Темное королевство

Бар опустел. Утром редко здесь кто-то оставался. Все низшие демоны, заблудшие души и странники уходили с рассветом, позволяя суккубам-официанткам под четким руководством Бэриана привести дела в порядок.

В эту ночь Рэд не выступала. Дамиан давно ушел, оставив тепло своих поцелуев и приглашение вернуться домой, но это только больше ее расстраивало и в замок совсем не хотелось. Встретиться с Нейлом было бы не менее болезненно, как и вернуться в воспоминания из далекого прошлого. То, что произошло между ней и Дамианом этой ночью могло быть простой ошибкой, завершением отношений, которых не было. Рэд отмахнулась от этих мыслей, привела себя в порядок и вышла в зал. Какой бы ни была полоса ее жизни, Рэд всегда выглядела неотразимо. Бэриан уже ушел. В зале остался только запах элитного демонического алкоголя и дорогой парфюм танцовщиц. За окном шел ливень. Такой тихий, таинственный. Капли стекали по цветному стеклу, согревали его, затем застывали и поднимались обратно. Рэд замерла. Что-то в этом дожде ее настораживало, пугало и притягивало одновременно. Она подошла к барной стойке, взяла свою накидку и, сомневаясь, укрыла свои плечи. На улице ее ждал гость. Она чувствовала его энергию. Дико знакомую, но тщательно скрываемую. На секунду ей показалось, что там Нейл. Прошло столько лет, была ли она готова снова посмотреть ему в глаза? Рэд выдохнула, взяла себя в руки и вышла в проливной дождь.

Через дорогу, под большим искаженным пространством фонарем, стоял Миллениум. Капли дождя стекали по его величественному лицу. Расстояние между ними было большим, но Рэд чувствовала каждую каплю, которая касалась Нефилима. Она остановилась и не спускала с него глаз.

Как и Миллениум. Он смотрел на нее. Холодно, изучающе. Потом сделал шаг навстречу. Рэд дрогнула, приоткрыла рот, чтобы остановить его, но не сказала ни слова. Ловушка захлопнулась. Он почувствовал, что она дрожит, улыбнулся колкой улыбкой, от которой у Рэд по телу прошла волна мурашек. Сделал еще пару шагов и остановился, ожидая ее действий. Но она не двигалась. Осознание того, что он был здесь, вызывало животный ужас. Рэд боялась, что он вернется, несколько долгих лет привыкала к тому, что она свободна, и вот он снова здесь. На шею словно одели золотой ошейник, который мешал свободно дышать.

Еще шаги. Один, два, три. Ледяная рука коснулась ее щеки, пальцы смело скользнули по подбородку, приподнимая голову, чтобы дать возможность встретиться взглядом. Но Рэд смотрела в пустоту. Ее мгновенно потухшие глаза отказывались ловить его небесный взор.

— Такая холодная... Неужели ты совсем не скучала?

Рэд приоткрыла рот, но он не дал ей ответить, коснулся большим пальцем ее губ, нежно поглаживая.

— Ты стала еще прекраснее, моя маленькая Рэд. Мой цветок совсем распустился, на вид такой хрупкий, прекрасный, но с холодными длинными шипами...

Он наклонился к ней. Рэд чувствовала его дыхание на своих губах, ее била мелкая дрожь от осознания того, что он так близко, сердце бешено стучало в груди, готовое выпрыгнуть толи в его опасные умелые руки, толи под ноги, чтобы быть наконец разбитым и униженным. Но было еще какое-то чувство, которое начинало перебарывать страх. И имя этому чувству — слепая обида. Рэд вдруг осознала, что жутко на него злится. Она посмотрела ему в глаза дерзко и отчаянно, и сказала ледяным голосом:

— Ты настолько ненавидишь меня, что решил довести дело до конца? Ты выбрался из тюрьмы и вместо того, чтобы скрыться, убежать и прожить жизнь так, чтобы она доставляла тебе удовольствие, снова решил все рушить, ломать, сжигать. Ты решил поглотить всю меня... Ты никогда меня не любил, Миллениум. Ты не можешь.

Она стиснула зубы и грубо убрала его руку от своего лица. Улыбка пропала с его губ, он смотрел серьезно, прищурившись, как будто что-то искал внутри нее, но не мог найти. Он снова коснулся ее лица, а после, крепко обнял ее, уткнувшись носом в ее волосы. Рэд замерла, она ожидала любой реакции, но не такой. Руки безвольно поднялись и обняли его в ответ. Ей казалось, что этот момент длился вечность, что он всегда был рядом и никогда ее не оставлял. Она вздохнула, прижалась к нему крепче и закрыла глаза.

В нос ударил запах сирени. Она открыла глаза и оцепенела. Пышные сиреневые кусты тянулись вдоль аллеи. На их цветки садились большие голубые бабочки, переливались от яркого солнца. Рэд восторженно осматривалась, перебегая глазами от одного куста к другому. Миллениум отстранился, увидел ее заинтересованный взгляд и улыбнулся. Он отошел на пару шагов, повернулся к ней и протянул руку:

— Составь компанию. Расскажу тебе сказку, которую ты всегда хотела узнать. Сказку о том, почему меня так к тебе тянет.

Рэд коснулась своих губ. Вспомнила, сколько раз она пыталась узнать о его прошлом, но он всегда улыбался и заставлял ее замолчать, даря свои жадные поцелуи. Ей стало неловко. Она не знала, куда смотреть: в его смелые глаза, или на сиреневые кусты. Она так долго боялась, что он снова вернется, а когда вернулся, почувствовала покой и умиротворение. Как-будто, так и должно было случиться. Как-будто ей не доставало его и теперь он наконец рядом. Ее так же тянуло к нему. Она протянула руку в ответ, поймала его взгляд:

— Хорошо.

Их пальцы переплелись. Рэд вздрогнула, но руки не отняла. Они медленно шли по дорожке, Миллениум молчал, собираясь с мыслями, а потом начал свой рассказ.

«Давным-давно, когда на нашей скудной земле не было городов и замков, на свет появились две сестры. Одну из них звали Шейта, другую — Таира. Несмотря на то, что обе были демонами, сердце Таиры было чистым, как белый снег в человеческом мире, что нельзя было сказать о ее сестре. Шейта спрятала в глубине души маленькую беззащитную девочку, всегда старалась напакостить, завидовала сестре, сама не понимая, почему так делает, и со временем ее душа окрасилась в цвет темной ночи. Когда девочки выросли, их дороги разошлись. Таира стала праматерью твоего рода. Она полюбила демона, подобного себе и родила ему наследников. А Шейта встретила на своем пути ангела. Создатель послал его, чтобы он смог прогнать тьму из ее сердца, но вместе с тем, он заполнил его своей любовью. Шейта полюбила его. Безумно и отчаянно. Их союз был непростительной ошибкой. Создатель, разгневанный поступком ангела, превратил его в песок, что простирается по Мертвой пустыне возле королевского дворца. И Шейта осталась одна наедине с болью от утраты любимого и ненавистью к тому, кто отнял его жизнь. Она родила первого Нефилима — ребенка ангела и демона. Так она стала праматерью моего рода. Шейта хотела убить своего ребенка, занесла над ним острый клинок, но, когда младенец открыл глаза и посмотрел на нее, она не смогла. У ее ребенка были глаза отца — небесно-голубые, как горные реки. Шейта, не выдержала этого взгляда, подкинула ребенка своей сестре и прервала нить свой жизни, перерезав горло. Перед смертью она прокляла свой род, в сердце каждого Нефилима рождалась всепоглощающая тьма, которая не жалела ничего и никого. Она пожелала у судьбы, чтобы ее ребенок обрел силу, такую могущественную и черную, и уничтожил этот мир, отплатив за ее боль. Кровь ее пролилась на песок, из нее возродились три Гармелии, которые должны были нести ее последние слова через время и передать ее ребенку. И они пришли к юному Нефилиму, когда ему исполнилось тринадцать. В этот день в нем должна была проснуться сила. Таира оплакивала судьбу племянника три дня и три ночи и из ее слез появился дождь. Но Нефилим так и остался обычным. Он любил Таиру как мать и, возможно, эта любовь проросла в нем, убила тьму. Он оставил после себя потомство, но дети были слабыми, чахлыми. Их ненавидели, презирали, гнали отовсюду, истребляли, боясь, что они принесут беду, а когда поняли, что они слабы, перестали гнаться за призраками. Я единственный из своего рода, кто остался. Я единственный, кто смог выжить, и сила пробудилась во мне. Твой отец боялся меня и ненавидел, пока я рос в его дворце, он был трусом. Меня родила его служанка, а когда тьма впервые коснулась моего сердца, он заточил меня в той темнице, а мою мать отдал Адскому псу. Я слышал ее крики, она умирала и умоляла его выпустить меня. Аббат оставил меня, думая, что я истощу себя болью и отчаянием, но вместо этого предоставил мне возможность кормить свои силы. Я не считал время, не вынашивал план, пока однажды ко мне не пришли Гармелии. Они поведали историю моего рода и моего будущего. Они сказали о тебе. И я ждал. Столько чертовых лет я ждал тебя. Я думал, что буду должен убить тебя, чтобы заглушить эту темноту в сердце. Думал, что твои силы дополнят меня, что я справлюсь и отплачу за смерть моей матери. Но по иронии тьма всегда тянется к свету, так и я тянулся к тебе. Как только ты появилась на свет, между нами образовалась крепкая, нерушимая связь. Я чувствовал тебя, я знал твой запах, цвет твоих милых глаз, я знал, какая у тебя нежная кожа, но не мог до тебя дотронуться. И тогда я научился приходить к тебе во сне. Ты была забавной, я знакомился с тобой, привыкал, сам того не замечая, но кто-то понял, что я влияю на тебя и как-то смог защитить, спрятать твое сознание от меня. Ты меня забыла. Они стерли из твоей памяти все, чтобы было со мной связано, все те сны, которые я тебе подарил. И мне оставалось только ждать и слепо верить в то, что судьба сама приведет тебя ко мне. В тот день я не находил себе места, как только я почувствовал тебя там, за дверью, мне хотелось сломать все печати и обнять тебя. Ты все, что у меня осталось, Рэд... Но мое проклятье не даст мне спокойно жить, пока я не разрушу этот мир. Пока Тьма существует, не могу существовать я. А твоя сила, которая спит в тебе, нужна мне. Это дар Таиры, который есть у тебя. И мы связаны. Я безумно хотел исполнить свое предназначение и забрать тебя в другой мир, мне казалось, что я даже могу создать его для тебя, но моя внутренняя тьма не позволит мне сейчас это сделать. Еще не время, мне нужно больше силы. Поэтому... Рэд, Я люблю тебя настолько сильно, насколько может любить Нефилим, созданный, чтобы уничтожать.»

Рэд слушала, не перебивая. Ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда он произнес последние слова и повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза. Миллениум не улыбался, его взгляд был холодный и.. грустный. Рэд молча подошла и поднялась на носочки, ее кончик носа уткнулся в его подбородок:

— Прости меня... Но я не могу. Не могу позволить тебе убить все, что я люблю.

Он усмехнулся, прикрыл глаза, после чего отпустил ее руку и отошел на шаг. Его пальцы впились в щеки девушки, удержали за подбородок, он посмотрел на нее, прямо в душу. Рэд почувствовала, что он капается в ее воспоминаниях, рушит шкафы, где мирно лежат на полках воспоминания о Дамиане, разбивает об пол воспоминания, где Нейл нежно касается ее тела. Рэд инстинктивно обняла себя руками, на ней было красное платье и ее меховая накидка, но ей казалось, что она совершенно нагая перед ним. Его выражение лица все мрачнело и мрачнело. Миллениум медленно наклонился и поцеловал ее в лоб, Рэд закрыла глаза. Из-под опущенных век предательски вырывались слезы, она хотела обнять его, но поймала руками лишь пустоту. Все это было похоже на иллюзию. Иллюзию, после которой остался стойкий запах бергамота, жасмина и муската. Вокруг шумел ливень, на пустынной улице не было ни души, ей стало так одиноко и холодно и только его голос у нее в голове прошептал: «Пора возвращаться домой, принцесса.»