Глава 5 - Архив, который дышит
Катя шла к санаторию, и утро казалось слишком тихим. Влага висела в воздухе, деревья у дороги стояли неподвижно. Словно время застыло, выжидая. Под ногами хрустела гравийная крошка, а каждая тень казалась длиннее, чем должна быть.
⸻
В это же время Настя повторяла связку движений у зеркала. Ровные шаги, взмах руки — всё идеально. Но вдруг её дыхание сбилось, тело среагировало так, будто рядом что-то изменилось. Она резко остановилась. В отражении мелькнуло чужое: на миг ей показалось, что вместо привычного зала за её спиной — чужой коридор, тёмный, пыльный, с рядами шкафов. Архив.
Настя зажмурилась, моргнула — всё исчезло. Зал был прежним, только внутри остался след: кто-то ещё сейчас проходил испытание.
⸻
Катя толкнула дверь с облезшей табличкой «АРХИВ». Металл был холодный, будто его только что достали из снега. Внутри пахло пылью и плесенью, но и чем-то сладким, приторным — запахом гниющих фруктов.
Она достала фонарик. Луч выхватил шкафы, вытянутые рядами, и в пыли — следы. Маленькие, детские. Они обрывались посреди зала. Катя почувствовала, как волосы на руках встают дыбом.
На столе лежала книга. Она открыла — страницы влажные, холодные. Линии лозы начали складываться в слова:
Ты пришла.
Ты слышишь.
Ты должна платить.
⸻
А в это время Кирилл снова видел сон. Он сидел в коляске посреди пустой улицы, а из окон домов на него смотрели белые лица без глаз. Смерть вышла из тени, серпы блеснули. Она улыбнулась:
— Твоя бывшая уже слышит меня. Ты почувствуешь, когда её время начнёт сыпаться сквозь пальцы.
Кирилл хотел закричать, но рот не открылся. Только глухой стук сердца в груди отдавался эхом в темноте.
⸻
Страницы книги в руках Кати перевернулись сами. На новой проступил адрес. Её собственный. И время: Сегодня. 23:00.
Звон раздался вдруг — дзынь-дзынь-дзынь. Будто по металлу ударили в её голове. Катя обернулась. В дверях на миг стоял силуэт ребёнка. Низкий, неподвижный. Вода с его ног стекала к её ботинкам. Потом — исчез. Следи растворились в пыли.
⸻
В спортзале Настя вдруг согнулась, схватившись за живот — словно ударили холодом изнутри. На полу под её ногами осталась влага, каплями. Она провела ладонью — рука сухая. Тело в порядке. Но в голове прозвучало чужое слово: Адрес.
Она подняла глаза к зеркалу — и на секунду вместо своего лица увидела Катю. Уставшую, с серыми кругами под глазами. Настя отшатнулась.
⸻
Вечером Катя вернулась домой. В квартире было сыро, будто стены дышали влагой. На ладони проступили уже два серых кольца. Стереть не удалось: запах гари въелся в кожу.
Телефон мигнул. Сообщение:
Сегодня. 23:00. Не опоздай.
Зеркало на шкафу затуманилось. Проступило слово: Слышала.
Катя шагнула ближе. В отражении была она — только без глаз. Пустые глазницы. Рот растянулся в молчаливом крике.
Катя ударила ладонью по стеклу. Отражение рассыпалось, но в комнате стало ещё холоднее.
⸻
Во сне Кирилл почувствовал то же самое: резкий удар холода, как будто кто-то стер границу между их мирами. Он знал — это Катя. Он знал, что Смерть связала их теперь навсегда.
⸻
23:00.
Катя накинула куртку, фонарик в карман. На стекле окна проступило:
Слышала.
Она кивнула отражению.
— Иду.
И вышла в ночь, где тени казались живыми.
Катя вышла в ночь. Воздух был густым, как дым, и фонари будто разучились светить — их круги оставались тусклыми, рваными. Она шла быстро, но шаги отдавались гулом, словно за ней шло ещё кто-то, чуть позади.
Она остановилась — эхо стихло.
Сделала шаг вперёд — и эхо не повторилось. Теперь тишина была абсолютной, такой, что звенело в ушах.
⸻
В это же время Настя сидела у окна, остужая ладони о стекло. Она не могла уснуть после тренировки: в голове крутилась связка движений, но тело было неспокойно. Внезапно в комнате стало холоднее. Не так, как от сквозняка, а будто сам воздух сжался и перестал дышать.
Она отдёрнула руку от стекла — и заметила отпечаток, оставшийся сам собой: чёткая ладонь. Чужая. Узкая, бледная. Настя нахмурилась, провела пальцами по своему следу — и услышала в голове чужие шаги. Тихие, но тяжёлые. Идущие в темноте.
Она знала: это не её. Это чьё-то чужое движение, и оно тянуло за собой холод.
⸻
Катя дошла до сквера рядом с домом. Деревья стояли плотной стеной, ветви путались над головой. Вдруг один из фонарей надломился, качнулся, и свет его упал косым лучом на землю. В траве показался силуэт. Детский. Согнутые коленки, длинные волосы. Лицо не видно.
Катя замерла. Силуэт медленно повернул голову — там, где должны были быть глаза, отражался свет фонаря, как в кошачьих. Она сделала шаг назад — и фигура распалась туманом. Только трава осталась мятой.
⸻
Кирилл во сне сидел посреди пустой улицы. Звука не было, но земля под колёсами коляски дрожала, словно кто-то шёл. Шаги — один, второй, третий. Он знал этот ритм. Катя.
Смерть стояла рядом, наклонившись ближе:
— Слышишь? Это она. Она идёт туда, где ты не смог остаться. Хочешь увидеть, чем кончится её путь?
Кирилл хотел крикнуть «да», но губы были склеены, и из горла вырвался только сип. Смерть улыбнулась и провела серпом по воздуху — в тёмном небе разошёлся разрез, из которого повеяло холодом.
⸻
Катя, подойдя к подъезду, заметила на двери свежий след ладони. Тот самый серый отпечаток, что теперь был и на её руке. Он светился, словно влажный, хотя металл был сухим.
Она приложила свою ладонь поверх — и услышала, как внутри щёлкнул замок. Дверь сама открылась, пахнув сыростью и железом.
Подъезд был погружён в темноту. Только на верхней площадке тускло светилась лампочка, и свет её был не жёлтым, а белёсым, больничным. Катя сделала шаг внутрь и подумала: я иду, но не одна.
⸻
Настя в своей комнате закрыла глаза и увидела то же самое: коридор, лестницу, свет наверху. Она резко открыла глаза — комната была прежней. Но сердце било так, будто она сама только что вошла в подъезд.
⸻
А Кирилл видел этот подъезд во сне. Смерть стояла в дверях и говорила, глядя в темноту:
— Адрес написан. Осталось проверить, хватит ли у неё дыхания дойти до конца.
⸻
Катя подняла фонарик, луч дрожал. На стенах проступали следы лозы, царапины, уходящие вверх. Каждый этаж будто оставил на бетоне свою трещину. Она вдохнула — и сделала первый шаг наверх.
Катя поднималась медленно, шаг за шагом, фонарик в руке дрожал, как будто его свет сопротивлялся темноте. На третьем пролёте тьма сгустилась так, что лампочка наверху погасла. В воздухе запахло сырым металлом и озоном — будто перед грозой.
Внезапно сзади щёлкнул звук — сухой, как если бы серп прошёл по бетону. Катя обернулась.
Тьма сложилась в фигуру. Высокая, чёрная, с распахнутым плащом. Два серпа блеснули в свете фонарика.
Смерть стояла в проёме лестницы.
— Ты пришла, — сказала она, и голос раздался сразу из стены, из воздуха, из самой груди Кати.
Катя стиснула фонарик.
— Я выполняю условия. Не играю в прятки.
Смерть шагнула ближе, и воздух стал тяжелее. Катя почувствовала, как бинт на животе натянулся, и боль, которая была глухой, вдруг ожила, хлестнула остро.
— Ты думаешь, что можешь торговаться, — произнесла Смерть. — Но ты — предатель. Предатель платит не временем, а кровью.
Серп сверкнул, и Катя почувствовала, как холодная линия прошла в сантиметре от лица. Она отшатнулась, ударилась спиной о стену.
— Убей меня, если хочешь, — выдохнула она. — Но я не убегу.
Смерть наклонила голову, и на мгновение её черты стали похожи на Настю — живую, только лишённую тепла.
— Не убью, — сказала она. — Я сделаю хуже.
Серп опустился вниз, и пол под ногами Кати задрожал. На бетоне проступил круг из трещин, расползшийся, как корни. Из трещин заструился холодный пар.
— Каждый твой шаг отныне будет тянуть кровь из твоего сердца, — продолжала Смерть. — Чем дольше живёшь — тем пустее внутри. И никто не заполнит эту пустоту.
Катя почувствовала, как воздух рвёт лёгкие, как холод поднимается по венам. Она упала на колени, пальцы вцепились в бетон. Фонарик покатился, свет его замер на серпе, блестевшем в темноте.
Смерть наклонилась ближе.
— Живи. Но знай: твоя жизнь теперь и есть моя угроза.
И с этими словами фигура растворилась. Тьма отступила, лампочка наверху мигнула и загорелась.
Катя осталась на полу, тяжело дыша, с пульсом, бьющим в висках. Она знала: проклятие стало плотнее. Теперь оно не просто слова. Оно живое.