Наша ярость
Моему дорогому сыну,
Я пишу тебе с просьбой от имени Короны. Мы собираемся попытаться заключить брачный союз с Баратеонами, чтобы ослабить усилия принца. Если бы мы это сделали, нам пришлось бы женить тебя на дочери Баратеонов. Как можно скорее.
Если вы этого не желаете, у нас есть другие пути. Но, пожалуйста, сообщите об этом Короне как можно скорее.
Я очень люблю тебя, Лукамор, и надеюсь, что ты в безопасности.
Любовь, вечная,
Твоя мать, Элисент Хайтауэр
Письмо матери было, мягко говоря, тревожным. Вступать в брачный союз с Баратеонами, которые уже нарушили клятвы и разорвали связи...
Если Корона прикажет ему это сделать... Он знал, что у них нет других вариантов, но он не был настолько ослеплен надеждой, чтобы не видеть этого.
Жениться на девушке Баратеона, пока Деймон маячил, ожидая возвращения в любой момент. Если он это сделает, это нужно будет сделать скрытно и необратимо, прежде чем Деймон узнает об этом.
Он смирился с судьбой, которая постигла многих других, и согласился жениться ради политической выгоды.
Он послал ворона прежде, чем его чернила полностью высохли.
********
«Он согласился», - сказала Алисента, приветствуя их покои. «Мы должны отправить посланника как можно скорее, чтобы обеспечить брак». Гвейн и Рейнира с тревогой переглянулись.
«Мы уверены?» - спросил Гвейн. Алисента кивнула.
«Очень хорошо. Я отправлю...» - Рейнира медленно размышляла. «Рейни. Они ее родня, ее дракон большой и хорошо отточенный. Она моя Десница, она говорит моим голосом». Его сестра беспокойно ковыряла ногти.
«Очень хорошо. Я... тогда все почти сделано», - пробормотала она, и он увидел, как ее палец начал кровоточить.
Рейнира подошла к Алисенте и крепко обняла ее.
«Все будет хорошо, я обещаю. Я не позволю причинить ему вред. Клянусь». Боги, я надеюсь на это.
Они поговорили и всем удалось немного успокоиться, ослабить нарастающую панику, и Рейнира ушла поговорить с Рейнис. Чтобы спросить ее об этом.
Гвейн надеялся, что это сработает.
************
Она была в своей экипировке для верховой езды, оседланная, сытая и готовая к полету.
До Штормс-Энда было совсем немного полета, но Боррос был упрям, он всегда был упрям, и она не могла знать, будет ли он удовлетворен этим новым предложением. Если он так легко изменит свою преданность во второй раз.
Корлис пришел проводить ее, или, скорее, рассказать ей о своем отъезде. Он уезжал в Дрифтмарк. Он брал с собой Бейлу и Эйгона. Но они нужны нам здесь, муж. Они нужны Рейнире здесь. Но она не сказала. В его глазах был тот взгляд, который она слишком хорошо знала. Поэтому она сухо кивнула и пожелала ему безопасного плавания.
«Мы идем на пробежку, девочка», - прошептала она Мелейс. Красная Королева и Королева, которой никогда не было. Как уместно.
Она также была драконом матери Деймона.
Ее тетя Алисса. Смелая, дерзкая, бесстрашная. Рейнис знала ее недолго, но знала достаточно, чтобы восхищаться ею. Она была истинной кровью дракона, все это знали. И ее любовь и преданность мужу и детям никогда не подвергались сомнению.
Здесь я еду на том, кто был драконом его матери, чтобы противостоять ему. А он едет на драконе моего отца против меня.
Мы ведь такие поэтичные, не правда ли? Дом Дракона.
Они взлетели в небо, и Рейенис погрузилась в мечты о драконах и семье, во времена, когда ничто не было горьким.
До того, как умер ее отец, и королевство обратило на нее взоры, разочарованные ее полом и испытывающие отвращение от того, что она не выносила мальчика.
До того, как умер ее дядя. До того совета, на котором королевство вынесло решение против старшего ребенка старшего сына в пользу более молодого мужчины.
Вот где все началось, по правде говоря. В той комнате, когда мой дед не назвал меня без вопросов.
Это те же семена сомнения... обиды... которые растут и процветают сейчас. Они питают королевство и отвращают его женщин.
Рейнис отказалась от королевского титула еще до того, как ему его предложили, но Корлис отчаянно за него уцепилась. Он цеплялся за ее права, как моряк, как за кусок дерева в глазу морского шторма. Он сжимал его так сильно, что оно раскалывалось в его руках и ранило его больше, чем когда-либо помогало. Он озлобил его в той комнате совета, все эти годы правления ее кузенов. Это заставило его отчаянно завести в ней сына, когда вопрос был поднят снова.
Иногда, во мраке ночи, где коренится все отчаяние, она думала, что он, возможно, любил идею о ней больше, чем ту женщину, которой она была.
Ее королевство было призраком, трупом, а она была живой девушкой. И иногда она могла видеть это в его глазах, что он все равно любил это больше.
Она посетила Штормс-Энд с матерью и отцом в юности. Когда все имело этот горько-сладкий оттенок счастья.
Когда умер ее отец, мать Рейенис была в отчаянии, и, по правде говоря, она уже никогда не была прежней.
Ее мать умерла до того, как Лейнору исполнилось 10 лет, но больше похоже на то, что Джослин Баратеон умерла вместе с Эймоном Таргариеном.
Она приземлилась и приготовилась. Она была кровью дракона и оленя. И ни один из них не был робким.
«Я хотела бы поговорить с тобой, кузен». Ее провели в импровизированный тронный зал кузена, словно заключенного, вытащенного из камеры.
«А, принцесса Рейенис. Как мило с вашей стороны благословить нас своим присутствием». Голос Борроса Баратеона сочился сарказмом. «Чему я обязан таким абсолютным удовольствием ?»
«Я хотел бы обсудить вашу преданность в этой войне».
«Деймон Таргариен женится на одной из моих дочерей, скатертью дорога. А мне надоело, что ваш драконолюбивый выводок принимает меня как должное».
«Ты забываешь, что мы родня, кузина ». Предупредила Рейнис. Она услышала, как Мелис тихонько проворчала. Это моя девочка.
«Через твою мать? Джослин? Не могу сказать, что я когда-либо встречался с моей тетей. И мы не близки, ты согласна?»
«Предательство собственного рода - самый тяжкий грех».
«Как Рейнира поступает со своим дядей?»
«Предатель - Деймон, а не она».
Боррос пожал плечами. Ему действительно все равно. У него нет преданности, нет желания мира, только часть того, кто получит приз.
«Что вы хотите, чтобы я сделал из-за своей предательской преданности?»
«Вы хотите, чтобы ваши дочери вышли замуж? Вы хотите внуков?» Боррос ничего не сказал, но его уши навострились, как у кота. «Ее светлость, королева, предлагает вам другой, более немедленный брачный контракт».
«Я польщен, но мы с ней уже женаты». Я мог бы взять тебя за язык за это. Но она этого не сделает. По крайней мере, сегодня.
«Лорд Харренхолла, Лукамор Стронг, женится на твоей дочери, Марис, до смены луны в первый месяц следующего года, чтобы у нас было достаточно времени для организации приготовлений. А взамен ты передашь свою преданность и преданность любого знаменосца, который был предателем по отношению к тебе, законной королеве».
«Моя дочь должна была выйти замуж за короля». Боррос почесал свою лохматую бороду. Густая, черная, Баратеон; как и ее собственные волосы. За исключением серебряных прядей, подаренных ей отцом и годами, которые она прожила.
«Деймон Таргариен - не король. Он - самозванец с одним драконом против нескольких у Ее Светлости. У него почти нет союзников, и он не был коронован».
«И все же ты боишься его достаточно, чтобы заставить меня уйти от него», - возразил Боррос. Он не так глуп, как кажется. Хотя это не значит, что он не дурак. Все люди - дураки.
«Мы намерены объединить королевство против самозванца и защитить его народ. Великий и малый».
«Я бы обменял звание деда наследников престола на трон Харренхолла».
«Харренхолл - это точно. Демон - это азартная игра. Если он погибнет или потерпит неудачу, твоя дочь либо останется незамужней, либо будет вынуждена выйти замуж за предателя. Но если ты отдашь руку Марис Лукамору Стронгу, ты получишь защиту королевы и станешь дедом наследника самого большого замка в Семи Королевствах». Она видела по его глазам, как она его убеждает. Все жаждущие власти мужчины выглядели одинаково.
«И мне следует отказаться?»
«Ее светлость принесет огонь и кровь в Штормовой предел». Это был не блеф. Таргариен сожжет замок и его окрестности, его людей. Возможно, еще не Рейниру, но Штормовой предел сгорит, если он откажется, и Боррос должен это знать.
Он размышлял в тишине, и в небе прогремел гром, гулко отдаваясь в каменных залах, заставляя крыс сновать по полу.
«Я согласна. Но мои люди не сдвинутся ни на дюйм, пока брак не будет консуммирован».
«Очень хорошо». Такой человек, как Боррос, наверняка захочет посмотреть само представление, просто чтобы убедиться.
«Если меня выставят дураком, а мою дочь - посмешищем, я обрушу свою бурю на весь ваш дом», - выругался Боррос, грозя пальцем, словно надменно отчитывая ребенка.
«Я не ожидала ничего меньшего от Баратеона», - призналась она. Родня ее матери была сильна, некоторые глупы, да, но сильна. « Наша - Ярость », - сказала она ему. Слова ее матери, замок ее матери, воспоминания ее матери преследовали эти камни, и призрак ее матери танцевал в дождевых облаках, плакал под раскаты грома и говорил в ударах молний.
«Наша Ярость», - осторожно согласился Боррос.
«Корона благодарна тебе, кузина». Боррос отмахнулся от нее, но она знала, что слова ему понравились.
Когда она вернулась на небо на Мелейсе, она встретила другого дракона.
*********
Он увидел, как Мелейс поднялся с земли, и понял, что произошло, даже не слушая об этом.
На драконе его матери Рейенис Таргариен пыталась помешать ему. Так и быть, он убьет ее на драконе ее отца.
Королева, Которой Никогда Не Было, следила за ним с отработанной легкостью, и он чувствовал это в воздухе. Трепет. Приближающаяся битва.
Она была в невыгодном положении. На ней не было доспехов, только ездовые кожаные доспехи. Но Мелейс был крупнее Караксеса, да и старше тоже. У Караксеса было больше опыта в бою, но Рейнис была более опытной летчицей.
Шансы были хорошо сбалансированы, и боги подбросили свою монету. Она вращалась в воздухе, падая на землю, когда он набросился.
« Дракарис », - Караксес изрыгнул ярко-красное пламя, но Рейнис прочитала его движения и нырнула под него и Караксеса. Он услышал ее собственные команды под собой и только что вылетел из зоны действия ее алого драконьего пламени.
В небе разразилась буря, и драконы затанцевали.
*******
Она знала, что ее шансы победить Деймона были малы. В эпицентре бури, без доспехов, с Мелеисом, таким неподготовленным.
Но она не была из тех, кто признает поражение, как и ее дракон.
Она увидела, что ее шанс отступить тает вместе с полосками голубого неба, и направила своего верного дракона обратно в ожидающую ее битву.
« Ангос, Мелейс », - скомандовала она. Мелейс взревел, и она тоже.
У нее не было времени, чтобы пробежаться по воспоминаниям своей жизни, не было времени, чтобы поразмышлять о своей любви, не было возможности помолиться. У нее было только сейчас, только этот момент, и если бы она должна была сделать его значимым. Все это должно было иметь значение.
Она проревела по небу и услышала, как король Джейхейрис заявил, что женщины не могут править. Она вновь пережила тот момент в Харренхолле, когда вердикт слетел с губ Старого короля. Она наблюдала, как ее кузен медленно убивает ее дочь, ребенка за ребенком. Она видела, как мужчины королевства издеваются над Рейнирой из-за ее женственности. Рейни не проносилась сквозь ее воспоминания, она ревела сквозь нее, она была чистым драконьим пламенем.
Деймон Таргариен, человек, который на самом деле не хотел трона, и вот он здесь, чтобы убить ее за него.
Красная Королева и Королева, Которая Никогда Не Была, готовы принести огонь и кровь.
Но-
Лицо Демона на мгновение исказилось, а затем...
Он повернулся и побежал.
Он боится.
Рейнис могла бы преследовать его. Преследовала бы его и, вероятно, проиграла бы. Преследовала бы его и, возможно, смертельно ранила бы его и его дракона в процессе.
Но она этого не сделала.
Предатель, лжец, клятвопреступник, каким он был, он был ее родич. И она не втянет своего дракона в эту войну. Не для него. Мелейс не умрет родичеубийцей. И она тоже.
Пусть он живет, зная, что он сбежал от неподготовленного противника. Пусть он живет, зная, что он сбежал.
********
Ее было бы так легко убить. Караксес был достаточно большим, достаточно грозным, достаточно сильным. Она не была готова к битве, у него было все преимущества.
Но когда он собирался нанести смертельный удар, он услышал в ушах голос брата: « Этого ли ты хочешь?»
И он не хотел быть убийцей родных.
Окутанный облаками, бежавший из Штормового Предела, словно он был всего лишь детенышем, Деймон Таргариен думал о своем брате, которого любил всю свою жизнь.
Брат, который никогда не доверял ему, никогда не считал его полностью преданным, брат, который всегда верил в худшее в нем, пусть даже совсем немного.
Брат, который никогда не отпускал его, по крайней мере, полностью, что бы он ни делал, как бы сильно он его ни ранил.
Брат, который считал его и великим человеком, и чудовищем. Способным на зло и абсолютное добро . Брат, который считал его сделанным из тьмы и света в равных долях. Брат, который называл его героем, но никогда не отрицал, что он был самым черным из злодеев.
Брат, который все свое правление боялся, что Деймон причинит вред ему или Рейнире только ради трона, короны, славы.
Деймон вспомнил все годы, которые он провел, желая, чтобы брат увидел, что он предан ему, что он настоящий союзник.
И Деймон подумал о том, как в тот момент, когда умер Визерис, Деймон доказал его правоту и правоту всех остальных.
Это то, чего вы хотите?