𝐶𝐻𝑂𝐼𝐶𝐸. __𝘷.𝘯

angel.

Утро.

Телефон разрывался от звонков и сообщений, словно взбесившийся рой. Черт! Неужели никто не знает, что свадьба отменяется?

Первым делом я набрала Грегу. Его уже прооперировали и вывели из наркоза. Винни оказался прав – пуля задела спину, ничего критичного.

Приняв душ, я спустилась вниз. Винни, как и следовало ожидать, дома не было. Скорее всего, после вчерашней заварухи он уже трясёт логово главы русских.

Сегодня у меня тренировка. Совсем скоро премьера, к которой я так долго шла. Раньше меня и близко не подпускали к подобным постановкам. Тренер относился ко мне с предубеждением, несмотря на то, что я дочь мафии.

Налив себе кофе, я выглянула в окно. Серое небо давило своей тяжестью, словно предвещая бурю. Идеальная погода для похорон.

В тренировочном зале царил полумрак. Тяжелый запах пота и дерева въелся в стены. Люк, мрачный и немногословный, как всегда, уже ждал меня. Он бросил короткий взгляд и кивнул в сторону станка.

Музыка заполнила зал, и я погрузилась в привычный ритм. Боль в мышцах, дрожь в коленях – все это отступало на второй план, когда я чувствовала себя частью танца. Каждый взмах, каждый прыжок – отточенное движение, выстраданное годами тренировок. Я забыла о Греге, о Винни, о русской мафии. Осталась только музыка и я.

После тренировки я почувствовала себя немного лучше. Боль притупилась, а в голове прояснилось. Нужно было что-то решать. Нельзя просто сидеть и ждать, пока все рухнет. Сначала Грег.Нужно разобраться с Винни и его планами.

Выходя из зала, я набрала номер Винни. Гудки шли, но он не отвечал. Черт бы его побрал. Я знала, что он сделает то, что считает нужным, но это не значит, что мне это нравится. В конце концов, я тоже часть этой семьи, и имею право знать, что происходит. И уж точно имею право решать, что делать дальше.Хоть мне и не хочется влезть в эти дела.

Вернувшись домой, я первым делом проверила почту. Ничего интересного, только счета и рекламные рассылки. В животе скрутило от голода. Наспех перекусив бутербродом, я снова схватила телефон. Нужно было выяснить, где Винни.

На этот раз он ответил. Его голос был глухим и напряженным.

— Не звони мне больше, пока я сам не свяжусь с тобой, – отрезал он, прежде чем я успела что-либо сказать.

- Винни, послушай...– попыталась я, но он уже сбросил вызов. Вот же упертый баран!

Я решила навестить Грега в больнице. Он все еще был слаб, но уже в сознании.

Мы поговорили не долгое время и опрощавшись с Грегом, я вышла из больницы. Дождь усилился, превратив улицы в скользкие реки. Впереди маячила неопределенность.

Передо мной затормозила машина, словно хищник, выжидающий момент. За рулем – Винни.

— Садись, — процедил он сквозь зубы, как чертов придурок.

— Винни, какого черта ты бросаешь трубки? Я не по... — я не успела договорить, его слова обрушились на меня, как ледяной душ.

— Мышка, во-первых, не ори, — его взгляд был колючим и обжигающим.

— А во-вторых? Что вообще происходит? Что это все, черт возьми, было? Почему, перед самой нашей свадьбой, тебя украли и чуть не убили? — выпалила я на одном дыхании, словно сбрасывая с плеч непосильную ношу.

Винни резко затормозил, и меня швырнуло вперед. К счастью, я успела ухватиться за панель. Машина заглохла, повисла зловещая тишина. Он повернулся ко мне, и в его глазах я увидела такую боль, какую не пожелала бы и врагу.

— Ты правда хочешь это знать? Все? — голос его был хриплым, словно он долго кричал.

Я кивнула, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. Что-то подсказывало мне, что услышанное изменит все.

— Тогда слушай, Мышка. Я не просто бизнесмен, ты прекрасно это знаешь.Я такой же как твоя семья, как все окружение твоей семьи.У меня есть прошлое, о котором я молчал. Прошлое, которое вернулось, чтобы забрать меня. И тебя заодно. Те, кто меня украл, хотели не просто сорвать свадьбу. Они хотели моей смерти. И я не мог рисковать тобой, понимаешь? Я должен был защитить тебя.

Он замолчал, глядя куда-то сквозь меня. В салоне воцарилась тишина, нарушаемая лишь моим сбившимся дыханием. Я знала, что его прошлое — это не просто ошибки молодости. Это что-то гораздо большее, что-то опасное и темное. И теперь, я в этом замешана.

— Когда я был совсем юн, мою сестру и маму убили. Ворвались в дом, словно дикие звери, и растерзали их без жалости, без капли сострадания. Тогда я впервые познал вкус стали и крови. Я убил их главаря, того, кто отдал приказ, — парень замолчал, и в тишине повисла тяжелая пауза. — С этого началась моя империя.

Взгляд его потух, словно отражение далеких звезд в темном колодце памяти. Комната погрузилась в густую тишину, лишь потрескивание дров в камине нарушало ее зловещее спокойствие.

— Тогда я был лишь ослепленным горем и жаждой мести мальчишкой. Не думал о последствиях, о проклятиях, что навлеку на себя, переступая черту дозволенного. Лишь хотел, чтобы те, кто отнял у меня свет, познали ту же тьму. И я заставил их. Но удовлетворения не пришло. Лишь бездонная пустота и горькое осознание: я стал одним из них — убийцей.

Он вскинул голову, и в глубине его глаз промелькнула острая, как лезвие, боль.

— После этого пути назад уже не было. Одна смерть повлекла за собой другую, словно цепная реакция. Я начал забирать под контроль районы, потом целые города. Моя власть росла, как зловещая тень, но вместе с ней росла и моя изоляция. Я окружил себя преданными людьми, но доверять не мог ни одному. Страх предательства стал моей вечной тенью.

— Я воздвиг свою империю на фундаменте из крови и костей. У меня есть все, о чем только мечтают: деньги, власть, обожание и страх. Но я отдал бы все это, без колебаний, лишь бы вернуть тот проклятый день, когда рухнул мой мир. Чтобы обнять маму и сестру, услышать их голоса, почувствовать их тепло хоть на мгновение. Чтобы прожить жизнь, не запятнанную багряным цветом, жизнь, в которой есть место свету.

Он умолк, устремив взгляд в пляшущее пламя камина, словно пытаясь разглядеть в нем призрачные отражения своего прошлого, лица тех, кого он потерял навсегда.

Винни, мне больно от того, что тебе пришлось это пережить, но я уверена, твоя мама и сестра никогда бы не пожелали, чтобы ты сам отнял у себя самое ценное и обрек себя на такую муку. Я не смею осуждать тебя за то, что ты сделал. Мой отец... он во многом похож на тебя, но ты не похож на него.Он убивает ради наживы, отмывает деньги, думая только о себе. Ему нет дела ни до меня, ни до матери. Мы для него – ничто. А ты... тебя сломали, Винни. И мне невыносимо жаль.

Она взяла его руку в свою, словно хрупкую птицу.

Черт, что я творю?

Мысль молнией пронзила ее сознание, но она знала: сейчас ему это необходимо. Им обоим это необходимо.

Ее прикосновение, легкое и неуверенное, опалило его кожу. Винни вздрогнул, словно от удара током, и поднял на нее глаза. В них плескалась боль, но не та, привычная, разъедающая душу боль, а какая-то другая – сочувственная, понимающая. Он не привык к такому. Привык к страху, отвращению, презрению, но не к сочувствию.

Его мир, выстроенный из лжи и насилия, дал трещину. Маленькая, почти незаметная, но трещина. И виной тому была она – нежная, хрупкая, но такая сильная. Она видела его насквозь, видела ту боль, что терзала его изнутри. И не отворачивалась.

Он молчал, не зная, что сказать. Слова застревали в горле, комкаясь и не находя выхода. Он привык прятать свои чувства, скрывать их за маской цинизма и безразличия. Но сейчас эта маска треснула, обнажая уязвимую душу.

Она сжала его руку чуть крепче, словно говоря: "Я здесь. Я с тобой". И этого было достаточно. Достаточно, чтобы почувствовать слабую надежду. Надежду на то, что он не один. Надежду на то, что все еще может измениться. Надежду на искупление.