Глава 22. Вениамин
Парни бьются как львы уже пять минут третьего периода, но шайба упорна не идет в ворота соперника. Моя боль в колене отступает куда-то на второй план, когда я смотрю на команду, и меня переполняет злость от собственного бессилия. Злость и желание хоть как-то помочь.
Леонидыч колет еще раз мне какую-то адскую смесь и щедро заливая колено заморозкой.
Я то и дело смотрю на Николаича, но он целенаправленно избегает моего взгляда. Знает, что я хочу на лед. Но он боится. Я готов рискнуть всем, лишь бы мне дали шанс. Лишь бы выпустили на лед.
С каждым опасным бросков возле наших ворот я чувствую холод хоккейной арены прямо внутри себя. Мое сердце бьется тяжело и медленно, словно понимает всю безнадежность ситуации. Осталось всего тринадцать минут, а счет все еще 1:3
Через каких-то тринадцать минут, если команда не исправит положение и не случится чудо, то нас ждет седьмой и заключительный матч в серии плей офф. А все могла бы закончиться сегодня и в нашу пользу.
Глубоко вздыхаю и провожу рукой по волосам.
Парни отчаянно бросаются вперед, пытаясь сократить разрыв, но шайба ни в какую не хочет закатываться в ворота соперника. Происходит, все, наоборот.
Очередная атака заканчивается ударом нашего защитника по воротам, но шайба отскакивает прямиком на клюшку нападающего красно-черных. Он молниеносно реагирует и быстро срывается в контратаку. Три игрока соперника стремительно устремляются в сторону наших ворот, обходя оборону.
Красно-черные обмениваются передачами с идеальной точностью, заставляя наших защитников беспомощно скользить вслед за ними. В результате хорошей контратаке, один из нападающих мощно заряжает шайбу по центру нашей зоны. Она пролетает стремительной ракетой прямо в верхний угол ворот, не оставляя никаких шансов для Руслана.
Трибуны сотрясают оглушительный гул разочарования болельщиков. Парни на скамейке выглядят подавленными, смотря друг на друга и качая головой.
Часть команды возвращается на смену один за другим, опустив головы. Их взгляды говорят сами за себя. Исход очевиден каждому.
Тренерская зона тоже молчит, лишь тяжелое дыхание слышится рядом. Я позволяю себе еще раз взглянуть на тренера. Он проводит рукой по своей щетине и на пару секунд закрывает глаза. А когда открывает, резко поворачивается к врачу и что-то у него спрашивает.
Я молчу, затаив дыхание. Знаю, что все может плохо кончится, но я хочу выйти на лед.
– Морозов! – коротко кричит Николаич, поднимая руку и призывая обратить на него внимание.
На него тут же смотрят все присутствующие.
Тренер указывает мне рукой на поле жестким движением.
– Ты выходишь!
Взгляд парней обращается ко мне.
– Да, тренер.
Я вскакиваю.
– Мороз, – негромко говорит капитан. В его голосе звучит смесь понимания и беспокойства. – Может...
– Ты слышал тренера? – решительно спрашиваю я. – Не спорь.
Илюха вздыхает, снимая шлем и приглаживая рыжие волосы.
– Будь осторожен, – спокойно произносит Белый, а затем срывается, слегка повышая голос. – Черт, мы рискуем. Тобой в первую очередь.
– Знаю, мужики.
Надеваю шлем, и сердце тут же стучит чаще, а адреналин бежит по телу. Я отбиваю кулачок Руслану и выезжаю на лед.
Судья назначает новое вбрасывание в центре площадки. Моисей демонстрирует быструю реакцию, первым завладевает шайбой и тут же отправляет мощную диагональную передачу на Снегиря. Тот срывается с места, несется к воротам и с неудобной руки делает бросок. Но вратарь красно-черных отбивает шайбу щитком.
– Отлично! – кручу я парня. Пускай они меня и не слышат. – Давайте, поднажмите!
Минуты бегут быстро, особенно, когда ты проигрываешь.
Парням удается перехватить инициативу и атаковать ворота соперника. Я тоже не стою без дела. Отбрасываюсь из последний сил. Лицо сжимается от боли, каждый раз, когда падаю на щитки, но я терплю. Даже, если потеряю сознание, то только отбивая шайбы.
Марк получает пас от Паши и мощно стреляет с правого круга вбрасывания. Шайба стремительно летит мимо защитников, ударяется о штангу и отлетает прямо к нашему капитану. Тот мгновенно реагирует и наносит удар по воротам, загоняя шайбу в сетку.
2:4.
Арена взрывается аплодисментами, болельщики ревут от восторга. Парни подлетают к капитану и поздравляют его с голом, стукая рукой по его шлему.
Через две минуты, наверное, почувствовав вкус крови от забитой шайбы, Дэн, получив передачу от Яра, ловко обходит защитника красно-черных, входит в зону и выходит с их вратарем один на один. Он обводит голкипера и аккуратно забрасывает шайбу между его ног.
3:4.
– Да! – восклицаю я, ликуя внутри себя.
На трубах взрыв восторга. Болельщики вскакивают со своих мест, скандируя название нашей команды. Флаги и шарфы взвиваются вверх, парни обнимают Дэна, похлопывая его по спине.
Когда шумиха заканчивается, и назначается новое вбрасывание, сердце начинает стучать с бешенной силой.
Стою в воротах, взгляд прикован к табло - там все еще горит счет 3:4. Время неумолимо бежит вперед: до окончания третьего периода остается лишь две минуты.
Две минуты.
После забитой шайбы игра проходит преимущественно в зоне соперника, иногда эпизодически возвращаясь ко мне, заставляя немного нервничать и напрягаться.
Держусь исключительно на адреналине, колено начинает ощутимо ныть.
Взгляд невольно обращается к Николаичу, ожидая сигнал уйти на скамейку, освободив место шестому полевому игроку.
Напряжение нарастает, каждый момент кажется вечностью.
И вот, когда команда получает контроль над шайбой в чужой зоне, замечаю характерный жест второго тренера. Это сигнал. Со всех ног мчусь на скамейку запасных, стараясь игнорировать резкую боль, вспыхнувшую в колене. Мое место на площадке занимает Снегирь, стремительно вылетающий на лед.
Оставшиеся секунды пролетают быстро: 50...40...30...20...
Остаются считанные мгновения перед финальной сиреной. Я опираюсь об борт локтями, закрываю лицо ладонями и опускаю плечи, готовясь смириться с поражением.
18...17...16...15...14...13...12...11...
Но вдруг раздается неожиданный громкий звук судейского свистка! Шорикованный, открываю глаза и вижу ликование парней в углу борта.
– Белый забил! Белый забил! – орет мне на ухо Коля. – Мороз, он забил. ДА-А!
Поднимаю голову на куб, где показывают момент: в результате кистевого удара капитана шайба отскакивает от штанги ворот и летит на крюк клюшки Марка. И он, недолго думая, добивает. Тем самым забивает гол всего за десять секунд до конца встречи!
Я вскакиваю и трясу руками.
– Белый забил! – ору, что есть мочи.
– Долго до тебя доходит, – смеется Коля и обнимает меня.
Радость захлестывает, кровь бурлит, энергия возвращается. Чувствую прилив энергии. Однако из-за резких движений боль в колене становится еле терпимой. Мне срочно нужен еще укол и заморозка.
Я не за что не пропущу овертайм. Я выйду, чтобы мне этого не стоило.
***
Мы уходим в овертайм.
Раздевалка погружается в тишину, нарушаемая лишь приглушенными голосами тренеров. Они говорят твердо, спокойно, будто взвешивая каждое слово.
– Все зависит от вас, – произносит Николаич, смотря прямо в глаза каждому из нас. – Не бойтесь рисковать. Не играйте на удержание. Играйте на победу. Заставьте их ошибаться, заставьте их бояться.
Мы молчим, лишь кивая в знак согласия.
– Вы хотите выиграть? – повышает голос тренер, словно пытаясь нас разбудить. – Хотите забрать кубок?
– Да! – почти хором кричит в ответ.
– Тогда идите и докажите это!
– Да!
Выскакиваем с парнями с мест. Взгляды горят, адреналин зашкаливает. Слышу, как бьется сердце, отстукивая ритм.
Мы не просто команда, мы - семья, связанная одной целью. И сейчас, в этот решающий момент, нельзя упускать возможность. Мы должны доказать, чего стоим.
За гулом голосов не сразу замечаю, как ко мне подходит Николаич и кладет руку на плечо.
– Ты как? Еще сможешь простоять? – спрашивает он тихо.
Я киваю, стараясь казаться невозмутимым.
– Хорошо. Готовся, – произносит он и идет к выходу.
Боль тут же отдается пульсацией в колене. Чашечка уже начинает опухать и приносить сильный дискомфорт.
Дождавшись, когда тренера скроются в тренерской, пробираюсь к Леонидовичу в кабинет. Не теряя времени, громко стучу в дверь.
– Входите.
– Антон Леонид...– начинаю я, но он меня перебивает.
– Насколько все плохо?
– У меня опухает колено, – решаюсь быть честным. Прохожу внутрь и закрывая за собой дверь.
Врач откидывается на спинку кресла и смотрит на меня долгим, изучающим взглядом. В его глазах читается смесь беспокойства и решимости оставить меня на скамейке.
– Антон Леонидович, пожалуйста, всего один овертайм, – первым нарушаю паузу, – если будет второй, то останусь на скамейке. Честно слово.
Мужчина качает головой и тяжело вздыхает.
– Показывай.
Сажусь на кушетку, освобождаю себя от одежды и демонстрирую колено. Боль продолжает пульсировать каждый раз, когда пытаюсь согнуть ногу, но я молча терплю.
– Вениамин, я не могу.
– Можете, Антон Леонидович.
– Послушай...
– Нет, это вы послушайте, – придаю голосу нотки решимости. – Я не могу сидеть на скамейке. Тем более сейчас. Антон Леонидович, прошу вас.
Врач поджимает губы, его взгляд смягчается. Он начинает осторожно ощупывать мое колено, его движения точные и профессиональные.
– Ты понимаешь, какой риск берешь на себя? – спрашивает он, не отрывая взгляд от моей ноги. – Одно неудачное движение может привести к серьезным последствиям.
– Понимаю весь риск, – отвечаю я, стараясь сдержать гримасу боли. – Но я должен играть. Команда нуждается во мне.
Леонидыч замолкает, обдумывая мои слова. Вижу, как в его глазах идет борьба между врачебным долгом и пониманием моей страсти к игре.
– Хорошо, – наконец говорит он, вздыхая. – Сделаю все, что в моих силах. Но помни: никакой самодеятельности. После игры - сразу ко мне. Поедем в больницу сто процентов.
Внутри меня все ликует, но внешне стараюсь оставаться спокойным.
– Спасибо, Антон Леонидович. Обещаю, буду осторожным.
Мужчина кивает и начинает готовить необходимые медикаменты. Медленно берет шприц, наполняет иглу прозрачной жидкостью и аккуратно вводит ее прямо в воспаленное колено.
Спустя минут десять боль притупляется, и я выхожу на лед, скрывая дискомфорт на лице своим шлемом. Проезжаю мимо борта и замечаю Олесю. Она стоит у заградительного стекла и внимательно наблюдает за происходящим. В ее взгляде читается смесь волнения и восхищения. Подъехав к ней почти вплотную, подмигиваю ей через стекло, и в ответ получаю робкую улыбку.
Начинаю раскатываться возле ворот. Лед после перерыва идеальный, коньки скользят как по маслу. Стараюсь не реагировать на боль и полностью сосредоточиться на предстоящей игре.
Краем глаза замечаю, что Олеся не отрывает от меня взгляда.
Первый свисток судьи свидетельствует о начале дополнительного времени. Занимаю свою позицию в воротах, готовясь отражать броски. Шайба вброшена, и начинается борьба за позицию.
Наши парни пытаются забрать инициативу, Илюха подбирается к чужим воротам почти вплотную, однако нанести удар ему не позволяют. Защитник красно-черных оказывается прозорливей и отбирает шайбу. Мы не успеваем понять, как соперник, перехватив передачу, несется в нашу зону.
Паша пытается прервать движение нападающего, высунув вперед свою клюшку. Соперник падает, теряя шайбу. Судья тут же издает резкий звук своего свистка. Игра остановлена, и нам назначается штрафной бросок.
– Черт возьми, – бормочу я, чувствуя холодок в груди.
Всего двадцать секунд прошло с начала овертайма, и вот на тебе. Сейчас понятно всем: либо победа, либо поражение, зависит теперь только от моих действий.
Нападающий красно-черных уверенно встает в центре площадки, готовясь реализовать буллит.
Я вздыхаю и пытаюсь сконцентрироваться на каждой детали его движений.
Судья издает свист, и форвард несется ко мне, подхватив шайбу.
Так.
Он правша.
Значит, вероятнее всего, пойдет с левой стороны ворот.
Вопрос лишь в направлении броска. Между моих щитков? Или рискнет метнуть сверху, пытаясь попасть в дальний угол? Или будет бросать низом?
Ну же. Покажи мне.
Сердце бешено колотиться, а мозг лихорадочно ищет решение. Замечаю быстрый взгляд моего оппонента на левую штангу. Это дает подсказку. Кажется, я понимаю, куда полетит шайба.
Мои глаза неотрывно следят за движением шайбы, ноги автоматически занимают оптимальную позицию. Почти у самых ворот форвард делает паузу, которая становится для него роковой ошибкой. Он слишком долго водит шайбу на крюке туда-сюда, пытаясь меня запутать. Ему просто не остается места для маневра, и я блокирую бросок, отбивая шайбу в сторону.
Главный судья разводит руки в сторону, и на мое тело обрушивается волна облегчения.
Мы еще в игре.
– Красавчик, – подъезжает ко мне капитан и хлопает по моему шлему.
– Не упустите момент! – кричу вдогонку.
Марк и Илья почти одновременно разворачиваются и решительно кивают головами.
Парни выигрывают вбрасывание и накатываются на ворота соперника. Чувствую, как нарастает напряжение, как трибуны взрываются криками поддержки. Но шайба словно заколдованная, никак не хочет залетать в сетку. Защитники красно-черных действую жестко, не давая нам прорваться дальше синей зоны.
Новое вбрасывание. Вижу, как наш центральный выигрывает борьбу, отбрасывая шайбу назад, на Белого. Дальше четкий пас на синюю линию на капитана, щелчок клюшки, и шайба, словно выпущенная стрела, летит в сторону ворот.
В этот момент время замедляется. Я вижу, как соперники пытаются заблокировать полет шайбы, но она летит точно в цель - в верхний дальний угол.
Я слышу только короткий щелчок и взрыв восторга трибун.
Да. Ну. Нахрен.
На льду творится хаос. Парни набрасываются на Илюху с поздравлениями, буквально валят его на лед. Я чувствую, как к глазам подступают слезы радости, и сотни мурашек бегут по телу. Вся арена мгновенно вскакивает с мест, тысячи голосов сливаются в единый рев восторга. Болельщики встают, машут руками, крутят в руках шарфы.
Волна эмоций накрывает меня с головой: чистый, незамутненный восторг.
– ААА!
Хочу сорваться с места, к команде, но замечаю тренера, который оживленно что-то кричит, жестикулируя руками, но в общем гуле его слов не разобрать.
И только сейчас я вижу, как включается оранжевая лампочка, которая свидетельствует о том, что военная комната проверяет правильность гола. То есть, если не было «чистого» входа в зону или была помеха вратарю, то шайбу могут отменить, и все начнется сначала.
Парни тоже это замечают и прекращают празднование, переглядываясь.
Ко мне подъезжает Снегирь.
– Да ну нахрен, – стонет он, облокачиваясь о ворота. – Если отменят, я не переживу.
– Переживешь, – отвечаю, стараясь казаться спокойным, хотя у самого руки трясутся.
Я застываю посередине ворот, ощущая, как каждая клеточка моего тела пульсирует напряжением. Сердце колотится, мысли хаотично мечутся.
В голове лишь: «Только бы засчитали. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста».
Один из главный судей подносит руку к уху и несколько раз кивает.
– Решение принято, – подмечает Яр. – Я сейчас умру.
Судья громко свистит в свисток и...уверенно поднимает руку и показывает на центр площадки.
– Дааа! Охренеть! – подпрыгивает Снегирь, разводя руками, а затем обнимает меня. – Мы чемпионы! Мороз! Мы чемпионы! Кубок наш!
Остальная часть команды срываются с мест, рванувшись друг к другу посреди льда. Все смешивается - бегущие фигуры, брошенные на лед шлемы, клюшки, перчатки. Кто-то из парней плачет от счастья, другие прыгают, вопя во всю глотку. Трибуны гремят оглушительным шумом ликования и радостных возгласов.
– Ястребы! Ястребы! Ястребы!
Я чувствую, как по мои щекам текут слезы радости, а по телу пробегает невероятное облегчение.
Мы сделали это! Мы победили! Мы чемпионы! «Ястребы» победили!