Вольная крепостная

Раннее утро в Каховщине приносило долгожданную прохладу среди знойного лета. Ещё до первых петухов местные дворовые вставали и выполняли свою работу - кто скот вел барский пасти, кто в огород - ещё по холодку прополоть грядки да собрать первый урожай, кто бежал на кухню, помогать Павлине с явствами для барского стола. Работы в крестьянской жизни было невпроворот. Так что, никому было и невдомёк, что можно с утра поваляться в кровати, и явится к завтраку только к 9 часам утра. Это же сколько работы можно было за это время переделать!

Служанки бегали по дому, сервируя барский стол, принося все новые и новые блюда, наливая горячий кофий в чашку Кирилла Леонидовича. Барин не любил пить его горячим, и поэтому всегда наказывал наливать незадолго до его приходу - чтобы остыл. С тех пор, как Евгешу отправили на учебу в кадетский корпус, стол накрывался на две персоны. Но, не сегодня.

- Мы кого-то ждём на завтрак? - словно между делом спросил Кирилл Леонидович, когда они с супругой уже сели за стол. Каждое утро он проверял свежие газеты и почту. Своеобразный ритуал он соблюдал всегда, и ничто не могло изменить его планов. Хмуря брови и приспуская очки в тонкой металлической оправе, он погрузился в текст утренних вестей.

- Я пригласила Софи позавтракать сегодня с нами. - спокойно накладывая кашу, ответила Василиса Никитична, хотя душа ее уже ждала вспышки недовольства мужа.

- Хмм... - недовольно протянул Каховский, не отрываясь от газеты. - И чем вызвана эта перемена? Чем ей завтраки вместе со всеми на кухне не угодили?

- Она моя крестница, Кирилл, она такая же барыня, как и мы. Графиня Алмазова. И не пристало девушке с ее статусом есть вместе с крепостными на кухне. - стараясь сохранять самообладание, сказала Василиса Никитична. - И к тому же, вы всегда заняты своими делами в это время. А Софи составит мне приятную компанию. А то уже осточертело это молчаливое просиживание под звук приборов о тарелки. Вы не считаете необходимым поддерживать со мной беседу, а я нахожу это молчание напрягающим.

- Раньше вас не напрягало мое "молчаливое общество". - откладывая газету, Кирилл Леонидович тяжко вздохнул и приступил к завтраку. - Я единственный, кто держит наше имение на плаву сейчас, и да, это даётся мне путем постоянной работы. Чтобы вы могли баловать вашу Софи и заказывать себе новые платья, я работаю все время. Вы, женщины, не понимаете ничего в этих вещах. Ваша задача, как супруги, поддерживать меня и быть моей опорой. Но пока, поддерживаю вас только я. А по поводу вашей обожаемой Софи...

Дверь в столовую открылась, и на пороге появилась София. Ее лёгкое летнее платье в тонкий цветок красиво подчеркивало лёгкую смуглость кожи, открывая утонченные плечи, приподнятую корсетом грудь и грациозно выдающуюся ключицу. Небрежно сложенные в незатейливую прическу волосы подчеркивали тонкую длинную шею. Девушка присела в лёгком книксене, и, лучезарно улыбнувшись, двинулась в сторону стола.

- Доброе утро, Кирилл Леонидович, Крёстная. - присаживаясь на краешек отодвинутого стула, с улыбкой произнесла девушка.

Знали бы они, как тяжело она ей давалась. Как долго девушка стояла перед закрытыми дверьми и собирала силу воли в кулак, чтобы войти. Это был не первый раз, когда Крестная звала ее на барский стол, но впервые, когда они будут сидеть в присутствии Кирилла Леонидовича. А его открытая неприязнь к Соне заставляла девушку переживать, нервничать, от чего ее язык совсем не не слушался, а все приличные мысли разбегались в разные стороны.

- Доброе утро, Софи. - одарив крестницу дежурной улыбкой, Василиса Никитична приступила к завтраку. Кирилл Леонидович лишь высокомерно взглянул на нее, приподняв одну бровь, и вновь уставился в отложенную газету. Соня нервно выдохнула. - Как спалось?

- Прекрасно, тетушка. - разглаживая складки на юбке, скромно произнесла Соня. - Мне приснилось сегодня, что под утро ко мне голубь на окно прилетел. А в клюве у него был крохотный цветок из янтаря. Значит, хорошие вести скоро принесут в наш дом.

- Ах, как было бы замечательно. - настроение барыни сразу поднялось, и она одарила счастливым взглядом мужа, который очень посредственно относился к таким знакам судьбы. - Возможно, скоро Евгешу отпустят на летнее командирование, и мой... наш сынок приедет нас навестить.

- Это было бы замечательно. - отпивая крепкий чай из белоснежной фарфоровой чашки, ответила Соня. - Я столько книг для него подготовила, когда приедет...

- Сдались ему ваши глупые романы. - измученно выдыхая, ответил Кирилл Леонидович. - Он мальчик, будущий солдат и мужчина. И чем помогут ему ваши женские писанины?

- Но, я не читаю таких книг. Для себя не читаю. - отставив чашку, робко начала Соня. - И я понимаю, что ему, как будущему мужчине и военному нужны книги, которые бы развивали в нем тактические умения и исторические факты, примеры, личности, которые бы стали для него эталоном человека, к которому он захочет стремиться. Ему я приготовила книги Кутузова и Суворова о стратегиях и науке побед.

- Что толку. Книги слишком сложны для его неокрепшего ума. Он еще слишком мал, чтобы понять весь смысл и суть этих писаний. - отпивая кофий, парировал Кирилл Леонидович. Он всегда стоял на своем, ведь уступить кому-то в споре - для него было равносильно признанию слабости. А такого он себе позволить не мог.

- Поэтому я прочла их сама. И вместе с ним мы разберём все именно так, чтобы он сам пришел к выводам этих книг. Зря вы считаете его недостаточно взрослым, Кирилл Леонидович. Евгений Кириллович очень смышлен для своих лет. Его ум очень последователен, прыток и пытлив. Особенно хорошо ему даются точные науки - математика, физика. И он сделает все, только чтобы вас впечатлить.

Довольный хвалебными словами о его сыне, Каховский довольно ухмыльнулся. Его острый подбородок, покрытый порослью темной бороды с редкими проблескам седины, невольно задергался от ходящих под тонкой и пористой кожей скул желваков. Хоть тут ему и пришлось уступить Софии в споре, но это не значит, что он согласился с ней. Посмотрим, что именно его сын сможет вынести из этих книг, а только потом уж и решать, кто из них действительно был прав.

- Софи, ты совсем не ешь. - подметила Василиса Никитична. - Ты в последнее время совсем исхудала. Ох уж эта мода. Пожалей себя и наших кухарок. Вон как расстарались!

Софи с досадой взглянула на блюда, которыми был завален стол - Павлуша, и правда, постаралась на славу. Но девушка так переживала, что кусок в горло не лез.

Пересилить себя все-таки пришлось. Положив на тарелку пару сырников и слегка полив их малиновым вареньем девушка взглянула на тетушку, что осталась ей довольна.

"Хотя бы ей я не досаждаю своим присутствием" - проскользнуло в голове у девушки.

В дверь постучали, и через несколько минут в проеме появилась голова лакея Тришки.

- Барин. Вам два письма тут доставили. Прикажете подать? - учтиво кланяясь, он все-таки прошел столовую.

- Давай сюда. - обтерев руки о полотенце, барин протянул руку.

Быстро просмотрев конверты, его мохнатые черные брови с проседью съехались к переносице.

- Что там, Кирюш? - обеспокоенно спросила Василиса Никитична.

- Одно письмо от Кураева пришло. - поспешно пробежав глазами, ответил Каховский. - Они устраивают бал в честь вернувшегося с войны сына Константина. В конце недели следующей. Приглашают нас всех, в том числе и Софию Романовну. Там же будут и Левины, и все ближние помещики.

- Ах, какая прелесть. Мы же поедем, Кирилл? - воодушевленно вскрикнула Василиса Никитична. Она так давно никуда не выбиралась, и поэтому уже сейчас была в предвкушении.

- От предложения Кураева мне отказываться не выгодно. - распечатывая второй конверт, произнес Каховский. - Василиса Никитична, займитесь пожалуйста тогда всеми тонкостями подготовки. Не хочу боле этим занимать свою голову.

- Конечно-конечно! - прощебетала та и довольно взяла ладонь Софии в свою. - А от кого там второе письмо?

Кирилл Леонидович долго вчитывался в строчки, словно проверяя, может ли он доверять написанным там словам, и все ли он правильно понял. В столовой повисло напряженное молчание. Но, дамы смиренно ждали, когда глава семейства даст ответ.

- Это письмо от Алёшки. - и на губах хозяина поместья промелькнуло что-то, отдаленно похожее на улыбку. София даже удивилась, считая что Каховский просто напросто не умеет так искренне улыбаться. - Он жив... Мой брат жив! - в ответ на бурную реакцию мужа, тетушка лишь крепче сжала руку Софии. - Алексей пишет, что сейчас отпущен домой, и через несколько дней он будет уже в Каховщине. И, если верить его словам - то уже послезавтра он прибудет.

В концу речи его лицо приобрело привычно-строгое и безэмоциональное состояние. Проблеск искренней души в этом человеке - редкое явление. Но, все же, возможное.

- Василиса. Вели приготовить комнату ему. В доме. На втором этаже - ту просторную с балконом и спальней. Чтобы человек, вернувшийся с военных действий, наконец отдохнул.

- Тетушка, Кирилл Леонидович, позвольте мне этим заняться? - спросила Соня. Она давно уже засматривалась на эту комнату, представляя как ее можно будет обставить. В одной из пустующих комнат она присмотрела диван и кресла, которые нужно было лишь вновь обшить новой тканью, и все будет замечательно. Комната была действительно большой, и, переделывай она ее для Крестной, она бы сохранила ее свежесть и простор. Но мужчины любят, когда все место занимают полезными вещами и не оставляют незаполненных пространств. - Я успею в срок. Мне лишь надо будет еще двух мастериц по шитью, да помощь нашего кузнеца со столяром. Постараюсь, чтобы Алексей Леонидович остался доволен.

- Хорошо. - допивая кофий, барин встал из-за стола, одернул полы пиджака и направился к выходу. - Хоть делом займешься, а то слоняешься целыми днями по двору.

Но Софи не обратила внимания на его едкий выпад. Девушка уже была вся поглощена идеей о том, сколько нужно ей сделать, и с чего лучше начать.

*******

- Так, вот эту софу вот сюда поставьте... да, ближе к окну. Хорошо.... - стоя в самом центре зала, София управляла мужиками, что послушно двигали мебель из угла в угол. Спальную комнату девушка уже успела оформить. Оставался вопрос лишь за балдахинами и бельем на огромную кровать. А вот с кабинетом пришлось потрудиться. В имении не было так много мебели, которая бы простаивала просто так, а, соответственно, и развернуться в этом плане было сложно. Приходилось изощряться, чтобы все соответствовало единому стилю. И это еще не говоря про обивку тканью на всю мебель. Ох, много работы будет еще за эти два дня у девушек.

- Что еще прикажете, барыня? - отряхивая руки, по доброму спросил мужик. Не любить Софию Романовну было очень сложно. И, хоть немного помочь в ее слабости было каждому мужику за радость. Да и лучше в барском доме пыхтеть, чем в конюшне или не псарне.

- Все, думаю, все на своих местах теперь. Останется только завтра от плотника комод забрать. Но, это уж потом сделаем. - довольным взглядом окинув помещение, девушка улыбнулась. - Спасибо вам. Я бы одна так все не переделала.

- Да что там. - смущенно замахали руками те. - Не бабско... не женское это дело, тяжести таскать. Вы, София Романовна, вон хрупкая какая. Того и глядишь, переломитесь. А нам не в тягость. Завтра доставим комод, как плотник отмашку даст.

- И все равно - большое вам спасибо! Ах да, поторопите Прохора. Я отправляла за ним, да видимо забыл он.

- Здесь я, барыня. - и следом за вышедшими из комнаты мужиками, в нее зашел Прохор. Немного пригнувшись, он прошел в дверной проем, и сразу же словно заполнил всю комнату собой. Темно-русые волосы спадали на влажное лицо, едва заметно покрытое рабочими разводами сажи. Мышцы бугрились, выдаваясь из-под надетого на голое тело рабочего плотного фартука. Кожа поблескивала на солнце от влажного пота горячей кузницы. Хлопец был здоров, силен, и даже, можно сказать, красив. Ирка сразу же на него глаз положила.

София смущенно улыбнулась ему в ответ и отвела глаза. На что Прохор довольно, но по-доброму ухмыльнулся, отмечая про себя, как красит девчину смущенный румянец на щеках.

- Чего править-то надо? - проходя следом за Соней в комнату, спросил кузнец.

- Смотри. - девушка показала на шикарную барскую кровать. Такие даже в мечтах ему причудиться не могли. - У изножья погнулись прутья железные. Их бы поправить.

Красиво скрученные в замысловатые узоры прутья из кованого железа и правда были потрепаны временем. Где-то кольцо погнулось внутрь, а где завиток загнулся другую сторону. Работа была искусного мастера, да только Прохор бы самим собой не был, если бы поправить этого не смог. Не даром же еще сызмальства с отцом ковал железо, жару подносил, воду менял. Ему его работа не то, что знакома вдоль и поперек, она ему как вся жизнь.

- Поправить - дело не хитрое. Сладим. - деловито осмотрев изножье, Прохор пару раз дернул за него, и красивая часть кровати снялась, оголяя грубый каркас матраца. На вид, деталь была очень тяжелой, непреподъемной, как казалось Соне. Однако, Прохор так ловко закинул ее на плечо, что девушка изумленно уставилась на их нового местного богатыря. - К завтрему справлю все, да обратно приделаю, Софья Романовна. Краше прежнего будет.

- Спасибо, Прохор. Очень важно для меня, чтобы все тут было хорошо сделано, и со вкусом. - провожая его к выходу, сказала София.

- Никак, ваша комната, барыня? - спросил кузнец. Было что-то личное и такое приятное, оказаться в святая святых женского мира.

- Нет, ты что. - улыбаясь, ответила Соня. - Зачем мне такая большая спальня. Это возвращается брат Кирилла Леонидовича. После военных действий в Крыму. И я взялась за обустройство его комнат.

- Неужто барин сам бы не мог подвигать кровати да стулья? Не вашими ручками делать это. Слишком красивы, чтобы их портить. - с вызовом сверху вниз глядя на девушку, произнес Прохор. В ответ на его слова, София лишь ещё больше зарделась, опустив глаза в пол, и боле ничего на его слова не отвечала. А кузнецу ох как нравилось смущать кроткую барыню. Да, только бы боком не вышло это - слишком красива девушка, и, слишком велика разница между крепостным и барыней.

Поздняя ночь опустилась на поместье Каховских. За окном навязчиво пели свою песню цикады, из деревни доносился редкий смех да брань крепостных, заканчивающих свои дела и готовившихся ко сну. С озера Алмазного, на живописном берегу которого и расположилось имение, тянуло влажной прохладой, приятно остужавшей уставшее от дневной жары тело, прочищая мысли. Чистое вечернее небо ещё отдавало бордовым оттенками заката, но с каждой секундой все больше и больше погружалось в чарующую глубину ночного горизонта с редкими проблесками звёзд.
Девушки сидели в комнате, и, ещё при свете ламп доделывали последние стежки, обшивая тёмно-синей тканью с золотистыми узорами сидушки кресел.
Мастерицы крепостные быстро делали свою работу, в то же время рассказывая истории. Комнату изредка наполнял звонкий девичий смех, а иногда и сочувственные вздохи. София Романовна сидела вместе с ними, так же не сложа руки, и помогая девушкам закончить все всрок.

- София Романовна, пойдемте завтра с нами, вечером, в Каховщину. - воодушевленно начала Глашка, вытягивая нитку с иголкой. - Ой, повеселимся! Там костры будут жечь, воскресенье же, праздник божий. Песни петь, да танцы плясать. Парни каховские приедут, но лошадях покатают. Пойдемте! Не всю же жизнь вам тут затворницей сидеть. Скоро и лето закончится, а вы все не выходили никуда.

- Ой, Глашка. Все у тебя просто так на словах. - с досадой, вздохнула Соня. - Я бы с удовольствием, да Крестная не пускает. Говорит, не барское это дело, с крестьянами веселье устраивать. Я конечно с ней не согласна, но, против воли ее тоже идти не стоит.

- Ой, София Романовна. Вы конечно можете меня выпороть за мой дурной язык, но, жалко мне вас. - откладывая доделано изделие, сказала крепостная. - Вы и не крепостная, чтобы панам служить, но и не барыня, чтобы сами решали, как вам жизнь свою жить. И не повеселиться, и не погрустить.

Соня грустно вздохнула, нахмурив брови.

- Давай не будем больше об этом говорить. Не дай бог ещё крестная или Кирилл Леонидович услышат. Мне выговор устроят, да и вам за такие слова, плетей пропишут. - Глаша тут же замолчала, понимая, что и без того сказала слишком много. - А по поводу завтра, я поговорю с Василисой Никитичной и Павлиной. Может, и удастся. Она в последнее время в хорошем настроении, вдруг разрешит.

- Дай бог, София Романовна. Дай бог. Под свою совесть вас возьму, лишь бы отпустили. - ответила Глашка, заправляя за ухо выбившуюся светло-русую прядь из толстой косы.