Разделённые огнём
Джейс крепко спал рядом с ней. В небе падал дождь, мягкий, смывая пятна вчерашнего дня, открывая дорогу завтрашнему дню.
Хелена не могла спать, поэтому вместо этого она наблюдала за спящим мужем.
Джейхаера и Джейхаерис спали очень хорошо. Все кормилицы и сиделки согласились. Они легли без особых хлопот и унесли свой покой с собой на всю ночь.
Ее дети-драконы спали с ними, тихонько похрапывая, прижимаясь к своим будущим наездникам, словно щенки, прижимающиеся к своим матерям.
Царство было таким тихим ночью. Поскольку все это освобождало место для новых вещей, которые придут с солнцем, оно было тихим, неподвижным. Она боялась, что даже ее дыхание нарушит его.
Она наблюдала за Джейсом, когда он спал. Он всегда был спокоен, но во сне он казался совершенно спокойным.
Отцовство шло ему. Он улыбался больше, смеялся громче. Маленькая часть ее задавалась вопросом, не было ли в ней чего-то искаженного, что заставило ее не обладать его яркостью после рождения близнецов.
Не то чтобы она не любила их или не заботилась о них. Не то чтобы они не приносили ей радости. Но когда она мельком увидела Джейса с ними, никто не мог отрицать его привязанности, его преданности. Когда она заглянула внутрь себя, то почувствовала себя отчасти самозванкой, воспитывающей этих детей, пока за ними не придет их настоящая мать. Что она просто любила их вместо этой женщины.
В темноте она беззвучно произнесла его имя: Джейс .
Он пошевелился, как будто услышал ее, но не проснулся. Он продолжал спать, а дождь продолжал идти.
Катушки ниток. Катушки красных, катушки черных, плетущие драконов из ниток.
Драконы будут танцевать над Оком Бога, и один глаз будет закрыт навсегда.
*********
Она была безразлична, ожидая возвращения Рейнис.
Она ушла, когда вечер начал подкрадываться к небу, окрашивая облака, словно чернила. Теперь луна была высоко, а буря была проливной, когда она бушевала за ней.
Гвейн, благослови его боги, пытался подождать с ней. Но даже он не смог устоять перед соблазном сна и лежал измученный, полураздетый в их постели, пока Рейнира мерила шагами их покои.
Она уже почти смирилась с необходимостью доверить свое возвращение в руки богов, готовая погрузиться в сон, когда Кристон предупредил ее о возвращении Рейнис, предоставив принцессе доступ в покои Рейниры.
«С тобой все в порядке?» - пробормотала она, бросаясь приветствовать Рейенис и осматривая ее лицо на предмет боли или страха.
«Боррос принял наше предложение...» - сказала Рейнис вместо приветствия. Сердце Рейниры воспарило от облегчения. Но Рейнис была напряжена.
"В чем дело?"
Рейнис глубоко вздохнула.
«Демон... встретил меня в небесах». Она была неподготовлена, без доспехов, ее могли ранить, убить...
«Он мог убить меня, но вместо этого... он сбежал». Сначала она подумала, что ослышалась.
«Сбежал? Какой у него мог быть мотив для такого поступка? Если уж на то пошло, то устранение тебя и твоего дракона помогло бы его делу...» Не в характере Деймона было бежать от драки, тем более от той, которую он мог выиграть.
«Этого я сказать не могу. Но он казался... почти... неуверенным. Как будто он сам обдумывал свои действия».
Рейнис подробно обсудила детали своего визита, от Борроса до Деймона, пока обе женщины не выбились из сил и не почувствовали напряжение, отчаянно нуждаясь во сне.
Рейнира забралась в постель, а рядом с ней пошевелился Гвейн и протянул руку, чтобы обнять ее, когда она ложилась.
«Все в порядке?» - спросил он, глаза его были все еще закрыты, а голос был спутанным после сна.
«Хорошо», - ответила она. Гвейн сонной улыбкой заставил Рейниру улыбнуться в ответ. Ее муж слегка поцеловал ее, прежде чем сон снова овладел им.
Зачем ему бежать? Почему бы не убить ее?
Какого хрена ему надо?
********
Она чувствовала себя совсем другой... безразличной, теперь, когда оба ее ребенка ушли. Она бродила по Красному замку, когда ей вздумается, и могла вернуться в свои покои в любой час, не беспокоясь, что разбудит Алери, которая спала неподалеку.
Это не значит, что вокруг не бегали дети, которых она могла бы обожать. Юная Дженна Тирелл становилась все более развитой с каждым днем, всегда болтала и хихикала, куда бы она ни шла. Чаще всего ее сопровождала ее сестра Леона, но старшая девочка Тирелл, в отличие от сестры, стала более сдержанной. Она часто напоминала Алисенте ее саму в молодости, и много раз женщины пересекались, входя и выходя из Септы.
В попытке сблизить Дженну и Эйгона, младшего, конечно, вместе, двое детей часто развлекали друг друга каким-либо образом. Эйгон представлял Дженну Грозовому Облаку и декламировал несколько известных ему слов на высоком валирийском, в то время как Дженна показывала ему все свои цветы в садах - и замечала, что они были далеко не такими впечатляющими, как в Хайгардене.
Самая младшая из детей Таргариенов, малышка Висенья, была свирепой, даже без дракона и речи. Как бы ни была влюблена в нее Алисента, она также боялась темперамента, который быстро приобретала Висенья. Совсем как ее мать в юности.
Джейс был занят заботой о своей жене и собственных детях, Люк часто был рядом с братом, как и всегда. Казалось, что близнецы были в равной степени столь же чувствительны, как их мать, и дерзки, как их отец, так же склонны были бесконечно ссориться, как и сидеть тихо. А между Бейлоном, Эймондом и Визерисом, бегающими с ними, теперь, когда большая часть его ближайшего брата, Эйгона, была занята Дженной, не было ни единого тихого момента.
Это было хорошо. Это отвлекало ее от шума беспокойства и тревоги в ее собственной голове.
Рейнира, как всегда, была сильно обеспокоена и становилась все более нервной с каждым заседанием совета, хотя Алисента знала, что королева никогда не расскажет о своем дискомфорте кому-либо, если только ее не будут постоянно провоцировать. Что Алисента и делала. Часто.
«Рейнира, ты должна поговорить со мной о том, в чем дело», - умоляла она, а Рейнира усмехнулась и закатила глаза, так ярко напоминая Алисенте о том, как она вела себя, когда они были моложе, что казалось, будто времени не прошло вовсе.
Как будто ничего не изменилось.
«Я в порядке, Алисент. Просто нужно многое сделать. У меня нет времени беспокоиться о чем-то еще».
Но все изменилось.
В последнее время почти все мысли Алиценты, эгоистично, были о Рейнире. Не говоря уже о ее детях, один из которых женился на старше ее на пять лет, а другой должен был выйти замуж за ребенка Борроса Баратеона, из всех лордов - нет. Алицента беспокоилась только о том, не навредила ли она Рейнире, не расстроила ли ее. Она торжествовала над каждой улыбкой, которую ей удавалось вытянуть из королевы, и хотела выбросить себя из крепости Мейегора, если Рейнира хотя бы взглянет на нее не с обожанием.
Она чувствовала себя собственницей. Ненавидя всех служанок, которые расчесывали волосы Рейниры, как когда-то Алисента, ревнуя ко всем лордам и леди, которые осмеливались знать Рейниру, шутили с ней. Даже к собственному брату, который видел Рейниру каждый день и прикасался к ней...
Алисента начала подозревать, что боги каким-то образом наказывают ее, заставляя сойти с ума.
Час становился поздним, и все дети - за исключением тех, кто был достаточно упрям, чтобы настаивать на том, что они « совсем не устали» - крепко спали. Или, по крайней мере, играли достаточно тихо, чтобы не разбудить остальное королевство.
Она знала, что Рейнира, скорее всего, тоже готовится ко сну, и что они с Гвейном, возможно, уже спят, но Алисента все равно оказалась за пределами покоев королевы.
Технически, король и его супруга - теперь королева и ее супруг - жили в отдельных покоях и делили постель только в ночи... зачатия или других важных событий. Но Рейнира и Гвейн никогда не практиковали этот обычай, а королева настояла, чтобы Джейс и Хелейна жили в покоях супругов.
Иногда Алисента действительно жалела, что у ее брата нет собственных покоев, хотя бы для того, чтобы она могла общаться с Рейнирой, не опасаясь, что ее подслушивают его невыносимо громкие уши. Она называла их ушами Флорента, поскольку их материнская линия, похоже, славилась своими необычно большими ушами.
Она улыбнулась сиру Кристону, и он вежливо, хотя никто не мог бы назвать это теплым, дернул губами в ответ.
«Я надеялась поговорить с Ее Светлостью», - сказала Алисента в качестве представления. Кристон быстро наклонил голову, прежде чем проскользнуть в комнату после быстрого деликатного стука в дверь.
Она услышала голос Рейниры: «О да, впусти ее». Хотя сквозь стены доносился приглушенный голос Рейниры, Алисента была уверена, что узнает его даже за годы глухоты.
Появился сир Кристон и разрешил ей войти.
Алисента была удивлена, увидев Рейниру в одиночестве, а Гвейн либо спрятался в каком-то другом месте, либо вообще исчез.
«Алисент», - крикнула Рейнира, поднимаясь с тщеславия и нежно поблагодарив свою служанку Элинду, прежде чем выпроводить ее из комнаты. «Чему я обязана удовольствием?»
Алисента заломила руки. Зачем она здесь?
«Мой брат здесь? Я его не вижу». Вместо этого она отвлеклась. Рейнира покачала головой.
«Нет, он гуляет с Эйегоном, пока мой брат «навсегда не выскользнул из его рук», - сказала она это в излишне драматичной манере, прижав одну руку к груди, в притворной сердечной боли. «Как только он отправится в Дрифтмарк в ближайшие месяцы». Рейнира нежно закатила глаза и тихонько усмехнулась. «Зачем? Он тебе был нужен? Потому что я боюсь, что он, скорее всего, не вернется до раннего утра».
Алисента покачала головой и сделала шаг вперед. Она все еще была в своем дневном платье и чувствовала себя дико разодетой перед Рейнирой, которая была в элегантной синей бархатной ночной рубашке, подчеркивающей оттенки сапфира, скрытые в ее фиолетовых глазах.
«Нет, я...» - Алисента хотела разбить голову о стену от смущения. «Нет, я просто хотела... поговорить... с тобой», - пробормотала она.
Рейнира тепло ей улыбнулась.
«Конечно, любовь моя. Пойдем, сядем». Рейнира подвела ее к богатому золотому дивану в центре входа в ее покои. «В последнее время мы мало говорили».
«Боюсь, это моя вина», - призналась Элисент, довольно виновато. «Я была так зла на тебя из-за многих вещей, из-за которых мне не следовало бы».
«Тревога за своих детей - это никогда не то, за что нужно извиняться», - тихо ответила Рейнира, взяв Алисенту за руку в знак соболезнования. Прикосновение заставило ее тело гудеть и гудеть от тревожного волнения. «Я бы поступила так же со своими - Семь адов, я поступила так же с Лукой и Алерией. Они все, кроме моих, для меня тоже».
«Мне... приятно слышать это от тебя», - призналась Алисента. «Но я сожалею о своем поведении. Я была бы... подавлена, если бы я вызвала разлад между нами. Если бы я... разозлила тебя». Рейнира просто снова утешительно улыбнулась ей.
«Моя дорогая, ты никогда не сможешь. Мне понадобятся все семь богов, а может, и больше, чтобы что-то разозлило меня на тебя». Слова «моя дорогая» заставили Алисент почувствовать себя почти обнаженной. Что было совершенно неуместно. И хотя она была полностью одета, перед Рейнирой, когда она использовала такой тон , Алисента почти чувствовала себя... голой. Она почти чувствовала, что такие моменты, как эта... ночь... но она не должна думать об этом. Это было неуместно. Рейнира была ее королевой. И более того, она была женой брата Алисент.
«Ты в порядке, милая?» - спросила Рейнира, нахмурив брови от беспокойства.
О, я в порядке. Чудесно. Вместо того, чтобы беспокоиться о войне, которая не началась только из-за твоей рассудительности, я здесь, смущаясь тем, как ты смотришь на меня. Вполне уместно, и все же они низводят меня до дурака. Просто великолепно, поскольку то, как ты говоришь со мной и прикасаешься ко мне, делает меня самой неспособной женщиной в Семи Королевствах...
«Отлично!» - выпалила Алисента, чувствуя, как ее лицо пылает. Рейнира с любопытством посмотрела на нее, словно дракон, изучающий интересную еду.
«Ты уверена, потому что кажется, что ты...» Рейнира оглядела ее и убрала одну из своих рук из руки Алисент, чтобы положить ее на бедро Алисент, что, как была уверена Алисент, было сделано исключительно в качестве успокаивающего жеста, но вместо этого заставило ее покраснеть еще больше, а голову закружить еще сильнее... «Отвлечена», - закончила Рейнира.
«Ох... это просто все эти дела с Деймоном и...» Как я не могу перестать думать о тебе. «Свадьбы, которые происходят так внезапно...» Как я не могу перестать думать о тебе. «Конечно, страх, что мы можем пойти на войну...» Как я не могу перестать думать о тебе. «Напряженный характер малого совета в последнее время...» И я беспокоюсь за простых людей, конечно, это должно быть тяжело для них. «И как я не могу перестать думать о тебе». Она закончила.
«Что ты сказала в последний раз?» - спросила Рейнира. На языке у нее была шутка, но ее аметистовые глаза выдавали искреннее любопытство, которое так часто встречалось в их юности...
«Да, просто я беспокоюсь за... за простых людей в эти трудные времена...» Алисента была не из тех, кто использует грубые выражения, это было ниже и ее, и ее положения, и, конечно, ее вдалбливали в грех, но теперь все, о чем она могла думать, было: трах, трах, трах, трах.
«Ты уверена, дорогая?» - спросила Рейнира поддразнивая, рука, которую она положила на бедро Алисент, слегка сжала его, не подлежащее объяснению, даже случайное. Но Алисент, которая в настоящее время знала о каждом месте, где она и Рейнира были в данный момент связаны, и Рейнира с ее дерзкими манерами и ее прямо-таки торжествующей ухмылкой - в этом не было ничего, что можно было бы отвергнуть или случайно.
«...Нет?» - полупризналась, полуспросила Алисента.
«Мне просто показалось, что ты сказала что-то о... боже, что это было?» - притворно задумалась Рейнира.
«Понятия не имею, о чем ты говоришь», - сказала Элисент, но ее голос прозвучал менее уверенно и более хрипло, из-за чего она выглядела еще глупее , если такое вообще возможно.
«О, да, конечно. Кажется, ты сказал, что не можешь перестать думать обо мне?»
«Вы, должно быть, ослышались...»
«Ты называешь меня лгуньей?» Рейнира изогнула тонкую серебристую бровь.
«Нет. Нет! Конечно, нет, Ваша Светлость, только...» Алисента замялась, но ее любезно спас мелодичный звук смеха Рейниры.
«Не волнуйся, дорогая, я точно знаю , что услышала», - прошептала Рейнира, и (по скромному мнению Алисент) ее губы тронула зловещая и греховная улыбка.
«Ну, тогда это решает проблему! Возможно, нам следует...» Алисента молилась очень усердно, всем богам в этот момент, она действительно молилась. Мать, спаси меня, пожалуйста, помилуй меня. Разве я уже не устроила из себя достаточно большое зрелище?
«Мне интересно, почему ты не можешь перестать думать обо мне, Алисента?» Голос Рейниры был почти хриплым , когда она произнесла свое имя, а Алисента продолжала молча молиться и думать о грубых словах одновременно.
«Просто...» - Алисента напрягала свой откровенно бесполезный мозг в поисках хоть какой-то идеи, что сказать. «Беспокоюсь за тебя, вот и все». Она почти вздохнула с облегчением, когда слова слетели с ее губ. «Ты так напряжена в последнее время, и я беспокоюсь за тебя... это все, должно быть, так тяжело, и я... я просто хочу знать, что с тобой все в порядке». Алисента собиралась сделать смехотворно огромное подношение всем семи богам этим вечером перед сном.
«Понятно». Но Алисента могла сказать, что Рейнира не видит, потому что она все еще смотрела на Алисент, как на еду. «Ну... Честно говоря, я тоже не могла перестать думать о тебе». Призналась Рейнира.
Алисент сделала очень глубокий, очень успокаивающий вдох.
"О? Ты не должна беспокоиться обо мне, Рейнира, правда, я в порядке. У тебя есть гораздо более важные заботы, чем я..."
«Наоборот», - возразила Рейнира, ее рука покинула бедро Алисент, чтобы заправить прядь каштановых волос за ухо, другая рука все еще крепко сжимала Алисент. «Твое благополучие и счастье - вот что меня больше всего волнует».
Что-то в том, как она сказала счастье , заставило Алисенту почувствовать слабость. Она была почти в здравом уме, чтобы уйти и найти мейстера, потому что с ней явно что-то было не так. Возможно, она была больна, съела что-то ужасное или действительно больна от беспокойства.
«Я... Благодарю вас, Ваша Светлость», - пробормотала Алисент.
«Ты должна перестать называть меня так, Алисента. Я Рейнира, для тебя из всех людей». Алисента теперь была уверена, что она, должно быть, больна, потому что она чувствовала головокружение и жар во всем теле, как она часто чувствовала, когда ее вот-вот стошнит. Но она не чувствовала желчи в горле, только слышала жужжание в ушах.
«Спасибо», - снова сказала Алисента, тяжело сглотнув. «Рейнира». Когда она встретилась с пронзительным взглядом Рейниры, она увидела в глазах королевы что-то, чего Алисента не видела с тех пор, как они были детьми, или с той ночи...
Желание.
«Рейнира», - начала она. Они не могли... снова. Это было греховно, это было неправильно, это было предательски. Неважно, как это было приятно, ее отец всегда предупреждал ее, что худшие грехи часто ощущаются как лучшие. Ее горло было толстым, и она не была уверена, что сможет глотать или говорить.
«Алисента», Алисента должна была уйти, ничего не происходило, но она не доверяла себе, она была явно больна, она могла быть больна, она могла... «Я хочу поцеловать тебя», - сказала Рейнира.
Ты не должен. Ты не можешь. Это неправильно. А что с Гвейном? А что с твоим браком?
Но Алисент ничего подобного не говорила.
Но Рейнира никогда не заботилась о святости вещей. Она никогда не охраняла традицию, она никогда не осмеливалась бунтовать, нарушать правила, когда хотела. Рейнира брала то, что хотела, захватывала это для себя, как будто это были Семь Королевств, а она - Завоевательница.
Вместо того чтобы сказать все как следует, она слегка кивнула, наполовину сопротивляясь, наполовину с нетерпением.
Губы Рейниры были на ее губах в течение мгновения. Теплые, манящие и мягкие - тело Алисент мгновенно отреагировало, вернувшись ко всем старым воспоминаниям, которые хранили ее мышцы.
Рука Рейниры отпустила руку Алисент, чтобы обхватить ее лицо, а другая вернулась к бедру Алисент, хотя на этот раз гораздо выше. Алисент провела пальцами по тонким волосам Рейниры, сводя на нет всю тщательную работу Элинды.
Она целовала ее и целовала, пытаясь попробовать каждую часть рта своей королевы, пытаясь почувствовать каждое прикосновение ее рук и ее языка. Она не была больна, жар, который она чувствовала в своих костях, был огнем. Огонь для Рейниры, огонь для дракона, и теперь это казалось правильным и естественным.
Она не была уверена, кто из них начал первым, но внезапно она осознала, что тянет за нити и шнурки, удерживающие ночную рубашку Рейниры на месте, в то время как руки Рейниры одновременно ловко расшнуровывали платье Алисент.
Они отстранились друг от друга, пытаясь вдохнуть воздух, их губы распухли, они тяжело дышали, их глаза были дикими, когда они искали друг друга.
Алисента набралась смелости сказать: «Мы не должны этого делать». Рейнира обвела взглядом тело Алисент, заставив ее покраснеть, прежде чем встретилась с ней глазами.
«Хочешь остановиться?» Нам нужно остановиться, дело не в том, чего мы хотим, а в том, что правильно.
«Нет». И на этот раз Алисента двинулась первой. Она была на Рейнире, касаясь каждой ее части, желая почувствовать каждый кусочек кожи, пока не пометит королеву полностью.
Руки Рейниры начали двигаться все ниже и ниже с отработанной легкостью, о которой Алисента не хотела думать. Она остановила ее.
«Я хочу», - пропыхтела она, пытаясь отдышаться. Платье сползало с плеч, но она не пыталась его поправить.
«Что делать?» - спросила Рейнира слабым голосом и расширенными зрачками.
«Сделать тебя... сделать тебя хорошей». Она запнулась. «Сделать то, что ты сделала со мной, когда...» Она надеялась, что Рейнира не заставит ее сказать это.
Как всегда, Рейнира поняла, что она пыталась сказать, она поняла Алисенту . Рейнира кивнула.
"Хорошо,"
Алисента медленно слезла с королевы и опустилась на пол. Рейнира сидела неподвижно, глядя на Алисент сверху вниз, ее дыхание было тяжелым и быстрым.
«Ты мне скажешь? Если я сделаю это... неправильно? Если это не... будет приятно». Она так нервничала. Она никогда этого не делала. Акт... зачатия детей с Харвином всегда был таким формальным . Он был нежным и заботливым, но его мягкие прикосновения и тело не заставили ее ничего почувствовать. Когда он застонал на ней и излил в нее свое семя, она не... Она любила своего мужа, но никогда не желала его. Она даже не знала , что женщины могут чувствовать так, что она может чувствовать так, пока Рейнира не показала ей.
«Я знаю, так и будет», - заверила ее Рейнира. «Ты так хороша во всем, что делаешь, я просто знаю», - комплимент заставил Алисенту покраснеть еще сильнее, чем она могла себе представить.
Она кивнула, осторожно снимая с Рейниры ночную одежду, оставляя ее открытой ночному воздуху.
Медленно, робко, она поцеловала внутреннюю часть бедра Рейниры. Затем другую. Рейнира над ней вздохнула и откинула голову назад, опираясь на кушетку.
Это придало смелости Алисенте, и она начала целовать Рейниру между бедрами, начала использовать ее язык, как Рейнира, облизывая и пробуя ее на вкус. Это было тоньше любого Arbour Gold и слаще любого меда.
Руки Рейниры зарылись в волосы Алисент, притягивая ее ближе, крепко держа ее. Звуки, которые издавала Рейнира - Алисент тоже хотела их попробовать. Но Рейнира пробормотала: «Не останавливайся». Поэтому Алисента не остановилась.
Она всегда была усердной служанкой короны и не была из тех, кто отказывался выполнять приказы своей королевы.
Это был пир, триумф битвы, возвращение домой, чудо и сокровище одновременно. Просто прикасаться к Рейнире вот так, заставлять Рейниру чувствовать себя так хорошо, слышать, как Рейнира кричит, это заставляло собственное тело Алисент гореть желанием. Она хотела чувствовать Рейниру везде .
Дыхание Рейниры было неровным и тяжелым, ее руки были требовательными, ее крики были громче, и Алисента знала, что она близка к удовлетворению ее, она продолжала. Волна за волной, она безжалостно выпивала Рейниру.
Только когда Рейнира замерла, обмякнув и затаив дыхание, она отступила.
«Блядь», - пробормотала Рейнира.
В обычной ситуации Элисент отчитала бы ее за такие слова, но сейчас она чувствовала себя выше этого.
«Это было...» Она неуверенно поднялась на ноги.
« Аликент », - голос Рейниры был отчаянным и хриплым. « Да ». Она вздохнула с облегчением.
«Ладно, хорошо, хорошо, это хорошо». Она чувствовала себя странно нервной, как будто ей нужно было пройти какой-то тест. Рейнира слабо рассмеялась.
«Ты такая очаровательная, когда взволнована», - пошутила она. Щеки Алисент вспыхнули, и она улыбнулась, глядя в землю. «Я серьезно. Видя тебя такой, мне хочется...» Она совершенно точно знала, что имела в виду Рейнира, и знала, что Рейнира ждет, когда она это скажет.
«Ты уверена?» - прошептала Алисента. Рейнира так злобно кивнула, что Алисента забеспокоилась, что она повредит себе шею. «Где... где ты хочешь, чтобы я была?» После времени с Харвином она была истощена. Не физически, а морально. Теперь... она чувствовала себя более живой с каждым вдохом.
«На кровати».
У Алисент была дьявольская мысль. Я уже совершил худший из грехов сегодня вечером, я мог бы также.
«Да, Ваша Светлость», - ответила она, снимая платье и ложась на матрас.
«Я же просила тебя не называть меня так», - сказала Рейнира, хотя ее голос был гораздо менее уверенным, чем в прошлый раз.
«Но я хочу», - голос Алисент был лукавым и нахальным, это была вся юность, которую она думала, что продала, возродившись. Она почувствовала то же самое бесстрашие, которое Рейнира всегда умудрялась внушать ей, и внезапно Рейнира оказалась на ней, целуя ее и касаясь ее и...
Когда Алисента нашла свое удовольствие, она вскрикнула. «Моя королева», - простонала она нетвердым голосом. «Твоя милость», - и Рейнира просто снова ощутила ее вкус при этих словах.