𝐶𝐻𝑂𝐼𝐶𝐸. __𝘷.𝘯

qw.

Vinni

Винни скривился, словно от зубной боли:

— Брайс, ну вот приспичило же! Какое, к черту, "дело" сегодня?! У меня через час к алтарю, понимаешь? Свадьба, мать ее! — прорычал он, проклиная в уме упертого Брайса и перспективы завязнуть с этими русскими, как муха в патоке. Вечно у них все "на века".

Брайс, невозмутимый как танк, щелкал затвором пистолета, словно от этого зависела судьба мира.

— Винни, да плюнем и уедем! Делов-то на пять минут. Забрал – и свободен. Будешь потом с женой танцевать до упаду, а не здесь киснуть.

Винни вздохнул так тяжело, что чуть не снес пыль с ближайшей полки.

— Ладно, черт с тобой. Поехали, герой-любовник! Но если я опоздаю, клянусь, Брайс, я тебя женю на первом попавшемся медведе в ушанке!

Брайс ухмыльнулся, сверкнув белоснежными зубами.

— Медведь в ушанке? Звучит как отличный план на уик-энд!— Он подмигнул Винни, запрыгивая в видавший виды "Додж".

Винни последовал за ним, ворча себе под нос о медведях, русских и вообще вселенской несправедливости. Мотор взревел, словно раненый зверь, и машина рванула с места, оставляя за собой облако пыли и проклятия Винни.

Наконец, они прибыли на место – заброшенный склад, больше похожий на декорации к фильму ужасов. Брайс выскочил из машины, словно пружина, и жестом приказал Винни следовать за ним. Тот, поколебавшись, вышел, поправил съехавший галстук и с обреченным видом поплелся за Брайсом, словно на казнь.

Они вошли внутрь, где их уже поджидала компания русских, явно не настроенных играть в шашки. Не успел Винни и глазом моргнуть, как на них обрушился шквал ударов.

Брайс, с ловкостью ниндзя, прострелил колено одному из нападавших, но тут же получил увесистый аргумент по затылку.

И Винни последовал его примеру, только вместо подвига получил лишь тупую боль в челюсти и осознание, что свадьба, кажется, откладывается.

Мир завертелся перед глазами Винни каруселью, унося с собой остатки свадебных надежд.

— Ну вот и все, приплыли - успел подумать он, прежде чем окончательно провалиться в объятия Морфея, пахнущие потом и дешевым алкоголем.

Очнулся Винни от противного ощущения липкости на лице. Открыв глаза, он узрел над собой обеспокоенное лицо Брайса, перемазанное кровью и чем-то подозрительно напоминающим оливье.

— Ну и вечеринка -- прохрипел Винни, пытаясь приподняться. Брайс застонал в ответ.

— Вечеринка, говоришь? Да это натуральный русский балет, только вместо пуантов – кастеты, а вместо пачек – разбитые лица!

— Брайс, ты оптимист, — процедил Винни, сплевывая багровую лужу крови, скопившейся во рту. Похоже, пока мы валялись в беспамятстве, над нами знатно поработали!

Сзади раздалось нарочитое покашливание.

— Очнулись, голубки? — промурлыкала черная тень.

— Филип, какого черта тебе надо? — прорычал я, корчась от боли.

— Винни, ты начал копать под одного человека, тебе стоило быть... — Филип осекся, смакуя момент.

Сука! Неужели этот Лекс, помойная крыса, нас подставил?!

— Филип, ты кому это говоришь , мать твою? — да я, сукин сын, мафия, а не фраер какой-то

В этот самый момент из кармана моих штанов преподнесенно вывалился телефон, словно говоря: "Эй, ребята, смотрите, что у меня есть!"

— О, хакер, может, позвоним твоей мышке? У вас же сегодня свадьба, она, наверное, места себе не находит, думает, жених сбежал прямо из-под венца! — Филип противно захихикал.

— Не смей— взревел я, дернувшись изо всех сил, но веревки лишь впились в плоть, словно насмехаясь над моей беспомощностью. Всё тело отозвалось мучительной болью, напоминая о моём плачевном положении.

Филип хохотнул, поднимая мой телефон. Экран загорелся.Я вырвусь, клянусь, и этот ублюдок пожалеет, что вообще родился на свет

– Ну что, позвоним невесте? – слащаво протянул Филип, листая контакты. – Или, может, отправим ей фоточку жениха в пикантной ситуации? С веревочками, знаете ли... для разнообразия!

Филип, словно сорвавшийся с цепи, разблокировал телефон и, с дерзким вызовом в глазах, выставил вызов Аманде на громкую связь. Сердце колотилось, как бешеный барабанщик.

В тот момент, когда ее голос прорезал тишину, я, как путник в пустыне, жадно припал к живительному источнику – глотку свежей воды.

Она едет. Едет сюда.Черт возьми, почему.Моя хрупкая, нежная лань... Она, наверное, и муху прихлопнуть не сможет, не то что пистолет держать. Да ее там как комара прихлопнут

Amanda

— Филипп, я предлагаю тебе отступить от Винни и передать его мне. Мы поженимся, и тогда вы сможете уладить свои дела, — пролепетала я, стараясь улыбаться, хотя внутри все дрожало от страха.

— Аманда, зачем ты морочишь мне голову? — Филипп смотрел на меня с непониманием и, кажется, с презрением.

— Аманда, уходи. Я сам со всем разберусь, — глухо произнес Винни, и в его голосе я услышала отчаяние.

Я встретилась с его взглядом, пытаясь передать, что у меня есть план, что я знаю, что делаю, хотя сама верила в это с трудом.

— Филипп, помнишь, в детстве наши семьи дружили, и ты всегда отбирал мои игрушки? А я бежала жаловаться родителям, несмотря на твои мольбы. Знаешь, люди не меняются, — сказала я с натянутой улыбкой, как вдруг дверь распахнулась, и в помещение ворвались люди с оружием.

Вспыхнула перестрелка. Грег заслонил меня собой, принимая огонь на себя.

Я судорожно искала глазами Винни, сердце бешено колотилось в груди. Он сорвался со стула и бросился к нам, сквозь хаос и свист пуль.

В мгновение ока он схватил меня за руку, и мы оказались на улице, в относительной безопасности.

Меня затрясло от ужаса. Я никогда не попадала в такие ситуации. Никогда...

— Аманда, не плачь, — Винни пытался успокоить меня, но слова казались пустыми, не достигали моего сознания.

Я бросилась к нему, уткнувшись лицом в его плечо, и разрыдалась, не в силах сдержать хлынувшие слезы.

— Винни, мне было так страшно... — всхлипывала я, цепляясь за него, как за спасательный круг.

Его руки крепко обняли меня в ответ, и я почувствовала, как тепло его тела проникает сквозь дрожь, окутывая меня хоть каким-то подобием защиты. В его объятиях на мгновение отступил хаос, и я смогла немного прийти в себя. Но картина Грега, закрывающего меня собой, стояла перед глазами, прожигая сознание огнем вины и ужаса.

— Винни, скажи, он жив? — Я подняла на него глаза, в отчаянной попытке отыскать хоть искру надежды в его взгляде, уцепиться за неё, как утопающий за соломинку. — Винни, он жив?! — крик вырвался из моей груди, полный невыносимой муки. Я била его в плечи, не чувствуя боли в собственных руках, лишь всепоглощающую, разрывающую изнутри боль потери.

Эта тишина была хуже тысячи самых страшных слов. Она резала, как стекло, отнимая последнюю надежду, оставляя лишь зияющую пустоту внутри. Я смотрела на него, и мир вокруг расплывался, теряя краски и очертания.

Я осела на пол, не в силах больше стоять. Боль накатила волной, захлестывая с головой. Это было не просто горе, это была агония, разрывающая душу на части. Я обхватила себя руками, пытаясь хоть немного унять дрожь, но тщетно. Холод пронизывал до костей, холод потери, холод одиночества.

Я подняла глаза и увидела как его выносят на руках.

Я подскочила к нему, словно ужаленная.

— Аманда, — прошептал Грег, — все будет хорошо... — и веки его сомкнулись.

— Грег, не оставляй меня! Грег, умоляю! — крик мой разрывал тишину, вырывался из самой глубины души. — Грег, милый мой!

Пятнадцать лет назад...

— Грег, а когда мы вырастем, мы будем дружить? — спросила девчушка, доверчиво глядя в глаза мальчику.

— Конечно, будем, — ответил он, легонько пнув мяч. — Ты же мне как сестра.

Наше время..

Vinni

— Аманда, умоляю, отойди, его везут в больницу! — Голос сорвался, в горле застрял ком. Я подхватил ее на руки, словно хрупкую куклу, и побежал к машине. — У него есть шанс, Аманда, слышишь? Большая вероятность выжить! Ему стреляли в спину... Он просто потерял сознание от шока.

Я перешел на крик, отчаянно пытаясь ее успокоить, хотя сам чувствовал, как земля уходит из-под ног. Господи, как же я ненавижу эту беспомощность!

Я не умел утешать. Никогда не умел. Никогда не знал, какие слова подобрать, чтобы хоть немного облегчить чужую боль.

Кровавые разводы на белоснежном платье Аманды – на том самом, что предназначалось для алтаря. Невинность надежд, растоптанная в одно мгновение.

— Мы едем домой. Отдохни, и завтра... мы все уладим, — произнес я, стараясь сохранить подобие спокойствия, но слова звучали чудовищно фальшиво.

— Ты... ты совсем ничего не понимаешь?! — Ее голос сорвался в истерический крик, полный боли и отчаяния. — Мой брат... он сейчас там, между жизнью и смертью! А ты... ты говоришь о свадьбе?! Ты хуже любого кошмара!

— Аманда, я сказал, он будет жить, значит, так и будет, — пробормотал я, чувствуя ледяную пустоту внутри. В глубине души, да, мне было все равно. Меньше соперников, меньше поводов для ревности. — Это всего лишь сделка, детка. Чем скорее ты станешь моей, тем быстрее я получу желаемое.

Ее глаза, полные слез и ярости, прожигали меня насквозь. Да я сам себе противен! Но что поделать, если сердце – та еще сволочь.

...............

Дома я усадил ее на диван, всучил стакан виски. Глоток – и лицо ее исказилось от отвращения.

— Фу, какая гадость.– скривилась она.
— Я не пью алкоголь.

И вот тут, среди всего этого хаоса, я не выдержал и расхохотался. Боже, какая же она все-таки... невыносимо прекрасная!

— Знаешь, Аманда, — сказал я,— Ты была такой сексуальный когда пыталась строить спасительницу. Я прям испугался за Филипа.

На секунду в ее глазах мелькнула искра удивления. А потом... она тоже засмеялась. И в этот момент, глядя на нее, я понял, что все еще может наладиться. Ведь даже в самой кромешной тьме всегда есть место для идиотского юмора и безумной любви.