирса. Чуть ниже кипит жизнь на рыбном рынке, где торговцы продают свой ежедневный улов миног, мидий, крабов, лосося и сига.
Оливар перегнулся через перила « Wayward Wind» , чтобы взглянуть на кишащую людьми гавань, не затронутую холодным соленым бризом и брызгами, набегающими с моря. Вдалеке на севере он замечает темно-серые облака, нависшие над горизонтом, обещание более мстительной метели, чем пыль, которая сейчас плывет по городу. Возможно, это объясняет почти безумную суету на доках - большинство капитанов, отправляющихся в плавание, хотят быть в самом разгаре, прежде чем зимний шторм обрушится на залив.
Он был в Белой Гавани только дважды во время своих кругосветных путешествий, и всегда это было для того, чтобы сбежать от холодного севера и отправиться в Браавос. Когда они ранее приближались к Внешней Гавани, и Оливар принялся наблюдать за приближающимся городом, один из северян толкнул его локтем и ухмыльнулся. «Могу поспорить, ты никогда в жизни не видел снегопада, не так ли?»
«Я совершил несколько путешествий на север», - был забавный ответ Оливара, который, казалось, вполне удовлетворил моряка. Оливар не упомянул, что он был так далеко от Башни Теней вдоль Стены, почти пятнадцать лет назад. Он видел покрытые льдом леса земель к северу от Стены, а также заснеженные вершины северных гор и сопутствующие им холмы и долины Дара. И это не говоря уже о чудовищности самой Стены. Нет, Оливар видел самые дальние северные пределы Семи Королевств и давно пришел к выводу, что это не для него.
И вот он здесь, у самого устья Белого Ножа, и направляется еще дальше на север.
Помогает, думает он, то, что команда этого корабля довольствуется тем, что верит, что он дорнийский рыцарь из Дома Сантагар. Из их не слишком тонких шепотков он знает, что они считают его слишком грубым, чтобы быть дворянином, не говоря уже о принце. Возможно, это и к лучшему - если бы он попытался выполнить дипломатическую миссию, он бы провалил ее так, что не спас бы. Между народами далекого севера и далекого юга нет любви, и Оливар предпочитает сохранять все конечности прикрепленными к своему телу в обозримом будущем.
Не то чтобы Сарелла не высказала ему все, что у нее на уме, когда он просто предложил дипломатический подход к их невысказанной вендетте со Старками. По правде говоря, это было в основном для того, чтобы отвлечь ее от его истинных намерений, хотя Оливер предполагает, что это было больше связано с тем фактом, что он отправлял ее в Королевскую Гавань вместо себя.
«Ты не представляешь, насколько оскорбительно посылать незаконнорожденную племянницу ужинать с любой королевой, сидящей на троне, не так ли?» - усмехнулась Сарелла. «Лев, дракон - неважно. Они будут в ярости, что ты не пришел сам. Они не сочтут твою неопытность оправданием».
Оливар тогда отмахнулся от обвинения, и сейчас оно его не беспокоит. Дипломатия никогда не была его врожденным навыком - нет, он оставил такие способности своим двум старшим братьям. Но он был серьезен в своих словах, о долге перед Домом Мартеллов от Дома Старков. Нет никого в мире, кому он доверял бы так же сильно, как Сарелле, которая, несмотря на ее опасения и острый язык, является одним из немногих членов семьи, которых он знает так же хорошо, как себя. Если есть кто-то, кто мог бы стать подходящей связью для льва или дракона (и любой, кто мог бы позаботиться о себе, если бы дела быстро пошли наперекосяк), то это Сарелла.
Конечно, это оставило его с его собственной миссией. И как бы он ни доверял Сарелле, он знает, что она сама убила бы его, если бы узнала, что он в одиночку отправляется в опасный поход в Винтерфелл.
Я намерен добиться его оплаты.
«Вы уверены, что не хотите продолжить путь с нами в Пентос?» - спрашивает капитан, присоединяясь к Оливару, спускающемуся по трапу. Он потирает свою лысую, загорелую голову, щурясь на темные грозовые облака, зловеще нависшие на северном горизонте. «Никогда не видел, чтобы многие дорнийцы любили северные зимы. У вас слишком жидкая кровь. Вы замерзнете, как только столкнетесь с снежной бурей, а? Видите ее на горизонте? Это не сулит ничего хорошего! Штормы, которые приходят с севера, только усиливаются морем. Вот увидите - через несколько дней снега будет по самые яйца».
Оливар смеется. «Ну, похоже, я скоро найду теплую компанию».
В отличие от Оберина, приключения Оливара отклоняются в сторону исследования миров за пределами спальни и женских объятий (хотя он делил постель со своей долей женщин от Лората до Староместа и Джинки). Теперь он не намерен отвлекаться (слишком долго) на плотские удовольствия. Но если капитан думает, что он обычный рыцарь со вкусами и желаниями обычного рыцаря, то кувшин вина и горячий рот были бы именно тем, что он ищет, дорнийский он или нет. Он взваливает на плечо свой рюкзак - единственное, что он взял с собой из Солнечного Копья, научившись давным-давно путешествовать налегке, - и хлопает капитана по плечу. «Желаю тебе счастливого плавания в Пентос».
Капитан улыбается, взгляд устремляется обратно на низкие облака на севере. «Если передумаете, мы здесь, пока не выгрузим остаток груза. Я не собираюсь задерживаться, чтобы увидеть северный шторм. С меня хватит зимы».
Зима . Оливар смотрит на небо, вспоминая мороз и холодные ветры, которые держали Дорн в своих тисках уже несколько месяцев. Он не был в Вестеросе, когда Цитадель объявила, что осень наконец закончилась и зима поднимает голову. Но даже на Великом Мораке, южнее Дорна и на много лиг восточнее Вестероса, он видел проблески аномальной погоды, о которой бормотали даже старейшины: высокие приливы и разрушительные штормы, за которыми следовали влажный холод утра и удушающая влажность ночи.
Но это только холод, который упорно следовал за ним от Великого Морака до Солнечного Копья, а теперь и до Белой Гавани. Несколько недель назад почти наступила передышка, сон о весне, но теперь...
Тяжесть ятагана Оберина на боку - и как-то более тяжелый вес письма Дорана, засунутого в тунику - постоянно напоминают ему, зачем он проделал это путешествие. Некоторые из моряков отметили тонкую работу самого меча, хотя они совершенно ясно заявили, что предпочитают длинные мечи. Оливар воспринял эти слова спокойно, предпочтя их незнание первоначального владельца меча и его собственной личности шепоту, распространяющемуся со скоростью огня по Семи Королевствам. В этом Сарелла, по крайней мере, мог бы согласиться с его доводами в пользу скрытности - история Севера и Дорна была неспокойной со времен Восстания Роберта. Он сомневался, что Мартелл на Севере получит распростертые объятия. На самом деле, он знает, что все совсем наоборот.
Мартелл на Севере - это настоящая угроза.
Он делает несколько шагов по пирсу, игнорируя крики и суету вокруг. Здесь свежевыпавший снег превратился в черную жижу и смешался с лошадиным и чайковым дерьмом, что добавило свой собственный специфический смрад к соленому запаху моря и товарам торговцев рыбой сразу за причалом. В целом это землистый и тошнотворный запах, совершенно чуждый насыщенным ароматам пустынных цветов в Дорне.
«Слишком давно я не путешествовал» , - размышляет Оливар, пересекая заляпанную дерьмом улицу и направляясь к тавернам и публичным домам, выстроившимся вдоль причала. « Я слишком привыкаю к запахам королевских садов».
Несмотря на холод и снег - или, возможно, из-за них - ряд зданий у причала кишит посетителями. После всех своих путешествий Оливар теперь легко догадывается, какой тип трактирщика или шлюхи с наибольшей вероятностью даст информацию. Уважаемые места, как правило, посещаются чаще и часто являются ульем путешественников со всего известного мира. Но их тщательно охраняемая репутация также означает, что немногие владельцы или сотрудники готовы отказаться от этой репутации, передавая сплетни.
Напротив, места, которые выглядят проклятыми во всех семи преисподних - с хозяевами гостиниц и шлюхами, которые с одинаковой вероятностью могут вас зарезать, как и накормить и трахнуть - часто содержат сплетни, которые ближе к истине, обычно полученные из гнусных источников гнусными способами. Проблема в том, чтобы решить, стоит ли ради новостей быть отравленными или потрошенными.
«Привет, сэр», - мурлычет голос из дверного проема, когда Оливар проходит мимо дома, который выглядит так, будто находится где-то в середине спектра - если он вообще где-то находится. Он незаметно зажат между двумя гораздо большими заведениями, и он может слышать музыку и болтовню из обоих, даже на улице. Дом, зажатый посередине, выглядит уютным и странно неуместным вдоль причала. Он останавливается на своем пути и оглядывается в сторону голоса, только чтобы увидеть стоящую в темном входе молодую рыжеволосую женщину с веснушками, разбрызгивающими ее лицо и пышную грудь. Ее слова, которые должны были звучать страстно, немного опровергаются ее стучащими зубами. «Ищете приятную теплую еду и бокал лучшего дорнийского крепкого вина, которое вы когда-либо пробовали?»
Оливар бросает взгляд на вывеску, висящую над головой молодой женщины. На ней написано «The Broken Hen» , буквы выцвели почти до такой степени, что их невозможно было прочесть. Он не уверен, что шутка безвкусна, но она все равно заставляет его улыбнуться. Он шутит: «А что вы знаете о крепких винах Дорна, миледи?»
Его акцент пугает ее, он сразу видит. «О... я имела в виду... о!» Потратив немного времени на то, чтобы скрыть свое удивление, она смущенно усмехается, обнажая щель между зубами, которая делает ее на несколько лет моложе. Он находит это на удивление более милым, чем ее попытки соблазнения всего лишь мгновением ранее. «Ну, сэр, я думаю, вам придется попробовать и высказать свое экспертное мнение».
Оливар поправляет рюкзак на плече, оглядываясь по сторонам. За ее спиной он слышит шум посетителей и слабые отголоски музыки и пения - хотя, возможно, это из двух больших зданий, которые затмевают это место. Правда, он не хочет тратить большую часть времени, бродя по пристани в поисках идеального места для информации, особенно когда приближается штормовой фронт. Его взгляд метнулся обратно к докам и морю за ними - волны все еще относительно спокойны, даже когда снегопад постепенно становится чем-то большим, чем легкая пыль. Он кивает.
«Полагаю, ты прав».
Несколько мгновений спустя он обнаруживает себя сидящим за маленьким шатким столиком, который, несомненно, знавал лучшие дни, пьющим вино, которое является жалкой имитацией дорнийского крепкого вина (он только качает головой и хихикает, когда рыжая спрашивает его об этом) и ест с тарелки жареные зимние груши и трио желтых перцев, фаршированных пряной колбасой, луком и грибами. Еда, по крайней мере, лучше вина.
«Я не вижу многих дорнийцев так далеко на севере зимой», - говорит владелец таверны, проходя мимо стола Оливара вскоре после того, как тот закончил свою трапезу (и размышляет, достаточно ли он отчаянно хочет допить вино). Оливар заметил, что он бросает на него подозрительные, хотя и любопытные взгляды во время еды, явно желая ответить на вопрос, но при этом оставаясь достаточно профессиональным, чтобы не вклиниваться в середине трапезы платящего гостя. Замечание - примерно такая же слабая имитация мимолетного замечания, как жидкость перед ним - вина. Оливар кратко взвешивает свои варианты и решает улыбнуться.
«Ходили слухи, что зима закончилась». Среди команды «Волею Ветра » это было главной темой разговоров. Это, а также истории, пришедшие с Севера, о странных коалициях, о мертвецах, прорвавших Стену, о войне между двумя королевами, о городе, горящем от драконьего огня. Истории о последнем возбудили его интерес, когда корабль причалил в Галлтауне две недели назад. Потребовалось всего несколько пробных расспросов, чтобы выяснить, что Семь Королевств снова оказались под властью дракона после того, как королева Таргариенов буквально сожгла Королевскую Гавань дотла. На этом разговор на « Воле Ветра» стал тихим и нервным, поскольку моряки размышляли о разрушенных экономических перспективах в одном из самых оживленных портов Вестероса, а также о внезапной смене монархии. Никто по-настоящему не верил, что Таргариены все еще живы, и никто теперь не знает, что думать о королеве, которая начала свое правление с разрушения столицы.
Оливар также не знает, что думать о новой королеве Таргариенов, хотя он уверен, что оценка Сареллы будет точной. В письме королевы говорилось о ком-то гордом, но сострадательном, упрямом, но дипломатичном. Хотя он давно подозревал, что битва за Королевскую Гавань будет кровавой и дорогостоящей, он никогда бы не подумал, что эта мифическая королева, чья репутация в Эссосе уже легендарна, уничтожит город, полный мирных жителей, чтобы заявить о своих правах на трон.
«Если это то, что ждет Сареллу в Королевской Гавани, то что же находится на севере, в Винтерфелле ?» - думает он, когда хозяин таверны придвигает стул к столу Оливара.
«Ложные весны уже были», - говорит мужчина, потирая бороду. При этих словах Оливар морщится, словно письмо, которое он несет, вспыхнуло. Он откидывается на спинку стула, чтобы скрыть дрожь, и скрещивает руки на груди. Но он не может не вспомнить - в последний раз, когда была ложная весна, принц-дракон короновал волчью деву королевой любви и красоты, отвергнув для этого собственную жену.
По крайней мере, так гласит история.
В любом случае, владелец морщится, как будто тоже вспоминая последнюю ложную весну, которая вбила клин между Севером и Дорном. Он быстро меняет тему. «Так что привело вас так далеко на север? Большинство отбывающих кораблей скоро отплывут, чтобы опередить шторм. Эссос, кажется, лучшее место для большинства людей здесь». Он на мгновение поднимает взгляд, когда входит еще одна группа посетителей, их головы и плечи побелели от снега. Однако рыжеволосая девушка, которая была раньше, запрыгивает, чтобы усадить их, прежде чем владелец успевает их поприветствовать, и он снова садится на свое место.
Оливар приподнимает бровь. «Это ненормально? Толпы?»
Мужчина фыркает. «Да. Большинство людей вернулись домой после того, что случилось на севере, но теперь они снова бегут. Я слышал всякие истории. Сам не верю большинству из них, но полагаю, что даже в самой наглой лжи есть проблеск правды». Он указывает на бутыль вина, все еще стоящую на столе, и Оливер качает головой - он никогда не будет настолько пьян, чтобы признать, что это вино достаточно хорошего урожая, чтобы его пить. «И ты? Ты направляешься в Браавос или Пентос на одном из этих кораблей?»
«Я могу лгать », - размышляет Оливар, но затем решает не делать этого и пожимает плечами. Он может узнать больше из реакции владельца на правду, чем из обмана. «Нет. Я все еще направляюсь на север. Винтерфелл».
Изменение в настроении владельца происходит немедленно. Его лицо закрывается после того, как спазм чего-то слишком подвижного и интенсивного, чтобы его можно было расшифровать, искажает его выражение, и он отталкивается от стола с хрюканьем, все следы веселости исчезают.
«И зачем тебе такая глупость? Я же говорил тебе, что оттуда едут люди. И надвигается шторм. Такой, как ты, не выживет, если поднимешься на Нож, не в такую погоду. Все, кто едут, говорят, что штормы сильные и будут еще сильнее. Неужели ни один здравомыслящий человек не поедет туда».
Оливар задумчиво наблюдает, как мужчина внезапно начинает чем-то заниматься, ворча себе под нос, отходя от стола, чтобы поприветствовать и поболтать с горсткой вновь прибывших посетителей. А затем Оливар осматривает саму таверну, видя, что, хотя довольно много посетителей - моряки и торговцы разного происхождения, больше половины здесь - северяне, многие из которых нервно поглядывают в грязные окна в сторону доков, словно боясь, что все корабли исчезнут. Оглядев пол, он видит у их ног сумки и мешки - явно не все их мирские пожитки, но достаточно, чтобы они могли быстро и легко добраться до конечного пункта назначения.
Он хмурится.
«Он просто немного измотан, сэр», - говорит рыжеволосая девушка, проходя мимо его стула и замечая направление его хмурого взгляда. Снежинки тают в ее кудрях - очевидно, она только что снова вышла на улицу, заманивая внутрь людей, восприимчивых к красивому лицу и большой груди. Она наклоняется, чтобы поднять его пустую тарелку, и говорит тихим голосом: «Он думает, что он храбрый, но я уверена, что все эти истории его напугали. Я думаю, это были те драконы. Все о них говорят. Заставляет некоторых людей думать, что если драконы могут быть реальными, то и все остальное тоже».
Оливар сплетает пальцы и задумчиво прикладывает два пальца к губам. Правильно. Истории. Он собирал истории, сказки и легенды от своего Дорна до диких мест Эссоса. Задумчиво он отвечает: «Люди верят во многое. Это не значит, что это правда».
«Да, но ты видел драконов?» - шепчет девушка, широко раскрыв голубые глаза. Она садится на стул, недавно освобожденный владельцем таверны, забыв о тарелках, и наклоняется через стол, ее декольте грозит вылиться на стол, как пустая фляга вина. «Таргариены и Старки теперь союзники. Я слышала, что драконы были в Винтерфелле во время битвы. Они были здесь тоже, несколько недель назад. Я слышала, что они плыли к Драконьему Камню. Но я тогда все еще была в Олдкасле. Я бы с удовольствием увидела дракона».
В глазах девушки мелькает благоговение, заставляющее Оливара улыбнуться. «Так если Таргариены и Старки - союзники, почему все бегут на юг? Они хотят увидеть драконов так же, как ты?»
Девушка колеблется, немного откинувшись на спинку стула. Она на мгновение закусывает нижнюю губу, а затем качает головой. «Нет. Нет, как и сказал Вендель... были истории...»
«Так уж получилось», - прерывает Оливар с ухмылкой, которая, как ему сказали, делает его негодяем, - «я люблю истории. И рыжих».
Девушка моргает, глядя на него.
Только гораздо позже на следующее утро, когда штормы наконец обрушились на портовый город и девушка («Джейна», - выдохнула она, прижимаясь к нему и извиваясь под ним) дремлет в постели позади него, Оливар бросает взгляд на тихие доки из спальни над таверной. Многие корабли давно ушли, «Волею ветра» - один из них. Шторм поглотил большую часть доков, пристань и далекий горизонт, сделав неразличимой линию, разделяющую море и небо. В свете рассвета все превратилось в серую дымку.
Он проводит рукой по своим черным кудрям, размышляя о том, какой выбор у него есть сейчас. Конечно, он может переждать бурю. Вероятно, ему стоит это сделать - его предыдущие встречи с северными штормами были редкими и много лет назад, когда он был моложе. Хотя он и не сомневается в своей способности пережить экстремальную погоду, истории, которые Джейна рассказала ему, просачиваясь с севера, заставляют его задуматься. По правде говоря, среди историй путешественников, сбежавших на юг, могут быть и небылицы, но Оливар слишком долго путешествовал и сталкивался со слишком многими людьми с слишком разным прошлым, чтобы не принимать их страхи близко к сердцу.
По-видимому, в Белую Гавань не прибывали путешественники, прибывшие с севера, чем из Курганных земель - дальше всего кто-либо путешествовал из Торрхеновой площади. Но из Винтерфелла, Сервина, Дипвуд-Мотт, Последнего Очага, Кархолда? Ничего. Он потирает загривок, вспоминая слова Джейны, сказанные ранее. Амберы и Карстарки понесли тяжелые потери, потеряв своих наследников во время битвы при Винтерфелле, когда мертвецы и всадники ночи и зимы обрушились на оплот Старков и Севера. Не нужно быть стратегом, чтобы понять, что с войсками Севера в Королевской Гавани с королевой Дейенерис, сам дальний Север представляет собой беззащитную пустошь тишины.
«Мой друг сказал мне, что лорд Мандерли посылает воронов в Винтерфелл, но ничего не слышал уже несколько недель», - пробормотала Джейна ему в грудь, проводя пальцами по ребрам. «Держу пари, что люди просто нервничают из-за восточных дикарей. Рассказывают истории о Железных островах, демонах и тварях, которые приходят по ночам. Люди, вероятно, боятся драконов. Но я никогда не боялась драконов».
«Драконы, нет. Но ты говорил о демонах».
«Ммммм», - Джейна приподнялась на локтях, чтобы посмотреть на Оливара, ее рыжие кудри ниспадали на ее веснушчатые плечи. «Демоны, кракены и голубоглазые коты-тени - люди говорят, что на Севере охотятся всякие твари».
Оливар рассмеялся. «Кракены?»
«О, да!» Ее улыбка стала шире, когда она поцеловала его в грудь, ее рука скользнула по простыням, чтобы найти его твердым. «Некоторые люди говорят, что из моря поднялся большой кракен и потребовал железную цену от железнорожденных».
«И единственными, кому удалось спастись, были те, кто приносил эти истории?»
«Мама рассказывала мне истории о Глубоководных, когда я была маленькой». Ее голос стал тише, когда она проследила ртом след своей руки. «Огромные монстры, которые восстанут ночью и поглотят весь Вестерос. Но это была всего лишь сказка, которую рассказывают детям. Нечего бояться».
А потом она взяла его член в рот, и на этом разговор закончился.
Драконы. Демоны . Оливар думает, прислонившись к подоконнику. Нет сомнений, что простые люди бегут от чего-то , но поскольку большинство из них уже ушли на юг, а остальная часть Севера стала странным бастионом полной тишины, трудно предположить, от чего именно. Если рассказы, которые он слышал, правдивы, если чудовища ночи, зимы и смерти действительно вели войну с Винтерфеллом, то бегство королевы драконов на юг и завоевание Королевской Гавани должны были означать, что эти угрозы исчезли.
Но почему тогда бегут северяне?
Ну, полагаю, я увижу это сам . Затем он выпрямляется, скрещивая руки на груди. Сарелла, конечно, будет в ярости. Оливар, конечно, никогда не думал дважды, прежде чем броситься сломя голову в неизвестность и опасность, когда его имя было всего лишь запоздалой мыслью в наследии Мартеллов. Теперь, когда он носит титул принца Дорна, он знает, что не должен спешить прямо в зимние штормы и тайны, которые шепчут и которые преследуют Север. Но вот он здесь, делает именно это.
Оливар пересекает комнату и начинает натягивать на себя одежду, вытаскивая из рюкзака несколько дополнительных вещей для поездки на север - перчатки, тяжелый плащ грубой пряжи, длинный шерстяной шарф. Где-то в глубине сознания он почти слышит, как его племянница ругает его за глупый поход в Винтерфелл. Он улыбается.
«Оливар?» Он смотрит в сторону кровати, где Джейна медленно просыпается. Она моргает по-совиному, прежде чем медленно сесть, прижимая к груди одеяла больше для тепла, чем для защиты своей скромности. «Куда ты идешь?»
«На север», - отвечает он, застегивая пояс с мечом и накидывая плащ. «Твои истории не изменили моего решения».
«Я думал, ты останешься», - следует угрюмый ответ. «Шторм только усилится, прежде чем станет лучше. Даже мы, северяне, не рискнули бы отправиться в путешествие в такую погоду».
И я, возможно, еще больший дурак, делая это. «Некоторые вещи стоят того, чтобы рискнуть и отправиться в путешествие».
«Что может быть в Винтерфелле стоящего? Королева в Королевской Гавани. Хранитель Севера с ней. В Винтерфелле нет ничего, кроме женщин, стариков и младенцев». Джейна выглядит озадаченной, но не разочарованной. «Если вы ищете приключений, вы идете не в том направлении. Зачем...»
Она замолкает, и Оливер на этот раз смеется. Он наклоняется над кроватью и целует ее в макушку, ее кудри - буйство спутанных колтунов.
«Я не та история, которую ты можешь добавить в свою коллекцию, дорогая», - говорит он. «По крайней мере, не сегодня».
Джейна краснеет и открывает рот, чтобы возразить, но Оливер лишь проводит пальцем по ее губам, прежде чем повернуться на каблуках и выйти из комнаты.
Внизу в таверне сидят только двое других посетителей, прижавшись к очагу и пьющих из дымящихся фляг. Хозяин стоит рядом и говорит с ними приглушенным голосом. Когда он замечает Оливара, его глаза сужаются, но в его взгляде нет ничего злого. Он торопится к нему, взгляд мельком метнулся через плечо в сторону лестницы. «Это не публичный дом».
«Вот почему я не плачу тебе за ее услуги», - любезно отвечает Оливар, протягивая руку и вручая мужчине горсть монет. «Хотя немного еды на дорогу было бы кстати. И указания, как добраться до хорошей конюшни».
Мужчина щурится на золото в своих руках. «Путешествие? В такую погоду?»
«Я - безрассудный странник».
Один из посетителей у огня, явно подслушивавший, фыркает, и владелец бросает на него успокаивающий взгляд, так что мужчина превращает фырканье в кашель. Бормоча себе под нос, владелец быстро исчезает в задней комнате, прежде чем появиться через несколько мгновений с пачкой, которая лишь немного меньше, чем у Оливара. Затем он говорит ему, где найти того, кто мог бы - мог бы - одолжить ему старого гаррона. «Сомневаюсь, что вы найдете кого-то, кто согласится дать вам лошадь, которая выдержит такую погоду. Плохое вложение».
«Действительно», - соглашается Оливар, кивая, и берет яблоко из одной из мисок на столе. А затем он привязывает меньший пакет к своему, еще раз кивает владельцу и выходит на заснеженные улицы пристани. Он все еще слышит вой чаек, когда они ныряют между пришвартованными кораблями, все еще находящимися в гавани, хотя, по крайней мере, запах предыдущего дня приглушен несколькими дюймами снега. Утро еще достаточно раннее, и все, кроме торговцев рыбой и дальше по пристани, еще спят.
Не требуется много времени, чтобы найти конюшни, о которых ему говорил владелец таверны. Также не требуется много времени, чтобы предсказания владельца оказались очень правдивыми.
«В такую погоду?» - ворчит конюх, выглядя так, будто ему все еще следует протирать глаза от сна. Он бросает тюк сена, который нес в руках, перед одним из стойл, прежде чем направить сердитый взгляд на Оливара. «Ты никогда не видел снежную бурю, парень? Никто не ездит в такую погоду ради развлечения».
«Поздравляю, ты только что встретил кого-то». Оливар чувствует, как письмо Дорана клеймит его грудь, где оно лежит, засунутое в тунику. Он протягивает мужчине небольшой мешочек, звенящий монетами. «Я не ищу коня, просто что-то, что не умрет у меня на пути в Винтерфелл. Я знаю, что у тебя более чем достаточно лошадей - все эти люди, бегущие с севера отсюда, не стали бы брать с собой своих благородных коней».
Конюх хмурится, хотя выражение его лица несколько смягчается, когда он заглядывает в маленький мешочек. Он подозрительно смотрит на Оливара. «Это большие деньги, чтобы ты просто поехал на север ради развлечения».
«Я разочаровываю своего отца, растрачивая свое наследство на пустяки».
«Мне казалось, ты сказал, что ты рыцарь?»
«С такими деньгами разве имеет значение, кто я?»
Другой мужчина, кажется, обдумывает это, а затем наконец пожимает плечами. Потребовалось еще несколько минут торга и угроз, но в конце концов конюх возвращается с угрюмым гарроном, оседланным соответствующим снаряжением для верховой езды. Он наблюдает, как Оливар привязывает свой рюкзак к седлу, его сонливость давно испарилась в подозрения. Он бросает один взгляд на заснеженные дороги и бесцветное небо, а затем хмурится на Оливара. «Ты не знаешь, что делаешь, парень».
«Действительно», - соглашается Оливар, запрыгивая в седло. «Но я все равно ценю твое мнение».
Мужчина фыркает. «Остерегайтесь волков».
Волки . Оливар вздыхает. Волки - наименьшая из его забот. Он помнит теплые объятия Джейны и ее предупреждения, которыми она пересыпала свои слова поцелуями, вздохами и стонами. Рассказы о Железных островах и кракенах, поднимающихся из моря с мщением. Голубоглазые монстры, преследующие людей в ночи. Демонические существа изо льда и снега, преследующие людей сквозь снежную бурю, призраки, иллюзии, истории и кошмары. Ужасные крики, вой и визги, эхом разносящиеся по ночи.
И вот он, одинокий человек на сонной лошади, въезжает в самую гущу истории.
О, Сарелла ему за это наподдаст.
Покачав головой и тихонько посмеиваясь, Оливар направляет коня на север. Вскоре он исчезает в буре.