Вольная крепостная

" ... среди отвратительных человеческих остовов нашли два скелета, из которых один, казалось, сжимал другой в своих объятиях. Один скелет был женский, сохранивший на себе еще кое-какие обрывки некогда белой одежды... Другой скелет, крепко обнимавший первый, был скелет . Заметили, что спинной хребет его был искривлен, глубоко сидела между лопаток, одна нога была короче другой. Но его шейные позвонки оказались целыми, из чего явствовало, что он не был повешен. Когда его захотели отделить от скелета, который он обнимал, он рассыпался прахом." - закрывая книгу, София отложила ее в сторону, обращая свой взгляд на заслушавшуюся Павлушу, что даже перестала месить руками тесто, изумленно открыв рот и витая где-то явно выше и дальше, чем располагалась их кухонька.

- Ой, Софа! Какая любовь-то, любовь какая! Такой и в жизни то не бывает, а там, он как, случается. - грустно выдохнув, Павлина продолжила мять тесто.

- Почему же не бывает. Бывает. Просто с нами пока еще, Павлушенька, не случилась. - с улыбкой произнесла Соня.

- Да и не случится со мною уже. А твои годы какие, тю! Увидишь еще, встретишь суженого, да влюбишься так, что аж в зобу дыханье сводить будет, о как!

- Ой, Павлуша, не знаю. - переплетая темные волосы из косы в легкую прическу, ответила Соня. - Сижу тут, словно птица в клетке. Ни выйти, ни мир белый увидеть. Хочу сегодня Крестную просить отпустить меня вечером с девчонками в деревню отпустить, повеселиться. Как думаешь, Павлуш, отпустит?

- Софа, Софа. Чего задумала-то. - усерднее разминая тесто, прокряхтела кухарка. - Бог её знает, отпустит или нет. Да только права ты - все лето сидишь тут, в четырёх стенах, а гулять-то - как если не сейчас, пока кровь молода да весела. - отложив комок, она встряхнула руки и неряшливо обтерла о старый передник. - Вот что, Соф. Ты начни сдалека, потихоньку. Узнай, как она вообще к этому относится. А там уж как поймешь, что против ничего не имеет - так и спрашивайся.

- Я если тетушка против будет? - напряженно вглядываясь в глаза Павлуши, спросила девушка.

- А ежели супротив станет - просись мне на ночь помогать. Мне, аккурат в ночь все разносолы готовить к приезду Алексея Леонидовича. Там уж придумаем, как отпустить тебя.

София тут же подскочила с лавочки и с распростертыми объятиями подлетела к кухарке, крепко обнимая и расцеловывая в розовые пухлые щеки.

- Спасибо! Спасибо, Павлушенька... - расцеловывая улыбающуюся женщину, приговаривала София. - Что бы я без тебя делала?

- Да пусто тебе, пусто! - с улыбкой на губах, проворчала та. - Ну ка! Сейчас в муке все свое платье перепачкаешь. София! Беги к барыне. Нечай завтрак скоро, а ты до сих пор вон, волосы не привела в порядок. Давай. - Крича вдогонку счастливо убегающей девушке. - Вечером долго не возись, приходи как сможешь!

И легкий шлейф ненавязчивых цветочных духов скрылся за поворотом входа на кухню, унося с собой последние признаки присутствия на кухне маленькой барыни.

На завтрак Соня все ж таки опаздала. Пока она, полная решимости, направлялась в столовую, остановил её лакей Тришка. Сказал, что мужики только пошли к столяру за комодом - надобно бы проконтролировать, куда поставят.

- Хорошо, Трифон. Пусть несут в покои, я там из ждать буду. - В ответ лакей только кинул, и чинным шагом отправился за ними.

В комнате с головой в работе сидели девушки. С самого утра обшивали мебель. Комната уже приобретала единый стиль, и, почти была готова, чтобы в нее въехал долгожданный гость. София помнила его ещё совсем маленьким парнем. Ей было только 10 лет, когда пятнадцатилетнего Алексея отправили в кадетский корпус. Тот же, где сейчас и Евгений Кириллович обучается. За столько лет - должно быть возмужал тот мальчишка, что вечно докучал ей, смеялся над ее неуклюжестью, но всегда защищал от Кирилла Леонидовича. Встреться они сейчас случайно - она бы вряд ли его узнала.

- София Романовна. Как вам? - поднимаясь с пола, спросила Глашка, окидывая рукой обшитый кабинет. - Немного работы осталось - на кресла в спальне обшить, да балдахин подвязать. К обеду справимся.

- Отлично, Глашка. Просто превосходно! - горящими глазами осматривая получившийся результат и довольно улыбаясь, произнесла София. - Именно так я все себе и представляла. Рукодельницы вы мои. - и барыня ласково обняла русую красавицу.

- Да по́лно вам, барыня. Работа наша такая, да ведь? - вторая девушка кивнула в ответ. - Вы спрашивались у Василисы Никитичны на вечер?

- Нет ещё, не выпало случая. Но пойду я обязательно. - полная решимости, София сжала кулачки.

- Ой, не добро вы как-то это говорите, София Романовна. Но, дело ваше. Я уж вам приготовлю одёжу, вы только к Павлине нашей зайдите. А там уж свидимся.

- Зачем мне одежда? - непонимающим взгляд огромных голубых глаз уставился на девушку

- Ну как же, барыня. Разве ж веселье у людей будет, ежели среди них барыня будет крутиться. Надо чтобы вы как все выглядели, а коли вы в своих платья́х будете, вас все узнают. И будете как белая ворона. - с улыбкой, пояснила Глашка.

- Как скажешь, Глаша. - и в этот момент в дверь ввалились мужики, под дружный мат заносившие комод в кабинет. - Вот сюда его ставьте... нет, чуть левее...

Соня застала Крестную в зале, где они с Кириллом Леонидовичем разбирали совместные житейские вопросы. Кабинет Кирилла Леонидовича представлял собой место, куда без до́лжного дозволения боялась заходить даже его супруга, уж не то что Соня. Василиса Никитична сидела на диване, вычеркивая из листа вопросы, которые уже были обсуждены, и боле поправок не вносили. Она была в плотном тёмно-синем платье, надетом на туго утянутый корсет. Пышные руки были стянуты плотными рукавами из той же ткани, плавно перетекающими в весьма демократичный вырез платья. Пышные юбки с обручами для пышности, занимали все оставшееся место дивана. Кирилл Леонидович сидел на диване напротив, важно сдвинув очки с переносицы к кончику носа, тоже делая себе пометки. В основном, его замечания касались лишь вопроса стоимости и количества денег, которое могла себе позволить потратить его жена.

Соня тихо подошла к двери и прислушалась к разговорам. Не будет ли она сейчас совсем некстати со своими вопросами.

- ... И вот, говорят видели, как воспитанница Левина веселилась вместе с их крепостными. Так же, как и челядь, через костер прыгала, хороводы водила, словно и не княжны кровь в ней течет. - между делом, рассказывала Василиса Никитична своему супругу.

- И что в этом такого? - вздыхая, спросил барин. Видно, разговор был для него совсем не интересен, но, дабы не остаться виноватым, он делал вид, что слушает его в полу́ха.

- Как что, Кирюша?! Разве пристало княжне благородных кровей дружбу водить и веселиться с крепостными? Да это же абсурд и бессмыслица. Ах, я бы сошла с ума, если бы представила, как наша Софи ходит на эти их гулянья по вечерам. Так не пристало вести себя благородной девушке, тем более, ещё не помолвленной.

- Это все ваши пустые волнения, Василиса. Я, лично, не вижу ничего ужасного во всем этом. Вы чересчур драматизируете. - вздохнув, и отложив очередной документ, произнес Кирилл Леонидович. - Давайте перейдем к следующему вопросу.

София, набравшись смелости, постучалась в дверь, и, немного подождав, вошла в зал.

- Здравствуйте, Кирилл Леонидович и Василиса Никитична. - присев в лёгком книксене, Соня поправила выбившуюся прядь, и неуверенно посмотрела на тётушку. Просить ее отпустить уже не было никакого смысла, после услышанных ею слов. Оставалось только молиться о том, чтобы крестная разрешила ей допоздна задержаться у Павлины.

- Софи, ты не пришла на завтрак сегодня, я обеспокоилась. Как ты себя чувствуешь? - откладывая бумаги в сторону, женщина обратила все внимание на свою воспитанницу.

- Не беспокойтесь, Крёстная. Я просто поздно легла вчера, от этого и проснулась позже сегодня. Много дел вчера было с обустройством комнаты для Алексея Леонидовича. Вот и устала. Я позавтракала на кухне у Павлины. - ложь во благо, конечно, всё та же ложь, но не несущая губительного действия на человека, что в нее верит.

- Кстати о комнате Алексея. Как идут дела? - смеряя довольным взглядом девушку, Кирилл Леонидович сложил ногу на ногу и уставился на нее въедчивым и дотошным взглядом.

Соня нервно сглотнула, собирая разбежавшиеся мысли в единое целое и подбирая слова. Ох, это далось бы легче, не смотри он на нее так пристально.

- Все почти готово, Кирилл Леонидович. Девушки заканчивают с обшивкой. Сейчас я схожу до кузнеца, что правил изножье кровати, и, если вам будет угодно, после обеда вы сможете посмотреть на результат. Горничные уберутся там к ужину. - словно на одном дыхании выпалила Соня, мысленно хваля себя, что в это раз она не потеряла половину слов, как это происходило обычно.

- Хорошо. Я загляну перед ужином. - вновь обращаясь к бумагам, произнес барин.

У Сони словно камень с души упал. В том, что глава поместья останется довольным - вопроса быть не должно.

- Крестная, я хотела бы у вас просить... - замялась девушка, подбирая нужные слова.

- Ну, так проси. - добродушно улыбаясь, ответила Василиса Никитична.

- Прошу у вас дозволения сегодня задержаться допоздна на кухне с Павлиной. - неуверенно произнесла Соня, словно не веря в то, что в первый раз осмелилась обмануть свою любимую тётушку. - Она будет заранее заготавливать блюда для завтрашней встречи Алексея Леонидовича, сказала, работы невпроворот, и лишние руки будут весьма кстати.

- Ну что же. - выдыхая и тоже обращаясь к бумагам, ответила тетушка. - Позволяю. Предупреди Тишку, что будешь поздно, чтобы дверь на засов не закрывал. И сильно не задерживайся. На завтрак буду ждать тебя вовремя.

- Конечно, тётушка. Спасибо! - София подбежала и трепетно обняла матовую белоснежную шею тётушки, украшенную гранатовым ожерельем. - Завтра буду вовремя.

- Хорошо. - проводив взглядом убегающую девушку, Василиса Никитична обратилась обратно к документам. - Кирюша, по поводу балла. Я составила примерный счёт - на пошив платьев и костюмов для нас, и вот сколько получилось...

*******

На заднем дворе поместья кипела жизнь. Крестьяне исправно вели хозяйство. Попробуй где схолтурить - Макар Тихонович строгий конечно приказчик, но справедливый. Выговор сделает, а еже так не поймёшь - и плетей прописать может. Его все боялись, но уважали - хозяйство в порядке держал, все по совести делал, по справедливости судил.
Из угла в угол сновали люди - конюх выгуливал лошадей в загоне, гоняя их по кругу, чтобы не застаивалась. Девушки кто на огороде за овощами следили, кто стиркой да глажкой занимался, а кто бегал с приказами Павлуши - как-никак, обед скоро.

Лавка кузнеца располагалась недалеко от погребов с запасами, в том конце двора, что к лесу ближе был. Оттуда всегда тянуло жаром, и слышались звонкие удары молота о наковальню. Прохор работал на совесть. Человеком слыл спокойным, да не особо разговорчивым - пустословить не любил. А уж жених завидный был! Каждая девка на него заглядывалась. Проходя мимо кузни то и дело бросала хитрые взгляды в его сторону, поправляя косу. Или же, воды ему принести, яблок сладких с дикой яблони на окраине леса, или просто зайти да полюбоваться на него. Да только не подпускал к себе никого - всё не шла из головы его голубоглазая брюнетка, что накормила его в первый день, да раны обработала. И, хоть и понимал он, что не светит ему, простому крепаку, с барыней ничего, да, только сердце глупое, и приказов его не слушает.

Он уже заканчивал работу над изножьем барской кровати - приладил новые лепестки из кованого металла, чтобы укрепить конструкцию, и сделал ее ещё искуснее и интереснее. Оставались лишь последний завитки вправить, и можно нести в барский дом, приделывать. Быть может встретит Софку снова.

Корил себя за эти мысли Прохор, да справиться с собой не мог - закралась она ему глубоко в сердце, так просто не выкинешь.

- Прохор. - раздался приятный мелодичный женский голос на дверях кузни. Кузнец поднял глаза, да пару раз сожмурился - авось совсем голова поехала и мерещится всякое.

Но нет.

В дверях, рукой придерживаясь о грубый деревянный косяк входа, стояла София Романовна. Густые темные волосы были уложены в небрежную причёску, и несколько завивающихся прядей легко свисали, обрамляя лицо. Огромные голубые глаза пристально смотрели на него, стараясь понять, от чего так долго он не слышал ее. Бледно-голубое лёгкое летнее платье подчеркивало ее плотную грудь и тонкую талию. Прохор подумал о том, что мог бы обхватит ее одной своей рукой.

- Прохор? - вновь повторила София, не наблюдая никакой реакции от застывшего кузнеца.

- Да, барыня. - отмирая, хрипло ответил Прохор. Отложив молот на стол, он обтер руки о фартук и подошёл ближе к девушке.

- Я хотела узнать, когда там готово будет изножье? - глядя куда-то за его спину, произнесла София. Кузнец же не мог никак отвести взгляда от тонкой шеи и выпирающих ключиц девушки. Как же она была красива.

- Я это... Мне.... Совсем немного осталось, барыня. Сейчас последнее доправлю, и понесу в дом, на место прилаживать. - заикаясь словно юнец перед дамой, проговорил Прохор. - Посмотрите сами.

- Можно? - и, увидев утвердительный кивок на ее вопрос, София подошла к каркасу.

Пока она рассматривала, как Прохор почистил металл, и как искусно укрепил все детали, Кузнец в это время наблюдал за девушкой. Ее маленькой родинкой у основания шеи, прямо на позвонке, наслаждался лёгким приятным ароматом.

- Прохор, я тебе тут... - в кузню влетела рыжеволосая Ирка, придерживая подол фартука сарафана. -...яблочек принесла.

Увидев ее, София Романовна направилась к выходу.

- София Романовна. - едва склонив голову, на лице девушки застыла самодовольная ухмылка. - Чем обязаны вашему появлению здесь, на заднем дворе?

- Я уже ухожу. - строго ответила Соня. - Прохор, я предупрежу Тимофея, он пустит тебя в комнату. Поторопить пожалуйста, чтобы девушек к вечеру тоже отпустить.

Ещё раз окинув небрежным взглядом самодовольную Ирку, София удалилась в сторону кухни. Прохор лишь проводил ее взглядом, пока та не скрылась за первым поворотом.

- Чего пришла? - грубо спросил он рыжую.

- Дак как же. Яблочек тебе, милый, принесла. - покачивая бёдрами, та подошла к нему и протянула небольшое наливное яблоко. - А ты мне и не рад.

- Не звал я тебя. - берясь за молот, буркнул кузнец, и принялся за дело.

- Оно и понятно. Барыню только и жалуешь. Да только, милый. - проводя пальчиком по мокрым сильным рукам кузнеца, Ирка заигрывающе продолжила. - Не ровня она тебе, и никогда до тебя не спустится. А я туточки, всегда рядышком. Всегда тебе рада.

- Шла бы ты, Ирка. По добру по здорову. Не до тебя сейчас. - резко отбрасывая ее руку от себя, гаркнул Прохор, и вновь принялся за молот.

- Ну, как знаешь. Ежели что, ты только скажи, и я тут же подле тебя появлюся. - выгрузив яблоки на стул, она вышла из кухни, подмигнув ему на прощание.

*******

Повозка из местного города Астафьево ехала уже почти четыре часа. До Каховщины оставалось совсем немного ,и на поворотах в зарождающихся сумерках, изредка поблескивала поверхность озера Алмазного, и виднелись сельские костры воскресных гуляний. Каховские крестьяне всегда умели не только работать, но и веселиться на славу.
Алексей Леонидович помнил, как в детстве сбегал со старшим братом от назойливых нянек по вечерам, и как они бежали смотреть на крестьян, что пели песни, водили хороводы я прыгали через костер. Как девки бегали купаться ночью, как пускали венки в воду. Эх, были времена.
Теперь же все изменилось...
Изменился сам Алексей Леонидович - война никого не оставит прежним. Он стал по другому смотреть на мир, нежели чем его брат в его возрасте. По другому относится к совести, дорожить честью и достоинством. Его мундир украшали награды за боевые успехи, а плечо рассечено шрамами от шрапнели. Благо, он попал в руки к хорошим мастерам - все осколки вытащили, раны зашили, и о былом ранении напоминали лишь уродливые полоски шрамов.
Он так давно не был дома. В последний раз, когда в 15 лет брат отправил его в кадетский корпус. А после - молодая веселая жизнь - большой город, деньги, статус кадета и миловидная натура всегда привлекали к себе много женского внимания. Все красотки Петербурга велись на черные как смоль волосы, огромные янтарные глаза, волевой подбородок, покрытый темной щетиной, маленькие губки бантиком, что так лукаво улыбались в ответ на плоские шутки красавиц, но так их завлекали. Он успел прослыть чуть ли не первым Казановой в своем кругу. И никогда не задумывался о том, чтобы остановить свой выбор на ком-то одном. Но..
Война...
Она многих поменяла, и ещё больших унесла с собой. Порой, фронтовые сцены снились ему по ночам, снились лица сослуживцев, корчившиеся в страшных муках предсмертной боли, и скводь сон чувствовалась своя беспомощность, понимание того, что не в твоих силах их спасти. Алексей просыпался в холодном поту, и после долго ещё не мог заснуть. До рассвета, выкуривая сигареты одну за одной. Ровно в тот момент он понимал, насколько одинок, насколько сильно выматывают его эти ночи, когда нет той родной души, что могла бы его поддержать.
О женитьбе разговора идти не могло - Алексей считал, что ещё слишком молод для этого, и что он женится лишь по любви. Но, идея вернуться домой казалась ему весьма хорошей.

Карета уже подъезжала к Каховщине, где веселился народ, слышался звонкий девичий смех, переливающийся тонким колокольным звоном, басистые мужские песни, и заманчивые брызги воды в ночи.

- Тормози карету. - задорно сообщил Алексей полученному ямщику.

- Чаво?

- Карету, говорю, тормози, да раздевайся. - Алексей легко выпрыгнул из кареты, довольно потягивая затекшие за время дороги мышцы.

- Барин, а как же ж это.... А как же ... - парень ямщик никак не мог понять, что ещё барина в голову прийти на ночь глядя могло.

- Давай, ты мою надевай, а я твою. - заговорщецки улыбаясь, произнес Алексей, быстро растегивая пуговицы на своем мундире. - Или не надевай. Подожди меня тут, как вернусь. Сверху два гривенника накину.

Ямщик, все так же непонимая затеи, всё-таки снял с себя форму, оставшись в одних подштанниках и зябко поморщился.

- Садись пока в карету, и жди меня. Я постучусь. Понял? - подпоясывая грубые штаны, Алексей повязал пояс на рубахе, заправил штанины в сапоги и по-хулигански растрепал свои густые черные волосы.

- Да как же ж не понять, барин. Вы только по меня не запамятуйте. Вернитесь. - забираясь внутрь повозки, проговорил ямщик.

- Не забуду. - довольно выкрикнул тот, спускаясь от дороги по обочине к блестящему озеру, направляясь в сторону раздающихся весёлых криков и песен.

Соню переодели в простой девичий сарафан, с красным передником, расшитым искусницей Глашкой. Темные длинные волосы заплели в толстую косу, а по дороге до деревни насобирал летних полевых цветов в венки.

Соня жутко переживала, уходя из дома так поздно. Она впервые делала что-то без дозволения на то тетушки, впервые солгала ей, впервые шла веселиться с народом. Но, девушки, что шли с ней рядом, всю дорогу пели, рассказывали истории, отвлекая барыню от грустных мыслей. Не для того она шла гулять, чтобы душу свою совестью терзать. Она ничего такого творить не собиралась, а значит, и мучаться нет смысла.

В деревне уже со всех улиц на поле стягивались парни и девушки. Огромный костер полыхал посередине, языками пламени уходя под самое небо. Воркуг стояли девушки и парни, которые наперебой затягивали песни, выходя в круг танцевать. Гулянье было уже в самом разгаре.

Соня никогда не чувствовала себя настолько свободной. Никогда настолько громко не смеялась, от души не пела. Воркуг все веселились, подначивая ее попробовать то через костер прыгнуть, то сыграть в игры, то запеть громко веселые песни. Глашка всегда была рядом, внимательно смотря за Соней. Как никак, ей ответственность перед Павлиной за нее нести, так что не дай бог ей несправиться с этим.

Соня наблюдала, как пары заручку уходили с поля, как парни легко приобнимали якобы продрогший девушек. Всюду любовь руку об руку шли с весельем, вселяя в душу девушки лёгкость и ощущение праздника.

- Ой девки. - в компанию Сони и других дворовых девушек влетела раскрасневшаяся Глашка. Глаза светились от счастья, а розовые щеки полыхали не хуже костра. - Пошли купаться да венки пускать!

И, схватив Соню за руку, громко смеясь, она потащила ее в сторону озера. За ними побежали и другие девушки.

Они быстро скинули всю одежду, оставшись в одном тонком сарафане, они забежали в воду, плескаясь и ещё громче смеясь. Соня не решилась так же задорно забежать с ними в воду, оставшись на берегу. Девушка только разулась, и, приподняв руками подол платья, ступила в теплую, как парное молоко, воду озера, трепетно согретую жаркими лучами летнего солнца. Перебирая пальцами илистое дно озера, она с упоением сморела на девушек, что беззаботно плескались в воде, и благодарила Глашку, что всё-таки вытащила ее с собой.

Вспомнив о венке, Соня быстро сняла его с головы, и, не долго думая, бросила в озеро в сторону от пласкавшихся девушек. Он быстро скрылся в зарослях рогожи, утопая в сумерках ночи.

Вдруг справа раздался шорох. Девушки перестали плескаться, полностью замолчали, вслушиваясь в чужие звуки.
Из темноты вышел мужской крепкий силуэт, с темными как смоль волосами. В просторной рубахе, словно снятой с отцовского плеча, таких же шароварах и сапогах. Он двигался в их сторону.

Девушки, что доселе плескались в воде, запищали, неловко бегом выбираясь из воды, начали хватать свои вещи и скрылись за первым же густым кустом. Соня осталась стоять все так же, словно в шоке, не понимая, что же делать ей.

- Простите, я напугал вас. - следя за убегающим девушками, проговорил незнакомец. Он быстро перевел взгляд на девушку, что все так же стояла на места, смотря на погруженные в воду ступни. - Я не хотел спугнуть твоих подруг.

- Если бы не хотел - не подходил бы незаметно. - отходя от воды , произнесла Соня. Ей нужно было как можно дольше занять незнакомца своими разговорами, чтобы девчонки успели переодеться и убежать на поляну к огню.

- Я.. я не.. - хотел было оправдаться тот, но, как назло, ничего не приходило в голову.

- Незачем врать, если в голову не идёт ничего. - заправляя за ухо выбившуюся прядь, произнесла Соня. Она отошла немного от воды и присела на небольшую корягу, наблюдая за стихающей гладью воды. - Почему ты не со всеми у костра?

Парень внимательно всматривался в лицо девушки, пытаясь рассмотреть каждую деталь в темноте ночи. У нее были прекрасные светлые огромные глаза, пухлые большие губы, темные волнистые волосы, заплетённые в толстую косу. Рассмотреть фигуру в темноте и свободном сарафане было сложно. Но одно он мог сказать точно - она была необычайно красива. Незнакомец присел рядом с ней.

- Я только шел ко всем, но решил по берегу пройтись. Тут прохладнее. - девушка с интересом посмотрела на него, и кивнула в ответ на его слова. Не то поверила, не то просто приняла его ложь, не желая знать правды. - Как тебя зовут?

- Все по разному. Как хочешь, так и называй. - не сильно вдваясь в подробности, ответила Соня. Обтерев ноги подолом сарафана, она обулась, и развернулась лицом к незнакомцу. Бежать он него не хотелось, было что-то романтичное и загадочное в этой встрече. Но и сидеть с ним долго тоже не было хорошей идеей. - А тебя как звать.

- Иван. - не моргнув глазом, соврал Алексей Леонидович. - Ивашкой мать кличет.

- Ивашка значит. - улыбнувшись, ответила Соня. - Иван значит "благодать божия". Видимо, любят тебя мать с отцом.

- А твое имя что значит? - не отрывая взгляда от профиля девушки, спросил парень. Соня лишь загадочно улыбнулась, и, на секунду переведя улыбающийся взор на него, вновь увлеклась озером.

- Что значит имя моё - мне совсем не подходит. - поднеся сжатые в кулак ладошки, девушка начала на них часто дышать, пытаясь согреть. Но, стоило ей лишь пару раз дыхнуть на них, как тут же ее замёрзшие пальцы оказались в плену горячих мужских рук. Соня захотела сразу же убрать их, но Иван очень крепко держал их, согревая свои теплом, и так же часто опаляя их свои горячих дыханием.

- Я согрею. Иначе ты совсем продрогнешь. - растирая в своих ладонях ее, ответил парень. - Ну, так что же оно значит.

- Оно значит "мудрая", пришло ещё с древней Греции, вместе с христианской верой к нам на родину. - растерянно глядя на свои руки, и ещё больше понимая, что Иван и правда согревает их куда быстрее.

- Так, значит тебя зовут София. - взглянув на нее победным взглядом исподлобья, Иван хитро улыбнулся, и вновь подул на ее ладони. - Красивое имя. Подстать его хозяйке. - почти прошептал парень.

- Мне идти пора. - робко вытаскивая свои руки из его, произнесла Соня. - Девчонки хватятся, да и дома искать будут.

- Постой. - нагнав девушку за два шага, парень развернул ее лицом к себе. Соня рвано вдохнула воздух, боясь пошевелиться. - Где мне тебя найти? Не исчезнешь же ты вот так, бесследно.

- Если суждено... - медленно отступая назад, Соня улыбнулась, и пухлые губы расплылось в самой красивой на свете улыбке. - ... То я тебя сама найду. Если судьба нам свидеться.

- А если не найдешь? - с улыбкой вслед крича уходящей девушке, Алексей сделал пару шагов вперед.

- Значит, не ты моя судьба, а я не твоя. - рассмеявшись, девушка подхватила подол сарафана и убежала на поляну, где ее ужас ждали девушки.

" Пора бы и домой возвращаться. Завтра утром надо быть вовремя." - подумала Соня.

Вскоре Алексей Леонидович вернулся обратно к повозке, внутри которой крепко спал полуголый ямщик.

- Просыпайся! - легко толкнув в бок мужика, рассмеялся Алексей. Спросонья, тот даже и не понял сколько не было барина. Они лишь быстро переоделись каждый в свою одежду и заняли свои места.

- Трогай. В Каховщину. К брату. - довольно выкрикнул из кареты барин, и тройка лошадей начала набирать скорость.

Но всю дорогу из головы не выходил образ той крепостной Софии, что так нагло вкралась в его уже видавшее не мало красавиц сердце. Но в этой, что-то его подцепило.

Надо будет найти ее.

"Как только обустроюсь завтра. На следующий день в Каховщину поеду" - подумал Алексей.

Он не знал, что будет с ней делать дальше, ведь она крепачка, а он барин. Но увидеть ее снова - было жизненной необходимостью.